Сердце Короля

Зонтика мутит. Зонтика тошнит и, кажется, будто выворачивает на изнанку. Больно. Словно пробили желудок на пару с легкими. На секунду перед глазами мелькает картина. Золотой ключ Пикового Короля, вспарывающий его брюхо. Пожалуй, это даже забавно. И Зонтик, не удержавшись, хихикает, что бы сразу же зайтись в диком приступе хриплого кашля. Парень сплевывает кровавую слюну, болезненно заваливаясь на бок, и нечаянно попадая ею на лакированный нос туфли. Зонтик шипит от досады, опираясь на холодную стену. Зубы скрипят от бессильной злобы. Была бы на то его воля, Божество Зонтопии с удовольствием заехало бы этим же самы ключом Пику по голове. Раскрошить бы ее, чтобы наконец добраться до теплого мозга! А после вскрыть и, перерыв внутренности, достать до сердца. И устроить праздничный пир! Точно. Пир! А на столы подать остатки короля! Месиво его органов. Только вот есть ли у восьмого сердце? Зонтик не знает. Не знает. Зонтик думает, а голова идет кругом. Черти пляшут перед глазами и кто-то, услужливо их заменяя, шепчет в голове, что Зонтику просто необходимо отыскать сердце Короля. Может хоть тогда он перестанет быть к нему таким холодным? — Ваше Величество! — в пустых и неимоверно холодных коридорах замка голос звучит слишком резко и раздражающе. Он пугает. Пугает голоса в голове и те смолкают. Становится слишком тихо. Непривычно тихо. — Алебард…— растягивает Зонтик искусанные губы в уродливой гримасе. Алебард! Его преданная псина, бесконечно обожающая хозяина. — Вы уже вернулись, мой господин? — вопрос отчего-то звучит как утверждение. И Зонтик жадно всматривается статную, высокую фигуру своего первого министра, что хищным коршуном надвигается на него. Определённо цепляет взгляд. Алебард был хорош, даже слишком. — Алебард…— вновь тянет Зонтик, чувствуя поднимающийся жар. Рука тянется, чтобы схватить мужчину за воротник. — Алебард… Ты скучал?— Идол облизывает пересохшие губы, прижимаясь к первому министру. Он чувствует твердость мужского тела, чувствует бурлящее желание. Иногда, в пылу страсти, ему так хочется что бы Алебард разорвал его! Скрутил шею! Сломал руки и ноги! И вскрыл грудную клетку, отыскав и у него самого сердце! Пожалуй, умереть от рук своего самого любимого творения было не жалко, а даже приятно. Алебард щурит серые глаза, в которых видна пугающая бесовщина, словно безумный шабаш ведьм, вокруг огня, украденного из самой преисподни. Губы кривится в легком оскале, а в движениях появляется жадность. Иногда Зонтик и в самом деле жалел, что не наградил свое творение сердцем. Ведь можно ли было любить без него? Нет. Только безумно вожделеть, давясь собственническим нутром. И Идол трется об крепкое тело, чувствуя как задыхается. Он нужен ему внутри. Он хочет чувствовать, как разрывается его кишка с душой в придачу. — Алебард…— жалко тянет парень, чувствуя как его нещадно заваливают на пол, грубо раздвигая ноги. — Ты был нежнее…Алебард…Не игнорируй меня… Но серые глаза лишь продолжают сурово поблескивать в свете факелов. Холодный ветер замка игриво скользит по обнажавшейся, разгоряченной плоти и Зонтик хнычет. — Алебард… Мужчина одним движением врывается в сокровенное нутро своего Бога и Бог кричит под ним, не в силах сдержать свой болезненный восторг. Худенькие пальцы хватаются за наручи и юноша страшно прогибается в спине, словно извиваясь в предсмертной агонии. — Алебард… — во рту появляется привкус крови, когда министр жадно терзает язык идола, грубо сжимая бедра, пытаясь войти еще глубже, слиться в единое целое. Зонтик то теряет сознание, то вновь приходит в себя, чувствуя лишь страшную боль в голове и сладкую истому внизу живота. Так хорошо. Толчки будто вводят в транс, в сладкий сон, в котором хочется навсегда забыться. И Зонтику в самом деле хочется умереть, прямо здесь, распластанным в грязном коридоре собственного замка. Оргазм тугим узлом скручивается где-то в паху, готовый вот-вот вырваться наружу. Еще бы пару толчков! — П…Пик! — захлебываясь собственными слезами и слюной, кричит в исступлении юноша, еще балансируя на грани сознания, наконец подмечая тот самый золотой ключ, испачканный кровью и собственную разбитую голову. Глаза взметаются вверх, столкнувшись с налитыми кровью зрачками. Зонтик чувствует жесткий хват стальных рукавиц на своим бедрах, что становится лишь сильнее, уже переходя в показательный, такой властный и собственнический жест. Когда-нибудь он отыщет сердце Пикового Короля. Или подарит ему свое. Пока, правда, на подозревая, что пиковый уже давно бессовестно вырвал то, что принадлежало ему.