Глаз Смотрящего

      Кавех зашёл в библиотеку совершенно бесшумно, и все же его появление почти сразу оказалось замечено.       — Кавех, — глухим эхом раздался голос секретаря по огромному помещению библиотеки.       Архитектор обернулся и посмотрел на Аль-Хайтама, сидящего с книгой за одним из читальных столов. Первое, что бросалось в глаза в образе Кавеха — отросшая прядь светлых волос, стыдливо прикрывающая слабое искусственное свечение в районе левого глаза. Жалкое зрелище, откровенно говоря. Как помнил Аль-Хайтам со студенческих лет, Кавех всегда был очень уверен и самодостаточен в своей внешней привлекательности. В отличии от своего старого (или бывшего, Аль-Хайтам не знал, насколько всё кончено между ними) друга, Кавех наслаждался вниманием толпы, постоянно путая его с истинной любовью.       Сейчас же казалось, что Кавех хотел как можно меньше демонстрировать собственное тело. Одежда, пускай и подобранная с несколько вычурным, но все же вкусом, казалась слишком закрытой и многослойной, как для климата Сумеру, так и для темперамента Кавеха.       — Тебя давно не было в Академии, — продолжил Аль-Хайтам, обратив внимание на то, что архитектор не отреагировал на собственное имя.       — Аль-Хайтам, — наконец отозвался Кавех, медленно моргнув. — Я завершил обучение дистанционно. После проживал за чертой города.       Аль-Хайтам знал. Стоило ли Кавеху знать, что он знал? Пожалуй, пока что в этом не было нужды. Аль-Хайтам хотел в первую очередь, что называется, прощупать почву, понять, с чем он имеет дело.       — К тому же, — продолжил Кавех, положив руки на талию в каком-то неописуемо трогательном жесте обеспокоенной и вместе с тем возмущенной матушки. — Ты же секретарь. Если бы захотел, смог бы найти информацию о том, где я был.       И что со мной случилось.       — Верно подмечено, — Аль-Хайтам еле заметно кивнул. — Если бы хотел.       А он хотел.       Всё это время у Аль-Хайтама было достаточно подробное представление о том, что случилось с Кавехом и где он сейчас находится. Секретарь догадывался, что сочетание знания и бездействия возмутило бы Кавеха гораздо больше, чем незнания и бездействия. Глядя на архитектора, Аль-Хайтам не испытывал желания лишний раз задевать его. По крайней мере, слишком сильно.       — А ты всё такой же, — продолжал Кавех, напряжённо щуря единственный глаз. Складывалось впечатление, что за эти годы у него действительно накопилось достаточно претензий к секретарю. — Ни капли не изменился. Я уж надеялся, что возраст пойдет тебе на пользу. Но как там говорится? Иногда возраст приходит один, без мудрости.       — Ты тоже не поменялся. Всё также…       — Это ложь, и ты это знаешь.       Странная тишина повисла в воздухе после этой резко брошенной фразы. Почти сразу после сказанного Кавех обеспокоенно поджал губы, и его лицо приняло какое-то виноватое, пускай и тщательно скрытое выражение (недостаточно, чтобы утаить это от Аль-Хайтама). Аль-Хайтам тяжело вздохнул и решил сменить тему на нечто более насущное и менее неловкое.       — Тебе что-то нужно? — спросил секретарь, непринужденно опуская взгляд обратно на страницы книги.       — Я указал в заявке, что мне нужно. Документы об Акаше.       — Это очень широкий запрос. Его необходимо сузить.       — Я просто найду то, что мне нужно. Сам.       — Твое упрямство неуместно. Ты облегчишь нам обоим жизнь, если просто ответишь на мой вопрос.       С губ Кавеха сорвался какой-то нечленораздельный звук, сигнализирующий о высшей степени фрустрации. Аль-Хайтам находил всё это довольно забавным. Почти ностальгическим.       — Ну хорошо. Неполадки в работе Акаши. Доволен?       — Ты рассказал в Академии о неполадках?       — Я не говорил, что что-то не так с моей Акашей.       Очередной тяжёлый вздох со стороны секретаря. Аль-Хайтам не мог не отвлечься, оторваться от книги и поднять почти осуждающий взгляд на Кавеха.       — Ты издеваешься, настолько оскорбляя мой интеллект. Ты читаешься, как открытая книга, Кавех.       Аль-Хайтам вполне был готов к продолжению этой словесной перепалки. Пожалуй, даже хотел этого. Но что-то в образе Кавеха дало понять, что запас его сил иссяк. Он опустил руки в буквальном и переносном смысле, обречённо прикрыв глаза.       — Просто оставь меня, Аль-Хайтам. Я быстро закончу и больше не буду тебе мешать.       И Кавех ушел куда-то в противоположный конец помещения, не очень убедительно делая вид, что знает, куда идёт. Аль-Хайтам не стал его останавливать. Продолжение полемики архитектор не поддержал бы, очевидно, а физическое воздействие казалось дурной идеей. Судя по имеющейся у Аль-Хайтама информации, Кавех отреагировал бы на подобное негативно.       Аль-Хайтам вновь опустил глаза на страницы книги, но с разочарованием отметил, что с трудом усваивал напечатанное, а потому приходилось перечитывать одни и те же фрагменты несколько раз.       Гнев отвлекал и действовал на нервы, как затяжная хроническая боль.       Злость по отношению к Дотторе, как он предпочитал называть себя в последнее время, была чем-то самим собой разумеющимся. Посредственность, желающая стать чем-то большим путем пренебрежения всяческих моральных норм. Посредственность, попытавшаяся очернить истинную гениальность. И, судя по тому, как Кавех держит спину, как еле заметно, но беспрестанно дрожат его руки, как мерцает зеленоватый свет Акаши на его лице, у Дотторе это получилось. Грязная, совершенно незаслуженная победа.       Но секретарь также злился и на Кавеха. Аль-Хайтам понимал, что этот гнев абсолютно бессмысленен. И все же.       Кавех, какой же ты дурак.       Это всё из-за того, какой ты есть. Добрый, наивный, безотказный. Я знаю, что ты рассказал в Академии о произошедшем. Что ты сам пошел за ним. Что он попросил тебя о помощи, и ты согласился. Потому что это просто то, что ты делаешь. И вот, что сделали с тобой из-за этого.       Правда ли то, что ты изменился? Окажись ты в подобной ситуации вновь, смог бы ты уберечь себя?       ***       — Твой цвет волос просто… — еле слышный вздох, говорящий о высшей степени восхищения. — Замечательный.       Отчасти Кавех надеялся, что старшекурсник напротив был настолько поглощен чтением, что не услышал бы его комментария. Но на него почти сразу посмотрела пара вдумчивых, изучающих глаз напротив.       — Прости? — ожидаемое недоумение со стороны незнакомца несколько смутило Кавеха, но дороги назад уже не было.       — Твой цвет волос… Мне очень нравится. Я как раз работаю над проектом, пытался найти подходящий оттенок голубого, и тут я увидел тебя…       Кавех постучал ребром карандаша о бумагу перед собой с недоделанными чертежами, словно пытался подтвердить истинность своих слов. Студент напротив продолжал молча изучать его.       — Прости за бестактность, но, правда, сложно было удержаться и не сказать, — Кавех невольно поджал губы и опустил взгляд на собственные руки. Всё лучше, чем поддерживать этот совершенно неловкий зрительный контакт. — Я… Могу уйти за другой стол, если смутил тебя.       Пожалуй, Кавех действительно собрался выйти из-за стола и пересесть за другое место, но напротив вновь раздался голос.       — Спасибо. Я просто удивлен, что ты решил заговорить со мной. Поэтому оказался немного сбит с толку.       — Почему же?       — Я не пользуюсь большой популярностью в даршане.       — Для меня это не проблема.       — Точно не проблема, светоч Кшахревара.       — Я не об этом, — хотя Кавех привык к собственной популярности в даршане, тот все равно не сдержал польщенной улыбки. Тот не мог не отметить, как в этот момент невольно дрогнули губы студента напротив. — Я о том, что… Если тебе нужна компания, например, во время работы в библиотеке, я всегда могу помочь.       — Разве у тебя нет партнёров по работе? С твоей-то популярностью…       Не тот вопрос, на который хотелось отвечать. Раны на сердце были еще достаточно свежие, до сих пор кровоточат, стоит их потревожить. И все же Кавех сохранил самообладание, с напускной небрежностью пожав плечами.       — Есть. Был. Мы больше не общаемся. Но я не только поэтому решил заговорить с тобой. Я действительно этого хотел.       — Я тебе верю. Какая у тебя специализация?       — Архитектура.       — Далековато от моей. Уверен, что тебе не станет скучно со мной?       — Точно не станет.       Не дожидаясь особого приглашения, Кавех пододвинул свои бумаги и канцелярские принадлежности поближе к собеседнику, после чего сам сел по соседству с ним.       — Кавех, кстати.       — Я знаю. Зандик.       Как ни странно, последующее времяпрепровождение в библиотеке прошло в тишине, нарушаемой лишь скрипом графита о бумагу и шелестом переворачиваемых страниц. Кавех находил нечто умиротворяющее в этой тишине, а потому с головой погрузился в работу, не замечая, что Зандик смотрит на него чаще, чем в свой учебник.       ***       Пытаясь изучать документы за читальным столом, Кавех мог практически увидеть его напротив себя вновь. Того Зандика, с которым он познакомился, не того, из-за которого случилось… То, что случилось. Он помнил всё: необычайно бледную для такого климата кожу, экзотический цвет волос, умные и очень внимательные глаза, кажется, постоянно изучающие тебя и подмечающие каждую мелочь.       Кавеху это кого-то напоминало.       — У тебя на лице написано, что ты понятия не имеешь, что делаешь, — голос Аль-Хайтама неожиданно прозвучал откуда-то сзади и сверху. Что-то на уровне рефлексов заставило Кавеха мгновенно застыть, даже если он понимал, что секретарь не представляет опасности. Или же надеялся, что не представляет.       Но как часто надежда спасала его?       Когда-то Кавех надеялся, что его найдут очень быстро. Но прошли месяцы. Месяцы. И ведь в итоге его так никто и не нашел. Он просто оказался никому не нужен, даже своему мучителю.       Аль-Хайтам вскоре появился в поле зрения Кавеха и, кажется, ожидал его реакции. Но горло Кавеха будто бы сковало, и тот не мог говорить даже при всём желании. Тот мог лишь смотреть прямо перед собой, изо всех сил хватаясь хотя бы за капельку контроля.       — Тебе нужна помощь?       Хороший вопрос. Нужна ли помощь? Возможно. Можешь ли ты помочь мне? Я не знаю. Но, наверное, мне хотелось бы, чтобы ты хотя бы попытался.       Аль-Хайтам недолго промедлил. После чего сел за стол напротив Кавеха, расположив свою книгу на поверхности.       — Расскажи, с какого рода проблемами ты столкнулся. С Акашей. Можешь начать говорить, когда захочешь. Я никуда не денусь.       Кавех не знал, такой ли реакции он ожидал от Аль-Хайтама. Но в целом она его устроила. Могло быть и хуже.       Всегда может быть хуже.       А потому Кавеху только и оставалось, что смотреть на Аль-Хайтама и ждать, когда постепенно к нему вернётся контроль над собственным телом.       Мысли о том, насколько красив Аль-Хайтам и как на пользу ему пошли эти годы с их последней встречи (в отличие от самого Кавеха), отдавали какой-то горькой меланхоличностью. Но они же отдавали теплом в сердце, растекающимся по венам и постепенно приводящим конечности в чувство.