Пленник

Горячая вода расслабляет напряжённые мышцы в измученном теле, но Каз не может сосредоточиться на приятных ощущениях, как бы сильно того не хотел. Юноша яростно оттирает свое тело, где его касались опричники и Иван. Лицо и щеки, которых касалась Зоя. Локти и шею, которых посмел коснуться Дарклинг. Фантомные прикосновения всё ещё чувствуются на израненной коже, из-за чего желудок скручивает спазмом и мертвецы в голове снова шепчут. Бреккер изо всех сил гонит от себя эти ощущения и трёт свою кожу до красноты, почти ранит, в надежде, что это поможет. Получается из рук вон плохо. На стуле покоится сменный набор одежды, на вешалке висит пальто и разглядывая их, Каз не может не усмехнуться. Обычный строгий костюм тройка чёрного цвета и пальто из плотного материала с высоким воротником, ничем не отличающиеся от тех, которые он носил в Кеттердаме. Юноша припоминает, что говорил Морозову про возможность не носить их кафтаны и тот, видимо, запомнил. Так мило, что аж тошно. По размеру одежда подходит как влитая, разглядывать себя в зеркало Каз не настроен и, не смотря на спазмы в желудке, пытается заставить себя поесть. Вяло ковыряет нечто похожее на жаркое в тарелке, мысленно убеждая, что это необходимо, после почти недели вынужденной голодовки. Ещё неплохо было бы поспать. В темнице такой роскоши ему не довелось, мозг отключался только в те краткие моменты, когда Каз был без сознания. Но сейчас, не смотря на усталость, уснуть он не может, слишком много мыслей не дают ему покоя. Почему Зоя не сказала, что он использовал при ней свои силы и соврала своему генералу? Двигала ей выгода или страх того, что Каз расскажет про её происхождение? Или внезапный порыв равкианской доброты и человеколюбия? В безопасности ли сейчас Инеж и Джеспер? Как далеко им удалось уйти, вышли ли они на след Алины Старковой? Почему Морозов согласился на его условия? Заметил ли он реакцию на прикосновения? Придется ли Казу действительно посещать занятия для гришей и афишировать свои силы? Что делать дальше? Каз вздыхает, сидя за письменным столом и зарывается нервными пальцами в свои волосы. Без перчаток непривычно, тревожно и он мысленно делает себе пометку достать новые в самое ближайшее время. Пока никто не заметил и не догадался про его слабость. Бреккер ловит себя на мысли, что ему нестерпимо хочется выпить чего-нибудь покрепче, дабы успокоить натянутые нервы. Он знает, что в Равке повсеместно предпочитают квас, но ему хотелось бы керчийского виски, ядреного пойла, которое заставляет мысли покинуть голову и блаженно ни о чём не думать. Чтобы успокоиться, чтобы понять, что ему делать дальше. Несмотря на всю его решительность, смелость и острый ум, Каз с горечью понимает, что он, всё же, застрял в чужой стране на неопределенный промежуток времени и это немного сбивает с толку. Юный вор никогда не думал, что будет скучать по Кеттердаму, Бочке и своей комнате в Клепке, но сейчас ему по-настоящему не хватает той стабильности, понятности и однообразных будней в островном государстве. Кто бы мог подумать. Погруженный в свои мысли Каз не замечает стук в дверь и возвращается в реальность только тогда, когда эта дверь отворяется и в его покоях появляется Женя Сафина. И он совсем тому не удивлён, ведь это слишком ожидаемо. Девушка уверенно подходит к письменному столу, за которым устроился Бреккер. У неё в руках небольшая стопка книг и некий чемоданчик, которые она тут же ставит на стол и смотрит на юношу строго, но с ноткой удивления. - Ты должен был спать, Бреккер, - говорит она, поправляя тяжёлые медные локоны, а Каз в ответ закатывает глаза. Он должен был быть в Кеттердаме. Гонять Джеспера от игорного стола в ''Клубе Воронов''. Ждать, когда Инеж бесшумно проскользнет через окно в его комнату в Клепке. Украдкой навещать сына купца Ван Эка, Уайлена, талантливого подрывника. Подсчитывать деньги с удачного дела. Отмахиваться от Ротти и Пима. Планировать как насолить Пекке Роллинсу. Он должен был быть дома. Но эти мысли Каз не озвучивает, встаёт со своего места и подходит к узорчатому окну, полностью игнорируя присутствие Жени. - Будешь играть со мной в молчанку? – усмехается девушка, не спеша идёт следом и останавливаться на безопасном расстоянии вытянутой руки. Юный вор не совсем понимает о чём она, так как до сих пор не всегда понимает равкианские устойчивые выражения, молчит. Окидывает Сафину тяжёлым взглядом и снова отходит, ближе к кровати. - Бреккер, в салки с тобой играть я тоже не в настроении, - рассерженно говорит девушка, на что Каз вопросительно выгибает бровь. Всё ещё не понимает, но почему-то знает, что Женя от него не отстанет. - Чего ты хочешь? – голос у юного вора спокойный, что никак не вяжется с его свирепым выражением лица. - Привести тебя в порядок, - Женя добродушно улыбается, окидывая его оценивающим критичным взглядом, открывает свой чемоданчик и увлеченно перебирает разноцветные склянки и баночки. Каз фыркает в ответ и снова закатывает глаза. - Я в полном порядке. Женя смотрит на него, выгнув изящную бровь в немом вопросе, а после поджимает красивые губы. - Бреккер, ты сейчас похож на оборванца и разбойника. Любой бездомный из Ос Альты по сравнению с тобой покажется красавчиком, - ехидно замечает она, прихватывает с собой несколько баночек и идёт к Казу. Тот предупреждающе выставляет руку, заставляя её остановиться и недовольно сверкает глазами. Ну уж нет, вот на что, а на преображения он точно не подписывался. - Я в порядке, - повторяет он и возвращается к столу, оставляя Женю недовольно топтаться на месте. Юноша косо смотрит на содержимое её чемоданчика и руки так и чешутся стащить пару баночек украдкой и изучить. - Сломанные ребра, нос, повреждённое до хромоты колено и сплошной синяк вместо лица – это, по-твоему, в порядке, Бреккер? – Сафина хмурится, но на Каза это не производит должного впечатления. Пускай, она отчасти права, но он совсем не хочет, чтобы девушка касалась его, пускай и в лечебных целях и без злого умысла. - Почему вместо целителя снова отправили тебя? – спрашивает Бреккер. Он видит, что Женя отвлекается, не может устоять и всё же стаскивает пару непонятных ему склянок, ловко пряча во внутренние карманы пиджака. Девушка этого даже не замечает. - Генерал Кириган решил, что это не совсем безопасно для наших целителей, а моих сил вполне хватит, чтобы тебя подлатать - насмешливо фыркает Сафина. - А для тебя безопасно? – Каз не может сдержать ответную усмешку. - В мире есть более страшные вещи, чем твоё свирепое побитое лицо. Бреккер хмыкает. Резонно. Он снова подходит к девушке, мысленно соглашаясь с тем, что немного помощи ему не помешает. И, что важнее, он сможет украдкой увидеть, как Женя это делает и попробует повторить позже. Собственные силы всё ещё являются для Каза одним сплошным вопросом и загадкой, которую он намерен разгадать. - Только рёбра и нос. Колено и лицо не трогай, - юноша говорит почти вежливо, но Женя всё равно вздыхает. - Неужели тебе настолько нравится страдать, Бреккер? Вопрос ставит в тупик и Каз невольно мотает головой, словно отгоняя его от себя. Не хватало ещё вдаваться в раздумья по этому поводу. Сафина и не требует от него ответа. Подходит ещё ближе, сосредоточено складывает пальцы и касается грудной клетки юноши. От прямого касания, конечно, спасают несколько слоёв одежды, но тревожные мурашки всё равно пробегают вниз по позвоночнику. Каз с силой сжимает зубы и пытается выровнять ритм собственного сердца, которое начинает биться быстрее от ожидания ужаса. Женя водит тонкими пальцами по его ребрам, заставляет кости срастаться, но Бреккер этого даже не чувствует. Он чувствует гнилую холодную воду, смрад десятков мёртвых тел и полусгнившую кожу. Перчаток сейчас не хватает особенно сильно. - По дворцу ходили слухи, что ты не обычный преступник, а гриш. Это правда? – голос Жени немного заглушает мертвецов в его голове. Каз неопределенно ведёт плечами, изо всех сил стараясь не отшатнуться от неё. - Неужели Дарклинг тебе не сказал? – юноша отвечает вопросом на вопрос и смотрит с мрачной усмешкой. - Нет. Но он проявляет к тебе повышенное внимание, я бы посоветовала быть осторожнее, - голос у Жени вкрадчивый, мягкий, она зачерпывает на пальцы что-то из своих баночек и касается лица юного вора, заставляя его застыть подобно каменному изваянию. Это так близко, что Каз едва ли вспоминает, что такое ровно дышать. Её слова вызывают вспышку злости и он заставляет себя сосредоточиться на этом, чтобы не потерять лицо. - Если твои слова предостережения заставили Алину верить в твое бескорыстие, то это не значит, что я поверю. Я не она, - Бреккер практически шипит, прожигая девушку взглядом и она вздрагивает. В больших красивых глазах отчётливо читается боль. Сафина продолжает касаться его лица, исцеляя и одновременно делая юноше только хуже. - Ты не она, - соглашается, говорит с горечью, но упрямо вздергивает аккуратный подбородок и смотрит на Каза с таким выражением, что у него внутри что-то скручивает. Слишком прямо, откровенно, хуже чем прикосновения. - Так кто же ты, Каз? Звук собственного имени будто выводит его из оцепенения и голоса мёртвых в голове сливаются в неразборчивый гул. Дышать сложно, но Каз справляется и со стороны по нему совсем не скажешь, что он в одном шаге от того, чтобы рухнуть без чувств. Хочется грубо оттолкнуть Сафину и заставить её никогда больше сюда не возвращаться. Бреккер с каким-то мрачным удовлетворением призывает тени, заставляя их причудливо плясать по потолку и стенам комнаты. - Ты слышала керчийские легенды про демонов? – юный вор откровенно насмехается, пытается напугать и тьма в покоях становится гуще. Женя застывает на месте, смотрит встревоженно, но, кажется, не боится. Руки с лица юноши она так и не убирает, продолжая исцелять, но теперь её пальцы двигаются грубо и отрывисто. Казу от этого почти физически больно, но он терпит. - Ты относишься так ко всем, кто пытается тебе помочь? – холодно спрашивает она. Тени извиваются у её ног, почти касаясь и на красивом лице появляется горькая гримаса. Достаточно искренняя, чтобы Каз почувствовал укол совести. Именно так на него смотрела Инеж, пытаясь воззвать к его человечности. И от этого становится тошно. - Тебя не должно это касаться, - грубо отвечает Бреккер, отходит от нее и заставляет тьму исчезнуть. Дышать сразу становится легче, страх от контакта с кожей отступает, но Сафина смотрит на него с такой непереводимой смесью чувств и эмоций, что юноше почти стыдно. Такая глупая жестокая шалость и попытка напугать, Женя явно такого не заслужила. - Ты такой идиот, Каз Бреккер, - Женя обречённо качает головой, забирает свои вещи и покидает покои. Когда Каз ловит свое отражение в большом узорчатом зеркале, он печально усмехается. На его лице всё-таки не осталось ни одного синяка.

***

Уже глубокий вечер, а заснуть не получается. За день Каз убивал время тем, что думал и бегло читал принесенные Женей книги. Книги про гришей и основы Малой науки на устаревшем варианте равкианского, понять из которого юноша не смог даже половины. Как только темнеет, Бреккер заставляет себя выйти на улицу. Свежий воздух должен остудить голову и, возможно, это поможет наконец забыться беспокойным сном. Он останавливается в дальней части двора, среди голых деревьев, на которых сиротливо держатся последние пожухлые листья и зябко кутается в пальто. В Равке, всё-таки, безумно холодно. В своё время Каз часто мерз в Кеттердаме, что не доставляло ему особого дискомфорта носить закрытую одежду даже летом. Но в Керчии климат был влажный, щадящий, привычный. И сейчас юный вор мёрзнет с непривычки, несмотря на то, что погода почти безветренная. Чужих шагов за своей спиной Каз не слышит, зато отлично слышит ровный и размеренный стук чужого сердца. И досадливо кривит губы, не хочет оборачиваться, ведь прекрасно знает, кто бы это мог быть. - Красиво, не правда ли? – говорит Дарклинг, наверняка намекая на ночное небо. Бреккер рассеянно смотрит вверх, отмечая мириады звёзд на чёрном безоблачном небе. Они невероятно яркие, алмазной россыпью собираются в причудливые созвездия и это завораживает, ведь в Бочке он такого точно никогда не видел. Действительно красиво, но вслух Каз говорит обратное: - Ничего особенного. Мужчина за его спиной хмыкает. - Как ты себя чувствуешь? – спрашивает он. Спокойно, без издёвки, будто его это действительно интересует. ''Настолько паршиво, что почти согласен на пулю в висок, спасибо, что спросил, Морозов.'' - Лучше всех, - едко отвечает Каз и снова не то, что думает. Дует совсем лёгкий ветер и один несчастный порыв снова заставляет юношу зябко поежиться. Может быть Морозов это и замечает, но Казу уже всё равно. Дарклинг подходит ближе и Бреккер напрягается. Вообще, его близость – на удивление то, что он ещё может вынести. Так было в темнице, особенно в тот момент, когда Морозов пустил в ход свои тени. Тогда Каз почти мог дышать нормально и почти не чувствовал ужаса, но ровно до того момента, пока его не схватили за шею. Так подло и неожиданно, что Дарклинга до сих пор хочется за это ударить, желательно по лицу и желательно массивным острым набалдашником своей трости. Которую ему никто так и не вернул. Но, как бы то ни было, выносить присутствие генерала Второй армии было терпимо. Скорее всего дело в том, что такие гриши как он являлись живыми усилителями, Каз успел прочесть об этом. Или в том, что его сила была чем-то схожа с силой Морозова, Каз не мог знать наверняка. ''Подобное притягивает подобное.'' - Ты в курсе, что вести диалог стоя спиной к собеседнику крайне невежливо? – Дарклинг спрашивает без издёвки, но явно насмехается. Юный вор практически чувствует эту насмешку на его губах. - Я не намерен вести с тобой диалоги. И за вежливость мне не платят, - Каз фыркает и снова ежится от предательского порыва ветра. Чёртова погода, чёртова Равка. Пару мгновений мужчина молчит, Бреккер слышит некое копошение и то, как он подходит ещё ближе. А после на плечи юноши неожиданно опускается что-то приятно тяжёлое, тёплое и мягкое. Каз немедленно оборачивается к Морозову, отмечая, что тот остаётся в одном кафтане, а его пальто с меховым воротником сейчас находится у Каза на плечах. Юноша вопросительно выгибает бровь, уже готов возмутиться, но Дарклинг только улыбается. Слишком мягко для такого человека, как он и мимолётно, будто Бреккеру это привиделось. - Мне тоже никто не платит за вежливость, Бреккер. Но позволь мне побыть галантным, - произносит мужчина. Поправляет на Казе своё пальто, поднимает воротник повыше, плотнее запахивает полы и предусмотрительно застегивает на одну верхнюю пуговицу. Для юного вора это более чем невыносимо. Морозов слишком близко, ему самому становится тепло, даже уютно и от этого жеста выворачивает сильнее, чем от контакта кожа к коже. Слишком очевидная фальшь, слишком грубая, чтобы Каз мог купиться, слишком бесполезная, чтобы втереться к нему в доверие. Неужели со Старковой это сработало? - Галантность такой же пережиток прошлого, как и ты, - ехидно скалится Каз, глядя на мужчину тяжёлым взглядом. Он ждёт, что Морозов разозлится, попытается поставить на место, может, снова вцепится в шею. Но тот, на удивление, кратко и искренне смеётся, прикрыв рот кулаком. - Бреккер, ты просто невероятный, - усмехается совсем по-доброму и даже его чёрные как ночь глаза будто теплеют. Горят затаенным колдовским огнём, но не обжигают вовсе. Каз пытается увидеть в них злую насмешку, ложь, притворство, но видит только отражение звёздного неба и отголоски ярких созвездий. Очаровывает, это нельзя отрицать. Кажется, он начинает понимать, как именно со Старковой это сработало. - Ты действительно не знал? – Дарклинг вдруг становится серьёзным. Каз понимает к чему вопрос, снова про его силу и ему нечего ответить, кроме правды. - Не знал, - коротко и сухо отвечает юноша. Говорить на эту тему совсем не хочется, но мужчину это не останавливает. - А если бы знал, ты бы поехал в Равку? По своему желанию? – спрашивает вкрадчиво, но с такой интонацией, как будто ему действительно интересно. Каз морщится. Если бы знал. Глупая и болезненная мысль, которую он не хочет развивать. Юноша уже думал над этим. О том, что могло быть, если бы он узнал раньше. Возможно, он провёл бы детство в Малом дворце. Возможно, Джорди был бы сейчас жив. Возможно, он никогда бы не боялся прикосновений и не просыпался от кошмаров. Возможно, у его истории мог быть счастливый финал. Возможно… - Если бы я думал о том, чего так и не произошло, я бы подох в водах Кеттердама, - отвечает Каз непривычно хриплым голосом. Слишком откровенно и лично, но можно счесть за метафору и Морозов вряд ли поймёт намёк. Тот действительно не понимает. Смотрит внимательно, терпеливо и снова позволяет усмешке появиться на его губах. - Мне кажется, тебе бы пришлись по душе перспективы. И кафтан замечательно бы на тебе смотрелся. Теперь смеяться хочется уже Казу. Перспективы, действительно. В разграбленной стране, где тебе предлагают выбор заведомо без выбора. - Перспективы? Служить во Второй армии без права отказаться от этого, носить вашу старомодную одежду, молиться Святым, воевать черт пойми за чьи амбиции и есть селёдку на ужин? Называть тебя своим генералом и видеть чуть ли не каждый день? Не поверишь, всю жизнь только об этом и мечтал! – язвит Каз, но мужчину это вовсе не задевает. Он только вопросительно приподнимает брови и спрашивает: - Неужели тебе так не хочется меня видеть? Бреккер обречённо вздыхает и закатывает глаза. Ну, конечно, из всей его речи Морозов обратил внимание только на это, кто бы в этом сомневался. - Да. И желательно до того самого момента, пока не вернётся Алина, - хмуро отвечает Каз. Но уже сам не уверен в том, говорит ли он правду. Что-то внутри него противится этим словам, что-то такое, что заставляет мертвецов в его голове заткнуться. Но юный вор не намерен заострять на этом внимание. Дарклинг почему-то вздыхает. Достаёт что-то из кармана своего кафтана и протягивает Казу. - Это всё-таки твоё. С учётом того, как ты мерзнешь, лишним не будет, - говорит Морозов и юноша узнаёт свои перчатки. Не даёт радости отразится на его лице и быстро натягивает, пряча руки. Почти сразу становится спокойнее и Бреккер почти готов сказать ''спасибо'', но генерал, видимо, совсем не ждёт от него благодарности. - Ты знал? – со смешком спрашивает Морозов и вопрос тот же, что сам юноша задавал в темнице. Спрашивает про перчатки, Каз почему-то угадывает это. - Надеялся, - огрызается Каз, дав такой же самый ответ. Мужчина смотрит на него настолько снисходительно, что почти ласково и неожиданно тянет руку к его волосам. Каз чувствует опасность, реагирует мгновенно, замахивается, чтобы хлестануть Морозова по руке, но тот проворно останавливает юношу, сжимая его запястье. Тёплые сильные пальцы чувствуются как ожог, волна дрожи проходит по телу, разгоняя ужас в каждую его клеточку. Бреккер лихорадочно думает, что сказать, что сделать, как отвлечь внимание и придумывает. - Морозов, я не твоя Заклинательница Солнца, твои фокусы с физическим контактом на мне не сработают, не трать зря время, - шипит Каз, дёргая рукой, но Дарклинг держит достаточно крепко. И достаточно невыносимо, что всё тело словно сводит судорогой, но мертвецы в голове, на удивление, молчат. Юноша слышит только собственный пульс, что набатом стучит в висках. Пускай Морозов думает что хочет, пускай просто считает его истеричным недотрогой, лишь бы он не увидел того, что с ним делает даже самое невинное прикосновение. Это слишком сильное оружие, чтобы передавать его в руки потенциального врага, Каз Бреккер не может себе такого позволить. На миг в глазах генерала появляется недоумение, но потом он снова улыбается, слабо, едва растянув уголки губ и как будто искренне. - Бреккер… - Морозов произносит на выдохе, как будто это ответ на все вопросы, как будто это всё объясняет, как будто ему самому нравится, как звучит фамилия Каза. Такая же фальшивая, как и всё происходящее сейчас. Каз напрягается и замирает, когда мужчина тянет к его волосам другую руку. Едва ли касается, лёгким движением убирает со лба темную прядь и демонстрирует юному вору пожухлый сухой лист, который, по всей видимости, просто запутался в его волосах. А сам Дарклинг всего лишь хотел его убрать. Ну конечно, всего лишь проклятый несчастный лист. Бреккер одновременно чувствует облегчение и недовольство. Ситуация глупая, а Морозов ещё и не спешит отпускать его запястье, мягко поглаживая большим пальцем выступающую косточку. У Каза хватает сил только успокоить своё испуганно бьющееся сердце, а тьма внутри него предательски молчит, не успокаивает и не тянется к подобному. Оставляет юного вора на произвол судьбы, насильно заставляя привыкать к обжигающему кожу прикосновению. Такому невинному и такому опасному одновременно. Бреккер даже не замечает, насколько пальцы генерала теплые, ему всё ещё чудится мертвая плоть. И он, не подавая вида, ворчит: - Всё равно. Постарайся не трогать меня без необходимости. Каз слишком явно намекает, что пора заканчивать, но Дарклинг его как будто не слышит. Лукаво сверкает тёмными глазами, гладит запястье и юноша невольно чувствует, что становится тепло, чувствует живую плоть на своей коже. Непривычно, неправильно и невероятно. Слишком легко, чтобы быть правдой. - Ты думаешь, у меня будет такая необходимость? – мягко спрашивает Морозов, а во взгляде у него почти ребяческая усмешка. Веселится, ублюдок, явно насмехается. Каз резко вырывает руку, на этот раз успешно, смотрит на мужчину с праведным гневом и не находит, что сказать. Поэтому круто разворачивается и уходит прочь, не думая оборачиваться. Чужое пальто невыносимым грузом давит на его плечи, а мертвецы в голове всё ещё молчат. Только запястье будто горит от прикосновения, настоящего и такого человеческого. Каз не хочет об этом думать.