Темнота в твоей душе

Уже долгое время в темноте и мерзлоте провел Малфой на чердаке. Весь этот ужасный озноб и пульсирующая боль в голове теперь сопровождалась голодом: шутка Поттера по мнению Драко зашла совсем далеко. Самовольно лишив себя завтрака, блондину только и оставалось покачиваться в кандалах на оттянутых руках, чувствуя неимоверный дискомфорт в кистях и кусать губы, будто надеясь что он сможет наесться теплой пылью с потрескавшихся уст. И так, пустыми зрачками вглядываясь в обветшалый угол, заваленный каким-то хламом, он пытался скоротать время, представляя себе реакцию дорогого сына, и возможную реакцию своей покойной жены. Была бы она сейчас жива...Многое бы осталось прежним, и в первую очередь, Драко не висел бы в заточении здесь у Поттера, который нежданно слетел с катушек. Драко испытывал симпатию к Гарри еще с 3 курса, когда всеми силами пытался подавить щемящее чувство в груди и спазм внизу живота, в то время как Мальчик-Который-Выжил просто появлялся в его поле зрения. Все изменилось во время и после войны: симпатия к Гарри, как выяснилось, совсем не угасала даже спустя годы, а после его подвига наоборот, даже разраслась еще больше, пустив корни словно столетний дуб. Скрывавшись за маской презрения и ненависти он жил почти все школьные времена, не желая признаваться в первую очередь самому себе, что уж там говорить о родственниках, друзьях, однокурсниках. Его отец даже не мог рассматривать такого варианта, чтобы его сынишка, наследник чистокровного, великого рода Малфоев оказался самым что ни на есть геем, так еще и был влюблен в кого-кого, но Гарри Поттера, против которого была буквально вся династия, поддерживающая темного лорда? С матерью, Нарциссой, дела обстояли бы гораздо легче, не будь она сейчас мертва. Мать всегда старалась понять сына, и Малфой даже по сей день уверен, она бы приняла его, если бы отец и общество вокруг мальчика не пропагандировали бы "нормальные" и "здоровые" отношения (хотя те всего лишь были гетеросексуальными), и не заставляли мальчика стыдиться своей ориентации. Блэк все детство Драко говорила что: "любовь–это то, чему нужно радоваться", но никогда не говорила что скрывается за этим высказыванием. А о том что он "не такой как все" и испытывает влечение только к своему полу узнал и подавно раньше. Все эти романы и даже брак в будущем помогли забыть ему самому кто он есть на самом деле, выдумывая себе альтер-эго обычного семьянина-аристократа, у которого совсем не встает на мужчин...В развитие будто отдельной личности так же вложилась постоянная ложь со стороны Драко родителям и другим близким. Когда умерла его жена справляться стало совсем тяжело. К Астории он относится с теплотой, как к другу детства, но на большее и расчитывать было глупо. Он с радостью изливал ей душу, а женщина, словно становясь его второй матерью, выслушивала и гладила его по мягким платиновым волосам. Горесть состояла в их отличии друг от друга, и их таким же разным отношениям. Она правда любила супруга, но из-за брака по расчету даже задумываться о холоде в отношениях не могла: это было слишком больно и слишком очевидно. В итоге, когда та скончалась от родового проклятия, тяжело пришлось всем. Но больше всего Скорпиусу: ведь его родная мать старалась показать что мир не так жесток, что можно любить кого захочешь, и когда Малфой наблюдал за их разговорами его сердце обливалось кровью и радостью за сына одновременно. Скорп не боялся себя, и поэтому не побоялся сблизиться с выродком Поттеров...Интересно, а с Альбусом об этом кто-то рассуждал? Утро субботы прошло как ни на есть обычно: Поттер, улыбаясь и немного качая бедрами в такт воображаемой магловской песне и придерживая левой рукой сковороду за ручку, жарил себе завтрак, привычную глазунью с тостами, пока в холодильнике того поджидал свежий йогурт. Под шкварканье яиц в масле он деловито потянулся к шкафчику с различными приправами, и достав какой-то неизвестный пакетик отсыпал что-то вроде перца, который черными частичками распластался по желто-белой кляксе. Довольно громко и с большим удовольствием вдохнув аромат душистых трав в голове Поттера пронеслось невербальное заклятие, которое было призвано избавить его линзы очков от запотевания. Носить контактные дома было не удобно, да и бессмысленно как-то: пока оденешь, вечность пройдет. А все его знакомые домашние обитатели ввиде семьи уже свыклись с его образом очкарика... Кроме детей, они часто обращали внимание что папа сегодня зачем-то одел очки. Точно. Семья. До этого момента Поттер и позабыл, насколько любит их несмотря ни на что и временами скучает. Все-таки, даже национальному герою бывает одиноко. Именно по этой причине на его чердаке сейчас находился связанный и давно оголодавший Малфой. Просто есть над чем повеселиться и выместить все свои старые, казалось, уже зажившие раны, которые на самом деле только начали покрываться коркой. Время уже перевалило за 10 часов утра. Поттер спокойно разрезал яичницу на две половины, оставив одну в сковородке, а вторую взял в свою тарелку, приготавливаясь принимать ее в пищу. Чуть ли не подкидывая готовое блюдо до стола, он довольно садится и наконец завтракает. Заканчивая прием, он резко вспоминает: а как же Малфой? Ведь тот поест лишь только в обед. Наверно, стоило бы приготовить ему немного больше чем половина глазуньи? В итоге, как раз до обеда Поттер и провозился с дополнительной едой для Малфоя, который наверно уже самого себя скоро есть начнет. Был бы он моложе, вытерпеть голод было бы легче, да и полезней как-то. Трясущимися от тремора оставшегося после войны, Гарри взял небольшой поднос и поставил на него две тарелки. В одной была яичница, какую он сам ел на завтрак, а в другой пюре с горошком. Аккуратно подбирая поднос со стола он направился на чердак, молясь Мерлину дабы ничего не упало. Крышка долгожданного люка открылась, и опустошенным в отчаянии серым глазам предстал такой уютный, ухоженный Гарри с подносом в руках. От одного только запаха вкусной еды в животе заурчало, а слюны во рту становился литр. –Поттер. Отпусти меня. –Для начала, я тебя просто покормлю.– Гарри выпинывает стул из каких-то потемок позади Малфоя и усаживается на него, подкапывая ложкой пюре и представляя ее ко рту Драко. –Приятного аппетита. Ешь. Делать нечего. Желание еды намного сильнее чем эго восторженного аристократа. Он повиновался и с каким-то дерганьем открыл рот, заглатывая теплую еду, которая так согревала желудок и вкусовые рецепторы. Ложкой за ложкой он наконец наелся, и почувствовав самое что ни на есть унижение, принялся за свое. –Какого хрена ты даже мне поесть самому не даешь?–Тихо просвистев уставился он в ярко зеленые глаза, что так ласково оглядывают каждый сантиметр Малфоева тела. Как вдруг в них снова влилась злость, жестокость и месть: Драко был готов поклясться, зрачки Поттера расширились словно у заигравшегося кота. Сплолзла и нежная улыбка, которой он одаривал неприятную атмосферу между ними. Сквозь него будто прошел ветер, и все хорошие воспоминания унес с собой, оставляя только негативные чувства. Неприятное ощущение под ложечкой и в животе снова настигли Драко. Вид Поттера в очках забылся, и доставлял неимоверное чувство ностальгии. Вот и тот переломный момент: неужели он перестанет ассоциировать с Гарри все самое теплое, хорошее, героическое, романтичное?... Гарри снова расплылся в улыбке, только уже жуткой, а не доброй и теплой, странно мохнув головой, трепеща веником из волос. –Потому что. –Отвали со своим потому что и отпусти меня! Мразота сумасшедшая. Знаешь что будет если мой оте–...В плане, Министерство узнает! Тебе, народному герою, придет пиздец! Да! Отвали!–Начиная как маленький ребенок орать и канючить тот, постоянно болтаясь в кандалах и пару раз задевая Поттера то по лицу, то по ногам. Когда-то вместо министерства он угрожал отцом... Смешно. –Ты хочешь голодать?–Искренне и не поддельно с интересом промурлыкал тот. –Нет. Но я хочу домой. Старик, ты рехнулся. Нам уже не по 15 лет, эта кривая шутка зашла слишком далеко! Меня ждет ребенок. –Он в хогвартсе. Каникулы еще далеко. –ОТВАЛИ. ПРОСТО ВЕРНИ МЕНЯ ДОМОЙ ИДИОТ. Грудь каждого из мужчин переполняет злоба. Резким движением Гарри впечатывает тарелку с остаточным пюре прямо ему в лицо, пачкая каждый миллиметр аристократической, статной внешности. Драко молча сглатывает слюну вместе со всей тревогой, что нарастала. Дрожа и подергиваясь он почувствовал: Поттер его целует? Нельзя сказать что Поттер не чувствовал ощущения угрызения совести. Но ведь, ничего плохого он не сделал? Стоя на балконе и покуривая сигарету за сигаретой, медленно втягивая в себя табак, он только сильнее ощущал собственную никчемность и не благоразумие. И ведь, даже не он тут жертва, не он главный герой, он главный злодей. Остаток мыслей забирали воспоминания от диалога с Воландемортом. Мог бы себе представить тот 17-летний мальчишка, что когда вырастет, чуть-ли не уподобиться ему? Хотя, разве он убивал сейчас кого-то? Если только себя. Изнутри. Навестить Малфоя хватило духу только спустя день. Взяв холодное молоко из холодильника и одну свежую вафлю, он отправился на чердак к своему заложнику. Удивительно, но худое истонченное лицо Драко снова блистало от чистоты. Видимо, тот научился невербальному очищательному заклятию. Можно похвалить, ведь Гарри раньше и подумать не мог, что он так умеет. Поджав губы в злостном выражении лица Малфой вновь уставился в уже ненавистные, зеленые. –Здраствуй.–Закрывая ногой дверь люка за собой и выпрямляясь на выдохе сказанул Поттер. Получив в ответ только слабый хмык он улыбнулся, ставя на стул который так и не убрал со вчера тарелку с вафлей и кружку с молоком. Мужчина деловито отвязывает руки обмякшего от слабости Драко, и сажает его на пол. Даже не стараясь сопротивлятся, полностью поддавленный блондин молча принимается за еду. Уже совершенно не жуя, не обнюхивая, он буквально просто пихал в себя все что ему было уготовано. Не желая задумываться что он мог туда добавить, Малфой решил принять участь. Едва проглотив последний кусок сладкой вафельки, его подбородка каснулась холодная ладонь Поттера. Поглаживая нежную кожу, его свободная рука быстро скользнула к ширинке, обнажая ствол. На стеклянных глазах Малфоя проявляеться влага. Пальцы сильно давили на челюсть, в приказании раскрыть рот. Это было ужасно. Тело совершенно не слушалось, кроме страха, холода и оцепенения Драко не чувствовал нечего. Делать тоже было нечего. Едва почувствовав толчок и горячий член во рту его хватил рвотный рефлекс, тот попытался отвернуться, но все та же ненавистная рука прижала его затылок. Давясь и хрипя, дело наконец было покончено. Кроме отвращения он больше не мог ничего чувствовать. Ни холода. Ни тепла. Только желание помыться и оставить всю эту грязь в сливе. На этот раз он даже его не привязывал. Молча ушел.