В погоне за тобой

Внутри его рта было неописуемо хорошо. Моя головка скользила по его горячему языку, а его развратные губы пошло втягивали дрожащий от возбуждения ствол. Я потерялся в ощущениях. Это было потрясающе. Мои бедра жили собственной жизнью, слегка толкаясь в ответ на каждое его движение. Яйца скрутило от удовольствия и я бурно кончил прямо ему в рот. — Малыш, ты такой сладкий. И он тут же склонился ко мне ошалевшему и накрыл мои припухший губы своими. Я был настолько поражен случившемся, что не задумываясь, ответил на его поцелуй, чувствуя на языке вкус собственной спермы. Целовался он, как и трахался: вдумчиво, со вкусом. Если бы мы не пасли его круглосуточно, я бы подумал, что он каждый день часами проводит в постели, оттачивая свои навыки. Но судя по камерам, он спал не больше пяти часов. Откуда взяться времени на секс? Это оставалось для меня загадкой. Когда его руки принялись исследовать мое тело, касаясь то плоских сосков, но выпирающих тазовых косточек, я даже не стал сопротивляться: охваченный возбуждением с новой силой, я мог тихо стонать и отвечать на его поцелуи. Его пальцы в сфинктере я уже воспринимал, как должное и даже не пытался возмущаться проникновению. Внутри было еще немного липко, но он все равно осторожничал, медленно двигая двумя пальцами. Оторвавшись от моих губ, он вдруг внимательно посмотрел мне в лицо. Взгляд Робертса неожиданно был серьезным. Отсутствие ухмылки заставило меня коснуться его щеки и потянуться за новым поцелуем. Почему-то это малое сейчас мне было очень дорого. Я даже боялся понять, что чувствую в этот момент. Что-то в глубине его глаз заставило мой пульс стучать еще быстрее. Кажется, я действительно сейчас его хотел. В этот момент он был не просто инструмент для снятия напряжения, а мужчина, с которым я делил удовольствие. Он опять отстранился. — Подожди, мне надо взять презерватив, — тихо сказал он, все еще глядя мне в глаза. — Я не залечу, — уведомил я, чувствуя, как губы сами расползаются в улыбке. — Тебе будет неприятно, — попытался возразить он, но я вдруг потянул его на себя. — Трахни меня так, пожалуйста, — сам от себя не ожидая такого, попросил я. Робертс шумно выдохнул и шире разведя мои ноги, вытащил пальцы. Его мокрая от предсемени головка надавила на вход. И я сам поддался ей навстречу, вызывая у нас обоих синхронный стон. — Ты не представляешь, насколько сексуальный, — выдохнул он мне в губы и, накрыв их своими, начал глубоко вбиваться в меня. В этот раз было еще ярче и горячее. Мы целовались, как ненормальные. Как будто от этого зависела наша жизнь. Я цеплялся за его сильные плечи, обхватив ногами. Мокрая от пота плоть громко шлепала друг о друга. Его член опять попадал в простату, вызывая желание кричать. Я глухо стонал ему в губы, чувствуя как наша слюна смешивается во рту. Если до этого он меня просто трахал, теперь я сам отдавался ему без остатка. Оргазм накрыл меня мощной волной, заставляя жалобно вскрикнуть на пике. Кажется, я на долю секунды провалился в чистую эйфорию, как от полета, словно мое тело было не тяжелее пушинки. Сквозь пелену чистого восторга я почувствовал, как он размашисто толкается, догоняя вслед меня. Мои внутренние мышцы мелко сокращаясь, плотно сжимая его член, а внутри разливалась теплыми толчками его горячая сперма. — Закачал бы тебя под самое горлышко, — простонал он, опять целуя мои припухшие губы. На долю секунды мне показалось, что я и сам бы этого хотел. Дьявол, я кажется совершенно попал… Через некоторое время он шевельнулся, и его член легко выскользнул из моего затраханного ануса месте с порцией спермы. — Полежи, я сейчас вернусь, — бросил он через плечо, вставая. На меня вдруг опустилась такая смесь усталости и расслабленности, что я в удивлении посмотрел на член. Сколько у меня уже было оргазмом? Шесть или семь? Я кажется сбился со счету. Действие возбудителя, кажется, начало ослабевать. Мой член был в полувозбужденном состоянии и перестал болезненно стоять. Я лег на бок, стараясь не обращать внимание на струйку, стекающую по ягодицам. Через пару минут вернулся Робертс и начал вытирать меня каким-то влажным полотенцем. Я немного удивился, но безвольно позволил ему себя обтереть. Удовлетворившись проделанной работой, он лег рядом со мной, обнимая меня со спины. Мне казалось, что Робертс хочет о чем-то спросить, но потом он шумно вздохнул у меня над ухом и, положив мою голову себе на плечо, расслабленно задышал, кажется, засыпая. Я подумал, что это бредовая идея спать вдвоем, как любовники, но неудачно моргнул и забылся глубоким сном. Не знаю, сколько времени я проспал, но проснулся от скользящих движений головки по своим ягодицам. Член уже опять бодро стоял. Робертс просунул руку и уверенно охватил мой ствол, начиная размеренные движения. Я застонал и чуть выгнулся. Кажется мое поведение дало однозначный ответ на его действия, потому что головка вдруг уверенно толкнулась в колечко припухших мышц, мягко раздвигая их. — Как долго ты будешь меня трахать? — простонал я. В ответ я услышал усмешку. Но потом он добавил низким после сна голосом: — Пока твой член будет в ожидании меня так гордо стоять. В этот раз мы двигались медленно, он ласкал меня с оттяжкой, как себя, то чуть замедляясь, то чуть ускоряясь время от времени. Его бедра двигались в такт руке и я тихо сходил с ума от затопившего меня удовольствия. Никогда бы не подумал, что за несколько часов начну сходить с ума от члена в заднице, но Робертс знал свое дело, пошагово разрушая мои убеждения о собственных предпочтениях. Как я смогу потом смотреть на него? На его горячие руки, на похотливые губы, на эти невероятные глаза? За такое короткое время я видел его разным, я запомнил о нем намного больше, чем за недели наблюдений. Я даже не был уверен, что ненавижу его так, как в начале. От этой мысли я внезапно с силой сжал внутри его член и тут же почувствовал, как он опять заполняет меня. Его толчки вызвали дополнительное давление внутри и я кончил всухую вслед за ним, глухо застонав. — Спи, — прошептал Робертс, даже не выходя из меня. Я хотел было возразить, но внезапно понял, что послушно засыпаю. Когда я снова открыл глаза, Робертса рядом не было. У меня болела голова и дико хотелось пить, как с самого жуткого похмелья. В глаза словно насыпали песка. Где-то сбоку открылась неприметная дверь и оттуда вышел с замотанным на бедрах полотенцем Робертс. — Проснулся? — его взгляд опять был другим, или мне мерещилось из-за воспаленных глаз. — Воды, — просипел я. Он быстро достал откуда-то маленькую бутылку, ловко откручивая крышку. Протянув ее мне, он присел на кровать, пока я жадно пил. — Там есть душ, — указал он на дверь, когда я закончил. — Сходи, если хочешь. Уже почти полдень, наверное нам пора поговорить. Я по-настоящему испугался. Нет, его тон не был угрожающим или язвительным, как раньше. Просто я внезапно почувствовал себя оттраханной девицей, с которой вчерашний любовник хочет серьезно поговорить. Вставать было больно, шаги давались с тянущими неприятными ощущениями в заднем проходе. Кое-как доковыляв до двери, я сбежал в спасительное пространство душевой. Мылся я тщательно, соскребая с кожи воспоминания проведенной здесь ночи. Сфинктер был воспаленным, каждое прикосновение к нему приносило боль, а от геля для душа немного щипало. Обстоятельства произошедшего теперь виделись совсем по-другому. Ночью я не мог соображать из-за охватившего меня возбуждения. Чертов Робертс! Но сейчас стало не до глупых самобичеваний, было много всего, на что нужно обратить внимание. Во-первых: опоить тот собирался Добкина. Странный разговор с помощником в самом начале. Так толпа парней была собрана для шефа? Во-вторых: везде были камеры. Значит, Добкин должен был провести веселую ночку, а на утро была бы об этом запись. Интересно, сколько шефу лет? Около пятидесяти? Он выглядит ровесником отца. Если бы его сердце и выдержало действие возбудителя, то оно точно бы встало после обнаружения, что у ублюдка Робертса есть об этом запись. Дальше было интересно: ну вот попался я, меня тоже оттрахали и записали это. Что дальше? Будет шантажировать меня, чтобы я закрыл дело? Но не я принимаю такие решения. Чтобы слил информацию? На такое я не думаю, что соглашусь. Хотя… Я даже не могу позволить себе представить лицо родителей, если они увидят меня в постели с мужчиной. Они все еще не принимали изменившиеся взгляды на однополые пары. А что, разве будет лучше, если я сам признаюсь и расскажу, что был вынужден? Мне было дико стыдно, даже представить этот разговор. И еще: почему Робертс дал мне выбор? Почему не сделал то, что изначально планировал для Добкина? Он так пытался оплатить свое спасение? Но после разговора в офисе мне казалось, что Робертсу наплевать, что я помог ему избежать пули снайпера. И самое странное: что это было в конце? Когда он перестал упиваться своей властью надо мной? Почему он стал почти нежным? Какой-то новый поворот? Должно быть он что-то задумал. Я нехотя вылез из-под теплых струй, хватая сложенное на полке полотенце. Почему-то вспомнилось, как Робертс вытирал меня, перепачканного его и моей спермой. Прогоняя ненужные воспоминания, я обмотался и вернулся в основное помещение.