Шестой

            Городок Цветущий совсем не выглядел цветущим. Был похож больше на остов растения — прикоснись к нему, и он прахом развеется по ветру. Огромные клубы пыли, которые поднимал гуляющий по иссохшей долине ветер, скрывали из виду серые нелепые разномастные постройки. Возможно, мысль о том, что скоро от них ничего не останется, была не такой уж неверной.       Мужчина, залегший в густых зарослях колючего кустарника, приставил к глазам бинокль и осмотрел подходы к покинутому городу. На первый взгляд всё было чисто. На второй — тоже. Ближайшие дома были разрушены, в отдельных местах остались только стены с провалами окон, в некоторых из которых тускло поблескивали на солнце грязные стёкла. Видимых признаков чьего-либо присутствия не было. Впрочем, как и невидимых. Он убрал бинокль в сторону и в задумчивости потёр пальцами подбородок. Заброшенный город выглядел неприветливо, но угрозы не предвещал. Лишь смутное беспокойство, которое порой появлялось от неизвестности, а не от страха. Большие опасения вызывала единственная видимая дорога, которая вела от леса через заброшенное поле.       На сухой серой земле были отчетливо видны отпечатки протекторов колёс. Причём машины проезжали как туда, так и обратно. Мародёров около разрушенных поселений всегда хватало, вот только сталкиваться с ними не было никакого желания. А вообще странно: Цветущий был разрушен полтора года назад, и всё ценное, что в нём было, уже должны были вынести. Может быть, туда ездит любопытная местная молодёжь, которая любит пощекотать себе нервишки, побывав в мёртвом городе, почти на границе с враждебной страной? Хорошо, если бы оно так и было на самом деле, хотя маловероятно.       По открытой местности идти не хотелось — сразу можно стать живой мишенью. Но выбора не было. Небольшой город был расположен посреди долины, окружённый когда-то цветущими полями, питающимися от реки, сейчас уже пересохшей. После боевых действий русло реки изменило направление, и бывшие когда-то плодородными земли быстро обеднели и заросли сорняками, так как людей, которые обслуживали их, не осталось — разбежались кто куда мог. Удивительно, что, согласно полученной информации, его цель должна была быть здесь.       Он поднялся и отряхнул дорожный плащ, штаны и кофту от земли и прошлогодней листвы, снял с ткани и с волос несколько настырных колючек, поправил на глазу повязку. Налетевший ветер взметнул полы плаща и принес запах далёкого костра, едва видимый дым от которого поднимался в западной части леса. Всё же мародёры тут были. А может даже жили, обустроив базу. Мужчина тяжело вздохнул и поднял единственный видимый глаз к безучастному голубому небу с белыми мазками перьевых облаков. Тени постепенно вытягивались. Больше ждать не было смысла. Скорее всего, он привлечёт внимание, но если доберётся в город быстрее, чем его догонят, то ничего страшного не случится. Там он сможет спрятаться так, что найти будет невозможно.       Следы от шин были недельной давности, а хорошо сохранились, потому что больше по этой дороге никто не проходил. Лишь птицы и дикое зверьё. Человеческих следов не было, это ободряло. А ещё можно было надеяться на то, что падальщики, засевшие в лесу, поленятся идти за одиноким путником, внешний вид которого просто кричит о том, что брать с него нечего. Обыкновенный бродяга, в поисках лучшей жизни решивший перейти границу в соседнюю страну по самому короткому, пусть и не самому безопасному маршруту. Таких много с обеих сторон, но не каждый был настолько любопытен, что рисковал сунуться в заброшенные города на границе. Или настолько безумен.       Через дорогу, шурша длинными плетьми и потрескивая, подгоняемый ветром, перекатился комок колючек. Подпрыгнул на обочине и, подхваченный ещё одним сильным порывом, улетел в поле, там и застрял в сухой поросли. Мужчина проводил его взглядом. Не повезло: немного не дотянул до относительно чистого участка земли — там бы смог рассыпать свои семена, окончательно засеяв всё сорняками. Тогда зарос бы и небольшой пяточек густой, пока еще желтой травы без зелёной поросли. Колючие плети подобрались бы к тонкому тёмно-коричневому изящно изогнутому стволу дерева, оплели его, впились в плоть, чтобы выпить все соки, и оно уже никогда бы не зацвело и не опушило вскинутые к небу тонкие ветви зелёными листьями.       Одинокой сакуре, росшей посреди заброшенного поля, оставался максимум год. Потом и она станет такой же сухой и мёртвой, как и всё вокруг. Удивительно, что дерево было ещё живо. Возможно, его охраняло воткнутое рядом пугало. Мужчина даже усмехнулся, глядя на эту картину. Неужели среди разбойников есть ценители прекрасного и они приходят к этому дереву каждую весну, чтобы любоваться цветением?       Пугало безучастно смотрело на путника нарисованными углём глазами, ветер трепал пук желто-серых соломенных волос, подвязанных черной лентой вокруг головы из мешковины. Пустые рукава чей-то старой синей кофты с воротом вяло трепыхались.       — М-да, защитничек, — хмыкнул мужчина и пошёл дальше.       Когда он вплотную приблизился к первым постройкам, заметил проблески в лесу, как раз с того края, где разжигали костёр. Его обнаружили. Но сейчас это было уже не опасно, поэтому, не сбиваясь с шага, он прошёл мимо покорёженных, грязных от пыли и дождей ворот с облупленным указателем «Цветущий».       Когда-то городок был действительно цветущим. Удобно расположившийся на границе между страной Огня и страной Молний, вблизи трассы и имеющий железнодорожную станцию, он в своё время был процветающим торговым пунктом, привлекая бизнесменов по обе стороны границы. Плодородные земли, которые питала река, приносили урожай чуть ли не круглый год, поэтому в это благословенное местечко стекались и фермеры. Город разрастался и богател, в нём спокойно и свободно жили люди из разных стран.       Формально Цветущий принадлежал землям Огня, но так как в нём собрались представители со всего континента, они решили просить у Правителя страны автономный статус. Чтобы налоги, которые отчислялись в казну, были равны для всех наций. Хотели стать своеобразной нейтральной территорией, где не было места войнам политиков и экономик, а была честная (ладно-ладно, порой не очень) торговля. Правителю страны Огня эта идея пришлась не по душе, и он ужесточил правила для торговцев из других стран. На этот выпад другие Правители с большим удовольствием среагировали и развязали конфликт. В очередной раз пытались выяснить кто сильнее и ничего в итоге не решили. Закончилось всё печально: плодородные земли иссохли, не стало удобной торговой точки на границе, все страны больше потеряли, чем приобрели. Ну, разве что Правитель страны Огня потешил своё самолюбие, оставив за собой труп города и отвоевав у соседа пару ри такой же мёртвой земли, окружённой лесами, кишащими бандитами и мародёрами. Удобная трасса и участок железной дороги были заброшены, так как, столкнувшись пару раз с ограблениями поездов, было решено построить новую ветвь в обход уже имеющейся. После окончания конфликта некоторые люди возвращались, пытались жить по привычке, что-то старались делать, но вскоре ушли окончательно, устав от бесконечных рейдов разбойников. Вскоре из города вынесли всё, что имело хоть какую-то ценность.       Дома смотрели пустыми окнами, щерились разбитыми стёклами, выли сквозняками и ругали хлопающими от сильных порывов ветра дверьми. По растрескавшемуся асфальту стелился пыльный позёмок. Определённо, жить в таком месте было нереально. Но… один человек тут точно был.       Мужчина задумчиво посмотрел на довольно свежий отпечаток рифлёной подошвы около одного из бывших магазинов. Внутри пусто — он это знал, но было ясно, что недавно здесь кто-то был. И это «недавно» составляло примерно час. Он присел и провёл пальцами по неровным линиям, еще достаточно чётким и не запылённым. След был небольшим, оставленный ребёнком. Информация подтвердилась. Что же, так оно будет даже проще. Наверное. С детьми он ещё ни разу не работал. Возможно, даже силу применять не потребуется. Было бы вообще замечательно: вырубил с помощью пистолета с зарядом транквилизатора, связал, закинул на плечо и спокойно ушёл.       Стоило присмотреться внимательнее — и стало заметно, что следы уходили вдоль главной улицы по тротуару. Странный, глупый ребёнок. Если хотел спрятаться в мёртвом городе, зачем оставлять столько улик, указывающих на своё местоположение? Хотя, о чём это он? Откуда ребёнку знать, как правильно скрывать своё присутствие?       Цепочка небольших следов вихляла в разные стороны — от одного дома к другому. Где-то пока ещё невидимый житель заходил внутрь, где-то просто заглядывал в окна, пару раз оставив в пыли отпечатки тонких пальчиков. Цель была близка.       Свежий лёгкий аромат, непохожий на сухой, затхлый запах местности, ударил в ноздри внезапно. Неожиданно настолько, что на мгновение сбил с толку. Слух быстрее уловил мелодичное пение, прежде чем мозг сообразил, откуда оно доносится — из-за угла ближайшего дома. Мужчина подобрался, неслышно скользнул в тени и выглянул из-за кирпичной, местами разрушенной кладки.       По залитой заходящим солнечным светом улице, что-то перебирая в цветастом рюкзаке и довольно мурлыкая себе под нос, шёл подросток. Всё же его информатор немного ошибся с возрастом. Но дело это не должно усложнить. Он отошёл глубже в тень и потянулся к левой кобуре, где лежал пистолет, заряженный пулями-иглами со снотворным. Рукоять непривычно легкого оружия легла в ладонь, щелчок предохранителя сложно было услышать с улицы — он и сам едва его различил, но почему-то пение прекратилось. Подросток застыл посреди улицы, склонив голову так, что капюшон серой кофты скрыл его лицо, словно задумался о чём-то. И это было идеальным моментом для выстрела!       Пуля с иглой угодила в вывернутую тротуарную плитку, а его цель, удивительно резво сверкая голыми ногами, обутыми в красные кеды, побежала в ближайшую подворотню.       — Ладно, — усмехаясь, протянул мужчина, перезаряжая пистолет на ходу и бросаясь в погоню. — Пробегусь немного.       Игра в догонялки, к его недовольству, рисковала затянуться. Резвый малец петлял меж домов, как заяц, порой сбивал с толку, пробегая их насквозь и оказываясь за спиной. Но всё же у простого ребёнка не было столько силы, выносливости и опыта. В конце концов, он, сбившись с дыхания, ошибся и завернул в переулок, оказавшийся тупиком. Добежал до кирпичной кладки и резко развернулся, вцепившись тонкими пальцами в лямки рюкзака.       — Йо, — весело сказал мужчина, неспешно заходя следом. Эта беготня его развеселила и раззадорила. Настроение даже поднялось. Пацан в панике огляделся, поднял с земли обломок кирпича и кинул его. Конечно же, промазал. — Довольно метко.       Он остановился в десяти шагах от напряжённо застывшей возле стены небольшой фигурки. Лица не было видно из-за теней капюшона огромной кофты. Наряд делал подростка ещё более хрупким, особенно невинно смотрелись бледные ноги со ссадинами и синяками в некоторых местах.       — Послушай… — Он поднял руки вверх, но на большом пальце левой руки за спусковую скобу зацепил пистолет. Была надежда договориться. Ведь, как ни крути, ребёнок — он и есть ребёнок. Как-то непрофессионально вырубать его с такого близкого расстояния с помощью транквилизатора, да и бить тоже было как-то совестно. — Если ты пойдёшь со мной добровольно, я не причиню тебе вреда. Даже вкусным ужином накормлю.       — Меня учили, что доверять незнакомым мужикам нельзя. Особенно тем, кто зазывает на вкусный ужин, — глухо ответил высокий, явно ломающийся голос из-под капюшона.       — У тебя был хороший учитель, — мужчина слегка смутился и почесал затылок правой рукой, отчего пацан напрягся. — Тогда будем знакомы?       — Издеваешься?       — Отнюдь, — улыбнулся-прищурился он. — Меня зовут Шестой. А тебя?       — Умри! — Его нога резко скользнула вперёд, отвлекая на долю секунды, прежде чем послышался свист рассекаемого нитью воздуха, скрежет и грохот сверху. Он поднял голову и увидел, как на него с пожарного выхода одного из плотно стоящих друг к другу зданий летел строительный мусор. Неожиданно. Досадно. Раздражающе, но тем не менее…       «Умно!» — успел восхититься он, прежде чем получил удар по голове такой силы, что в глазах потемнело.       Когда тьма рассеялась, то он обнаружил себя лежащим в груде обломков досок, кирпичей и камней. Рядом с его носом стояли красные кеды с зелёными шнурками на босу ногу. За ними следовали стройные ноги с острыми коленками, край черных шорт, подол серой кофты с длинными рукавами. Манжеты были присобраны, тонкие руки сжимали его пистолет, дуло которого было направлено на него, точно в голову. Он поднял взгляд выше и увидел наконец то, как выглядела его цель.       Закатный луч отразился от какой-то поверхности дома напротив, подсветив и сделав ещё более розовыми короткие прямые волосы до плеч, которые обрамляли миловидное личико с высоким лбом, острым подбородком и поджатыми губами. Ноздри аккуратного носа раздувались от гнева, а на переносице и щеках рассыпались несколькими пятнышками светлые веснушки. Зелёные — невероятно зелёные — глаза злобно сверкали из-под густых тёмных ресниц, розовых на концах, в тон волосам.       Это была девушка.       Она нажала на курок. В шею впилась игла, голова закружилась, в глазах помутнело. Последнее, что он увидел перед тем, как потерять сознание: красные кеды, которые резво развернулись на пятках и побежали к улице, где слышался пока ещё далёкий шум мотора.       Он остался лежать один в подворотне, зарытый под грудой хлама, и, казалось бы, нос должен был быть забит пылью и тяжёлым запахом разрушения, но нет.       Пахло весной.       Она смеялась, и её смех оживлял. В полевом лазарете раненые шиноби исцелялись, даже просто глядя на позитивную куноичи. Он с ней ещё не виделся, так как не решился зайти в палатку — не хотел мешать работе. Нашёл себе место неподалёку: опустившись на траву у корней дерева, привалился спиной к стволу, и делал вид, что читает.       — Командир!       Она вышла минут через десять, в течение которых успела отругать излишне ретивых вояк, получить несколько предложений о свиданиях и даже одно — руки и сердца, тактично и немного кокетничая их отвергнуть, закончить перевязку, дать задания дежурным ирьёнинам.       — Сакура… — уныло протянул он, закрывая книжку и откладывая в сторону. — Я же просил.       — Простите… — Девушка бодрым шагом подошла к нему и встала возле согнутых в коленях ног. — Но у нас тут субординация.       — Вольно, солдат, вольно, — махнул он ей рукой, от чего на её лице появилась широкая улыбка. Сегодня Сакура была счастлива, так как при отражении очередной атаки противника их дивизия почти не пострадала. Лёгкие ранения лечить было одно удовольствие. Никто не погиб. Девушка бесцеремонно плюхнулась рядом с ним на землю, заставив сдвинуться в сторону. — Сегодня не наше дежурство, можно немного расслабиться.       Солнце уже не такое жгучее, как днём, а скорее нежное, обволакивающее тёплой негой, запуталось лучами в густой кроне. В воздухе уже пахло вечерними травами, и с небольшой реки, на берегу которой третья дивизия разбила лагерь, тянуло свежестью. Сакура пахла антисептиками так, что в носу засвербело.       — Как будто бы вы расслабляетесь, Какаши-сенсей, — вздохнула девушка, вытягивая ноги и откидываясь спиной на шершавый ствол. — Сколько клонов отправили в патруль вместе с основным?       — М-м-м, — Какаши сделал вид, что не понял или не расслышал вопроса, поднял книгу и спрятался за обложкой.       — Вы дождётесь когда-нибудь, — заворчала девушка, грозно сверкая на него глазами. — Я вас или опою, или усыплю техникой. Вам нужно хоть немного отдохнуть!       — Я отдыхаю, — пожал плечами Какаши и взглянул поверх книги на Сакуру, улыбнулся-прищурился. — Вот сейчас, с тобой.       Девушка прелестно покраснела и поспешила отвернуться. Подтянула к себе ноги и, обняв их руками, сцепила пальцы в замок. Из лазарета как раз выходили шиноби из Облака, и, кажется, один из них звал Сакуру на свидание. Увидев девушку, парень хотел было подойти, но, оценив её компанию, лишь помахал рукой и, удовлетворившись ответным жестом, ушёл с друзьями к полевой кухне.       — Ма-а-а, Сакура-чан, — протянул Какаши, пытаясь за иронией скрыть собственническое довольство. — Такими темпами от тебя все ухажёры разбегутся. Может, всё же предпочтёшь молодых да горячих обществу унылого старика?       — О, прекратите! — тут же вскинулась девушка, а Какаши с наслаждением наблюдал за её возмущением. Это всегда было слишком мило и слишком обворожительно. Настолько, что сердце начинало сбиваться с ритма. Просто потому, что он был ценителем прекрасного. Только. Лишь. По. Этой. Причине. — Какие ухажёры… И вы не старик!       — Да ну? — наигранно изумился Какаши, мысленно приказывая себе остановиться, потому что их диалог уже начинал быть похожим на флирт. Только вот сам же не ослушался своих запретов: — А кто, по-твоему?       — Мужчина в самом расцвете сил! — запальчиво ответила Сакура, сжав пальцы в кулаки.       Какаши рассмеялся. Искренне, задорно и не обидно, так, что девушка даже не начала смущаться, лишь с упрёком смотрела на веселящегося командира: наверное, от переутомления ему в голову всякая чушь лезла. Что смешного-то?       — Значит, не старик...       Какаши стёр пальцем с щеки невидимые слёзы и, слегка наклонив голову на бок, спросил:       — А если я тебя на свидание позову? Пойдёшь?       — Ой, ну вас! Нашли время и тему для шуток, — фыркнула она и, сложив руки на груди, отвернулась. Вот же бестактный человек, мог бы сделать вид, что не подслушивал.       Надулась, но не ушла. Продолжала сидеть рядом бок о бок. Какаши, улыбаясь в маску, вновь вернулся к чтению. Ветер шуршал листьями, от чего запутавшиеся в них солнечные лучи маленькими прожекторами высвечивали розовые пряди волос, вплетались в них, притягивали взгляд. И так хотелось до них дотронуться, погладить. Он поспешно отмахнулся от этих мыслей, так как левая рука дрогнула, и подушечки пальцев нестерпимо зажгло от желания прикосновения.       — С вами пойду.       Какаши вчитался в иероглифы, но вместо описания страстного соития главных героев чернила рисовали только: «пойду», «пойду», «пойду», а в голове эхом раздавался голос Сакуры. Он опустил книгу, дальше читать было бесполезно, ведь нужно было уточнить. Но голос почему-то пропал. Какаши удивлённо смотрел на сидящую рядом Сакуру, а она кусала губы, была очень смущена и изо всех сил старалась не смотреть в его сторону.       Запах антисептиков выветрился. Свежесть тёплого вечера и аромат диких трав растворились в запахе весны.