В погоне за тобой

На дело я попал. И когда через неделю события завертелись со стремительной скоростью, просто восхитился, насколько своевременно Добкин решил начать это расследование. В ночь с субботы на воскресенье скоропостижно скончался Джеф Робертс, как выяснилось после затяжной, но отлично скрываемой, борьбы с раком. Утром в воскресенье различные издания вышли со сдержанным некрологом. Пара статей о его благотворительной деятельности и передача на общественном канале про ушедших из-за рака видных бизнесменов, в которой вежливо сообщили об его недавний кончине, вот и все, что удалось выловить после этого события. За общей сдержанностью, масштабность изменений, которая должна была вот-вот произойти, казалась надвигающимся штормом с цунами, ураганным ветром и будущими многочисленными жертвами. Смазливый отпрыск, хоть и числился опытным бизнесменом, все же выглядел не такой весомой фигурой, каким был его отец. Закрытая церемония прощания только для узкого круга деловых партнеров и друзей умершего не позволила подобраться поближе к новому владельцу Атлантис. А вот возле кладбища собралась толпа, в которой успешно разместились несколько следователей вместе с решившим посмотреть своими глазами на уход целой эпохи Добкиным. Я тоже увязался вместе с ними. Еще утром разместив мобильный оперативный штаб в виде грузовичка псевдоремонтных работ через сквер от особняка Робертсов в Мэйфере, шеф распорядился поставить ограждения, навалить всякой арматуры и мешков с песком, ловко имитируя реальную деятельность муниципальных служб. Имея какую-то связь а местном отделении, он оградил нашу команду от любопытства реальных ремонтников и жителей соседних домов. Благо в центре все время что-то реставрировали и переделывали, поэтому их пункт наблюдения не сильно выделялся. Расписав график дежурств, он сообщил, что поедет на кладбище. Почти все захотели ехать вместе с ним, но он взял только нас с О’Салливаном. Не думал, что буду с воодушевлением тащиться на кладбище. Но посмотреть на процессию, в которой должны быть фигуранты некоторых текущих и, по всей видимости, будущих дел, очень хотелось. Журналистов не пустили даже за внешний забор. А простых граждан, пришедших проводить в последний путь Робертса, набралось пару десятков. Мы с Дэнни затесались между ними. Сам же Добкин не полез в самую гущу, скромно оставшись чуть в сторонке, удачно скрываемый другими. Я догадывался, зачем он взял меня. Помня наш разговор, пытался подметить детали. Когда прощающиеся вылезли из своих дорогих авто и пошли пешком вслед за гробом, я во все глаза разглядывал похожих друг на друга немолодых мужчин в черных костюмах. Дамы тоже были, но их постные безучастные лица говорили о том, что они сюда пришли не по своей воле. Конечно, большую часть моего внимания привлекал наследник. Стивен выглядел напряженно и холодно, виртуозно делая вид, что не замечает взгляды окружающих. В отличие от большинства, он не надел темных очков. Мне было сложно понять, это простая забывчивость с его стороны или вызов готовящимся откусить лакомые куски коллегам по теневому бизнесу отца. Его уверенная осанка, плавные движения, острая линия подбородка. Черт, от него исходила такая мощь, что мне становилось страшно. На ту ли рыбку мы замахнулись? Она не просто плавает в этой мутной воде, пытаясь лавировать между хищников. Она сама кого угодно съест. Наверное, я задумавшись, пялился на него непозволительно долго, потому что внезапно он поймал мой взгляд и посмотрел прямо в глаза. Должно быть мы продержали визуальный контакт достаточно долго, потому что я начал чувствовать поднимающиеся давление и панику. Сбоку мелькнула вспышка. Все-таки кто-то вздумал сфотографировать на телефон. Мы оба моргнули, и я наконец смог отвести взгляд. Мысли путались. Что это было? Он догадался, что я коп? Что скажет Добкин? Я все провалил? Быстро выбравшись из толпы, я столкнулся с шефом и с трудом понял, что он сказал. Пришлось практически читать по губам, когда он повторил свои слова. В голове шумел прибой и придушенно кричали чайки. Он сказал мне возвращаться в мобильный штаб самостоятельно. Добирался я с пересадками, лишь чудом не напутав линии и станции метро. И хоть я с детства живу в Лондоне, активно ездить общественным транспортом я стал только после окончания школы. А сложная система, новые виды транспорта, забастовки, ремонт и прочее делали ее непредсказуемым лабиринтом, в котором, казалось, могут даже бесследно исчезать зазевавшиеся путники. Но удача уберегла меня. То, что я благополучно добрался, я понял только когда Хэлен вручила мне картонный стаканчик с горячим кофейным суррогатом, вернувшись обратно в свое кресло напротив заставленного техникой откидного столика. Горьковатое пойло меня отрезвило. Я стал прокручивать в голове, где я просчитался и что теперь можно было сделать, но мысли жужжали в голове неровным строем, больно отдаваясь в правый висок. Поэтому к приезду Добкина и О’Салливана я был близок к мигрени. Шеф после короткого отчета Хэлен отпустил их с Дэнни по домам. Оставшись со мной на дежурстве вдвоем, он поглядывал в экран с трансляцией со всех подключенных камер и тихо начал разговор, которого я очень боялся: — Ладно, чего уж там. Спалился, — голос его звучал нейтрально, хотя мне чудилось осуждение. — Это рано или поздно происходит. Жаль, я бы хотел, чтобы оно случилось попозже. — Может он не обратит внимание? Не запомнит? — попытался я ухватиться за соломинку. — А черт его знает, может и так. Только сейчас тебе за ним в наружку ход заказан, — пожал плечами Добкин. — Дьявол, курить-то как хочется. Вот из-за чего я ненавижу сидеть в засаде. — Может вам на электронные сигареты перейти? — предложил я. - Не знаю, надо попробовать. Но тут все дело в привычке к форме и вкусу. Не факт, что втянусь. Я был благодарен, что он не устроил мне выволочку, которой я очень боялся. Да и казалось, со мной Добкин вел себя иначе, чем с остальными. Он выглядел спокойным и дружелюбным, хотя обычно вел себя достаточно властно и угрожающе-формально. Может быть это был такой тонкий расчет? Наверное он быстро подобрал набор ключиков ко всем в команде и правильно использует разные техники для манипулирования и мотивации. Интересно, каким на самом деле был Йен Добкин? — Скажи, пока ты пялился в лицо Стивена, что ты смог разглядеть? Какие-то эмоции? Взгляд вменяемый или нет? Я прикрыл глаза, пытаясь вспомнить то, что увидел. Кажется, я был так впечатлен, что даже не успел ничего проанализировать. — Взгляд холодный. Эмоции прячет. Или просто отмороженный. Глаза светлые, чуть с прищуром, — я принялся перечислять. — Но когда мелькнула вспышка, там внутри как будто тоже вспыхнуло. Мне даже показалось, что он страшно разозлился. Такая злость, будто разорвать кого-то хочет, — стало не по себе, когда я вспомнил это. — Слишком резкий переход с холодного безучастного выражения. — Может быть он психопат какой-то? - Может и психопат, — согласился Добкин. — Твои впечатление пока лучшее, что у нас есть. Сколько я бы не пытался найти хорошие фотографии, на которых можно было бы разглядеть его взгляд, ничего не получается. Либо постановочные кадры, либо снят он издалека, боком или против света. — Может где-то есть личные фото? Вы не ответили, как вам идея покопать информацию про его личную жизнь. Может быть у его пассии что-то будет? — спросил я. Добкин задумчивый бросил взгляд на меня и встал, чтобы приготовить себе кофе. — А знаешь, наверное идея и ничего так. Попробуй, может удастся что-то найти. Но если он то, что я думаю, найти будет сложно. Слишком продуманно скрыта о нем информация. Такой вроде как на виду, а между тем совершенно неизвестный персонаж. Шеф пригубил из стаканчика темный напиток и фыркнул: — Ну и гадость. Не мог с ним не согласиться. До вечера не было никаких происшествий. Мы пялились на изображения с камер и слушали разговоры. К сожалению, подключиться ко всем линиям было не возможно. Не тот у нас был уровень доступа. Тут только разведка могла благодаря полномочиям слушать и мобильные переговоры. А по обычной стационарной связи говорили только работники поместья и только по хозяйственно-бытовым вопросам. Я страдал от безделья, проигрывая в телефоне. Пару раз вышел, ловко ныряя за ограждения через темный проход. Нормальный кофе нашелся через квартал. Но я был просто счастлив, размыв ноги и сходив в этой кафешке по нужде. Добкин вышел только раз, и, судя по запаху сигарет после его возвращения, было понятна причина его вылазки. Пока он отсутствовал я успел сделать фото со стоп-кадра, когда Робертс подходил к окну. Воспоминания о нашей встрече взглядов опять нахлынула на меня. Почему я так сильно испугался этого человека? Ведь дело было не только в страхе быть раскрытым? Может быть мне стало беспокойно, потому что я тогда понял, что он меня увидел? Я привык быть эдаким раздражающим фактором, который не мог тихо находится на одном месте. И окружающие обычно отводили взгляд или просто смотрели сквозь меня. Больше всех в последнее время, кажется меня видел Добкин. Но от незнакомца почувствовать такой сфокусированный взгляд мне было впервые.