Amalgamate

      «Это неправильно...»       «Это неправильно…»       «Это неправильно…»       Слова повторялись снова и снова, отдаваясь внутри черепа Кайто, как зловещий барабанный марш на похоронах…       «Это неправильно, это неправильно, это неправильно…»       Слова отдавались у него в ушах с каждым медленным, мучительным шагом, который они делали по направлению к верхней палубе ангара. Кокичи шатался, изо всех сил стараясь удержаться на ногах, и его шаги не совпадали с шагами Кайто, как сбивающееся с ритма умирающее сердце.       «Как до этого дошло…?» – подумал Кайто, стиснув зубы в раздражении.– «Какого чёрта в итоге я практически несу самого садистского, эгоистичного, дерьмового человека, которого я когда-либо встречал, как будто он сирота с глазами лани Чарльза Диккенса? Что это за дурацкая шутка такая?»       Несмотря на гневные, уродливые мысли в голове, Кайто пытался говорить как можно более ободряюще, даже если его разум продолжал вопить, что всё это неправильно:       – Мы почти на месте, Кокичи. Ты сможешь сделать это…       – Ва-а-а-ау, Кайто, выглядит почти как будто тебе не все равно или что-то в этом роде…! – Кокичи мрачно усмехнулся, его голова наклонилась вперед, а пот потек по его волосам. С каждым шагом, который они делали, Кайто чувствовал, как вес Кокичи все сильнее давит ему на бок. Опасаясь, что ноги младшего мальчика подкосятся прежде, чем они достигнут вершины лестницы, Кайто усилил свой захват вокруг талии Кокичи, заставив мальчика зашипеть от боли, когда рукав Кайто случайно коснулся раны от стрелы, которая до сих пор кровоточила на его спине.       – Ннг, т-ты сделал это нарочно… – прошипел Кокичи. – Я и н-не думал, что ты такой садист, Кайто…       – Ч-что?! Хватит валять дурака! За какого мудака ты меня принимаешь?! – Кайто не мог поверить, что Кокичи обвинил его в чем-то столь злонамеренном, когда он тащил мальчика вверх по лестнице только для того, чтобы помочь ему осуществить самый безумный план, когда-либо написанный в истории человечества.       – Хех… это была ложь. Я знаю, что втайне ты мазохист.       – Что?!       Кокичи покачал головой в ответ, отчего с его мягких темных волос потекло еще больше капель пота. Когда они, наконец, добрались до верхней палубы, Кайто остановился, чтобы дать младшему мальчику взять себя в руки. Кокичи тяжело дышал от боли, яда и напряжения, но из-за опущенной головы Кайто не мог видеть выражения его лица. Кокичи был бесчувственным, бестактным засранцем в свои лучшие дни, но все же… Кайто не получал никакого удовольствия от того, что заставлял ребенка страдать. Он действительно, искренне этого не желал. Он не был бессердечным монстром, как –       «Прекрати это,» – упрекнул себя Кайто. – «Это больше не имеет значения. Ты уже ведёшь монстра к его могиле.»       – Кокичи, ты в поряд –       – П-просто заткнись, – Кокичи оттолкнул Кайто в сторону с неожиданной силой. – Тебе не нужно больше лгать. – Он указал дрожащим пальцем на машину, затаившуюся в тени под ними. – Пресс. Иди.       Кайто в замешательстве наблюдал, как Кокичи навалился всем своим весом на перила. Он выглядел так, словно мог рухнуть в любой момент.       – Тебе нужна помощь с установкой?       – Верховные Лидеры не нуждаются в помощи, – Кокичи пригвоздил Кайто свирепым взглядом. Даже остекленевшие от боли глаза Кокичи горели гордостью и решимостью. Чистую, необузданную ярость в глазах Кокичи было страшно видеть, но Кайто, по крайней мере, утешался тем фактом, что если Кокичи все еще был способен быть таким сердитым, это означало, что он все еще был способен довести дело до конца. Это означало, что он все еще был неудержимой силой природы, известной как Кокичи Ома, независимо от того, сколько яда текло по его венам.       – …Хорошо. – Кайто вздохнул. Он – они – были искренни и решительны. Кокичи сухо кивнул ему и отвернулся, чтобы начать настраивать камеру. С тяжелым сердцем Кайто направился обратно вниз по лестнице, его шаги громко отдавались в тишине ангара. Гидравлический пресс светился темной, злобной энергией, и желудок Кайто сжался, когда он по-настоящему взглянул на него впервые с тех пор, как Кокичи объяснил ему свой изощренный, окончательный план. Зубы машины были раскрыты – заморожены, как у венериной мухоловки, ожидающей жертвы. Почему-то казалось, что ангар полон глаз — словно тысячи падальщиков скрываются в тенях, ожидая, чтобы разорвать тушу того, кому не повезло попасть в эту надвигающуюся механическую смертельную ловушку.       Когда Кайто приблизился к прессу, страх скрутил его желудок, а колени словно стали жидкими. Кайто не был тем, кто собирался умереть, но он чувствовал, что уже идёт по доске на собственную казнь.       «В техническом смысле, я...»– Кайто мрачно улыбнулся и покачал головой. – «Но нельзя так волочить ноги. Кокичи доверяет тебе этот план…»       Мысль о том, что Кокичи «доверяет» ему что-либо, оставила во рту горький привкус, не имеющий ничего общего с кровью, которой он кашлял в течение последних полутора недель.       «Возьми себя в руки, Момота. Чем дольше ты ждёшь, тем больше страдает Кокичи…»       Несмотря на эту личную беседу с собой, Кайто чувствовал, что его конечности трясутся, когда он наклонился и глянул в темную глотку пресса. Металл под его руками был холодным, а в ушах звенело.       – Кайто! Куртка!       Слабый крик Кокичи, донесшийся сверху, вывел Кайто из оцепенения.       – Верно. Извини...       «Ты должен это сделать. Ты должен это сделать. Ты должен это сделать.»       «Даже если это и неправильно…»       Сидя на краю пресса, Кайто сбросил свой фиолетовый плащ и поморщился от боли, когда рукав натянул рану от стрелы на его руке.       – Кто бы мог подумать, что арбалетные стрелы такие болезненные... – проворчал Кайто. Боль почти заставила его пожалеть Кокичи. Почти. Вздохнув, Кайто аккуратно положил куртку внутрь пресса, как и велел Кокичи, а затем проскользнул между металлическими челюстями и прислонился спиной к ткани пространства – шутка, которая смешила Кайто раньше, когда он не тонул бесконечно в страхе и крови.       «Все в порядке…» – даже если это было жалко, Кайто пытался утешить себя, глядя на звезды, отражающиеся в темном металле над головой. – «Это прямо как космическое пространство. Ты должен встретиться лицом к лицу с темнотой, если хочешь двигаться вперед…»       Чем дольше он смотрел на это, тем больше фальшивое небо кружилось и деформировалось, звезды расплывались, а галактики превращались в бледные мазки. После стольких недель, проведенных взаперти в стеклянном куполе, глядя на незнакомые созвездия, это изображение казалось подходящим. Это было почти... красиво, в каком-то сверхъестественном смысле, и Кайто почувствовал, как у него вырвался вздох, который он задерживал, даже не осознавая.       Лёжа там, в тишине ожидая, когда опустится пресловутый топор, Кайто изо всех сил старался не позволять своим мыслям возвращаться к мрачной реальности, что вскоре они с Кокичи поменяются ролями, и Кайто действительно собирается обрушить пресс на человека.       Но... если бы Кайто пришлось совершить что-то настолько предосудительное, он мог бы, по крайней мере, утешиться тем фактом, что пресс обрушился бы на Кокичи Ому, а не на кого-либо из других студентов. Из всех подростков, запертых в Абсолютной Академии для талантливых подростков, не было большей занозы в заднице – не было большей угрозы той маленькой гармонии, за которую они могли цепляться, – чем Кокичи, блять, Ома. Нет, Кайто не собирался оплакивать Абсолютного Верховного Лидера. Конечно, он никогда не хотел, чтобы мальчик умер, потому что Кайто никогда не хотел видеть, как кто–либо умирает – но это был выбор Кокичи отказаться от противоядия от Страйк-9, и Кайто, конечно, не собирался терять сон из-за этого – особенно если этот абсолютно безумный план увенчается успехом. Нельзя было отрицать, что Кокичи во многом сам навлёк на себя большую часть этой гибели. Даже если этот нелепый план спас жизнь Кайто (на данный момент) и Маки от казни, именно действия Кокичи в первую очередь привели их всех к этой пропасти. Кокичи был эгоистичным, манипулятивным ублюдком, и Кайто было тошно осознавать, что в конце концов маленькому сопляку все же удалось шантажом заставить его стать чёртовым убийцей. Абсолютный Верховный Лидер в конце концов всегда получал то, что хотел, не так ли? Ублюдок…       Да, Кокичи заслужил погибнуть в стенах этой отвратительной игры, которую он так лелеял.       И в глубине его сознания голос, подозрительно похожий на Кокичи, прошептал: «Это ложь...»       Внезапно все тело Кайто охватил ужас, когда гидравлический пресс ожил. Холодная металлическая плита под его телом задрожала, когда челюсти начали опускаться, и глубокое, рокочущее рычание заглушило звук его дыхания. Звезды, отражавшиеся в металлическом небе, оставались неподвижными, когда темнота начала надвигаться все ближе. Все мысли в голове Кайто рассеялись, когда рой испуганных, бормочущих голосов вырвался на передний план его сознания. «Что, если электробомба привела к короткому замыканию оборудования, и Кокичи не сможет остановить пресс? Что, если Кокичи умрет прежде, чем сможет остановить пресс? Что, если он обманул меня и вообще никогда не планировал останавливать пресс? Что, если все это очередная ложь, и он собирается убить меня убить меня убить меня и –»       «Ни в коем случае,» – Кайто отчаянно прогнал эти мысли. Он никогда не доверял Кокичи ни на секунду с тех пор, как встретил его, но он должен был довериться Кокичи в этом. Судьба сыграла с ними обоими садистскую шутку. Этот компромисс был жестокой, разочаровывающей иронией, в которой ни один из них никогда не признался бы другому вслух. Как забавно было то, что единственный способ победить мастермайнда в его собственной игре состоял в том, чтобы Кайто наконец поверил в Кокичи, а Кокичи, наконец, начал сотрудничать с Кайто. Кокичи не доверял никому, это было ясно, но ради этого единственного плана он был готов отбросить всю свою гордость и всю свою защиту – все, что делало его тем, кем он был, – и доверить Кайто свою жизнь, просто чтобы закончить убийственную игру.       Кайто и Кокичи никогда бы не согласились ни в чем, кроме этого: игра должна была закончиться. Так и должно было быть. Даже если у Кокичи были эгоистичные, мстительные причины желать поставить мат мастермайнду – даже если он делал это только для того, чтобы выиграть эту глупую игру, – их цель была одной и той же. Они могли это сделать. Они должны были это сделать. Работая вместе, они действительно могли бы добиться этого.       «Но Кокичи никогда не узнает, правдивы ли вообще твои жалкие банальности,» – понял Кайто, наблюдая, как сгущается темнота. Пресс, казалось, выдавил весь воздух из постоянно сжимающегося пространства вокруг тела Кайто, и его и без того раздраженные легкие начали хрипеть. Он старался держаться как можно спокойнее, несмотря на желание сжать кулаки, потому что даже одно подергивание могло испортить видео, которое Кокичи (надеюсь) снимал. И все же, вглядываясь в гнетущую, черную обреченность, надвигающуюся все ближе, Кайто был поражен абсолютной окончательностью всего этого. Это было последнее, что Кокичи Ома когда-либо увидит. Абсолютному Верховному Лидеру никогда не суждено было узнать, удался ли их план. Он никогда не собирался выяснять, кто вообще был мастермайндом. Насколько Кокичи знал, Кайто был мастермайндом, и все это было извращенной шуткой, которую он организовал, чтобы вывести маленького вредителя из игры. Насколько он знал, Кайто был бы рад раздавить его, как букашку.       Он просто… не мог перестать думать об этом. Он не мог перестать представлять, какими были бы последние мысли Кокичи, когда гидравлический пресс отсчитывает секунды до того, как его жизнь оборвется. Ради бога, Кокичи был всего лишь ребенком – как и все они, – и Кайто собирался нажать на кнопку и сократить продолжительность жизни человека до нескольких дюймов. Кокичи всегда казался ему менее человечным, чем К1-В0, и были времена, когда Кайто задавался вопросом, не был ли Кокичи просто каким-то изощренным, бездушным ИИ, как Монокума – и все же он не мог не задаться вопросом, о чем Кокичи будет думать в те последние мгновения. Он задавался вопросом, будет ли мальчик лежать здесь, беспокоясь о плане или зацикливаясь на сожалениях. Будет ли он цепляться, как ребенок, за какое-нибудь счастливое воспоминание или будет кипеть от ярости из-за будущего, которое у него украли? Были ли у Кокичи вообще какие-нибудь счастливые воспоминания? Трудно было представить его кем-то иным, кроме как насмешливым, мстительным засранцем… тем не менее, рука, которую Кокичи успокаивающе положил на плечо Кайто, прежде чем дать ему противоядие, казалась настоящей.       Когда пресс замаячил на расстоянии вытянутой руки от лица Кайто, его охватил ужас. Если Кокичи действительно был человеком под своей настоящей крепостью масок, будет ли он чувствовать то же самое? Кайто был так напуган в ту последнюю секунду, что ему захотелось закричать. Он чувствовал, как соскальзывает обратно в гладкую металлическую глотку машины. Он падал – отдалялся от этого мира, от своих друзей, от всех планов, которые он когда-либо строил на будущее. Ничего не осталось, только черная яма, отчаяние, темнота, бессмысленное существование, оборванное – забытое – поблекшее – угасшее дотла. Это была пытка, о существовании которой он даже не подозревал – вид слепого, бессмысленного ужаса, который пронзает тело лезвиями боли и сжимает кулак на горле. Кайто чувствовал себя так, словно он буквально задыхался под тяжестью собственной смертности. Он был загнанным в угол животным, кричащим в ловушке – существом, состоящим из чистого адреналина и муки, – и на мгновение ему показалось, что он действительно сойдет с ума.       «Нет, нет, нет, нет, НЕТ, НЕТ, НЕТ –»       И затем, как только все это началось, наступила тишина. Металл под спиной Кайто наконец перестал дрожать, хотя его тело продолжало делать это само по себе. Сверкающая серебряная плита, давившая на него, застыла всего в нескольких дюймах от его лица. Он посмотрел на него, ожидая увидеть свое собственное испуганное отражение, но в таком маленьком пространстве только темнота ухмылялась ему в ответ. Его дыхание стало коротким, хриплым, и, к своему ужасу, он осознал, что его вздымающаяся грудь задевает металл, нависающий над ним, как крышка гроба. Кайто попытался собрать свои мысли обратно в связный поток сознания, а не в кипящее варево паники, плещущееся внутри его черепа.       «Ты должен взять себя в руки», – подумал он, пытаясь подавить неконтролируемую дрожь в конечностях. – «Ты обещал Кокичи. Ты обещал. Ты не можешь подвести его сейчас. Он ублюдок, но это его последнее желание. Будь большим человеком, Момота.»⁰       Кайто глубоко вздохнул и, приложив все усилия, которые потребовались, чтобы овладеть своим окаменевшим телом, выскользнул из маленькой щели в гидравлическом прессе и прислонился к нему, пытаясь собрать себя воедино. «Не делай этого, Кайто. Не позволяй Кокичи видеть тебя таким. Возможно, он ещё не чувствует страха, но если он увидит, что ты до смерти напуган, он может –»       Пытаясь надеть маску лжеца, которой Кокичи гордился бы – и нет, ирония от него ни в малейшей степени не ускользнула – Кайто сверкнул одной из своих фирменных улыбок и поднял большой палец в сторону мальчика, наблюдающего с верхней палубы.       – Уф! Как прошло мое выступление? И будь честен хоть раз! Десять из десяти, верно?       Кокичи цеплялся за перила, как будто его швыряло на лодке во время шторма, но каким-то образом ему все же удалось одарить Кайто сухой – хотя и слабой – улыбкой.       – Я уже позвонил на церемонию вручения «Оскара». Они сказали, что им придется оценивать тебя по скользящей шкале, – почти так же, как если бы он планировал это для комедийного эффекта, Кокичи внезапно соскользнул на пол.       «Черт». Любая вялость, оставшаяся в его конечностях, быстро испарилась, когда Кайто бросился вверх по лестнице. Он обнаружил, что Кокичи все еще цепляется за перила, но у него, очевидно, больше не было сил подняться на ноги. Его голова была опущена так, что темные волосы закрывали лицо, но Кайто видел, как дрожат плечи мальчика.       – Эй, чувак, ты в порядке?       Несмотря на очевидную боль в глазах, Кокичи сумел поднять голову и пронзить Кайто самым сардоническим взглядом, который когда-либо был у умирающего человека.       – Никогда не было лучше, Кайто. Черт возьми, да.       – ...Да, это ложь.       Кокичи приподнял бровь.        – Ого, ты наконец-то начинаешь понимать. Неудивительно, что тебя называют Абсолютным Астронавтом. Ты гений.       – Черт, яд Страйк-9 делает тебя дерзким, – Кайто опустился на колени перед Кокичи, все еще пытаясь сохранить игривую улыбку на лице, даже если знал, что она не достигает его глаз. Он должен был продолжать это подшучивание как ради себя самого, так и ради Кокичи. Хотелось бы надеяться, что поддержание максимально легкой атмосферы перед лицом такого невыразимого ужаса поможет Кокичи сохранить спокойствие и сосредоточенность. Пока мальчик мог дерзить ему, в нём еще оставалось немного жизни. Он зашел не так далеко, чтобы больше не быть Кокичи, и ещё было время убедиться, что Маки не стала очернённой, и что в конце концов не мастермайнд будет смеяться последним.       – Все знают, что яд Страйк-9 обладает статусным эффектом, который вызывает н-неконтролируемую колкость, – Кокичи ухватился за перила, как за спасательный круг, когда начал подниматься на ноги. Кайто потянулся к нему, желая помочь, но его руки безвольно повисли, пока он пытался сообразить, что делать. В эти дни казалось, что он никогда не знал, что делать.       «Какой же ты герой…»       – По крайней мере, позволь мне помочь тебе подняться, Кокичи. Ты выглядишь так, словно вот-вот упадешь лицом вниз.       – Заткнись, – даже Кокичи обычно не был таким резким, но ему, очевидно, было гораздо больнее, чем он показывал. В его глазах стояла дымка, которой не было до того, как Кайто лёг под пресс, а на лбу выступили капельки пота. Желудок Кайто скрутило при осознании того, что Кокичи становилось хуже, и это происходило быстро. Он знал, что это неизбежно – парень потерял галлон крови, размазываясь в агонии по полу ангара, и он был отравлен, – но при виде того, как ему действительно становилось хуже, у него по спине всё равно пробежал холодок.       Кайто на самом деле был хорошо знаком с действием яда Страйк-9. Он был доступен в виде безрецептурного пестицида, который его бабушка и дедушка использовали для борьбы с нашествием крыс на ферме. Его бабушка и дедушка очень подробно объяснили ему, как выглядят прогрессирующие симптомы яда Страйк-9, не только для того, чтобы он знал, на что обращать внимание в случае, если он или кто-то другой из членов семьи случайно подвергнется воздействию яда, но и для того, чтобы привить ему чувство сопереживания страдающим о любом поражённом животном.       Он живо помнил черную амбарную кошку на ферме, которая случайно проглотила немного яда Страйк-9. Никто не был уверен, то ли кошка сама по глупости проглотила пестицид, то ли она съела крысу, которая поглотила яд. Несмотря на это, Кайто всё еще мог вспомнить ужасное зрелище: кошка билась в конвульсиях, изо рта у нее текла слюна, а дедушка Кайто целился из дробовика, объясняя, что только у людей есть инструменты и интеллект, необходимые для проявления такого милосердия. В их шкафу было противоядие на всякий случай, но, к тому времени, когда они нашли кошку, прошло три или четыре часа, и она, очевидно, зашла слишком далеко, чтобы ее можно было спасти. Из-за гипоксии у нее был поврежден мозг, и она сломала одну из лап в разгаре сильного припадка. Кошка, возможно, страдала бы еще час или больше, если бы они не избавили ее от страданий.       Три или четыре спасительных часа для кошки, да, и, может быть, пара часов для крысы или птицы, но человеку, вероятно, потребуется немного больше времени, чтобы умереть, верно...? Было просто... слишком много переменных, в которых Кайто не был уверен. Сколько Страйк-9 было на наконечнике арбалетной стрелы Маки? Страйк-9 - это порошок, который нужно смешать с сывороткой, но насколько разбавленным был этот конкретный флакон? И сколько сыворотки попало в кровь Кокичи до того, как была извлечена стрела? Как быстро мальчик-подросток усвоит такой яд?       С другой стороны, Кокичи был очень маленьким подростком – вероятно, в нём не было и 45 кг, – и Кайто никогда так остро не осознавал этот тревожный факт, как сейчас, наблюдая, как Кокичи срывает клетчатый шарф со своей шеи и начинает расстегивать переднюю часть куртки. Кайто знал, что Кокичи худой, но он не ожидал увидеть, насколько бледным и худощавым на самом деле был мальчик под одеждой. У его бабушки случился бы сердечный приступ при виде ребер Кокичи, когда он стянул с себя рубашку и бросил её в сторону Кайто. Он мог только представить, как его бабушка мчится на кухню за клубничным дайфуку, чтобы «добавить немного мяса на косточки этого ребёнка» – и другие подобные устаревшие клише. Эта мысль вызвала укол печали в груди Кайто, но он не мог позволить себе потерять хладнокровие сейчас, когда они были так близки к завершению своего плана.       – Держи, – пробормотал Кокичи, сунув свой шарф в руки Кайто. – Пойди и спусти мою одежду в унитаз.       – Э-э... почему? Мы не можем спрятать одежду в пресс вместе с тобой, подальше от камеры? Что, если она не будет смываться?       У Кокичи была манера смотреть на Кайто так, словно он был самым тупым человеком на свете.       – И-и-и-и? Ну и что? Не имеет значения, удастся ли остальным найти одежду в ванной или что-то ещё. Цель состоит не просто в том, чтобы создать неразрешимое убийство, а в том, чтобы создать убийство с как можно большим количеством запутанных несоответствий, отклонений и переменных, насколько это возможно... – Кокичи остановился, чтобы сделать несколько судорожных вдохов. – Нам нужно, чтобы они подумали, что это может быть кто-то из нас под прессом. На данный момент дополнительные доказательства просто поведут мастермайнда по кругу, а не прояснят какую-либо путаницу.       – Да… Я думаю, что да...       – Кроме того, нам нужно спрятать некоторые... запасные улики – у Кокичи было задумчивое выражение лица. – Просто на случай, если Монокума...       – На случай, если Монокума что...?       Кокичи снова одарил Кайто взглядом, который говорил «Ты такой тупой, мне на самом деле жаль тебя». О чём бы он ни думал, должно быть, это не стоило произносить вслух, потому что Кокичи фыркнул и покачал головой.       К тому моменту Кайто просто слишком устал, чтобы слишком усердно размышлять обо всей этой чепухе или пытаться спорить. Он начал отворачиваться, но остановился.       – Эй, с тобой все будет в порядке, пока меня не будет? Если ты подождёшь здесь, я помогу тебе спуститься по лестнице, когда вернусь.       Кокичи изобразил на лице одну из своих классических озорных улыбок. Кайто всегда поражался тому, как быстро Кокичи мог менять маски, но в данном случае смена была подозрительно резкой, а выражение лица выглядело вымученным и пустым.        – О, что это? Кайто беспокоится обо мне? Ему вдруг стало жаль плохого парня?       – О, просто заткнись, чёрт возьми, – Кайто закатил глаза и развернулся на каблуках. – Я не знаю, почему я вообще беспокоюсь. Не делай глупостей, пока меня не будет, или я тебя придушу.       – Не угрожай мне хорошим времяпрепровождением.       Кайто планировал исчезнуть всего на несколько минут, но прошло по меньшей мере десять минут, прежде чем он смог вернуться. Первые несколько минут он провел в ванной, буквально выкашливая свои легкие в этот чёртов научно-фантастический унитаз. Затем, после того как смыл всю кровь, потребовалось ещё несколько минут, чтобы спустить одежду Кокичи в канализацию – не говоря уже о дополнительной минуте, которую Кайто провёл, уставившись на рябящую воду, пытаясь смириться с тем фактом, что мало-помалу и его, и Кокичи жизни буквально смывались в канализацию. Капля за каплей, кусочек за кусочком, их двоих разбирали, распутывали... уничтожали. Он никогда не думал, что почувствует отчаяние при виде безвкусного клетчатого шарфа Кокичи, спускающегося спиралью в унитаз, и всё же…       – Сейчас не время для экзистенциального кризиса! – Кайто стукнул кулаком по кафельной стене. – Возьми себя в руки, чувак!       Когда Кайто наконец вышел из ванной, он был одновременно поражен и впечатлен, обнаружив, что Кокичи самостоятельно спустился по лестнице, не упав. К сожалению, Кокичи так и не добрался до прессы. Он рухнул в нескольких футах от лестницы и лежал на полу дергающейся кучей. “Черт!” - Кайто подбежал к мальчику. Начинаются конвульсии...! Во всяком случае, Кайто был удивлен, что они не начали раньше. Он прокрутил факты в голове так быстро, как только мог: Strike-9 искажает нервные сигналы организма, что приводит к мучительным мышечным сокращениям, судорогам и, в конечном счете, к полномасштабному дыхательному коллапсу. Стараясь не паниковать, Кайто перевернул Кокичи на бок, чтобы получше разглядеть его состояние. Лицо мальчика исказилось от боли, когда по его телу пробежала сильная дрожь. Как бы сильно Кайто ни презирал этого маленького сопляка, ему было невыносимо видеть такое выражение на чьем-либо лице. Он осторожно взял один из сжатых кулаков Кокичи в свою руку и убрал прядь потных волос с его глаз. Лоб Кокичи был очень теплым. "Гипертермия тоже наконец-то наступает", - мрачно отметил Кайто.       Потребовалось еще несколько секунд, чтобы конвульсии прошли, оставив Кокичи обмякшим и содрогающимся на полу. После того, как к мальчику, наконец, восстановилось дыхание, Кайто положил руку ему на плечо и попытался стряхнуть пелену с глаз Кокичи. “Эй, ты со мной? Как ты думаешь, ты сможешь встать?” “...я в порядке”, - слабо пробормотал Кокичи. - Это самая дерьмовая ложь, которую ты сказал за всю неделю. Ты становишься мягче ко мне, Абсолютный Верховный лидер?” Кокичи фыркнул и каким-то образом сумел бросить на Кайто хитрый взгляд, даже с пола. «Кто бы не размяк рядом с тобой?» Кайто на самом деле удивленно рассмеялся. "Ух ты. Ты решил быть куском дерьма до самого конца, да? «Я пришел к этому честно». Кокичи криво усмехнулся Кайто. — А теперь, п-перестань брататься с врагом, ты, тупой олух. Усмешка сорвалась с губ Кокичи, когда его конечности снова задрожали. — Я… я думаю, нам нужно поторопиться. Ему не нужно было уточнять; Кайто точно знал, что он имел в виду. — Тебе нужно, чтобы я забрал тебя? "Нет." — Это ложь? "…Да." “Боже, я ненавижу тебя”, - проворчал Кайто. - Ты не можешь хоть раз просто сказать, что ты имеешь в виду, и перестать все так усложнять? Кайто осторожно просунул одну руку Кокичи под колени, а другую ему за спину – на этот раз стараясь не прикоснуться к ране, – чтобы он мог поднять мальчика. Было ужасно, каким легким был Кокичи, и Кайто постарался не поморщиться, почувствовав, как горячая кровь стекает по спине мальчика. Кокичи тихо застонал от боли. “ Не лги. Я ненавижу лжецов. Ты знаешь, что любишь меня" “Чертовски люблю. Ты мне даже не нравишься. Ты надоедливая, склонная к манипуляциям заноза в заднице, и если бы это не было единственным способом спасти Маки, я бы спустил тебя в унитаз вместе с твоим дурацким шарфом. Я делаю это только ради неё, понимаешь. И... и хотя бы попытаться закончить эту гребаную игру в убийство.” “ Хм. ‘ Ладно. Я верю тебе. - Глаза Кокичи затрепетали и закрылись. - Но это всё её вина, знаешь ли. Игра в убийство закончилась, но твоей подружке-убийце просто пришлось начать ее снова.” “Да, потому что лживый маленький сопляк запер меня в гребаной ванной”. “ У меня был план, ” запротестовал Кокичи. “...У тебя был план”. “У меня было... 12% от плана”.       Кайто действительно остановился, направляясь к прессе, и бросил на Кокичи испепеляющий взгляд. “И ты думаешь, что Цумуги делает слишком много занудных отсылок? Ради бога, Кокичи, неужели ты ничего не можешь воспринимать всерьез? Почему ты всегда валяешь дурака?” Кокичи покосился на Кайто и ухмыльнулся. - Что, по-твоему, я должен вести себя неподобающим образом на смертном одре? Публике это не понравилось бы”. Кокичи, казалось, на мгновение протрезвел. “Публике это не понравилось бы”, - тихо сказал он. “Я не знаю, тебя бы убило, если бы ты попытался получить немного симпатии у этой предполагаемой публики?” "- Хмм... можно подумать, тот факт, что мне приходится бессмысленно расстаться с жизнью из-за твоей идиотской подружки, должен принести мне немного сочувствия. Эй... – "Кокичи слабо потянул Кайто за рубашку. - "О-опусти меня рядом с прессой. Нам нужно обсудить некоторые окончательные детали...”       Кайто потребовалась вся его сила воли, чтобы не свалить эгоистичную, грубую, коварную задницу Кокичи кучей на пол. Тем не менее, Кайто был полон решимости быть более крупным мужчиной (фигурально, а не буквально, учитывая нелепую разницу в росте между ними двумя). Так осторожно, как только мог, Кайто опустил мальчика так, чтобы он сидел, прислонившись спиной к стенке машины. Однако, несмотря на то, каким мягким он был, Кайто все еще свирепо смотрел на Кокичи, когда тот отступил на шаг. Гнев, который до этого кипел в нем, начал доходить до полного закипания. “Тебе лучше перестать обвинять Маки Ролла в этом бардаке, или я вобью в тебя немного здравого смысла! Мне все равно, даже если ты умрешь от яда!” “Как это Маки не виновата?” Кокичи зарычал. “Мы в разгаре игры на убийство, и единственный, кто на самом деле пытается кого-то убить прямо сейчас, - это она. Я уверен, что вдохновитель сделал что–то, чтобы убедить её, что она должна была убить меня, но, в конце концов, это было... - Кокичи поморщился, когда все его тело пронзила боль. “Это был выбор Маки - снова запустить игру в убийство”. “Ты загнал ее в угол!” - крикнул Кайто. - Ты похитил меня! Ты держал меня в заложниках! Она понятия не имела, что, черт возьми, ты планировал сделать!” “Она могла бы сделать именно то, что сделал ты!” - крикнул Кокичи. - Она могла бы обезоружить меня! Она могла взять меня в заложники! Но нет, ''Kill Bill''¹ решила штурмовать ангар в Экзисале с отравленными стрелами и без противоядия, потому что, как только она закончила пытать меня, чтобы получить информацию, она полностью намеревалась покончить с моей жизнью.” Когда Кайто не ответил, Кокичи откинул голову на пресс и невесело усмехнулся. “ Продолжай, Светило звезд. Защищай свою маленькую подружку. Защищай девушку, которой ты клялся, что не позволишь ей кого-либо убить.”       Кайто не знал, что сказать, и ему это не нравилось. Кокичи начал смеяться – безумным, почти бредовым смехом, от которого у него перехватило дыхание. Охваченный гневом и разочарованием – из–за Кокичи, из-за Маки, из-за самого себя, из-за всей этой гребаной игры - кулак Кайто врезался в щеку Кокичи прежде, чем тот даже осознал, что делает. “Ннн –!” Кокичи завалился набок, но каким-то образом сумел удержаться руками, прежде чем полностью упасть. Он тяжело дышал сквозь стиснутые зубы и весь дрожал, но все еще держался на ногах. Должно быть, только чистая гордость удерживала его от падения. К сожалению, удар явно вызвал еще одну судорогу, и Кайто в ужасе отступил на шаг, осознав, что натворил. Какой же ты герой…       Наблюдая, как Кокичи содрогается от сильной дрожи, пробегающей по его телу, Кайто почувствовал, как весь гнев вытекает из его вен, не оставляя ничего, кроме горящего уголька вины в животе. – "Кокичи, я... мне жаль, я..." “...Вы все такие предсказуемые”. Голос Кокичи был едва слышен, но все же он прозвучал в черепе Кайто так, словно лезвие вонзилось ему в висок. “...Вы все такие скучные”. “Я сказал, что мне жаль!” - крикнул Кайто, но знал, что его слова прозвучали неубедительно. “Я просто… Меня тошнит от того, что ты обвиняешь всех, кроме себя, в том, что произошло! Черт возьми, Кокичи, ты не признался в своих грехах Маки, но, по крайней мере, признайся в них мне! Будь честен хоть раз в своей жалкой жизни и признай это! Признай, что ты объявил себя вдохновителем, потому что тебе это понравилось! Ты хотел быть вдохновителем! Тебе нравилось играть с нашими жизнями!”       Когда Кокичи наконец поднял голову, Кайто был потрясен, увидев слезы в его глазах. - "И вправду, Кайто? Тебя бы убило, если бы ты хоть раз в своей жалкой жизни воспользовался своим большим мозгом астронавта? Я закончил игру на убийство несколько дней назад. Я убедил всех, что я - главный вдохновитель, и показал им, насколько бессмысленно бежать из этой адской дыры. Я сказал им, что игра окончена, чтобы они все перестали убивать друг друга хотя бы на одну чертову секунду. Я лишил других всех стимулов, которые могли бы подтолкнуть их к совершению убийства.”       Кайто посмотрел на Кокичи – по-настоящему посмотрел на него и попытался понять, есть ли какое-нибудь решение для этого человеческого кубика Рубика, который последние несколько недель активно пытался разрушить его жизнь. Это просто не имело смысла. Всё это не имело смысла. Кайто думал, что он отказался даже от попыток разобраться в этом, но…       Очевидно, Кокичи так же устал от попыток и неудач быть понятым – если он вообще хотел, чтобы его поняли в первую очередь. Он разочарованно покачал головой. “Я... это начинается… дышать стало труднее, так что… пожалуйста, не мог ли ты–” “Эй, могу я спросить тебя кое о чём?” Кайто оборвал Кокичи прежде, чем тот успел сменить тему, как он всегда делал, когда разговор шёл не в его пользу. “Ты хочешь закончить эту игру в убийство, но… ты всё время говорил, какая это забавная игра”. Помоги мне понять, в отчаянии думал Кайто. Ради всего святого, Кокичи, если ты собираешься заставить меня убить человека, тогда помоги мне понять, почему это происходит...! Выражение лица Кокичи можно было описать только как непостижимое отчаяние. Он опустил голову, прикрыв глаза челкой, и вздрогнул. Когда он заговорил, его голос был таким напряженным, что Кайто пришлось задержать дыхание, чтобы расслышать это. - Это была ложь... очевидно. К-как может игра… в которую ты вынужден играть… быть весёлой...?” Наконец Кокичи поднял голову, и Кайто был ошеломлён видом слёз, бегущих по его лицу. Он видел, как Кокичи выплакивал галлоны крокодиловых слез с тех пор, как встретил его, но это... это было не то. Кокичи плакал. Это были грубые, уродливые слезы – из тех, которые невозможно контролировать, как бы сильно ни хотелось их остановить. Кайто не видел Кокичи таким с тех пор, как –       Нет, Кайто не хотел верить, что те слёзы были настоящими. И если они не были настоящими, то эти… “Я должен был думать, что эта игра была забавной, чтобы выжить...” Кокичи всхлипнул. “Мне пришлось солгать самому себе!” Взгляд, которым он одарил Кайто в этот момент, был больным и искаженным, как будто десятки масок Кокичи были сожжены и переплавлены вместе, превратившись в отвратительную карикатуру на человеческом выражении лица. Теперь эта последняя маска спадала, оставляя после себя ободранную плоть и кости... печаль и отвращение... ярость и скорбь… жалость к себе и ненависть… Кайто был настолько ошеломлен темной яростью в глазах Кокичи, что даже вздрогнул. Было ли это, наконец, правдой или очередным нагромождением лжи? Было ли это истинное лицо Кокичи или совершенно новая маска, которую он просто не показывал им раньше? Кайто был так сбит с толку, так сбит с толку, так расстроен. “Ты маленький...”       Кокичи стукнул дрожащим кулаком по полу и оскалил зубы, как зверь. “Ублюдки, которые создали эту игру, чтобы играть с нашими жизнями... и придурки, наслаждающиеся этим… Они все... выводят меня из себя!” Кокичи снова зарыдал, хотя от боли едва мог дышать. “В-вот почему… Я готов сделать всё, чего бы это ни стоило… чтобы покончить с этой игрой!” Может ли это действительно быть... правдой? Или Кокичи просто говорил Кайто то, что он хотел услышать, чтобы они могли покончить со всем этим фарсом? Хотя слезы казались такими настоящими… и Кайто ненавидел это чувство – как будто Кокичи все еще выставлял его чертовым дураком, – но что-то в словах мальчика задело за живое глубоко в его сердце. Мне пришлось солгать самому себе…       Кайто тоже долгое время лгал самому себе. Ложь началась еще до того, как он подделал свои документы, чтобы начать подготовку астронавта, несмотря на то, что был слишком молод для этого. Он всегда лгал о том, что он герой... что он сильнее, чем был на самом деле... храбрее, бесстрашнее... даже самоотверженнее. И всё же он без вопросов принял противоядие от Кокичи, ударил умирающего мальчика по лицу, а теперь стоял здесь, сомневаясь в последних словах парня. И через несколько мгновений Кайто собирался положить этого мальчика, как кусок мяса, на гидравлический пресс и убить его. Какой же ты герой… Кокичи приходилось лгать самому себе, чтобы выжить... но, возможно, Кайто тоже только этим и занимался. Может быть, Кокичи был злодеем, которому пришлось убедить себя в том, что он герой, и, может быть, Кокичи был героем, который убедил всех, что он злодей... но если это было правдой, то где в этой истории оказался Кайто? Если ложь была единственным способом заставить этот план сработать, то… Кайто не хотел верить Кокичи. Потому что, если Кокичи действительно сделал всё это, чтобы спасти своих одноклассников – а не просто назло Монокуме, – тогда Кайто вот-вот должен был стать злодеем, убившим героя.       И разве тот факт, что я беспокоюсь об этом посреди всего этого, не является самым эгоистичным поступком из всех…       Кайто опустился на колени рядом с Кокичи. Мальчик был совершенно разбит, ему было трудно дышать. Кайто осторожно положил руку на спину Кокичи и постарался не поморщиться от сильного жара, исходящего от его кожи. “Давай, Кокичи, ты должен дышать… Сделай глубокий вдох ради меня, ладно?” “К-красный Экзисал...” Кокичи удалось выдавить из себя между болезненными рыданиями. “Я… Я оставил тебе с-сценарий... для судебного разбирательства... в к-кладовке... рядом с ванной. Отнеси это в... Экзисал...” “Ты написал сценарий? Ты, блядь, издеваешься надо мной?” “С-стал бы я тебе врать?” "да. Постоянно. По сути, это все, что ты делаешь”.       Кокичи рассмеялся – грустным, прерывистым смехом, когда он изо всех сил пытался восстановить контроль над своими легкими. - "Как будто я стал бы доверять такому идиоту, как ты… с моим планом...” Мальчик вздрогнул и слегка свернулся калачиком. “К-Кайто, пожалуйста… давай просто сделаем это...”       И Кайто ненавидел это. Боже, он ненавидел это. Он не хотел этого делать. Но когда он посмотрел в эти полные боли глаза, он увидел глаза той черной амбарной кошки, вцепившейся в землю, безмолвно умоляющей, чтобы все это закончилось, взывающей о пощаде, когда она смотрела в дуло дробовика…       Стараясь не слишком задумываться о том, что он собирается сделать, Кайто осторожно поднял Кокичи обратно на руки. Мальчик дрожал, и Кайто пытался убедить себя, что это от боли и потери крови, а не от ужаса. Как можно осторожнее Кайто положил Кокичи на свою куртку "Galaxy" внутри пресса, тихо извинившись, когда мальчик поморщился от раны на спине. Он был благодарен за куртку, потому что без неё он не смог бы избавиться от ощущения, что кладет Кокичи на стол для вскрытия. Мальчик выглядел таким усталым, лежа там, среди звезд. Он даже не сопротивлялся, когда Кайто переложил его безвольную руку в более удобное положение и разгладил несколько складок на пальто. “После того, как я уйду, просто… прочти сценарий, хорошо?” Кокичи запнулся. “Я пытался сделать… каждый сценарий, который я мог придумать, но… тебе тоже придется импровизировать...” Мальчик, который когда-то был Абсолютным Верховным Лидером, посмотрел на Кайто из-под полуприкрытых век и слабо улыбнулся ему. - "Это твой худший кошмар, Кайто… Ты должен стать мной...”       И разве это не было самой хреновой вещью из всех? Кайто Момота, так называемый герой, человек, который верит в каждого, должен был стать лжецом, чтобы спасти их всех. Казалось, вселенная тычет ему в лицо, что Кокичи был прав, что правда не имеет значения в этой игре на убийство, которая вознаграждает только жестокость и обман. В конце концов, другим ученикам был нужен не Кайто Момота, а Кокичи… и всё же Кайто должен был убить этого... этого ребенка и занять его место. Чтобы стать “большим человеком”, он должен был стать Кокичи. Герой. Это была такая дурацкая шутка... такая пощёчина, чёрт возьми. Кайто поморщился. Во рту у него был горький привкус, и он сомневался, что это от крови или яда. “Не могу дождаться”, - проворчал он, отступая от прессы. Он не мог позволить своему разочарованию проявиться. Он не хотел доставлять Кокичи удовольствие, испытывая самодовольство по поводу такого поворота событий. - "Должно быть, легко превратиться в Кокичи Ому. Просто нужно вести себя как полная задница. Они все наверняка купятся на это”. “В Exisal есть функция изменения голоса для всех в академии”, - сказал Кокичи. “Я уже настроил его на свой собственный голос, так что ты сможешь звучать в точности как я... но тебе всё равно придётся вести себя как я… если ты хочешь быть убедительным.” Он в изнеможении закрыл глаза. “ Давай, Кайто. Покажи мне твоего лучшего Верховного лидера”.       Кайто неловко потёр затылок. “Дерьмо, э-э… Хорошо. Эм...” Он прочистил горло, готовясь к самому саркастическому выступлению в своей жизни. “Хииииии, ребята, извините, что я пришел на классное испытание в этом дерьмовом Гандаме ². Я чувствовал, что моим священным долгом как Верховного Лидера Зла было напомнить К1-Б0, что его талант совершенно бесполезен, потому что теперь у меня есть оружие, а у него его нет. Это тотальный силовой прием, ни-хи-хи!”       Кокичи смеялся так сильно, что начал кашлять. “Это... это было на самом деле действительно хорошо”. “Ты лжешь?” - "Нет, я... на самом деле говорю совершенно серьезно. Фу… Теперь я чувствую себя намного лучше по поводу этого плана”. Кокичи снова закрыл глаза, смирившись со своей судьбой – "или, по крайней мере, притворившись, что смирился. - "Ладно, что ж... прощай, Онара, Светило Звезд. Мне пора выяснить, существует ли Атуа на самом деле, или Энджи просто уронили на голову в детстве”. Кайто не пошевелился. В его груди зарождалась глубокая, острая печаль, и шептанная мантра, которая продолжала твердить ему, что это неправильно, превращалась в отчаянную мольбу. Это так неправильно… - Кокичи, я... - Кайто потёр затылок, не зная, что сказать. - "У тебя нет, я не знаю… последних слов, или... или сообщения, которое ты бы хотел, чтобы я передал остальным? Я имею в виду, это не может просто так закончиться, верно?..” Я даже не знаю, кто ты на самом деле, Кокичи, и теперь я должен убить тебя...? Вычеркнуть тебя из жизни...?"       Мальчик съежился, когда очередная судорога сотрясла его тело. Он сжал руки в кулаки и склонил голову набок, снедаемый болью. Его глаза закатились, а шея выгнулась дугой, когда мышцы напряглись. К тому времени, когда припадок прошел, Кокичи задыхался. - "К-Кайто, просто сделай это уже! Чего ты ждешь?!” Это неправильно, это неправильно, это неправильно! “Я–” “Кайто, пожалуйста!” По щекам Кокичи против его воли потекли слезы. - "Я умоляю тебя! Покончи с этим уже!”       Мольба… Кокичи Ома, Абсолютный Верховный лидер, не умолял. Кайто почувствовал тошноту в животе. Это неправильно, это неправильно, ЭТО НЕПРАВИЛЬНО!       Он колебался слишком долго, и Кокичи бросил на него полный ненависти взгляд. - "Чёрт возьми, ты мой должник, Кайто! Я дал тебе чёртово противоядие, и если ты этого не сделаешь, твоя драгоценнпюая маленькая Маки-ролл будет казнена! Не то чтобы она этого не заслуживала!”       Может быть, это было потому, что Кокичи становился слишком слаб, чтобы продолжать разыгрывать свою обычную шараду, или, может быть, вид уязвимого и беззащитного мальчика позволил Кайто, наконец, заглянуть сквозь маски, но по какой-то причине он, наконец, увидел всю эту чушь такой, какая она есть. - "Просто прекрати это. Этого достаточно, Кокичи.” “ Прекратить что? Остановить игру? Д-думаю, я должен это сделать, п-поскольку твоя л-любимая убийца, похоже, не может к-контролировать себя! Кто-то должен, наконец, посадить эту суку на цепь, как бешеную собаку, которую она...” “Я сказал, что этого достаточно!” Кайто закричал достаточно громко, чтобы Кокичи внезапно замолчал. - "Я знаю, что ты пытаешься сделать. Ты пытаешься заставить меня возненавидеть тебя, чтобы мне было легче убить тебя. Это то, что ты всегда делаешь, не так ли? Ты выводишь всех из себя, так что им будет все равно, когда ты неизбежно останешься один”.       Лицо Кокичи замкнулось и стало пустым. Взгляд, которым он одарил Кайто, был таким непроницаемым… настолько лишенный эмоций... что на мгновение он задался вопросом, умер ли Кокичи с открытыми глазами. Было что–то такое нервирующее в этом взгляде - как будто видишь акулу с удаленными зубами. Кайто понял, что ненавидит это выражение на лице Кокичи. Это просто выглядело неправильно. Неправильно, неправильно, НЕПРАВИЛЬНО! “...Так и должно быть”, - тихо сказал Кокичи, как будто вся борьба покинула его. “ Неужели ты этого не понимаешь? Когда Монокума выбирает не того виновника... тот, кто должен выйти победителем из этой ситуации, - это ты. Т-ты герой, Кайто. Если ты появишься в конце процесса, это даст остальным надежду. Если они поймут, что это я мертв, это принесет им облегчение. Они объединятся против меня, потому что я злодей. Я - общий враг. Я один, потому что так и должно быть.” Кокичи закрыл глаза и судорожно вздохнул. “Так и должно быть”.       И это, больше, чем что-либо другое в этой абсолютной неразберихе, окончательно убедило Кайто в том, что все это было на сто процентов, бесповоротно неправильно. “...Что, если бы всё не должно было быть так?”       Глаза Кокичи распахнулись, и на одну секунду Кайто увидел проблеск ужаса, прежде чем мальчик стер его маской ярости. “ О чем, чёрт возьми, ты говоришь, Кайто? С-сбрось ты уже пресс!” “Нет. Так не должно быть”. Кайто не знал, кого он больше пытался убедить, Кокичи или самого себя. “Из этого должен быть какой-то выход”. “Я умираю, идиот!” - крикнул Кокичи. Он снова начал дрожать. “ Из этого нет выхода! Если ты не поторопишься, Маки станет почерневшим!” “Нет, я не буду этого делать. Мы оба хотим, чтобы игра в убийство закончилась, а это значит, что больше никаких убийств. Я не убью тебя, чёрт возьми.”       На этот раз Кокичи не смог скрыть страха на своем лице. Нет, это был не просто страх, это была... печаль, понял Кайто. Отчаяние. “Я... я доверял тебе...” - в ужасе прошептал Кокичи. Затем он вдруг начал смеяться. “Я доверял тебе, Кайто Момота! Т-теперь ты видишь?! Видите ли вы, куда ведут вас вера и убежденность в себе?! Предательство! Это всегда заканчивается предательством!” Кокичи смеялся так сильно, что все его тело сотрясалось, но Кайто отказался заглотнуть наживку. Больше нет. - Кокичи, послушай меня. Мы всё равно будем действовать по плану, но я не собираюсь убивать тебя. У меня есть кое-какие идеи, но ты должен меня выслушать. Во-первых, между нами говоря, есть много крови, которую мы можем использовать, чтобы испачкать машину. Мы оба сейчас на пятьдесят оттенков испорчены. Мы просто размажем кровь по всей прессе и оставим пальто на месте преступления. Тогда мы оба спрячемся в Экзисале.” “Т-ты не можешь быть таким тупым...” Кокичи всё ещё смеялся. “Как будет работать видео, когда кровь просто... волшебным образом появляется по всей прессе? Они увидят отрывок из видео! Это срабатывает только в том случае, если тело взрывается, как пиньята из пакета с кровью.” “Итак, мы просто не используем видео! Нам это не нужно! Место преступления и так сбивает с толку! Черт возьми, если другие найдут незавершенное видео, которое у нас уже есть, они не будут знать, что и думать. Но это не самая важная часть плана. Я думаю, что знаю способ спасти тебя и...       Кокичи внезапно протрезвел, поняв, что Кайто говорит серьезно. Что-то тёмное и отчаянное промелькнуло на его лице. “...Кайто, ты… ты понимаешь, о чём просишь меня? Ты просишь меня... поставить под угрозу план, на разработку которого я потратил недели... поставить под угрозу план по победе над вдохновителем – и ради чего? Ты...” Глаза Кокичи впились в Кайто, словно пытаясь проникнуть в самую его душу. - "Ты так сильно меня ненавидишь?" “ Что?! Какого черта ты–” - "Мне больно, Кайто, - всхлипнул Кокичи. “Все чертовски болит. Говорить больно, дышать больно... быть живым больно. Я собираюсь умереть, Кайто. Это единственная правда. Я дал тебе противоядие, чтобы ты сделал для меня одну вещь... а теперь ты хочешь отказать мне в моей последней просьбе… и заставляешь меня страдать часами. Тебе нравится видеть, как мне больно? Это... это твоя месть?” “Черт возьми, Кокичи, я пытаюсь спасти твою жизнь!” - крикнул Кайто. “Ты из всех людей ведёшь себя так, будто есть только одна правда – "Боже, ты выводишь меня из себя, лживое маленькое отродье! Ты исследовал лабораторию Шуичи, верно? Ты маленький проныра, я знаю, что ты это сделал.” - "Конечно, я это сделал! Вот откуда я знаю, что на каждый яд есть только одно противоядие!” Кокичи зашипел. “И ты уже выпил его, так что хватит уже!” "Нет! Ты хоть раз выслушаешь меня, чёрт возьми!” Кайто ударил кулаком по верхней металлической пластине, не обращая внимания на пульсирующую боль в костяшках пальцев. “Если ты исследовал лабораторию, то ты уже знаешь, как это работает, верно? Вероятно, это работает также, как и всё остальные. Если сломать какой-либо предмет или израсходовать ресурс в исследовательской абсолютной лаборатории, Монокума заменит его до утреннего объявления. Кируми рассказывала мне, что каждый раз, когда заканчивалось моющее средство, новая бутылочка появлялась сама по себе. Я случайно пролил кофе на звездную карту в своей лаборатории, и до 8 утра на ней снова появилась совершенно новая. А теперь я хочу, чтобы ты ответил мне правдиво...” Кайто наклонился, пока не уперся взглядом в полные ненависти, лихорадочные глаза Кокичи. “Ты крал яды и противоядия из лаборатории Шуичи или нет, чтобы узнать, будут ли они пополняться?” “Нет”. Кокичи даже не колебался. - "Мне это даже в голову не приходило. Похоже, ты все-таки был умнее меня.”       Кайто приподнял бровь. Всё это было бы забавно, если бы он не был так зол. “Может быть, я умнее тебя, потому что тот факт, что ты сделал мне комплимент, говорит мне о том, что это была самая большая чушь, которую ты когда-либо извергал в своей жизни”. “Для тебя это дерьмо королевской лошади!” – О, ради всего святого, перестань валять дурака, Кокичи! Боже!”       Кокичи одарил Кайто тем, что, как он предположил, было насмешкой, но это больше походило на болезненный рык. “Нет. Я никогда ничего не крал из лаборатории Шуичи. - Кокичи кашлянул, и краска еще немного отхлынула от его лица. “ Лжец до самого конца, да? Кайто закатил глаза. - "Ты самая параноидальная сучка из соннувы, которую я когда-либо встречал. Не вешай мне лапшу на уши. Противоядие от яда "Страйк-9" появится к 8 утра. Даже не пытайся это отрицать. Итак, ты просто продержишься достаточно долго, чтобы классное испытание закончилось. После того, как они проголосуют, мы расскажем Монокуме, что не было ни жертвы, ни преступника, а затем помчимся в лабораторию Шуичи и возьмем противоядие. Период полураспада Страйк-9 у взрослого мужчины составляет около десяти часов, но ты очень маленький, так что... “Кайто, почему ты вообще знаешь об этом?!”       "Потому что, как бы тебе ни нравилось называть меня идиотом, я гребаный астронавт! Ты хоть представляешь, какие курсы математики и естественных наук мне пришлось пройти во время моего обучения?! Какие занятия по здоровью и анатомии мне пришлось пройти?! И я вырос на ферме, где мы использовали Strike-9 почти ежедневно. Так что, да, хотите верьте, хотите нет, но, возможно, в кои-то веки я действительно знаю, о чем говорю!” Кайто ожидал, что Кокичи всё равно назовет его идиотом, но вместо этого мальчик протянул руку и слабо вцепился в рубашку Кайто спереди. “Н-не делай этого со мной...” Его голос был мягким, но отчаянным. “ Кайто, я умоляю тебя. Верховный Лидер всего Зла умоляет тебя не делать этого. Если я умру, то буду страдать и умирать напрасно. И Маки будет казнена. И игра на убийство… будет продолжаться...” “Я делаю это не для того, чтобы причинить тебе боль, чёрт возьми!” Кайто схватил Кокичи за руку и отдернул ее от своей рубашки, заставив мальчика вздрогнуть. “Я не хочу еще одной чёртовой смерти в стенах этой академии!” “Ты делаешь это ради собственного эго...” Кокичи зарычал. - "По той же причине, по которой ты делаешь всё, что делаешь. Ты просто н-не хочешь быть убийцей… ты же не хочешь быть плохим парнем… но ты такой злой. Ты собираешься заставить меня страдать только для того, чтобы... цепляться за свои глупые идеалы… и твоя глупая ложь...”       Кайто застыл, и его мысли понеслись вскачь. Делал ли он это ради собственного эго? Он презирал Кокичи, и мальчик был угрозой для всех, никто не стал бы с этим спорить – итак, если он делал это не ради Кокичи, то был ли он…       Был ли он действительно таким жестоким, эгоистичным человеком, что заставлял Кокичи часами корчиться в агонии только для того, чтобы продолжать свой героический спектакль? Но нет, это было нечто большее. Он знал, что он не герой, но это не означало, что он хотел позволить плохим парням победить. Ему надоело всё время позволять Монокуме поступать по-своему, и ему надоело увековечивать этот глупый цикл убийств.       Может быть, Кайто делал это из-за своего эго, но в глубине своего разбитого сердца он знал, что действительно не хотел, чтобы еще кто-нибудь из одноклассников умирал. Даже Кокичи не заслуживал смерти в этой адской дыре. “Знаешь что, ты умный маленький ублюдок, Кокичи, но это не значит, что ты всегда прав, и я устал от того, что ты всегда добиваешься своего, потому что думаешь, что мы все кучка идиотов. Весь мир должен танцевать под бой твоего барабана, но ты даже не рассматриваешь другие варианты, потому что думаешь, что Кокичи Ома всегда самый умный человек в этой чертовой комнате.” Кайто громко вздохнул и провел окровавленными руками по волосам. - И, может быть, так оно и есть, но… ещё ты трус.” “П-прошу прощения?” В глазах Кокичи был неподдельный гнев, и этот момент необузданных эмоций – чего–то, что, возможно, было настоящей правдой, - почти застал Кайто врасплох. Почти. “Ты слышал меня!” - крикнул он, сжимая кулак. “ Ты думаешь, я не раскусил твой жалкий план разделаться с Гонтой?! Ты действительно думал, что сможешь сбежать от своей ответственности! И знаешь что? Ты мог бы убедить меня стать жертвой в этом плане. Ты мог бы заставить меня согласиться на этот план, потому что ты знаешь, что я был бы готов рискнуть, чтобы спасти Маки, и потому что мы оба знаем, что мои дни уже сочтены. Но ты не пробовал ничего из этого, потому что просто искал выход. Ты думаешь, я эгоист? Всё, чего ты хочешь, - это выйти с миром из этой тюрьмы и предоставить нам расхлебывать твой бардак. К черту это!” Кайто чувствовал, как его лицо краснеет от гнева, но Кокичи молчал, поэтому слова продолжали вырываться изо рта Кайто, как яд. “Ты хочешь победить вдохновителя?! Как еще одно убийство может победить его?! Нет, если мы собираемся победить вдохновителя, мы должны выставить его полным идиотом!” "Типично, - наконец выплюнул Кокичи. “Из-за тебя и твоих идеалов всех убьют! Ты думаешь, я пытаюсь подчинить мир своей воле?! Ч-что насчёт тебя?!” Кокичи остановился и крепко зажмурил глаза, когда сильный приступ кашля сотряс его тело. Когда он снова заговорил, в его голосе слышалась заметная хрипотца. “Ты думаешь, я с-смогу пережить яд Страйк-9 благодаря – чему, чистой силе воли?! Ты хочешь, чтобы я сбросил на себя гребаного Феникса?! Ты так же бредишь, как Химико?! Ты в буквальном смысле самый тупой человек на Земле?!” Охваченный гневом, Кокичи в отчаянии ударился головой о металлический пресс. “Кайто, даже Абсолютный Верховный лидер не может желать достаточно сильно, чтобы заставить свое тело перестать отключаться...” "Нет, но есть вещи, которые я могу сделать, чтобы помочь тебе остаться в живых. Ты думаешь, что умрёшь, потому что думаешь, что должен страдать в одиночестве, но в этом ангаре нас двое, идиот, и остальные доберутся сюда достаточно скоро. Подумай об этом: если в "Экзисале" только я пытаюсь отработать сценарий, который ты написал, и единственный способ победить - заставить их думать, что я мертв, тогда судебный процесс займет весь гребаный день. Но если никто из нас не мертв, тогда все, что нам нужно сделать, это заставить класс выбрать одного из нас в качестве убийцы, и когда Монокума согласится с этим, суд закончится! Монокума понятия не имеет, что нет ни тела, ни преступника, так что будет намного проще заставить его выбрать неправильный ответ, потому что судебный процесс изначально фиктивный! Все это можно было бы сделать меньше чем за час! Послушай, я знаю, что могу отлично изобразить Кокичи Ому, но...” Кайто покачал головой и тяжело вздохнул. “Я не хочу становиться Кокичи Омой. Мы не выиграем это дело, поменявшись местами, мы выиграем, объединившись”.       Кокичи выглядел по-настоящему больным, и это не имело никакого отношения к яду, текущему по его венам. “Ты что, какой-то главный герой аниме "шоунен"?! Ты вообще себя слышишь?!”       Наконец, Кайто опустился на колени рядом с прессом так, чтобы их с Кокичи глаза были на одном уровне. Он положил руку на плечо мальчика и попытался передать ему хотя бы часть своей решимости. “Кокичи, ты доверил мне свой план, и я собираюсь довести его до конца. Я просто прошу тебя доверять мне еще немного. Ты сможешь сделать это для меня?” И Кокичи посмотрел Кайто прямо в глаза и сказал: “Нет”. Итак, Кайто решил взять дело в свои руки. Буквально.