Время вышло

Молодой царевич сидел в своих покоях и усердно точил свой клинок, смотря на танец пламени на конце свечи. Погрузившись в свои размышления, он не заметил, как лезвие пролетело мимо точильного камня и угодило в руку, нанеся глубокую рану. — Чёрт! — выругался Иван, отбрасывая от себя оружие, — Дамир! Где ты там шастаешь?! Я тут кровью сейчас истеку! В горницу влетел перепуганный холоп, лет сорока, держа в руках какие-то тряпки и таз с холодной водой. Упав пред ним на колени, Дамир стал промывать рану, пытаясь остановить кровь. — Да что ж за день такой! С самого утра беда за бедной, — бормоча себе под нос, причетал юный отрак, — ещё и батюшка вновь в молитвы ударился. — Не мудрено. Неужели забыли? — удивился хопол, подняв глаза, — зимы две тому назад Фёдор Лексеич же… — Молчать! — взвизгнул царевич, резко полнявшись с деревянного табурета, который тут же упал назад. Таз с водой также опрокинулся, облив персидский ковёр почти полностью, — не смей упоминать это бесятское имя! И слышать ничего не желаю! — Иван Иванович, куда же Вы? Ещё даже не рассвело, — проговорил Дамир вслед стремительно уходящему царевичу. ~•~•~ Не разбирая пути, Иван бежал по тёмным коридорам. Сердце бешено стучало, а глаза щипало от наступивших слёз. Последняя встреча с бывшим товарищем до сих пор накрепко засела в его душе, не давая спать по ночам. — Вань… Помоги, — в отчаянии взмолил Фёдор, пытаясь вырваться. Его затягивало всё глубже, — я исчезну… Клянусь! Никто не узнает, что я выжил! Дай руку! — Прости, — прошептал Иван, стоя на берегу. Он говорил спокойно, хотя голос еле заметно дрожал, — ты — покойник, а мне ещё царство перенимать. Ты расслабься, так легче будет принять смерть. — Нет! Я не хочу умирать! — голос сорвался на рыдания, когда на поверхности осталась только голова, — за что? Что я сделал всем вам?! … Вань, передай отцу, что я не мучился. — Вань, а пойдём на охоту? Кабанов да медведей погоняем! — раздался изниоткуда знакомый весёлый голос. Иван испуганно обернулся и замер. Он стоял в покоях бывшего кравчего, всматриваясь в большое зеркало. По приказу царя здесь ничто не менялось и никто не жил после гибели юноши. — Я схожу с ума… Что я здесь забыл, — царский сын хорошо осознавал, что ему стоит уйти отсюда и пойти хорошенько молиться, но ноги не слушались. Он медленно ходил по комнате, откуда давно ушла жизнь. Здесь всё было, как раньше. Кровать византийского образца стояла у печи, потому что Федька терпеть не мог твёрдые скамьи и холод. Возле окна деревянный стол, на котором стояли маленькие ларцы и шкатулки, в былые времена они были переполнены драгоценностями, однако сейчас все опустели. Всё в казне. Рядом с ларцами располагалась шкатулка. Иван было отдернулся, но, пересилив себя, он резко открыл её. Комнату окутала знакомая музыка, а искусно изготовленный цветок всё также, как и раньше, кружился в своём танце. Перед глазами пролетели события двухлетней давности. Это он посоветовал ему идти под опалу. Он обещал помочь бежать, а что в итоге? Загнал в тупик и утопил единственного друга. Не успел он как следует уйти в самобичевание, как за дверью послышался до боли знакомый смех и звон серёжек. — Вань, идём! Лошади уже давно ждут, а ты всё собираешься. Ещё меня девкой назвал за долгие сборы, а сам то! — Федя… Федя! — крикнул Ваня и быстро распахнул дверь. Никого. Краем глаза он уловил движение со стороны лестницы и без задней мысли помчался туда, громко требую остановиться. Пролёт. Ещё пролёт. Узенькая лестница вела ввысь, а множество ступеней казались бесконечными. Но вот свет. Силуэт, поднявшись, снова исчез. — А ну-ка стой! — перепрыгнув через три ступени вверх, он вытянул руку, ухватившись за кафтан. Воздуха решительно не хватало из-за быстрого бега и чувства страха. Ваня нерешительно поднял голову и оторопел, приоткрыв рот. Это Федя. Он смотрел на него слегка высокомерно, мягко улыбаясь. Совсем как раньше. Голова его почти наполовину закрывала луну, из-за чего казалось, что вокруг его чёрных кудрей описан нимб. Несмотря на сумерки, его внешность была хорошо видна: кудрявые чёрные волосы до плеч, длинные серьги и ярко красный кафтан с золотыми узорами. — Поймал, — спокойно проговорил Басманов, хихикая и забирая свою руку, — на этот раз поймал. Но между прочим в прошлый раз я смог убежать! Иван смотрел, широко раскрыв глаза. Не мог поверить в реальность происходящего. — Федя… — он было сделал шаг, дабы обнять давно потерянного друга, как тот отскочил, звеня серьгами. — Не нужно, — таким же ровным голосом попросил Басманов, — тебе рано. — Рано…? Я не понимаю. Ты…ты же вот. Здесь, — царевич протянул руку и коснулся плеча, слегка сжав его, — что значит рано? — Ещё меня недалеким обозвал, — бывший кравчий усмехнулся, однако улыбка вышла скорее грустной, чем наглой, — ты же сам меня к смерти привёл. Ты и мой царенька. Обидно даже как-то, такая смерть бестолковая, — отведя лицо в сторону, он тоскливо смотрел на спящий город с колокольни. Не найдя подходящих слов, Иван встал рядом, глядя вдаль. Они стояли в тишине, пока ночной прохладный ветер колыхал волосы. — Мне жаль, — выдохнул царевич, закрыв глаза, — и царю батюшке жаль. Он по тебе тоскует. — Так сильно тоскует, что через месяц после моей смерти женился на Марфе Собакиной. Правда померла она через три седмицы, спасибо боярам земским. Хоть какая-то польза от них. Ваня повернул голову, всё никак не мог налюбоваться. Федька. Стоит с ним и говорит, словно ничего не случилось. Словно это не он тогда утонул в болоте, и словно не его пустой гроб схоронили в Белоозерье. — Мне пора. Совсем скоро солнце встанет, а мне ещё к маменьке нужно. — Не уходи… — вновь испугавшись, пролепетал Ваня, словно малое дитя, — пожалуйста, останься. — Я зачем пришёл то, — вдруг вспомнил он, начиная исчезать, — передай царю батюшке, чтобы не кручинился обо мне. Его молитвами моя душа спасена и быть может когда-то я вновь… Силуэт рассеялся, словно день. Иван стоял, расстерянно глядя туда, где мгновение назад стоял его друг, его единственный товарищ. ~•~•~ Как завелось, после окончания царских молебен был устроен грандиозный пир. Лучшие угощения, весёлая музыка, шуты. Всё для дорогих гостей, которые были удостоены чести присутствовать. Этот раз не стал исключением. Вокруг лились вина рекой, столы ломились от различных явств. Все были веселы: возносили тосты за здоровье царя и юного царевича, шумно спорили, затягивали песни. Казалось, весело было всем, но не представителям царского рода. После ночной встречи наследник не сумел заснуть, из-за чего сейчас был бледен и хмур, мыслями он был там, на колокольне. В похожем расположении духа пребывал и сам царь. Иван Васильевич, воссидая на троне, неотрывно смотрел в одну точку, размышляя о своём. Вокруг он решительно ничего не замечал, отказываясь от еды и питья. — Федюша, подай вина, — задумавшись, пробормотал царь. Кравчий не двинулся с места. — Батюшка, Феди нет уже давно, — поправил сын, строго глядя на неразумного боярского отрока, который после этого сразу поднёс чашу. — Да-да… Нет… — подняв чашу, он было хотел отпить, как распахнулось окно, снося одну из дорогих скатертей на пол. От неожиданности кубок выпал из царских рук. Жидкость, окрапив белые скатерти, оказалась совсем не красной, а даже зелёной. Все гости одновременно повернули головы и поражённо глядели. На улице не был настолько сильный ветер, чтобы снести целую скатерть с тяжёлой посудой, однако вся она вместе с блюдами лежала на полу, а зелёное пятно растекалось по белой поверхности. — Схватить изменника и отправить к Малюте. Пускай выбьют из него про остальных, — твердо приказал государь. В это время слуги его уже прикрыли окно и принялись за уборку. Суеверный царь, приняв это за знак, встал со своего трона и, объявил об окончании пира, удалился в покои в сопровождении охраны. — Оставьте меня все! — рявкнул Иван, зайдя в свои покои. Спальники и караульные, кланяясь, за несколько секунд удалились. Усевшись за стол, взгляд непроизвольно опустился на перстень. Взяв его в руки, он стал аккуратно крутить, разглядывая. Это была единственная вещь, оставшаяся от покойного Фёдора. То был подарок от царя в честь именин Басманова. Ручная работа итальянских ювелиров: всё кольцо было покрыто узорами, похожими на лозы винограда, а в центре находился большой драгоценный камень, голубой, под цвет глаз Фёдора. Это кольцо он же и выкинул в пылу ссоры, а найдена пропажа была под лавкой намного позже. — Федюша… Федора моя царская… Сгубил я тебя, голубь мой сизый. Променял сокровище на безделушку. Господи! — взмолился царь, упав на колени пред святым образом, — спаси ты душу его! Не дай погибнуть в гиене огненной! — Царь батюшка, — обратился один их рынд, смотря в пол, дабы не смущать и не сердить, — извини за беспокойство. Царевич Иоанн пожаловал, пущать? — Пущай, — поднявшись на ноги, проговорил Иван и вернулся за свой стол. Распахнув двери, в покои вошёл Иванов сын. Он выглядел слегка взволнованно и напуганно. — Разговор есть, батюшка, — тихо проговорил он и, усевшись на скамью рядом со столом, сказывал всё, что произошло нынче под утро. От голоса в коридоре и до просьбы на колокольне. Слушал Иван внимательно, не перебивая отрока своего. После рассказа сего он долго молчал. Показалось, что он поседел ещё на десяток волос. Во время думы он перекрестил трижды сына своего, прочитав молитву. — Не к добру, что мёртвые приходят к живым, — подвёл итог государь, — Завтра же отправляйся в Успенскую церковь на молитву. А теперь ступай отсыпаться. Да положи жену с собой, а то срам какой, две недели как венчаны, а она всё не тронута. Не став спорить с отцом, Иван поднялся и, низко поклонившись, пошёл к выходу, как вдруг обернулся и задал волнующий его вопрос: — Батюшка… Коли ты решился проверить чувствовал Фёдора, так зачем же погубить мне его сказал? Разве любимых убивают? — Он оказался недостаточно верен мне. Насколько бы ни был люб человек — нельзя прощать ему измены. Запомни, сын мой. — А он простил, — подняв глаза, молвил Ваня, — али царские измены чем-то греховным не считается? — Молчи, не разумный, — прорычал Иван, сжимая посох и поднимаясь из-за своего места, — то не измена моя была, а испытание для него. — Разве ж мы боги, чтобы испытания насылать? — необдуманно вырвалась фраза, о чем царевич сильно пожалев, увидев на лице отцовском гнев, — то есть… Я сказывать хотел… — Пес поганый! Ты в моих решениях сомневаться смеешь? Изменника этого защищаешь?! — подойдя ближе, он со всей силы ударил сына по щеке так, что у того появилась кровоточащая рана. — Нет, батюшка, — тихо пролепетал он, — я видимо охмелел от вина. Пойду в покои свои молиться за долгое царствие твоё да над наследиками твоими трудиться, — быстро поклонившись, Иван выскочил из царских палат и быстро направился в свою часть дворца. Царь вновь остался один, глядя в зеркало на себя, от чего сильно ужаснулся. Глаза горели адским огнём, рука чуть ли не до трещин сжимала посох, а вторая — испачкана в крови. Вспомнилось, как стоял он над Фёдором в таком же гневе, в тот ужасный день, последний для них, как полюбовников. — Да сбрось ты уже бабье обличие, Басманов! Противно мне глядеть на твои греховные деяния. Сошлю тебя в монастырь дальний, чтобы там тебя уму-разуму обучили! — Грозный со всей силы отбросил от себя парня, а сам отошёл от него к окну — Коли я не люб тебе боле, — дрожащим от слез голосом прошептал Фёдор, поднимаясь на ноги, — отпусти меня на волю. Отыщи себе другого полюбовника! Да пущай он для тебя в бабьем летнике пляшет! На деревянный пол упали перстни, подаренные Иоанном, да серьги золотые. Дверь за кравчим захлопнулась настолько громко, что стекла на окнах задрожали. Всхлипы и стук каблуков ещё с минуту раздавался эхом по коридору. От нахлынувшись воспоминаний голова закружилась и царь с грохотом упал на пол, заставляя переполошиться всю слободу. ~•~•~ Глаза открылись, когда вокруг было совсем светло. Вокруг всё было, как прежде, а за окном виднелись разноцветные листья деревьев. «ЧуднО, недавно ведь снег сошёл, а вновь осень,» — подумалось царю, пока тот он перевёл взгляд к столу. Его удивлению не было границ. Над посудиной с водой, держа тряпку в руках, стоял живой Басманов. Он нервно смачивал ткань, а, обернувшись, сдавленно вскрикнул от неожиданности. — Царь-батюшка! — радостно улыбнулся он и, подскочив к постели, упал пред ним на колени, — прости меня раба своего, свет мой ясный, что капризами своими на тебя хворь нагнал, — с этими словами он заботливо уложил мокрую ткань на лоб царя, приятно охлаждая, — я боле никогда не стану так себя… Не успел он закончить свои извинения, как оказался сжат в крепких объятьях и прижат к груди царской. — Ну что ты, голубь мой сизый, как могу я злобу на тебя таить, алмаз мой драгоценный. Какое счастье, что ты жив. Господи, спасибо тебе! Удивлению Фёдора не было границ, однако тот решил не обращать внимания и лишь наслаждаться сладостным примирением, которого он так трепетно ждал. Немного отстранившись, он, хитро улыбаясь, затянул Ивана в долгий и нежный поцелуй, который быстро перерос в пылкий и страстный. Тряпка со лба, отдавшая весь холод, быстро улетела куда-то в угол покоев. Как только руки Басманова потянулись к пуговицам царева одеяния, в дверь постучали. — Кого там принесло? — недовольно пробубнил Федька, — Царенька, давай не обращать внимания… Я так соскучился. — Нельзя, свет мой, заигрались мы с тобой. А у меня видимо невидимо дел государственных, ещё и клятву нужно принять у… — вдруг, как молния пред глазами вновь пролетели воспоминания того сна. Царь покачал головой. В комнату вошёл Малюта. — Царь батюшка, там всё готово. Опричники выстроены, можно начинать принятие клятвы верности. — Не многовато ли почестей? С меня клятву брал просто воевода, — прищурился Фёдора, вставая за плечом царя, — отчего же у них сам царь с псом его берут? — И то верно, — кивнул Иван, — Алексей Басманов прекрасно с этим справится, а ты вели седлать коней. Едем на охоту с Федором и царевичем Иваном. Да отряд небольшой собери. Фёдор, радостно хлопнув в ладоши и позабыв даже про поклон, побежал собираться. Скуратов, стараясь скрыть своё раздражение от поведения царского полюбовника, удалился исполнять приказ, а, выйдя на балкон, Иван Васильевич стал свидетелем того, как его сын с Фёдором вновь в шутку припираются и сражаются на палках, как дети малые. Царь, не сумев сдержать доброго смешка и тёплой улыбки, вновь произнёс молитву, благодаря Бога за такой подарок. Всё снова стало хорошо.