Потными ладонями молодой парень хватается за подлокотник кожаного дивана, оставляя на обивке следы от отросших ногтей. Сейчас ему плевать на то, что скажет арендодатель, когда заметит подобную оплошность своего квартиранта, важнее член, что идеально входит в его растраханный анус, попадая четко по простате. Хенджин стонет громче, стоит только альфе войти глубже. Хотя, казалось бы, куда еще? Только вот Феликс знает толк в хорошем сексе, и всегда приятно удивляет омегу не только своей безотказностью, но и идеальным знанием всех предпочтений старшего.
-Б..быстре... - Хван тяжело дышит, стараясь вдохнуть как можно больше воздуха в легкие. Хаотичные толчки прекратились, и омега тихо скулит, уткнувшись носом в подушку. -Блядь…
-Ведешь себя как шлюха. – Ли театрально закатывает глаза, зарываясь пальцами в длинные блондинистые волосы омеги, сжимая их у корней. Парень тянет его вверх, заставляя смотреть прямо в глаза. – А, забыл. Ты ведь и есть самая настоящая шлюха.
Хенджин закусывает нижнюю губу до крови, жмурясь до звезд в глазах. До жути неприятно слышать это, но осознание правды в словах альфы остужает пыл практически моментально. И нет, Хван не спит со всеми подряд, не работает проституткой, и не дает за деньги. У него другая проблема, которая скорее всего начинает жутко бесить Ли. Ранее концентрированный запах кофе, который кружил голову похлеще наркотиков, был наполнен возбуждением и желанием, теперь же Хван мог четко уловить легкую кислинку, что указывала на раздражение младшего.
-Хватит…
Феликс ухмыляется сам себе, и отпустив парня, продолжил вдалбливаться в чужое тело, выбрав совершенно новую амплитуду движений, слыша все новые и новые хриплые стоны. Они ласкают слух, и одновременно раздражают. Хочется заткнуть парня чем-то. Перекрыть кислород грубой ладонью, заставляя задыхаться. Клыки неприятно режутся от желания поставить метку на открытой шее, что не скрыта чокером или же другим украшением, что так любил цеплять на себя блондин, и наконец-то пометить эту бестию. Сделать своей. Но он держится, понимая, что сейчас в нем говорит не здравый смысл, а член, который болезненно сжимают мягкие стенки.
Он натурально дуреет от этого.
-Ну же, подрочи для меня. – Феликс наклоняется к чужому уху, прошептав заветную фразу, после которой слышится громкий стон удовлетворения. Альфа проходиться языком по мочке уха, цепляя кожу клыками. Он играет свою игру, от которой Хенджин начинает течь еще сильнее. Хван протягивает руку к своему члену, наконец-то проводя по всей длине, облегченно выдохнув. Хватает только пары движений, вместе с жесткой стимуляцией сзади, чтобы наконец-то кончить. Его накрывает оргазм, который парень так ждал все это время.
Наконец-то.
Сделав еще пару толчков в чувствительное тело, Ли с рыком кончает в презерватив, и быстро выходит, дабы не случилась сцепка. Омега непроизвольно морщится, ощущая небольшой дискомфорт. Узел то уже успел образоваться, но Ликс не позволил сцепиться, практически выдернув набухшую головку с заднего прохода.
-Мог бы и остаться внутри… -недовольно шепчет блондин, переворачиваясь на спину, смотря в потолок. – Это было больно, знаешь ли.
-Ага, и пролежать на тебе еще минут пятнадцать, думая порвётся ли презерватив. Еще чего. – Парень отходит, выкидывая использованный латекс в мусорку. – Сам же сказал, без сцепки в этот раз.
-Как будто бы не тебя в прошлый раз возбуждала мысль о том, чтобы заебашить мне чадо. – закатив глаза, Хван тихо вздыхает, и наконец-то поднявшись, подходит к кофейному столику, достав из пачки сигарету. – Ладно, проехали. Иди в душ, и вали от сюда.
Феликс хмуриться, переваривая все сказанное Хваном сейчас. Хочется выть о несправедливости, и чертовой проницательности этой бестии. Как он еще держится, чтобы не послать все в пизду, и не уйти? Ли и сам не знает ответ на этот вопрос. Мелкая надежда на то, что омега все-таки откроет глаза и примет его, все еще бултыхается на дне души, не давая опустить руки. Но каждый раз, дальше чем простой перепхон у них не заходит. И ладно бы, если это происходило по полному обоюдному согласию, так нет. Лишь тогда, когда Хенджин будет нуждаться в члене в своей заднице, он звонит, и позволяет делать с собой все, что в итоге принесет ему удовольствие. Игра в одни ворота.
-Ну и сучара ты. – Альфа поднимает с пола свои вещи, и неспешно покидает комнату, закрыв дверь в ванной на замок. Чтобы никто не видел, не зашел…
- Но ты все еще продолжаешь любить меня, сладкий! – Смеётся в след ему блондин, и наконец-то закуривает. Прямо в квартире, сидя полностью обнаженным на испачканном спермой диване. Сейчас это волнует куда меньше, чем мысли в собственной голове. Полную тишину прерывает звук включенной воды, и редкие всхлипы, которые можно услышать лишь прислушавшись. Хван закрывает руками уши, не заботясь о тлеющей сигарете, пепел которой падает на чувствительные плечи.
Проходит, кажется, вечность перед тем, как дверь с хлопком закрывается. Он ушел. Как обычно это делал всегда. На часах 4.05. Уже почти рассвет. Работа Феликса находиться не так далеко от квартиры Хвана, и по факту можно было и остаться. Только вот ни один из них не хочет этого. Это было обговорено еще с самого начала их странных отношений, которые даже отношениями назвать сложно. При свете дня они друзья, знакомые, и одновременно полные незнакомцы, что могут пройти мимо друг друга встретившись на улице.
Феликс сжимает ладони в кулаки, оставляя полумесяцы на коже. Боль немного отрезвляет, и заставляет наконец-то отойти от входной двери, и пойти неспешным шагом прогуляться по городу. Домой идти смысла нет, да и желания если честно тоже. Ему нужно подумать. Отвлечься.
Никто не может точно сказать, когда это началось. С неудачной пьянки, где Хван перебрал не только с алкоголем, но и с наркотой, или же с первого раза, когда все тот же Хенджин, будучи под действием вещества набросился на Ли, с просьбой выебать его. В любом случае, оба варианта завязаны на зависимости омеги, и его личными проблемами, которые приходиться разгребать младшему. Ёнбок все еще помнит, как сидел рядом с ним в больнице долгие часы, пока тот не очнулся. Он никогда не забудет пустой взгляд, и вопрос, что прозвучал на грани слышимости
«откачали, да….?»
Да. Его откачали. На это потребовалась несколько часов промываний, и куча капельниц, чтобы вывести из организма оставшиеся токсины, и привести его хотя бы малую норму. Врачи предлагали запихнуть Хвана на реабилитацию, но Феликс, соврав об истинности и отношениях, отказался, думая, что сможет справиться и сам. На половину он и правда справился, заменяя тягу к тяжёлым наркотикам своим телом. Эта идея стала спонтанной, и по началу Хенджин лишь брезгливо фукал, считая, что это уже слишком. И только после того раза, когда метадон остался лежать в кармане узких брюк по забывчивости, Хван наконец-то признал поражение, и согласился на полный отказ от опиатов. Это было сложно. Этим препаратом он баловался уже продолжительное время, и искренне боялся, что потеряет всякое влечение к сексу без него. Но какого же было удивление, когда благодаря Ёнбоку, и его познаниям к различного роду способам возбуждения, его желание не только не исчезло, но и стало жаждать еще больше, одного
конкретного человека. Это пугало, и одновременно привлекало больное сознание Хвана. После долгих раздумий, он решил немного уменьшить их контакт, во избежание ненужных привязанностей. Только вот он не учел тот факт, что Феликс уже привязался. Отталкивать парня было не просто. Сначала минимум совместных встреч, потом и меньший контакт на людях. И лишь в редкие моменты, когда все выходило из-под контроля, омега мог позвонить ему, прося приехать.
Парни никогда не говорили по душам. Всего лишь секс, и никаких обсуждений личной жизни. Феликс пару раз пытался завести диалог, но был быстро заткнут поцелуем, или же вовсе проигнорирован. Верно… телефон в руках был намного интереснее каких-то разговоров. Хенджин постоянно говорил, что для подобного у каждого из них есть друзья. И если в случае с Ёнбоком это было так, то вот Джинн друзей не имел вовсе. Только знакомые, и пару барыг, что предоставляли ему наркотики. Никакой личной информации этим людям понятное дело он не раскрывал, считая это как минимум глупо. Самому тоже хорошо… или это только попытки убедить себя…
Чан и Минхо постоянно говорили Ли младшему о пиздецовом конце всего этого театра, что они с Хваном устраивают друг для друга, но Феликс каждый раз отмахивался. Он сам знает как лучше.
Для кого только?
На часах два ночи. Хенджин стоит в шелковом халате на балконе, выкуривая третью по счету сигарету за раз. День выдался слишком тяжелым. На работе завал, из-за ошибки одного из дизайнеров их совместного проекта. Это очень усложнило жизнь коллективу, и ему самому. Будучи хоть и не на самой важной должности, на омегу часто вешали кураторство, считая, что его вкус и осведомленность в работе сильно поможет со скорым удачно закрытым делом. Бред. На самом деле Хван каждый раз хочет утопиться после разговора не только с заказчиками, но и с группой дизайнеров, бок о бок с которой придется иметь дело. То у одного ребенок очередной раз болеет, то плохое настроение из-за какой-то хуйни, которую Хенджину в силу образа жизни никогда не понять. Если бы начальство знало о
всех его драмах, то уволило бы уже давно, не взирая на талант и прочее.
Где-то в глубине квартиры слышаться три стука в дверь. Блондин устало прикрывает глаза, надеясь, что просто послышалось. Нет. Не в его жизни такая удача. Электронный замок издает тихий писк, пропуская ночного гостя в коридор. Омега делает глубокую затяжку, надеясь, что этот дым его разъест изнутри. Аромат горького кофе разноситься по всему помещению, заставляя чуть ли не прикрыть нос рукой, дабы концентрат так сильно не проникал в легкие.
- По-моему, я сказал тебе код от двери не для того, чтобы ты вламывался ко мне посреди ночи, - Хван принюхивается, хмурясь от собственных ощущений, – пахнув какой-то блядью.
Ёнбок пожимает плечами, и подойдя ближе, опирается на стеклянные перила балкона, смотря на ночной Сеул. Красиво. Яркие огоньки в окнах, и редкие прохожие, которые видны на расстоянии успокаивают, как и некогда горячо любимый лавандовый запах омеги рядом. Он давно уже испортился, раскрываясь чистым лишь в редкие моменты близости. А таких у них почти нет.
-А я сказал тебе перестать порошком закидываться. И что, ты послушал меня? – альфа переводит разочарованный взгляд на парня, в надежде найти хоть каплю сожаления, но нет. Лицо Хвана не выражает ничего, он словно и вовсе не в этом мире. Хотя, возможно так и есть, учитывая, что, идя через кухню сюда, Ли видел две оставшиеся дорожки на мраморном столе. – Я просил тебя, Хенджин. Мы договаривались, что в случае ломки ты звонишь мне, и….
- Я больше не буду трахаться с тобой. – перебив брюнета, тот неспешно тушит окурок в переполненной пепельнице. – Живи своей жизнью, и не вмешивайся в мою.
Блондин слабо улыбается, поворачиваясь к альфе. На дне карих глаз плещется едва скрытое сожаление, и Ёнбок не в силах вынести этого всего. Его руки чуть подрагивают, а в голове крутятся миллионы шестеренок, которые один за другим останавливаются, и вновь начинают свою работу. Жить своей жизнью? Не вмешиваться? Как он себе это вообще представляет?
Они столько прошли, столько всего было в планах…. Или, в планах было только у Феликса? Только он и мог думать о чем-то хорошем. Что все наладиться, и рано или поздно
они будут счастливы.
Нет, нет, нет…
-Хватит тянуть себя на дно, Феликс. Отпусти меня, и иди дальше. Больше ты ничего не сможешь сделать.
Хенджин разворачивается, заходя в обратно в помещение, оставив растерянного парня на балконе одного. Если по началу попытки Ли Феликса спасти его были даже забавными, то сейчас, омега понимает какую ошибку вообще совершил, позволив себе наблюдать за этим. Он сказал все, что должен был. Так будет правильно...
На самом деле, Хван не плохой человек, какой бы сукой не хотел казаться. У него есть причины отгородиться от всего мира, выстроив километровый забор в высоту вокруг себя.
Когда парни впервые встретились в университете, Джинн уже был сломан. Весь мир был сжат до размеров атома, и все, о чем мог думать будущий дизайнер, это как дожить до конца курса, и чем бы себя еще загрузить, дабы не дать прошлому сожрать себя. Мыслей было так много, что порой он выходил по средине пары дабы просто закинуться таблетками седативного, которые он купил, начитавшись в интернете о силе действий, и побыть на едине с самим собой. В такие моменты особенно остро ощущалась весь ужас случившейся ситуации.
Пожалуйста, помогите…
Тогда было некогда замечать обеспокоенные взгляды толпы, и одного конкретного человека, что учился на другом факультете, и приходил на совместные пары лишь бы сесть с омегой чуть ближе. Возможно, он просто не хотел замечать, дабы не быть разочарованным в будущем. И только сейчас, вспоминая обрывки прошлого, Хенджин допускает мысль о том, а что было, если бы он все же позволил коснуться себя и своей души тогда. Смог бы Ли изменить его жизнь?
Смог. Возможно, не упустив возможность, его сердце было бы аккуратно склеено нежными руками. И возможно, было бы не так больно сейчас…
Его принятие мира было долгим. Однажды, одногруппники затащили Хвана на одну из вечеринок поздно вечером. Пару бокалов пива, потом виски… и вот он уже стоит зажатым в углу незнакомым альфой, что буквально насилует его рот поцелуем, и расстёгивает ширинку брюк. Алкоголь хорошо перекрывал чувства неловкости, и страха, что сковывали все это время. Чужие взгляды не беспокоили, и он с уверенностью мог сказать, что даже если за ними и наблюдают зеваки, то наутро они все равно забудут. Только вот омега не знал, что сидя за столиком неподалёку, за ним наблюдал и Ликс, прожигая взглядом опьяненную пару. Кажется, в тот момент что-то треснуло. Бокал виски, что он так и не допил разлетелся на мелкие осколки, впиваясь ими в ладонь. Только вот физическая боль не была так остра как боль внутри. Альфа не знает почему тогда чувствовал себя так паршиво. По факту, парни даже не были знакомы. Всего лишь однокурсники, и ничего более.
К сожалению…
Чем больше пьянок, тем больше Феликс подбирался к Хвану. Сначала простое знакомство, потом глупые разговоры за сигаретой сидя у кирпичной стены бара. В какой-то момент альфа думает, что вот, лед начинает таять. Хенджин сам начал подходить к нему, предлагать выпить, или просто поболтать. Каждый раз был сродни празднику, а Бан Чан- старшекурсник, и по совместительству старый друг Феликса, начал частенько подшучивать над парнем, говоря, что хитрая омега наконец-то очаровала его. А ведь и правда, раньше он был полностью независим от любовных интриг. Не было человека, который запал бы в душу настолько, что бабочки в животе порхали как прокаженные. С Хваном с самого начала было иначе, и именно эти воспоминания он хранит в сердце сейчас.
Вся радость сменилась болью в тот вечер, когда он впервые застал омегу за наркотиками.
Расширенные зрачки, рваные движения, и долгий смех, что был вызван эмоциональным перевозбуждением. Хван терял связь с реальностью каждую минуту. И самое главное, что ему
нравилось это. Нравилась легкость, и расплывающиеся лица вокруг. Полная пустота, и наконец-то
свобода. Больше не нужно думать.
Не нужно пытаться выжить…
Хенджин подходит к столешнице, опираясь на нее руками. Он смотрит на оставшиеся дорожки, и с силой закусывает нижнюю губу до выступившей крови. В груди что-то неприятно щемит, и он хочет поскорее избавиться от этого, но не может. Не тогда, когда рядом посторонние. Раньше это волновало куда меньше, но те нотации, которые ему начнет читать альфа уж больно сильно мотивируют заняться этим позже.
-Уходи, Ликс.
Феликс сжимает ладони, не веря в то, что слышит. Он резко разворачивается, смотря через тонкую ткань тюля на силуэт блондина. Ли ищет хотя бы один намек на ложь в фарфоровом лице, но видит лишь опущенные глаза, и дрожащие руки.
-Ты издеваешься? – вопрос риторический, но Ёнбок видит, как тот отрицающее мотает головой. – Пиздец.
Альфа подходит к блондину, хватая того за ворот шёлкового халата, заставляя смотреть на себя. Чувства гнева и обиды захлестнули парня с головой, давая волю излишним действиям, к которым они оба были явно не готовы. Хенджин пытался выбраться, и хоть немного оттолкнуть его, но сил практически нет, и он остался безвольной куклой стоять рядом.
-Блядь, просто поговори со мной, Хенджин. Объясни, что твориться в твоей голове. – он медленно отпускает его, кладя ладони, на чужие плечи. – Прошу тебя….
Это звучит так жалко, и одновременно безнадежно, что хочется смеяться. Во что ты превратился, Феликс? Где былой азарт в глазах, и неугасаемая искра, что очаровывала всех? Хван Хенджин уничтожил это, оставив после себя лишь тягость в сердце и мыслях. Как всегда. Он разрушает все, к чему прикасается, не давая и шанса на спасение. Сколько не беги от этой правды, все равно, с каждым разом все становиться лишь масштабнее.
-Мою голову еще никому не удалось понять. – практически на грани слышимости говорит тот, убирая руки парня с себя. Он дико устал. От всего, что происходит в его жизни. От вечных обвинений родителей, от лжи, что он сам придумал, дабы защититься, и от нескончаемого одиночества, что сжирает. Хван не может просто взять и вывалить кому-то свою историю. Это неправильно, и жутко эгоистично. Психотерапевты, которых он посещал в период старшей школы еще больше заставили закрыться в себе, задавая
не правильные вопросы, к которым мальчик был не готов. Он просто боялся, что ему не поверят, что высмеют, и вновь обвинят. А ведь тогда, юный омега и правда пытался все наладить в себе. Получить хоть какую-то помощь, и возможно поддержку, но... испугался. В самый последний момент придумывал очередную метафорическую историю, которая лишь изредка затрагивает его настоящую. – Мы друг другу никто, чтобы сидеть, и разгребать мое дерьмо. Сторчусь я, или вовсе сдохну, это не должно касаться тебя. Все, что нас связывало, это хороший секс. Но не более.
Ёнбок долго молчит, стараясь справиться с гневом внутри. Он услышал достаточно, чтобы наконец-то открыть глаза. Понять, что Хван никогда не рассматривал его в роли кого-то большего нежели просто парня для перепихона. Все его мимолетные взгляды, касания, были адресованы пустоте, а не альфе лично. Так было всегда. А ведь друзья предупреждали. Просили не терять голову, и наконец-то оставить этого омегу. Но нет… чувства слепили, и не давали мыслить рационально.
-Какой-же ты мудак блядь. Сука…. – брюнет горько усмехается, тря уставшие глаза ладонью. - Я срывался к тебе по первому зову, не важно, был у меня выходной, или же важная встреча. Как верная псина, ждал, когда ты напишешь. Мне нахуй не нужен был секс. Мне нужен был ты, обьебаным, трезвым, не важно. Я все ждал и надеялся, что хоть как-то вытащу тебя, но, знаешь… пошел ты нахуй. Хочешь сдохнуть? Вперед. Я больше не собираюсь жертвовать собой, ради тебя.
Больше не хочется знать всю историю. Не хочется видеть и слышать эти едкие слова, что ранят похлеще острия ножа. Он сказал все, что должен был. Обида накрывает с головой и единственное верное решение - навсегда уйти. Из этой квартиры, из жизни этого ебнутого омеги, и наконец-то жить нормально, не тратя время на постоянные переживания, и душевные терзания. Верно, это ведь никому не нужно было. Зачем убиваться, зачем стараться что-то исправить вообще? Когда тебя не ценят те, кто дорог сердцу, убиваться по ним становиться глупо. Громко хлопнув входной дверью, альфа наконец-то вдыхает воздух полной грудью. Сердце неприятно ноет, требует вернуться, и попытаться снова поговорить, но его игнорировать куда проще сейчас, нежели все то время, что он проводил с Хваном. Оставив омегу за закрытой дверью, парень достает из кармана потрёпанную пачку сигарет, и закуривает, пропуская в легкие успокаивающий дым. Надо будет попытаться бросить как-то. Хотя, мечтать не вредно.
Не у каждой истории счастливый финал. А все действия в итоге приводят к определенным последствиям. Возможно, разобравшись еще в самом начале с давней травмой, нанесённой насилием, Хенджин все же смог бы жить нормально. Не чувствовать чужих рук на своем теле, горячего дыхания на губах, и несносной боли, что вызвана грубыми толчками, и принуждением в возрасте 15 лет. Он был ребенком, что давно потерялся в себе, и внутреннем «я». Кто знает, может быть, пойдя после этого вечера в полицию, а не домой, он бы получил помощь, вместо криков родителей, и очередной звонкой пощечины за так называемые выдумки. Они ведь никогда не поймут его. Не узнают, как тяжело притворяться идеальным сыном, отличником, лишь бы не получать по морде лишний раз, и как непросто прятать шрамы, что приходилось оставлять на собственном теле, лишь бы не свихнуться.
Искра надежды давно угасла. После того дня, сигареты, что были стрельнуты у старшеклассников, стали лучшими друзьями, а учеба – тем самым, что перекрыло все кричащие мысли. Идти домой было страшно, но еще страшнее оставаться в одиночку. Порой, хватало и пятиминутной задержки в классе, чтобы в следующую минуту быть придавленным к стене, тремя нависающими альфами. Дверь замыкалась на ключ изнутри, а жалюзи опущены, закрывая обзор на все то, что происходит внутри. С него силой стягивали штаны, пуская колкие комментарии.
«ну что ты ломаешься, как первоклассница?»
«мы знаем, шлюшка хочет наши члены в себе»
«ты сам виноват, котенок, надо было сидеть дома, и не высовываться»
Они были старше на два года. Грубые, и не знающие слова «нет» парни, которым ударил в голову пубертат. Двое крепко держали его руки, чтобы не смел дергаться, а третий, наспех смочив свой член слюной, без всякой подготовки, и предварительных ласк входил в узкое нутро, зажав рот омеги рукой. Глаза наливались слезами, и он тихо скулил, молясь, чтобы все побыстрее закончилось. За первым шел второй, третий… Они постоянно менялись, желая кончить на бледную спину как можно быстрее.
Почему именно он? Да черт знает. Хван часто задавал себе этот вопрос, сидя поздно ночью на кровати. Просто симпатичная мордашка. Тихий, и не чем не примечательный школьник, что оказался не в том месте, и не в то время.
С тех пор, любой физический контакт не на шутку пугал парня, заставляя вновь чувствовать фантомные касания. Первый раз, это отступило благодаря алкоголю. Он ужрался до такой степени, что было уже плевать, кто и где трогает. Лишь бы унять жар в теле, да поскорее избавиться от неприятно липнувшей одежды. Тогда, секс не показался таким уж отвратительным. Тогда было
по-другому…И это зацепило до такой степени, что стало даже как-то весело. Дальше, спирта стали подводить, оставляя на утро после себя лишь тошноту и головную боль. Эта тошнота была скорее не от количества выпитого, а от самого себя.
Снова позволяет трогать себя.
Использовать как проститутку.
И это задело до такой степени, что теперь, даже алкоголь не позволял толком расслабиться. Становилось только
хуже. Не выдержав мыслей, Хван набрался смелости подойти к одному из барыг на вечеринке, прося хоть
что-то, что смогло бы дать ему время. Кокаин, амфетамин, экстази и лишь потом, когда стало все совсем плохо - метадон. В один момент Хенджин поймал себя на мысли, что зависим. Это случилось на третьем курсе, после того попадания в больницу. Феликс долго не унимался, просил остановиться, и предлагал варианты. Однако, боль в теле, и желание получить ещё одну дозу было слишком велико. Организм требовал влить в себя больше яда, и не выдержав, омега вновь обратился к барыгам. Вкратце рассказал о ситуации и попросил что-то, что поможет постепенно выйти из этого дерьма. Конечно же над ним посмеялись, но все-таки дали то, что поможет. Метадон спас от ломки, и дал возможность спокойно проводить вечера в небытие, которого блондину так не хватало.
Омега смело заменял одну зависимость на другую, пока не сломался. Внезапное осознание того, в кого он превратился, и в кого превращает Феликса, разрушило тот невидимый барьер, который удавалось строить, проводя ночи с этим альфой. Ёнбок давал надежду. И это пугало Хвана. Всю жизнь он надеялся, что в будущем все измениться. Что отец перестанет бить его, что те придурки наконец-то остановятся, что все наконец-то станет хорошо. Хорошо не становилось. Он, переехал в другой город, закончил университет, начал работать в хорошей компании, но это все было не то. Это не смогло помочь очиститься, и забыть прошлое.
И сейчас, сидя в просторной квартире совершенно один, Джинн понимает, что сделал все правильно. Ли Феликс Ёнбок заслуживает счастья, а не вечного холода, и боли. Он не должен жертвовать собой ради такого как он. Не должен уходить с работы, таскаться с ним по больницам, и останавливать кровь, что начинала идти с запястья, при каждом движении. Слишком неправильно держать его рядом, зная, что полюбить в ответ никогда не сможешь.
