Узы: Братья

      — Ай! Больно, даттебаё! — Наруто отдёрнул руку.       — Не дёргайся! Мне нужно промыть рану. — Конан резко притянула обратно его руку и приложила к царапине ватку, пропитанную какой-то смесью.       — Рану не нужно промывать! — возражала подошедшая к ним Сакура, оттянув руку Наруто к себе. Да чем она всем не угодила… — Даже если в ране есть яд, мои техники от него избавятся!       — Поверь, этот яд отличается от тех, что ты видела. Одними техниками его не убрать. — Снова притянула руку к себе.       — Да будет тебе известно, — снова притянула, — что я вылечила человека, зараженного ядом самого Сасори, а уж его яды точно были поопаснее этого.       — Ну, строго говоря, Сакура-чан, ты вылечила Канкуро в больнице, со всем необходимым оборудованием и помощниками, а Конан говорит, что для яда не хватит одних только техник, даттебаё… — проговорил Наруто, за что мгновенно получил подзатыльник. — Ай! Вы меня лечите или калечите, блин?!       — Мои техники с тех пор стали мощнее! Теперь я любой яд вылечу одной только чакрой.       — Эта отрава была специально создана, чтобы противостоять техникам нынешней Пятой Хокаге. Думаешь, твои техники это осилят? — с каменным лицом парировала Конан.       Харуно ещё какое-то время посверлила её взглядом, после чего выпустила руку Джинчуурики.       — Делай, что хочешь, — сказала она, отходя в сторону. — Всё равно хуже не будет. Наруто, терпи.       — Я это и делаю уже последние минут пять, даттебаё… — промычал Узумаки, протягивая руку Конан. Смесь вновь обожгла царапину, которая уже и не болела.       Тот шиноби всё же царапнул Наруто буквально кончиком куная, прежде чем Конан его вырубила. Джинчуурики и не заметил бы такой мелочи, если бы Конан не сказала, что оружие могло быть пропитано ядом. Достав из неоткуда лекарства, она принялась лечить его, чем вызвала недовольство Сакуры. Складывалось ощущение, что они отчего-то невзлюбили друг друга. Хм, может, Сакура ревнует? Наруто едва не усмехнулся такой мысли.       В любом случае, Наруто больше удивляло само появление Конан. Когда она тут оказалась? Это снова чистая случайность, или же она искала его? Что ж, если так, то Наруто крупно повезло! Он сам хотел найти уже очень давно.       — Эм… Слушай, Конан, а что, собственно, ты тут делаешь, даттебаё? — неловко спросил он, пока она сосредоточенно работала над его раной.       — Промываю рану специальной смесью. Я заранее её изготовила, зная, что пригодится, — ответила она, не отрываясь от дела.       — Не, это я понял, тут и дураку ясно. Я имел в виду… Странно, что мы встретились. Нет, не подумай, я очень тебе рад, но… Что ты делала в этих местах, даттебаё?       — Действительно, странное место для прогулки, — вмешалась Сакура, закончив собирать свой рюкзак. — Помнится, ты отправилась в Скрытый Дождь, а он совершенно в другой стороне. Что ты здесь забыла?       — Эй-эй, Сакура-чан, ну чего ты так резко говоришь с Конан-то, а? — попытался разрядить обстановку Джинчуурики. — Наверняка, этому есть разумное объяснение. Думаю, Конан просто заблудилась, даттебаё…       — Скрытый Дождь перешёл на сторону Мадары, — сказала Конан с каменным лицом. Наруто с Сакурой ошеломлённо уставились на неё. Харуно приняла боевую стойку.       — Хочешь сказать, ты…       — Успокойся. Я не с ними, — поспешила успокоить её Конан, параллельно обматывая рану Наруто с бинтами. — Скрытый Дождь восстал против меня.       — Восстал против тебя? — удивился Узумаки. — Как это так, даттебаё?       — Случилось то, чего я и боялась — без сильного лидера воцарился хаос, которым воспользовались самые алчные из наших людей. Не успела я вернуться домой, как на меня напали соплеменники.       — Но… кто тогда управляет Аме?       — Это я и хочу сейчас выяснить. — Конан поднялась на ноги и подошла к дереву, к которому был крепко привязан оставшийся шиноби. Он давно пришёл в сознание, но говорить не спешил. — Скажи мне, кто отдал тебе приказ.       Шиноби, молодой парень с короткими каштановыми волосами, даже не поднял на неё взгляд.       — Я с тобой разговариваю!       Снова тишина.       — Ты, кажется, не понимаешь своего положения. — Голос Конан стал звучать гораздо жёстче и угрожающе. — Напав на меня, ты автоматически стал предателем Аме. Если откажешься говорить, твоя…       Шиноби издал хриплый смешок, заставив Конан замолчать. Он поднял на неё насмешливый взгляд.       — Предателем? Единственный предатель здесь — ты! — смело, будто не был связан и в окружении сильнейших ниндзя в мире, проговорил он. — Ты столько правила Аме, и к чему привела наш дом? Вместо того, чтобы наконец-то отстроить руины, ты убивала всех, кто говорил правду! Мои друзья убеждали меня, но я до последнего считал их безумцами, даже после того, как ты убила их… — Взгляд его наполнился ненавистью. — Но Кэяру открыл нам глаза. С ним мы перестали быть добычей и теперь станем хищниками.       — Кэяру? — вмешалась Сакура. — Кто это?       — Один из шиноби Скрытого Дождя, — ответила ей Конан, не сводя взгляда с пленника. — Стало быть, это он поднял восстание?       Шиноби насупил брови, осознавая, что сболтнул лишнего.       — Он нас возглавил, но в Аме не осталось несогласных с ним. Но не потому, что он рубил головы всем, кто выступал против, — наоборот, почти все твои прихлебалы присоединились к нему, стоило тебе пропасть…       — Ты ответил на мой вопрос, — произнесла она, игнорируя его слова. Она подняла руку. — Теперь можешь умереть.       — Чего, блин?! — вскинулся Наруто. Он быстро перехватил локоть Конан, прежде чем она нанесла удар. — Он же шиноби твоей деревни! Да, он ошибся, но ведь его обманули — не на нём вина лежит, даттебаё!       — Обманули? — обернулась она к нему через плечо. — Скажи, тот факт, что он позволил собой манипулировать, освобождает его от его преступлений? Скольких он убил потому, что верил в правильность своих действий? А скольких ещё убьёт, как только предоставится возможность?       — Я… я не знаю… Но ты тоже не знаешь, даттебаё! — продолжал Узумаки. — Ты ведь даже не спросила его! Может, он убил десятки невинных, а вдруг вообще никого не убивал! Ты не можешь его судить за то, чего не знаешь наверняка!       — Ты прав. — Конан расслабила руку, и Наруто отпустил её. Она вновь опустила взгляд на молча наблюдавшего за ними шиноби. — Говори: скольких ты лично убил во время вашего так называемого восстания?       Шиноби ухмыльнулся сквозь зубы.       — Недостаточно. И всё же парочку да отправил на тот свет. Мэй и Кай — твои личные телохранители. Они пали последними.       — И ты гордишься содеянным?       — Гордиться убийствами? Я же не зверь. Но они сами выбрали свой путь и получили по заслугам.       — Хорошо. Тогда мне есть за что вынести приговор.       Она резко подалась вперёд, целясь прямо в горло. Наруто в последний момент перехватил её руку, ладонь которой напоминала бумажный кол.       — Стой!       — Что теперь? — Она устала взглянула на него. — Он признал свою вину и даже не стыдится этого.       — Я же говорю тебе, его обманули! Да, он не должен был убивать соплеменников, но его заставили…       — Заставили? Его семью взяли в заложники и под страхом их смерти приказали убить моих приближённых? Или его взяли под контроль Гендзюцу? Нет, он дал себя обмануть. Он допустил, что поступает правильно, убивая людей и нарушая порядок в нашей стране. Этого мне достаточно.       — Обман — вещь куда более страшная, чем… — попыталась встрять Сакура, но её даже слушать не стали.       — Факт в том, что он убил людей — довольно близких мне людей. Сделал это совершенно осознано и, безусловно, сделает так снова. Его мотивы могут быть разными, но даже самые благородные побуждения не смоют кровь с его рук. Единственный приговор для убийцы и предателя — казнь.       — Нагато тоже убил много людей, даттебаё! — высказал Наруто, и лицо Конан резко перекосило.       — Не смей сравнивать его с Нагато…       — Но почему? Он ведь тоже совершил немало плохого — сколько тысяч он убил в попытке схватить меня? И это только в Конохе! А сколько ещё умерло? И ведь им тоже манипулировал Мадара, и он слишком поздно это осознал, но ведь всё же осознал! Не считать же его виновным за его действия, даттебаё…       — Нагато заплатил за свои преступления, отдав жизнь и воскресив павших в Конохе. Этому лишь предстоит…       — Попробуй простить его! — выпалил Джинчуурики. — Возможно, он осознает свои ошибки, и тоже попытается искупить их. Просто дай ему шанс, как я дал шанс Нагато, даттебаё!       Конан замолчала. Видимо, она задумалась. Наруто не понимал, о чём тут вообще можно думать. Как она способна убить своего же соплеменника? Этим она напомнила ему старейшин Конохи, которые окрестили Саске предателем за уход из деревни. Да, он ошибся, но нельзя же так радикально решать судьбу человека. Если кого-то и стоит судить — Мадару, который заварил всю кашу. Простые люди ведь не виноваты…       Глотку пленника от бумаги Конан разделяло не больше пары сантиметров. Когда Наруто показалось, что Конан начала убирать руку, шиноби резко подался вперёд, насколько позволяла верёвка. Конан мгновенно отшатнулась, но было поздно — кровь брызнула и стала стремительно вытекать. Парень стал издавать неприятные булькающие звуки и плеваться кровью.       — Отойдите! — крикнула Сакура, отталкивая их с Конан и опустив руки к шее шиноби. — Чёрт, слишком большая! Я не могу…       — За… Аме… — хрипло произнёс он, после чего затих навсегда.       Наступила тишина. Все молча смотрели на совершившего суицид шиноби. Наруто с трудом отвращение на лице. Да, на фронте, конечно, происходило разное, и он уже видел смерть, но там он или его клоны были заняты боем. Теперь же Джинчуурики рассматривал безжизненное тело, и оно выглядит… страшно. Шиноби закатил глаза, его нижняя челюсть опустилась, язык высунулся. Более того, от него уже начал исходить смрадный запах. Какая же мерзость. И ведь он добровольно обрёк себя на это. Ради чего?       — Что ж, всё решилось само собой, — безразлично проговорила Конан, сбрасывая окровавленную бумагу с руки. — Пойдём, пока новые не прибыли.       — Нам… просто оставить его здесь? — спросил Наруто, всё ещё не в силах оторвать глаз от ужасающего зрелища. — Может… похоронить его?       — Потеряем много времени. Оставь тело волкам — хоть на что-то сгодится.       Наруто поёжился, представив, как волки будут поедать останки этого человека. Конан пошла вперёд, подобрав свою сумку. Сакура вздохнула и пошла за ней, кинув Узумаки обеспокоенный взгляд, в котором так и читалось «осторожнее с ней», а то и что похуже. А он сам, тем временем, бросил последний взгляд на тело, которое ещё совсем недавно было живым человеком. Интересно, о чём он думал в последние мгновенья? Были ли его мысли заполнены патриотизмом, который он озвучивал, или же он лишь скрывал боль? Все ли мыслят одинаково перед смертью? А как Наруто отреагирует, когда придёт его час?       Наруто покачал головой и поспешил за девочками. Возможно, он не такой уж хороший шиноби, раз так остро реагирует на смерть. Интересно, а как отреагировал бы Саске?       Саске не впервые сталкивается со смертью. В семь лет ему довелось похоронить всех своих родственников, позже он три года провёл с Орочимару, который убивал подчинённых по настроению, а недавно прямо перед ним погиб его брат. И всё-таки только сейчас он столкнулся со своим первым убийством.       После возвращения отряда в лагерь Саске сразу же отправился спать. Он жутко устал, а телепортация высосала из него последние силы. Поспать ему не дали тревожные сны. Не кошмарные, как раньше, — просто тревожные. Их самих он никак не мог вспомнить, но был уверен, что они связаны с тем мёртвым шиноби.       Удивительно, но это было его первое убийство. Он никогда особо не стремился обрывать чью-то жизнь, не считая буквально пары случаев, да и тогда у него это не получалось: Орочимару он поглотил, и добил его уже Итачи; Дейдара подорвал сам себя; тот же Итачи поддавался и позволил себя убить; а Данзо так вообще умудрился сбежать. Кроме них Саске никогда не собирался никого убивать. Ну, был один узник Орочимару, который когда-то напал на Карин, и Саске ударил его Кусанаги. Но он в итоге выжил, Учиха и задуматься не успел на этот счёт. Теперь же нет никаких сомнений, что на его руках кровь убитого.       Ещё более удивительно то, что теперь Саске относится к убийствам даже хуже, чем раньше. Он никогда не романтизировал смерть, не считал честью умереть за родину, но был готов убивать в случае необходимости. А какое-то время он и вовсе стремился убить всех в Конохе, даже маленьких детей, потому что их родители плохо относились к его клану. Теперь же… Саске не знает, заслуживает ли вообще хоть кто-то лишиться жизни.       Саске может только догадываться о том, что чувствует человек перед смертью, но его пугало то, что происходит после — тело становится неодушевлённым предметом, которое начинают медленно пожирать паразиты. С ним могут делать всё, что угодно, и он даже сопротивляться не сможет. Также никто не говорит о том, что люди пачкают штаны после смерти — тоже не придаёт смерти какого-то романтизма.       Самое страшное то, что смерть — это конец. Пока человек жив, даже если его жизнь не сахар, он всегда может бороться, исправить свои ошибки, искать радости в своём существовании, а после смерти… Больше ничего. Никакого шанса что-то поменять или повернуть всё вспять. Просто лечь и плакать над тем, что не успел сделать, пока ещё хотя бы плакать можешь.       Учиха вспоминает убитого им шиноби и размышляет — а кем он был? Была ли у него семья, которая до сих пор ждёт его возвращения? За что он воевал? Скольких сам убил? Мучался ли он так же, как Саске, после своего первого убийства? Вдруг, если бы они родились в других обстоятельствах, они бы стали друзьями? Теперь это не узнать никак.       Саске сжимал бутылку, представляя на месте мертвеца кого-то из близких. Что бы он делал со своей жизнью, если бы умерла Сакура? Сама мысль об этом настолько противна. Как он сможет жить дальше без их совместных разговоров, без её улыбки, без осознания того, что хоть кто-то в этом мире тебя по-настоящему любит? Лучше самому умереть. А ведь все рано или поздно окажутся на его месте. Неудивительно, что Орочимару так отчаянно искал способ обрести бессмертие.       И что особенно пугало Саске — сколько смертей происходит на войне каждый день. Десятки, сотни, тысячи — не хватает времени, чтобы перечислить всех падших, не говоря уже о том, чтобы оплакать. Смерти из трагедии превратились в статистику. Учиха сам при прочтении отчётов про убитых реагировал максимум «теперь придётся искать замену», хотя каждое имя на бумаге — целая жизнь, которая внезапно оборвалась и уже никогда не продолжится. Он начинает понимать, почему Сакура возненавидела его, когда он ушёл перед войной, тем самым позволив стольким умереть.       Те, кто восхваляют войну, рвутся в бой ради чести и славы, убивают ради забавы, ведут молодых глупцов на убой… Для Саске они отныне не более чем животные. Он сам для себя отныне не более чем животное, потому что раньше сам думал о том, что смерть — правильное наказание для негодяев.       С этим приступом морали он пытался отгонять мысли о своей вендетте, понимая, что окончательно запутается в своих чувствах. А заслуживает ли Данзо умереть? Саске не знает человека хуже него, но он всё ещё человек. Разве правильным будет оборвать его жизнь?       Учиха качнул головой. Данзо убил весь его клан, заставил Итачи это сделать, и неизвестно, скольких ещё убьёт. Его преступления за гранью человеческого понимания, и он наверняка совершит ещё. Убить его — значит спасти многих других.       Саске устало потёр лицо руками и вновь потянулся за бутылочкой саке. Проклятье, закончилось. Он настолько увлёкся размышлениями о смерти, что даже не заметил, как выпил всё. Живот громко заурчал, напоминая Учихе, что он за вчера почти ничего не ел. Интересно, сколько прошло времени? Он проснулся незадолго перед рассветом и сразу отдался размышлениям. Сейчас, небось, уже позднее утро…       Саске встал из-за стола, слегкааа пошатываясь, и направился на выход. Сказать, что он удивился — ничего не сказать. Солнце скрывалось за горизонтом, а небо было окрашено в тёмно-синие оттенки. Ещё даже не рассвело? Или уже закат?       — Эй, — обратился он к ближайшему проходящему мимо шиноби. Он удивился, когда не смог разглядеть черт его лица. — Который час?       — Я тебе что, часы? — вздумал дерзить парень. Он поспешил уйти, но Саске крепко схватил его за руку. — Ай! Пусти, чёрт тебя дери…       — Отвечай на вопрос.       — Не знаю! Часов восемь, может. Пусти, говорю же!       Учиха отпустил шиноби, и тот принялся растирать руку, в спешке удаляясь прочь. Странно, Саске, вроде, и не старался сделать ему больно.       Итак, восемь часов. Это немного. Чего? Утра или вечера? Оглядевшись и прищурившись, Саске увидел, как дежурные зажигают факелы и светильники, что вряд ли будут делать утром.       Твою же мать…       Он же не мог целый день провести в раздумьях? Чёрт, ему ведь нужно было ещё заняться делами квартирмейстера и проверить Темари. И ещё навестить Сакуру… или Какаши говорил, что она на задании? Или это было неделю назад?..       Голод вывел его из размышлений и заставил пошагать в столовку. Он сам не понимал, как сориентировался, но следующее, что он помнил, — то, как сидит в столовке и ест рис с курицей. Голова не соображала. Возможно, выпить целую бутылочку саке было плохой идеей. Ещё и еда никак не лезла в горло, хотя желудок регулярно напоминал о своей пустоте. Его тошнило, и громкие голоса вокруг не улучшали его положения. Главное, чтобы никто его не доставал…       — Эй, Саске! — Голос звучал громче взрыва. — Ты выглядишь даже более убитым, чем обычно. Что такое, Наруто проиграл?       Учиха медленно поднял голову, увидев перед собой старого друга.       — Суйгецу?.. — уточнил он, так как видел ещё размыто.       — Единственный и неповторимый! — возгласил Хозуки, выпятив грудь. Он присел рядом, хотя Саске всем видом давал понять, что не нуждается в компании. — А ты чего это совсем не ешь? Дай мне, не пропадать же добру…       Суйгецу потянулся к порции Саске, и тому пришлось вложить всю свою ловкость, чтобы пригвоздить его руку ножом. Та обратилась в воду, и Суйгецу отдёрнул её.       — Эй-эй, нашёл в кого тыкать своей зубочисткой! Не хочешь делиться, так и скажи!       — Вы ведь должны быть на задании… — устало произнёс он, возвращаясь к еде, а точнее, к унылому ковырянию в ней вилкой.       — А мы уже вернулись. Всего пару дней, сам не заметил.       Саске сосредоточился, чтобы посчитать. Когда же они ушли? Сегодня он проспал целый день, вчера был на задании, позавчера их уже не было… Четыре дня, получается? Тогда да, самое время им вернуться.       — Выполнили задание? — перешёл он к более важному.       — Да конечно, там и делать-то нечего было. Пришли, Зецу побили, ушли. Хотя в какой-то момент случилось кое-что такое — ты не поверишь что!       Саске прищурился, рассматривая друга. Несмотря на сильное опьянение, он сразу понял, к чему тот клонит.       — Пропал Кубикирибочо?       Хозуки поразился его проницательности.       — Как ты?..       — Ты его всегда с собой таскаешь, а сейчас нет. Как так вышло?       — Да сам понятия не имею! — оправдывался он. — Он был всё время у меня в руках, и тут — бац! Просто исчез, оставив после себя дымок. Будто телепортировался…       — Расстроен?       — Да конечно, блин, расстроен! — Суйгецу почти покричал это, и Саске уже пожалел о том, что спросил. — Я теперь ещё на шаг дальше от своей мечты! Ох, только попадётся мне тот, кто украл Кубикирибочо…       — Думаешь, его украли? — спросил Учиха, не обращая внимания на набитый рот.       — А ты что, думаешь, он сам по себе исчез? Не, сто пудов кто-то возомнил о себе слишком много и стырил. Ох, доберусь до него, Кубикирибочо и порублю на куски!       Саске насупил брови и посильнее сжал вилку. То, как большинство людей, в том числе его друг, относятся к смерти… Это дико. Как они могут быть такими легкомысленными? Некоторые даже наслаждаются убийствами. Они вообще задумываются о своих действиях?!       — Эй, ты чего замолчал? — Суйгецу приблизился к нему и постарался взглянуть ему в лицо.       — Что тебя так привлекает в убийствах? — Слова сами сорвались с языка.       — А? Ты чего вдруг такое спрашиваешь?..       — Что хорошего в том, что кто-то умирает? — Учиха резко поднял голову и наградил Суйгецу пронзительным взглядом. — Ты ведь уже убивал, понимаешь, какое ужасное это зрелище. Так почему же тебя всё ещё тянет убивать?!       — Мне кажется, ты стал слишком много общаться с Наруто… — постарался отстраниться Хозуки. Саске даже показалось, что тот думает сбежать.       — Отвечай! — требовал он, едва не переходя на крик. Ему правда хотелось узнать точку зрения таких людей. Что заставляет их думать, что убивать — нормально?       — Ладно-ладно, не надо кричать, — вскинул руки Суйгецу. — Я просто правда об этом сильно не задумывался. Ну, нравится и всё. Есть какая-то жестокая красота в этом. Если хочешь какой-то весомой причины, то, наверное, я чувствую себя таким сильным, когда лишаю кого-то жизни. Словно я божество, в чьей власти даровать и отнимать жизни и…       — И это весомая причина? — скривился Учиха. — Чтобы почувствовать собственное «величие», ты готов причинять другим боль?       — Слушай, люди убивают друг друга испокон веков. В чём проблема, что я…       — И это, по-твоему, оправдание тому, чтобы продолжать этот безумный цикл ненависти? Это мерзко. Не могу поверить, что мы друзья.       — Эй, ну, извини, что я весь такой ужасный! — Суйгецу явно задела последняя фраза. — Не знаю, чему вас там в Академии Конохи обучают, но ты помнишь, как называлась моя деревня? Кровавый Туман! Нам с детства вливали то, что убивать — нормально, да нас хвалили за это! Так что прости, что я вырос таким, каким меня сделал окружающий мир!       Хозуки скрестил руки и отвернулся. Саске опустил взгляд. Пожалуй, он был слишком суров. Уж точно выбрал несправедливо грубую формулировку. Суйгецу не виноват в том, что его воспитали с целью сделать из него бойца, убийцу. С детства быть подверженным пропаганде ненависти — тут, пожалуй, каждый лишится какой-либо жалости.       — Прости, — вздохнул он, произнося ненавистные слова. — Я слишком строг к тебе. Просто я задумался и…       — А, забей, — махнул рукой Хозуки. — Я уже привык, что с тобой просто не бывает. Просто удивлён, что тебя на моральные лекции потянуло. Что, давно не пил сок Суйгецу?       — Мысль об алкоголе вызвала у Саске странную реакцию. Его внутренности будто скрутило, вмиг стало очень жарко. Наклонившись вбок, он выблевал всё только что съеденный ужин, кажется, прямо кому-то под ноги. Горло отчаянно требовало воды.       — Так, кажется, тебе хватит. — Суйгецу подошёл к нему и, взяв под плечо, повёл подальше. — Надо будет сказать, чтобы поменяли поваров. Ты как себя чувствуешь вообще?       — Нормально, — солгал он, икнув.       — Ага, ври дальше. Щас отнесу тебя в палатку, отдохнёшь. А я ещё собирался тебя на задание позвать.       — Уже новое задание? — удивился Учиха. Они ведь только пришли.       — Ага. Но ты не думай об этом, сами справимся.       — А что не так? — серьёзно спросил Саске, на что Хозуки рассмеялся.       — Не, лучше сиди в лагере и отдыхай. Кто ж будет бумажки заполнять?       Слова Суйгецу его не на шутку возмутили. Саске оттолкнул его от себя и, удержавшись на ногах, наградил его строгим взглядом.       — Когда выступать? — спросил он тоном, не терпящим возражений.       — Ну ты и упёртый, — хмыкнул Суйгецу. — Ладно, будем ждать тебя в полдень. Не проспи только.       — Как скажешь. — Учиха кивнул ему и пошёл в сторону своего шатра — по крайней мере, так он надеялся.       Так плохо ему уже давно не было. Желудок требовал еды, но Саске сейчас даже под страхом смерти не согласится есть. Ещё и день какой-то непродуктивный получился. Сейчас у него уже нет сил чем-либо заниматься, несмотря на то что сегодня он только и делал, что думал и всё. Нужно отдохнуть, а завтра уже посвятить весь день делам.       А Наруто там, наверное, уже дошёл до Страны Молний.       — Двигайте свои туши, разбойничье отродье! — крикнул стражник, с силой потянув за верёвку, связывающую руки Хаори.       Вожак наёмников сквозь зубы прорычал. Эти слабаки обращаются с ними, как со скотом. Будь у него развязаны руки…       — Хочешь мне что-то сказать? — солдат приблизился к Хаори, с провоцирующей ухмылкой смотря ему прямо в глаза. Он был на опасно близком расстоянии, что даже связанный и раненый бандит смог бы свернуть ему шею.       Будь Хаори глупцом, он бы поддался жажде крови и убил ублюдка, издевающегося над ним. Но он тогда быстро получит стрелу в голову от других стражников. Остаётся терпеть и ждать удобного случая для расправы.       — Нет… — фыркнул он, отвернувшись.       — Смотри мне в глаза! — Сильный удар в живот поставил его на колени. Синяки, полученные от пыток сумасшедших шиноби, напомнили о себе. — Не вздумай мне лгать, подонок. Давай, скажи всё, что хочешь!       Хаори поднял на своего пленителя свирепый взгляд. Он сам напрашивается…       — Если бы не эти кандалы, твои потроха бы украсили дорогу.       — Да, ты прав. И как тебе, нравится быть на месте слабых? — стражник ядовито улыбнулся, поглаживая неровную щетину. — Ты столько лет грабил и убивал тех, кто не мог дать отпор, а сейчас сам можешь только молить о пощаде. Надеюсь, усвоил урок?       Стражник повернулся и пошёл дальше, дёрнув за верёвку. Хаори рывком поднялся на ноги, хотя хотелось упасть и заснуть.       — Пошевеливайтесь! Чем скорее придём, тем скорее отдохнёте в темнице.       Хаори заскрипел зубами. Этот сопляк командует, читает ему лекции, строит из себя охренеть важного, хотя сам ничуть не лучше него. Он упивается страданиями Хаори не потому, что он пойманный бандит, а потому, что он не может дать сдачи. Не сейчас.       Наёмник глянул назад. Всех его людей связали верёвкой в одну линию и повели в город по самой короткой дороге. Самое паршивое — треклятых стражников было меньше. Будь у них не путы, а оружие в руках, они бы перебили своих тюремщиков, как скот, и кольчуги бы им не помогли. Сейчас же любая попытка побега — смерть. Стражники, даром что их мало, смотрели за каждым заключённым. Двое попытались сбежать, так и погибли на месте.       Они идут уже весь день. Ни разу не дали передохнуть ни чтобы поесть, ни чтобы облегчиться, из-за чего многие ходили в мокрых портках. Ещё и стемнело, приходилось ориентироваться почти вслепую. А у стражников есть телега, на которой они дают ногам отдохнуть, высмеивая наёмников. Ничего, рано или поздно они всё равно устанут, и тогда Хаори обязательно воспользуется возможностью. Придушит гада, издевающегося над ним, и сбежит, прежде чем его пропажу успеют заметить. Сколотит новую банду, не из таких слабаков, как сейчас, и станет охотиться на шиноби. Больше он им не проиграет.       — Стоять! — крикнул мужик, что управлял телегой, резко тормозя её. Стражник, что сидел на её краю, упал в грязь, и Хаори еле сдержал злорадные смешки.       — Какого хрена ты остановился?! — возмутился упавший, грозной походкой направляясь к извозчику.       — А мне что, просто переехать его? — не менее дерзко отвечал водила.       — Кого, мать твою? — не понял он, после чего замолчал на какое-то время. — А ты ещё кто такой, чёрт подери?       Тележка закрывала Хаори почти весь обзор, но он понял, что кто-то перегородил дорогу конвою. Кто же?       — Я беру ответственность за этих заключённых в свои руки, — прозвучал низкий, смутно знакомый Хаори голос. — Благодарю вас за службу.       — Да ты кто такой, чтобы… делать то, что сказал?! — Стражник, видимо, как и Хаори, не разобрал его формулировок. Он звучал, прямо как тот сопляк-шиноби.       — Вас это не касается. Возвращайтесь домой — я закончу вашу работу.       — Не касается? Сейчас я тебя коснусь, мало не…       Хаори услышал хлюпанье шагов по мокрой земле, за котором последовал сочный звук разрубания плоти. Что-то с брызгами упало в грязь. Запахло кровью, стражник пронзительно прокричал.       В следующую секунду из неоткуда выпрыгнули тени, и началась резня. Хаори бывал во многих набегах, но ещё никогда он не слышал так много предсмертных криков одновременно. Кровь стоявших рядом солдат брызгала на лицо, а их трупы падали под ноги. Он чувствовал, как верёвка дёргалась — его люди метались из стороны в сторону. Однако никто не упал, значит, пленников не трогали.       Всё закончилось так же резко, как и началось. Последний стражник навсегда затих, а тени так и вовсе исчезли, словно их и не было. Единственным, что напоминало о резне, были начавшие вонять изорванные трупы и море крови.       Хаори услышал размеренные хлюпающие шаги. Кто-то обходил телегу, приближаясь к пленникам. Наконец, он приблизился достаточно близко, чтобы его можно было рассмотреть даже в темноте — старик с забинтованными глазом и рукой. Тот самый, что нанял их охранять это захолустье.       — Ты! — только и воскликнул он, не помня его имя.       — Вы далековато зашли от поселения, охрану которого я доверил вам. Отлыниваете от работы? — безразличным тоном проговорил он, словно заранее отрепетировал фразу.       — Из-издеваешься?! — разозлился Хаори. — Не видишь, что нас тут связали?       — Вижу. Досадно, что вы не справились со своей работой.       — Справлялись, пока не пришли поганые шиноби! О них не было речи. Ты должен доплатить нам!       — Хм. Пожалуй, ты прав. — Старик развернулся и пошёл дальше. — Выдайте им то, что они заслужили.       Следующее, что Хаори помнит — вновь выпрыгнули тени, и на этот раз они были гораздо ближе. Хаори даже смог одного заметить в момент, когда тот вонзал клинок ему в горло.       Хаори упал на землю, и в его голове была лишь одна мысль: это конец. Конец его паршивой жизни. Что-то на подсознательном уровне подсказывало ему, что рану не исцелить. Он стольких переубивал, но только сейчас удивляется, до чего хрупкое человеческое тело — одной царапины достаточно, чтобы лишить жизни.       Время для Хаори словно замедлилось. Не такая уж хорошая жизнь у него, чтобы за неё цепляться, и всё же… он больше ничего не изменит. Он столько всего не успел сделать и больше никогда не успеет. Имела ли его жизнь хоть какой-то смысл? Хоть для кого-то?       Нет, нет, не может всё закончиться вот так! Может, какой-то ангел спустится с небес и спасёт его? Да какой ангел, с его-то жизнью. Но вдруг Хаори предложат второй шанс? Если он может ещё побыть хоть кому-то полезным? Хоть для кого-то!       Эта мысль ушла, и осталась только боль, потом только холод, а потом — вообще ничего не осталось.       Шиноби Дождя полностью оправдывали свои обещания. Они реагировали на команды немедленно, действовали быстро и качественно, убитые ими затихали практически мгновенно. Было бы неплохо завербовать парочку из них в «Корень», когда война закончится.       Данзо осмотрел побоище. Хорошо, свидетелей больше не осталось. Хотя эти бандиты едва ли могли составить какие-то сложности, осторожность не повредит. К тому же, пользы от них точно больше никакой. Всё, что не приносит пользу и несёт хоть малейшую угрозу, должно быть уничтожено.       Перед Данзо тихо появился лидер Аме. Когда Шимура впервые увидел его, даже не поверил, что этот юнец правит Аме, но Кэяру показал себя, как первоклассный боец, а его… незамысловатая манера речи, безусловно, пользовалась популярностью среди народа. Этого хватило, чтобы стать ценной пешкой в руках Обито.       — Все мертвы, — сообщил Кэяру, не отрывая взгляда от Данзо.       — Вижу. Отлично сработано…       — Я потерял четверых человек из-за тебя, — грозным голосом перебил шиноби Аме. Ох уж эта деревенщина.       — Серьёзно? Я удивлён, что кучка стражников и связанные бандиты дали хоть какой-то отпор.       — Я говорю не о них, а о шиноби, которых ты приказал не трогать!       — Ах, вот как. — наиграно удивился Шимура. Он с самого начала знал, о чём речь. — Ну, как всё там прошло?       — Я же сказал, четверо погибли…       — Хорошо, вы выполнили задание?       Кэяру с недовольным взглядом промолчал, но всё же вздохнул и ответил.       — Выполнили. Оставили им твой «подарочек».       — Они заподозрили что-то неладное?       — Вряд ли. Они вообще те ещё олухи. Убить их не составило бы проблем.       — Терпение, друг мой. Твоё импульсивное решение избавило бы нас всего от одного отряда Альянса. Мой план же уничтожит весь Альянс.       — В твоих же интересах, чтобы твои слова оказались правдивыми, Шимура.       Данзо сузил глаза. Этот сопляк, видимо, совсем не имел образования. Как только он перестанет приносить пользу, присоединится к бандитам.       — Пока вы здесь, для вас есть ещё одно задание, — поспешил сообщить Данзо. — Сожгите село. Дотла. Жителей убейте.       — Ты ничего не забыл? — почти угрожающе спросил Кэяру.       — Ах, да. Мои шпионы заметили Конан к востоку отсюда. Она направляется в Страну Молнии вместе с Джинчуурики Девятихвостого. Один из твоих отрядов даже успел с ней столкнуться. Если быстро закончите здесь, ещё успеете её догнать.       — Отлично. — Кэяру отвернулся и исчез в тени. Как недисциплинированно. Шиноби должен уходить лишь тогда, когда командир разрешает.       Оставшись один, Данзо сложил печать, призывая агента с пространственно-временными техниками. Пока он ждал, вновь осмотрел трупы. Их было около сотни. Кто-то ужаснулся бы такому зрелищу, но Данзо смотрит на всё более цинично. Человеческие жизни — просто инструменты для достижения высшей цели. Что делают с инструментами, которые больше не нужны? Выбрасывают. Кем является человек, который не приносит пользу? Паразитом.       Шимура привык избавляться от паразитов, будь то кучка наёмников или же целый клан шиноби. Вне всяких сомнений, скоро и его союзники перестанут приносить пользу. Не то, чтобы они и сейчас полезны, однако их выгодно пускать в расход. После войны «Корень» быстро с ними разберётся.       Единственным, от кого идёт реальная польза — красноволосый юноша, которого «спасли» его родственники. Альянс привёл к себе в лагерь бомбу замедленного действия, даже не зная об этом. Когда же узнают, будет уже слишком поздно.       Данзо выиграет эту войну. Выиграет любыми методами, избавится ото всех угроз и наконец-то станет Хокаге, которого этот мир заслуживает.       Но есть ещё пара паразитов, избавление от которых является приоритетной задачей.