Константин Эрнст, 01:50
«Знаешь, о чем я думаю сейчас, Ванечка?»
Сообщение было прочитано почти моментально, но Костя, не справившись с моральным давлением внутри себя, положил со стуком телефон на стол (тут же пожалев об этом, потому что звук выдался излишне громким) и пошел заваривать себе чай. Ответ пришел через пару десятков секунд, но Эрнст не мог найти в себе силы и открыл переписку только спустя несколько минут, когда чай был готов.Иван Ургант, 01:50
«О новом проекте?»
Константин Эрнст, 01:54
«Об этом я всегда думаю, так что нет.»
Иван Ургант, 01:54
«О том, как вытянуть побольше денег из государства на нужды канала?»
Константин Эрнст, 01:55
«Нет… и не дави на больное.»
Иван Ургант, 01:55
«Уволить меня хотите?»
Тут Костя усмехнулся и долго думал, что отвечать. Правду? А стоит ли?Константин Эрнст, 01:56
«Заманчиво, но нет… Даже если бы хотел, не стал бы.»
Ваня прислал задумчивый смайлик в ответ.Иван Ургант, 01:56
«О чём тогда?»
Костя попялился в стену какое-то время, допил чай и, будто набрав побольше воздуха в грудь, начал писать.Константин Эрнст, 01:58
«Я думаю о том, Ванечка, что это было очень приятно — целовать тебя, и очень неприятно — не разговаривать после этого неделю.»
Константин Эрнст, 02:03
«Мы оба уже давно не мальчики, пора бы уже перестать бегать от очевидных вещей, надо взять и поговорить. Я спать не могу — ты мне снишься. Работа превратилась в промежуток между мыслями о тебе и… ещё одними мыслями о тебе.»
Константин Эрнст, 02:04
«В конце концов, я просто хочу поцеловать тебя ещё раз.»
Константин Эрнст, 02:06
«Это выводит меня из себя, вот о чем я думаю.»
Ответа не было долго, и Эрнст заблокировал телефон, встал и пошел курить на балкон. Мысли роились в голове с каким-то отчаянным рвением. Это составляло весьма неприятную компанию хронической бессоннице. Зажигалка как на зло не поддавалось и пришлось возвращаться на кухню за спичками. С сигаретой в зубах и мрачным видом Костя искал коробок, сдерживая себя от того, чтобы взять телефон. Руки чесались — хотелось посмотреть, ответил-не ответил, но Эрнст проявлял всю свою волю на полную и снова ушел на балкон. Дым, мгновенно принесший толику спокойствия, окутывал своим туманом одиноко стоящего мужчину. Морозный ветер едва ли колыхал его волосы, но ощутимо касался щёк и босых ног. Докурив, Костя вернулся в дом и все-таки разблокировал телефон.Иван Ургант, 02:20
«Я зайду завтра»
В сердце что-то предательски ёкнуло.***
Стук в дверь, громкое «войдите» и глоток воды из бутылки. Много бумаг на столе. Снять трубку стационарного телефона и положить на стол, выключить айфон, закрыть дверь кабинета на ключ, зашторить окна — как очевидно проигрышная, но необходимая надежда на безопасность и тайну. Костя привык к этому, как люди привыкают к смертельному диагнозу. И Костя каждый раз упорно проделывает этот ритуал, будто глотая глицин — бесполезную таблетку, даже не тянущую на плацебо. Всё, что надо, уже давно прочли в переписках и подслушали в коридорах. Но надежда умирает последней. — Как у вас дела, Константин Львович? — дежурная фраза, сказанная растерянным голосом. Ваня устало смотрит, садясь в кресло. Эрнст стоит у стола с сигаретой в руке. — Могло быть и лучше, — отвечает тихо, глядя прямо в глаза. Ургант напряженно молчит, складывая на столе руки в замок и упирая взгляд только в них. Костя выдыхает резче нужного. — Что происходит, Вань? — Это я у вас хотел спросить. Они оба не знают, что ответить. Какое-то довольно продолжительное время они молчат, и в кабинете почти искрится электричество от движения их извилин. А потом что-то срывается, какой-то затвор или рычажок, и слова льются сами по себе. Костя предлагает выпить. Он не пьет, но внутри такие царапины от собственных мыслей, что все принципы и убеждения сегодня не имеют над ним власти. Эрнст сидит на диване, Ваня расположился в кресле напротив, а на столе два бокала и хороший коньяк. Они говорят очень долго, но когда в бутылке уже почти ничего не остаётся, Костя недолго молчит, отводя глаза, а потом выдыхает одну единственную фразу: — Знаешь, Вань, у меня на плечах сейчас будто ангел и демон сидят, и один просит гнать тебя взашей, а второй — связать и не пускать никуда… У пьяного Вани зажигается недобрый огонек в глазах. Он даже выпрямляется и кладет ладони на колени. — Что, прям связать? — спрашивает он почти восторженным голосом. Костя кивает, снова отводя взгляд. И конечно, он никак не ожидает в следующее мгновение ощутить чужие губы на своих собственных — Ваня нагибается через стол, опираясь на него одной рукой, а второй сжимая костино плечо. Поцелуй выходит смазанным, но Эрнст тянет на себя мужчину, заставляя кое-как перелезать к нему по столу, и обнимает его, целуя уже по-другому, по-своему — глубоко и немного резко. Отстранившись, Ваня шепчет в губы своему начальнику: — Тебе не придется гнать меня взашей, потому что я сам никуда не уйду. От этих слов тепло растекается по телу, и на секунду Костя забывает обо всем: о жене и детях, о работе, о мнимой своей вере в безопасность. Всё сливается в единое целое, сужаясь в две черные точки, расположенные аккурат напротив — в глазах Ванечки, точки ловко замаскированы под его зрачки. На лице появляется слабая усталая улыбка. — Значит, ты останешься со мной? «Со мной» Прозвучало-то как. С робкой надеждой, но твердой решительностью. Чтобы Ваня сжал его плечи, перебравшись, наконец, на диван и сев рядом, разворачивая мужчину к себе корпусом, и чтобы он, вздохнув тяжело, притворно-виновато опустил свои вечно голубые глаза и тихо произнёс: — Останусь, конечно, Константин Львович, — и сглатывает театрально, отпуская широкие эрнстовские плечи. — Но тогда вам точно придется меня связать. А то я ж вам работать не дам!.. «Не давай, Ванечка, главное оставайся», — думается Косте, пока сердце опасно сжимается то ли от нежности накатившей, то ли ещё от чего. Ладони в ладонях, и губы снова соприкасаются друг с другом — нежно, долго и медленно. Надо будет включить телефон, посмотреть пропущенные и ещё бы не забыть проверить почту на ноутбуке, но это всё потом, а сейчас легкая щетина царапает чужой подбородок, тело затекает от сидения полубоком, а алкоголь плавно кружит голову, но даже это, кажется, не способно прервать двух мужчин, дарующих друг другу такие бесценные минуты близости. Однако же, раздается стук в дверь.