Глаз Смотрящего

      В последнее время Кавех испытывал серьезные проблемы со своей Акашей. Именно «своей», что важно подчеркнуть. В юности тот не был большим фанатом стандартной Акаши, просто не находил ее эстетически привлекательной. Сейчас в таком почти стыдно признаться, но Кавех предпочитал носить скорее искусно сделанные серьги, чем этот невероятный кладезь знаний. Даже в рамках учебы архитектор использовал Акашу достаточно редко. В конце концов, тот в большей степени был человеком искусства, а не науки. Теоретические знания оказались бесценными в начале обучения, после чего Кавех в большей степени полагался на собственное художественное чутье, отчасти боясь, что беспрестанный шепот Акаши на ухо собьет его с верного пути и лишит его работы индивидуальности.       Потом Кавех несколько месяцев не пользовался Акашей. Не учился. Не ходил в Академию. Все его существование оказалось занято… Чем-то другим.       Но это заняло всего лишь несколько месяцев. Мелочь в сравнении со среднестатистической продолжительностью человеческой жизни, не иначе.       Когда этот эпизод закончился и Кавех вернулся в Академию, местные ученые мужи увидели в новом состоянии архитектора возможность поэкспериментировать. Потому что это Академия Сумеру, разумеется.       И так Кавех получил свою новую Акашу. Уникальное в своем роде устройство находилось там, где когда-то располагался левый глаз архитектора.       С точки зрения эстетики, Кавех не назвал бы свою версию Акаши очень привлекательной. Зеленоватый цвет едва ли сочетался с его натуральным цветом глаз (вернее, одного оставшегося глаза), желание увешивать мочки ушей украшениями к тому моменту как-то подугасло, но с функциональной точки зрения претензий к девайсу не было.       До определенного момента.       Кавех сам не до конца понимал, в чем заключалась проблема, а потому обращения к ученым, отвечающим за создание и обслуживание его Акаши, оказались бесплодными.       Всё работает отлично, Кавех. Мы не видим проблем.       В том-то и дело, что они не видят.       А Кавех видит.       Единственный, кто видит.       В какой-то момент архитектор пришел к осознанию, что бесполезно ожидать помощи со стороны. И он должен предпринять что-то сам.       Данная затея изначально была обречена на провал, ведь подобные технологии, как Акаша, несомненно выходили за пределы специализации Кавеха. Но он хотел хотя бы попытаться. Простая попытка не навредит ему, верно?       А потому Кавех оставил заявку в архиве Академии. Там он не был очень давно. После инцидента долгое время тот находился на домашнем обучении, так как восстанавливался после инцидента, и даже после этого не горел желанием посещать свою Альма-Матер потому что и н ц и д е н т.       Но тот не смог бы исправить ситуацию, совершенно бездействуя.       А потому, обреченно прикрыв глаза и со свистом вобрав кислород в легкие сквозь стиснутые зубы, Кавех открыл дверь и вышел из дома впервые на этой неделе. ***       В полумраке помещения образ Зандика казался пугающе причудливым, пускай Кавех и должен был привыкнуть к этому за время их долгого времяпрепровождения. Лунный свет, проникающий в помещение откуда-то сверху через решетчатое окно, падал на нездорово бледную кожу ученого, на которой так и не смогло оставить свой след знойное сумерское солнце, и будто бы делал ее еще бледнее, почти прозрачной. На ее фоне пронзительные красные глаза ученого будто бы мерцали в темноте.       — Кажется, это конец, Кавех.       От этих слов внутренности моментально скрутились в тугой, непрекращающий тянуться узел.       — Не для меня, конечно. Только для тебя.       Кавеху было очень тяжело, но он через силу повернул затекшую шею, чтобы следить за неспешно расхаживающим по комнате мужчиной. Тот с задумчивым наслаждением осматривал свою лабораторию, будто бы действительно видел ее в последний раз и хотел запечатлеть в памяти каждую мелочь.       — Думаю, я наконец-то нашел того, кто по достоинству оценил мои… Научные изыскания.       Тонкие пальцы будто бы невольно провели по поверхности стола, собирая с нее невидимую пыль, а потом задумчиво перетерли ее между подушечек. Взгляд Зандика впервые сфокусировался на Кавехе. И больше не отпустил.       — Так что сегодня я покидаю Сумеру.       Пауза, будто бы Кавеху было дозволено ответить. Но Кавех лучше знал. А потому промолчал.       — Велика вероятность, что мы с тобой больше не увидимся. Все эти месяцы плодотворной работы… И тебе даже нечего сказать мне?       Кавех не понимал, чего от него ожидали.       Из-за спекшейся крови на губах архитектору потребовались усилия, чтобы приоткрыть рот и заговорить.       — Пожалуйста… Отпусти меня.       Кавеху хотелось сказать что-то ещё. Возможно, воззвать к чему-то, что могло быть в душе Зандика. Хотя бы с точки зрения логики. Я тебе больше не нужен. Если ты так захочешь, я ни одной живой душе не расскажу, что ты сделал со мной. Я что-нибудь придумаю. Возьму всю вину на себя. Но, ради Архонтов, отпусти меня. Я хочу домой.       Бледные губы Зандика неспешно расплылись в широкой улыбке, которая могла означать достаточно большой спектр эмоций. Тот неспешно прошел к столу, к которому Кавех был прикован в районе кистей и щиколоток, и склонился над Кавехом, оперевшись о край стола согнутыми локтями.       — Я мог бы, не так ли? Моя репутация в Академии уже испорчена. Если станет известно, чем мы здесь с тобой занимались, ничего коренным образом не поменяется.       Всё так и было. Зандик всё понимал, даже лучше самого Кавеха.       Но почему-то Кавех уже тогда прекрасно осознавал, что ему не вернуться домой. Никогда.       — Но что если я просто… Не хочу тебя отпускать?       Разумеется. Какой замечательный аргумент.       — Я никогда не хотел, знаешь. Думаю, если бы я мог, я бы даже забрал тебя с собой. Наше с тобой времяпрепровождение, несомненно, было ограничено стесненностью моих ресурсов. Но там, куда меня пригласили… Это больше не было бы проблемой. Ты еще столько можешь дать мне. С каких только сторон я еще не открыл тебя.       Единственный глаз Кавеха медленно моргнул. Пара капель слез задержалась на длинных густых ресницах.       — Но я не стану злоупотреблять милостью своих добродетелей... По крайней мере, пока нет.       Зандик неспешно выпрямился и каким-то невольным жестом провел внешней стороной ладони по щеке Кавеха, почти так же, как совсем недавно смахнул пыль со стола.       — Я буду скучать, впрочем. Можешь не сомневаться, что то, чего мы здесь с тобой добились, когда-нибудь окажется внушительным научным вкладом во что-то абсолютно грандиозное.       Кавех испугался, когда ощущение чужой кожи на щеке исчезло, так как понимал, что, пожалуй, это будет последнее, что он почувствует в своей жизни. Конечно, помимо агонии голода и жажды.       Зандик не переставал улыбаться. И вышел из поля зрения Кавеха. Тот больше не стал прилагать чрезмерных усилий, чтобы повернуть голову и проследить, куда он уходит.       Он ушел.       Кавех остался один.