последнее лето

      Прохладный июльский вечер и исполнение моей маленькой мечты — сыграть посвящённые сестре песни. Полиночка приземлилась рядом со мной на скрипучую кровать, не отрывая взгляд от длинных потёртых пальцев, что били по металлическим струнам. Комната, находящаяся на чердаке старого дома, наполнилась мелодией первых аккордов.       Девушка подогнула под себя ноги, сминая белую ткань сарафанчика, что я ей привёз из города. Сестрица сияла изнутри благодаря моим подаркам и удачному знакомству с её друзьями. Если об Антоне я знал многое из оживлённых рассказов Полины, то о других ребятах я мало знал.       Торопливо доиграв последнюю запланированную песню, я снял огрубевшие пальцы с грифа и поднял зеленые глаза на сестру.       — А ты можешь рассказать мне о Антонкиных товарищах? О Ромке, например, — мои мягкие губы игриво сложились в трубочку а рука опустилась на лохматый затылок, выражая неловкость.       — Даже не думай, — строгий голос сестры опустил меня с небес на холодную землю. Похоже, девушка поняла, что меня заинтересовал широкоплечий парень. Моя голова опустилась в плечи, и я вопросительно уставился на Полину, еще сильнее надувая губы. Я как бы вопрошал «ну почему?», строя невинные глазки. — Вить, не в обиду тебе, но его даже такой красавчик, как ты, не заинтересует. Не вздумай лезть к нему! Не дай Бог он тебя прибьет.       Руки девчонки скрестились на груди, да и брови нахмурились. Я лишь разочарованно хмыкнул. Подставив костлявый палец к губам, я выдал:       — Ты сомневаешься в моём обаянии?       Секунда в мою ухмыляющуюся рожу летит удачно лежавшая рядом подушка. Мы заливаемся смехом, тут же пытаясь спрятать его в ладошки, чтобы не разбудить дедушку. Конечно, сестра повторно предупредила меня насчёт их вспыльчивого товарища. Однако, шило в моей заднице свербеть не перестало…       На следующий день я включился в работу, как и собирался. Встать мне пришлось рано, ведь мне предстояло убраться в дряхлом сарайчике и собрать длинные качели, которые так сильно ждёт Полина. И я приступил к делам, дабы моя дорогая сестра релаксировала на этой качели вместе с Антоном, который должен был прийти сегодня вечером.       Спустя мучительные часы в сарае, я собрал долгожданные качели, чем обрадовал Полиночку. Девушка некоторое время крутилась вокруг сооружения, периодически благодаря меня. Я был лишён сил, так что с радостью усадил свою тушу рядом с сестрой. Только я начал расслабляться и даже присыпать, как послышались ребяческие голоса.       Помимо приглашённого Полиной Антохи притопали Бяша и Ромка. Сестра тут же насупилась и приготовилась выражать своё недовольство, но Антон быстро её успокоил, прошептав на ухо:       — Не переживай, я всё устроил, — губы Антона расплываются в хитрой ухмылке, в то время как серые глаза впились в недоумевающее личико сестры. К слову, на моём лице была точно такая же гримаса.       Не успел я что-либо вякнуть, ко мне подскочило курящее дуо. Оторвав меня от качели, юноши уже было поволокли меня прочь, но я остановил их. Я понял их «коварный» план.       Вытянув ладонь в знаке «одну секунду», я исчез за дверью хаты. Мальчишкам, наверное, уже было не в терпёж увести меня далеко за опушку, чтобы совершить свои подлые планы. Но похоже все их замыслы тут же потеряли смысл, как только из-за двери блеснул длинный гриф моей малышки.       — Вот теперь я готов.       Нет, я не был готов. Я был весь потный и растрёпанный после тяжёлого рабочего дня, что очень расстраивало меня. Что только не сделаешь для любимой сестры. С этими мыслями я закинул ремень от гитары на плечо и зашагал вместе с ребятами.       На пустых улочках воцарилась лёгкая прохлада, что хоть как-то спасала меня. Парни шли по обе стороны от меня, внимательно наблюдая и рассматривая то меня, то гитару. Не хотелось мне шароёбиться по всему посёлку, и я решил мягко намекнуть ребятам о ближайшем пристанище.       — Друзья, может, присядем где-нибудь? У меня совершенно нет сил.       Бяша тут же хлопнул по моей спине и, широко улыбнувшись, глянул на Романа в ожидании его решения. Тот подумал немного и, закинув тяжёлую руку на мои и без того уставшие плечи, заключил.       — Вот что, Витёк, пойдём к речке. Мы камушки покидаем, а ты нам парочку аккордов сыграешь, лады?       М-да, вот так развлечения. Подумал я и несильно кивнул, выдавив ослабшую улыбку. Либо из-за моего уставшего вида, либо от желания помацать лакированную гитару, Игорь решает помочь.       — Тебе, наверное, тяжко, на. Давай я балалайку твою понесу!       — Ладушки, только осторожно с ней.       Хоть я и не любил, когда мою гитару лапали, но радостная физиономия шепелявого вызвала во мне лишь тёплые чувства. Я вручил ему гитару, предварительно подсказав как её правильно повесить. Младший давил радостную лыбу и, глянув на Ромку, спросил:       — Ну чё, мне идёт, на?       — Ага, очень, — с ноткой сарказма ответил Рома, и закатил глаза. Может ему тоже хотелось подержать гитару, а Игорёк опередил его?       — Если хочешь, ты тоже можешь примерить, — с лёгкой улыбкой я попытался утешить своего нового знакомого. Я пытался быть максимально мягким и очаровательным. Рома хмыкнул и отвёл холодные глаза в сторону. Сработало?       Вот уже лёгкий ветерок со стороны узкой речки. Взгляд останавливается на остром профиле смотрящего на горизонт Ромы. Хищная мордочка манила, хотелось дотронуться, что я и сделал. Дурак.       Рука мимолётно скользнула по выпирающей скуле темноволосого. Нежное касание обратило на себя внимание, и вот уже Ромка с недоумением пилит меня взглядом. Я тут же убирая кисть руки, словно обжигаясь. Промямлив что-то по типу «комар сел», я опустился на грязный песок.       Ромка присел рядом, а Бяша, предварительно отдав мне гитару, отправился запускать блинчики, точнее пытаться. Мы с Ромой иногда посмеивались с его неудачных попыток, а точнее с реакции шепелявого на неудачи.       Заметив ожидающий взгляд холодных глаз, не хотя поставил пальцы на гриф красной гитары. Рука била по струнам, наигрывая различные мотивы.       — А петь не будешь, что ли?       — Ага, чё за игра без голоса, на?       Замечания новых приятелей вывели меня из расслабленного состояние. Вспомнив о своём стеснении петь при новых людях, я занервничал. Тут же втянув голову в плечи, словно прячась, я забегался глазами по песчинкам.       — Та не ссыкуй ты, нам пох на то, как ты поёшь, — то ли по доброму, то ли с насмешкой произнёс острозубый, проводя горячей ладонью по моему выпирающему позвоночнику. Цепкие пальцы Ромки заставили меня вздрогнуть. Однако, это привело меня в чувство и я наконец-то раскрыл свой рот, начиная петь то, что я так долго мечтал спеть Полиночке.       «Пустынной улицей вдвоём с тобой куда-то мы идём,       И я курю, а ты конфеты ешь.       И светят фонари давно, ты говоришь: «Пойдём в кино»,       А я тебя зову, м-м, в кабак, конечно.»       Мой немного низковатый голос будто отдавался эхом о близь стоящие деревья. Парни внимательно слушали, даже Бяша перестал страдать ерундой.       — М-м-м-м-м, восьмиклассница!       Звонкий бой гитары слабо ударял по барабанным перепонкам, но тембр моего голоса смягчил удары. Рома перебирал пальцами, опустив глаза вниз, будто оценивал. Игорёк же заслушался: уже лежал животом на холодном песке, виляя ластами.       Как только я закончил и сыграл последние аккорды, шепелявый тут же захлопал в ладоши.       — а ты боялся, на!       Слова его вызвали мягкую улыбку на моём лице. И не только на моём. Что ж, песни на этом не кончились. До самой ночи я играл и пел, иногда даже так громко, словно крича. Мои крики подхватывали мои новоиспечённые товарищи, что не могло не радовать меня.       К сожалению, всё кончается. Возвращаясь обратно, мы встретили Антона. Надо же, он будто сиял ярче солнца. Что же такого произошло? Ах, мне Полина всё равно потом всё расскажет. А я расскажу ей, как мы кричали на весь посёлок, напевая заезженные хиты этого десятилетия, и о том, как мы с Ромой хотели выкинуть тапки Игорька, чтобы тот не втыкал.       Под острые шуточки и подколы со стороны товарищей,даже Ромы, что по неопределённым причинам не вспылил, Антон отнекивался, сильно краснея и заикаясь. Забавно, но пора домой, к Полине.       — Это конечно всё мило, весело и радужно, но мне пора домой, так что свидимся.       И я принялся жать руки товарищам. Дойдя до Ромы, я немного замялся, и тот, схватив мою руку, слабо приобнял меня и похлопал по спине. Его рука была тёплой, даже горячей в отличие от моей, ледяной. А похлопывания были слабыми, будто брюнет боялся навредить мне, нашел с кем осторожничать. «Команда Вольтрона» уже пропала во тьме, а я всё ещё стою на этом перекрёстке и улыбаюсь как умалишённый, наслаждаясь чувством трепета в груди.