— Что? — не веря своим ушам спрашивает Гермиона, смотря на него в упор.
— За непростительное, Грейнджер. За непростительное в стенах школы, — вырывается у него, но Драко уже жалеет о собственных словах, ибо знает какой исход сейчас будет, — Не только по отношению к тебе, но и в Запретном лесу.
— Мне плохо, — и это была правда.
Какой к чёрту Азкабан и почему только сейчас приходит это письмо? Она не верит, думает, что это обычная шутка от Драко. Он просто пытается отгородиться от Гермионы, только вот зачем? Она уже согласилась со своим неправильным выбором, пусть хоть это ей принесёт какого-то удовлетворения. Но почему каждый раз, каждый чёртовый раз её что-то ранит прямо в сердце? Так больно, что невозможно сделать вдох.
Лучше бы она утонула в этой ванне.
— Иди сюда, — шепчет он, поднимая её на руки, но ещё остаётся сидеть на полу.
Парень наспех накидывает на неё вещи, прикрывая наготу. Снова протирает лицо рубашкой смоченной холодной водой и только после этого он встаёт, поднимая её за собой. Тут было ужасно душно и оставаться тут было глупо. Она смотрела на него затуманенным взглядом. Таким, словно ничего не различала перед собой. Он отнесёт её куда подальше от этого места.
— Ты умрёшь, — почему-то констатирует она, когда он выносил её из ванной.
— С чего такие доводы, золотко?
— В Азкабане все умирают, Драко.
— Сириус же не умер, — со смешком в голосе, — Я заслужил этого, слышишь. Не стоит меня жалеть.
— Ты так приятно пахнешь, — тихо произносит Гермиона, упираясь лицом ему в шею.
Запах Драко. Он был таким приятным и почему-то родным. С ним она сразу успокаивалась. Чёртова амортенция. Она наварит себе целый котёл её, когда его заберут в Азкабан и будет обливаться этим ароматом так, чтобы задохнуться.
Малфой молчал и лишь плотнее прижимал девушку к себе. Она всё равно горела, но если температура упадёт слишком резко, то её организм просто не выдержит. Он нёс её неспеша, нежно проводя большим пальцем по ноге.
Сейчас ему было уже всё равно до каких-то там разговоров, выяснений отношений и разборок. Она была права, он всё равно умрёт, так можно же посвятить это время ей? Надышаться полной грудью и просто отдохнуть. Он сделает именно так. Забьёт на все прочие дела, просто окунётся с головой в мир Грейнджер. Ему просто хотелось этого. Но почему тогда в груди терзает месть? Та месть, которая не состоялась, он ведь просто отошёл в сторону, зная, кто замешен в этих делах. Как минимум две фамилии на слуху, а теперь азкабан.
Каким образом его вообще вытащили и вернули в школу? Чтобы что? Чтоб прислать это чёртово письмо через такое время и вернуть его обратно? Это смешно. До такой степени смешно, что можно сравнить это с бредом ребёнка. Министерство боялось Драко, как забавно. Сколько же раз они пытались убить его, но каждый раз эти твари промахивались, убивая других. Теперь Малфой пойдёт к ним в руки сам.
Бред.
— В подземелья? — с испугом в глазах, спрашивает Гермиона, когда они подходили к гостиной.
— Ты думаешь ваша полоумная дама меня впустит к вам? — он вздёрнул бровь, смотря на девушку.
— Там же столько народа.
— В спальне только Нотт.
Спальня Драко. В её голове ни разу не проскочила мысль побыть там. Увидеть как они живут и лечь на его кровать. Нотт будет не в восторге от того, что она появится там. А ещё Гермиона надеялась на то, что тот не разболтал Драко о том, что было с ней в его доме. Он ведь просто убьёт Тео за то, что втянул Гермиону во всё это.
Но сейчас, чувствуя сбитое дыхание и его запах, все проблемы будто улетучиваются. Тик приятно утыкаться носиком в его шею, чувствовать его тело так близко к себе, что больше ничего и не надо. Как же она соскучилась по нему.
Как они оказались в спальне, Гермиона даже не заметила. Она не обратила внимание на то, кто был в гостиной и как она вообще выглядела. Только когда её опустили на прохладное шёлковое покрывало его кровати, она словно пришла в себя, начиная быстро осматриваться. Драко стоял рядом и смотрел на её слегка испуганный взгляд.
— Какие гости, — подал голос Нотт, куря на подоконнике.
— Не начинай, — шикнул Малфой, не поворачивая головы.
— Не каждый день сюда приносят гриффиндорскую принцессу. Добро пожаловать ваше величество, чего изволите? — ёрничал Тео, а Драко на это лишь ухмыльнулся.
В их спальне пахло очень приятно. Даже запах никотина не ощущался. Темновато, и, конечно же, всё в зелёном оттенке. А на что она рассчитывала, что тут будет как-то иначе? Что слизерин отличается ото всех? Конечно нет.
Его кровать идеально застелена и да, от неё пахло им же. Как же хотелось закутаться в одеяло и уткнуться лицом в подушку. А ещё хотелось, чтобы он просто лёг рядом с ней. Чувствовать его присутствие рядом и уснуть вместе.
— Прости за нескромный вопрос, Грейнджер, но где ты так сгорела? Ты красная как рак, — ухмылялся Тео.
— Не твоё дело, — отвечает за неё Драко, садясь к ней на кровать, — Как ты себя чувствуешь?
— У меня будто тело горит огнём.
— Ты лежала в кипятке, Салазар знает сколько. Чем ты вообще думала?
— Ты в кипяток её засунул? — выпалил Тео, подходя к ним, — Это вы так поговорили?
— Нотт, заткнись, а? — шипит Драко.
Она сидела на кровати как в тумане. Перед глазами словно ещё остался тот пар из ванной, а тело ужасно ломило и жгло. Руки её дрожали и теперь особо стало ощущаться озноб. Её одежда уже была сухая. Когда её успел высушить Драко, Гермиона не заметила. Но её голова сейчас не способна думать здраво. Переосмыслить своё поведение, свой поступок. Она не готова к этому, но одно ей не давало покоя.
— Драко, Азкабан? — тоненьким голоском произносит Гермиона, поворачиваясь к нему.
— И что с того?
— Что с того? — усмехается она, — Мерлин, как легко ты говоришь о смерти. Разве ты сделал всё, что хотел? Разве можешь так легко опустить руки и отступить?
— Я устал бороться, — тут же отвечает Драко, отворачиваясь от неё, — Устал от всего этого, что каждый день появляется в моей жизни. Месть? Они убьют меня и остановятся. Чем я больше буду тянуть, тем больше погибнет людей.
— Что было с тобой, когда тебя забрали авроры? — спрашивает Тео, аккуратно садясь на кровать около Грейнджер. Он видит, как та дрожит и тянет ей плед, который был на соседней кровати, — Ты обещал рассказать. И я уверен, ты знаешь имя их главаря.
Он знал. Видел, разговаривал с ним. Но Драко понимал, что добраться до него просто невозможно. Только… только если его самого туда заберут. Джон Долиш был той сукой, который жаждал мести. Именно он прикрывался службой в аврорате, но при этом творил ужасные дела. Волк в овечьей шкуре и ведь ему все верили. Сколько волшебников верило ему и совершали грязные дела?
— Это Долиш, — хмуро отвечает он.
— Это тот тип, который крутился около Фаджа? Тот мужик с тупым взглядом. Да ну, это не мог быть он, — встрял Тео, вздёргивая брови так сильно, будто он был готов услышать любую другую фамилию, но не эту.
— Кигсли всегда отзывался о нём как-то странно, — добавила Гермиона, кладя горячую ручку ему на колено, — Нужно рассказать директору…
— И что она? — перебивает её Драко, — Что она блять сделает? Кто поверит бывшему пожирателю, которого ждут в Азкабане? Никто, слышишь? Он облизывает задницы в Министерстве, ему, конечно же, будут верить больше чем мне.
Это верно. Да даже Минерва не поверила бы ему. Ему верит только Грейнджер, смешно да и только. Когда лучшая ученица школы стала верить ему настолько сильно? У него нет идей, просто нет и всё.
— Мда уж, — выдаёт Нотт, всё ещё рассматривая Гермиону, — Нет, ну реально сварилась.
— Заткнись, — теперь шипит девушка, плотнее закутываясь в плед, — Но надо ведь что-то делать. Я не оставлю это так.
— Кто бы сомневался, — фыркает Драко, опираясь локтями о колени и зарываясь пальцами в волосы, — Хватит уже пытаться меня спасти.
— Хватит говорить так, Малфой! — выкрикивает она, — Ты чёртов эгоист и не думаешь о том, что будет с нами, когда тебя заберут в Азкабан. А если они продолжат убивать? Если будет что-то хуже убийств?
— Перестань драматизировать, Грейнджер. Их цель, по всей видимости только я. Они боятся, что дети пожирателей продолжат их дело, вот и истребляют самых сильных. Убери они меня и всё успокоится.
Эта мысль была правдива. Возможно министерство, точнее часть его боится очередного переворота. И именно поэтому они убирают сильные звенья, чтобы второй магической войны не было. Малфой и был тем самым сильным звеном, который по их логике мог развязать то, что им не нужно. Он смог бы поднять всех и закончить дело Тёмного Лорда. Только вот ему это совсем не нужно.
Гермиона смотрела на него так, словно его прямо сейчас забирают в азкабан. Такой молящий взгляд, мокрые глаза и зарумяненное лицо. Она выдохлась, устала. Какого чёрта вообще она вернулась в школу, если не собиралась тут находиться?
— Я не могу просто опустить руки и ждать, — сказала она, отворачивая лицо к окну, — И меня бесит то, как спокойно ты говоришь об этом.
— Нотт, выйди, — скомандовал Малфой.
И он действительно молча вышел. Даже странно, что Тео не проронил ни слова и тихо закрыл за собой дверь. В спальне повисла угнетающая тишина. Она довольно сильно давила на Гермиону, а Драко медлил. Он ведь зачем-то выгнал друга из спальни, значит разговор требовал интима.
— Я всё ещё на тебя злюсь, — вдруг выдал Драко.
— Я хотела помочь, — тут же отвечает Гермиона, сохраняя спокойствие.
— Я тебе запретил это делать, и ты знала это. Но что по итогу, золотко? Ты опять лезешь на рожон. И в этой ситуации я опять скажу сидеть смирно, а что сделаешь ты? Опять кинешься спасать меня? На кой чёрт ты это делаешь?
Она бы ответила даже не думая. Эти слова больно кололись на языке и уже вот-вот были готова сорваться с её уст, но Гермиона молчит. Молчит лишь из-за того, что голова снова начинает думать и это плохо, особенно для неё. Разве сложно понять, почему она так делает? Разве Драко Малфой действительно не понимает этого?
Что-то больно сжимается в груди. Разговаривать об этом совсем не хочется, но ей просто некуда убежать. Точно не из подземелья, точно не через гостиную слизерина. А он ждёт, ждёт ответа на свой вопрос.
— Разве ты не понимаешь? — с долей сожаления, спрашивает Гермиона, — Разве это стоит объяснять?
— Думаю да, ведь ты опять скажешь мне о том, что это было помощью для меня, а я скажу обратное.
— И что же?
— Ты сама видела, к чему всё это привело. А если бы они убили тебя прямо в той комнате? Ты об этом вообще подумала тогда? А если бы их чёртова ловушка имела другой план? Почему ты выключаешь мозг в нужные ситуации, а включаешь его тогда, когда это совсем не нужно?! — теперь он кричал.
Драко даже не реагировал на то, что она вздрагивает на каждый его новый крик. Он был просто в ярости на неё и на этого тугодума Нотта. Но слёз уже не было и она всё также смотрела в окно с пустым взглядом.
— Салазар, — выдыхает он, поворачиваясь к Гермионе, — Как ты вообще это вытерпела?
— Вытерпела что?
— Тот вечер. Отца Гринграсс, Нотта, светские беседы и прочую чушь. Я поверил. Странно конечно, но я действительно поверил в этот спектакль, только до одного момента.
— Ты узнал, что мы врём? — теперь она повернулась к нему, а в глазах пробежала искорка, — Но как?
— Это ведь план Нотта, — фыркнул Драко, — Вы тупо назвали мне разные имена, золотко.
И ведь действительно. Они даже чёрт возьми не обсуждали это. Разговор строился только на фамилии и на этом всё. Гермиона посмотрела на него и сразу же отвела взгляд. Ей было до сих пор стыдно за то, что она не послушалась и побежала сломя голову, но что уже сейчас говорить об этом, если он и так зол.
— Ты поверил Рону, но не мне, Драко, — вдруг выдаёт Гермиона, сжимая ручки в кулачки, — Я помню все твои слова и это было…
— …больно, — перебивает её он, кладя руку на колено, — Я знаю, мне тоже было больно в тот момент. Ты даже не представляешь, что я чувствовал тогда. Это слово… чёрт, оно… оно слетело само.
— Ты думал, что я тебя подставила, — выдохнула Грейнджер, — Так бы подумал кто угодно, но ты?
— Я знаю к чему ты ведёшь, Грейнджер. И знаешь, мой ответ нет, — она этого точно не ожидала.
— Не доверяешь мне, да? — и он соглашается, кивает, чем ранит её сердечко ещё сильнее, — Что вообще должно произойти, что бы ты начал доверять мне, Драко?!
— Я не знаю, — слишком спокойно, — Я правда не знаю. Вот такой вот я, золотко. Мне не привычно доверять людям, мне… мне страшно доверять им.
Она сглатывает, медленно поворачивая голову к нему. Такая откровенность, которую Гермиона явно не ожидала. Это липкое слово, гадкое слово «Страшно» и это говорит он, Драко. Она считала, что он не боится ничего, но тут это. Вот чего именно он боялся, открыться, довериться другим. Малфой таил всё в себе, убивал изнутри и продолжал жить. Кому он вообще выговаривался, с кем он чёрт возьми делился своими проблемами? А с кем делилась она? Но рядом ведь был Гарри, но даже он знал далеко не всё.
Они стоили друг друга. И точно должны были доверять. Но сможет ли Драко?
— Ты кидалась за мной в пекло, ты терпела, сука мой круциатус, ты переживала за меня! А что сделал я? Да ничего, Грейнджер. Я всегда боялся только за свою задницу и вот он конец. Меня запрут, убьют в блядском азкабане, а ты даже сейчас пытаешься вытащить меня из дерьма.
— Поцелуй меня, — потребовала Гермиона, разворачиваясь к нему всем корпусом.
— Грейнджер…
— Поцелуй, — снова требовательно, но он не реагирует, — Ты злишься на самого себя, но ты такой только когда твоя метка… когда она…
— Нет, — грубо отвечает ей Драко, вскакивая и отходя на несколько метров.
Она знала его будто вдоль и поперёк. Даже сейчас, она словно чувствует этот жар, который расползается от чёрного пятна на его предплечье. Чувствует, что она горит, что она жалит его руку. Из-за этого Драко злится, что его чёртова тайна теперь так открыта.
— Прекрати, — возмущается она, сбрасывая с себя одеяло.
Драко переводит на неё взгляд, видя, как она открывает себя ему. Как выставляет ему свою оголённую грудную клетку, дабы тот снова выстрелил в неё круциатусом. Он не сделает это, точно не после того, что было. Да и им двоим известно, что он не причинит ей ни грамма боли.
Слабый круцио в ванной старост, а сейчас… сейчас он будет каким? И будет ли он вообще? Но она настаивает.
— Я убью Уизела и мне станет легче, — шипит он, выходя из комнаты, оставляя её одну.
***
Он бежал по коридору зажимая левое предплечье правой рукой. Так, чтобы кровь вовсе не поступала в его руку, так, чтобы она онемела до такого предела, что можно просто ампутировать. Драко действительно бежал, врезаясь в повороты и каждый раз морщась от боли, ведь на теле явно появятся новые синяки.
Оставить Грейнджер в спальне было лучшим решением, хотя бы сейчас. Она изнеможена, она не в порядке так же, как и он. Она отключится в ближайшие тридцать минут и точно не побежит вслед за ним. Из носа минут пять как идёт кровь, а в ушах ужасный писк. Что делать, когда решения проблемы давно нет?
Убить, убить, убить.
Это могло бы помочь. Точно помогло бы, только вот… только вот это так тупо. Убить кого-то находясь в школе. Да авроры явятся быстрее, чем он опустит палочку после произнесённого непростительного. Ему дали шанс, дали время, словно для прощания с жизнью.
Умереть тут или в азкабане? Уже не имело значения. Рука жгла так, как никогда в жизни. Так, словно вся кровь окрасилась в чёрный и заражает его тело с бешеной скоростью. Паника накатывает с бешеной скоростью, ведь забегая в ванную старост, где на странность уже всё чисто и сухо он не находит палочку в кармане.
В голове всплывает то, как он положил её на собственную тумбочку рядом с кроватью. Там, где сейчас, он надеялся, уже спала Гермиона. Его чистое золото, которое могло помочь, могло облегчить эту чёртову боль, но он так боялся за неё саму, что просто не решался попросить об этой помощи.
Драко падает на колени, содрогаясь от очередного импульса. Нет выхода, нет решений, нет блядской палочки, чтобы просто покончить с собой. Он в тупике и поэтому тело просто отказывается повиноваться ему. Лёжа на холодной, нет, даже ледяной плитке ванной, он сворачивается калачиком, просто ожидая… ожидая того момента, пока от боли он просто потеряет сознание.
— Ты чёртов ублюдок, Драк, — будь палочка рядом, то он бы точно запустил аваду во вломившегося Тео, — Она блять рыдает там, а ты… Блять.
Нотт срывается с места, падая рядом с ним. Слышится громкий удар захлопывающейся двери из-за чего Малфой щурит взгляд из-за разрывающего его голову громкого звука. Теодор укладывает его на спину и он даже не сопротивляется.
— Твои вены, Малфой, что это?!
О чём он говорит?
— Что мне сделать? Давай я позову Грейнджер! — суетился слизеринец, чем ещё больше бесил блондина, — Они чёрные. Чёрные мать твою. Все твои вены они…
— Заткнись, — хриплым тоном, выдавил из себя Малфой.
— Придурок! — выкрикивает Тео, замахиваясь на него, но убирая руку, — Что мне блять делать?
Он держал в руке палочку, прямо возле лица Драко. Так близко его выход из ситуации, так близко решение проблем, но он не сделает этого, даже если Драко попросит, даже, если будет умолять.
Сердце колотится ужасно быстро, словно вот-вот выскочит из груди. Громкий писк, что звенел в ушах мешает расслышать вопли Теодора Нотта. Вот он, склонился над Драко, но только вот что он кричит в данный момент, Драко просто не слышит. Нет, он слышит не каждое слово, но всё же до его ушей доносится его паника.
— Салазар, — шипит Нотт, расстёгивая его рубашку, дабы ему было легче дышать, — Давай я позову её. Она поможет, она знает что делать.
Драко не отвечает, ни слова, лишь прикрывает глаза, сжимая до хруста зубы. Его пальцы настолько сильно сжаты в кулаки, что возможно некоторые из них сломаны. И будь в его хватке чья-то рука, то кость раздробилась бы в дребезги. По щеке ползёт мокрое пятно, по всей видимости кровь и Малфою в этот момент становится дико интересно, какого она цвета.
— Минуту! — выкрикивает Тео, — Продержись минуту, я сбегаю за ней. Чувак, прошу тебя, не сдохни!
Снова дверь, опять этот хлопок, что с ещё большей громкостью раздаётся эхом по ванне старост. Так больно, так противно и тошнотворно от самого себя. Разве так он заслужил умереть? Разве на глазах беспомощной Грейнджер? Нотт притянет её сюда меньше через минуту, Драко был уверен в этом. Не притянет, так принесёт, если та каким-то образом начнёт упираться. Это ведь Теодор, он похлеще Гермионы. Слишком восприимчив ко всякой ерунде.
Было ли это ерундой?
Плевать. Ему настолько плевать, каким она увидит его. Каждый человек расположен к слабостям. Но для него это была именно эта картина, будто чёртов боггарт вылезает из шкафа Люпина и покажет ему эту же картину. То, как именно Гермиона Грейнджер видит его страдания, видит его слабость. Это страх, жуткий и невыносимый, но другого выхода нет.
Сколько раз он видел её слёзы и повторил бы ещё столько же. Словно поставить галочку в блядском блокноте.
Мне нравятся твои ключицы и твои слёзы.
Что нравится тебе во мне? Что так тянет тебя спасать меня, Грейнджер? Дай мне подохнуть, дай обезопасить тебя.
Новый спазм, который словно раздаётся по всему позвоночнику. Это несравнимо ни с чем. Да и зачем сравнивать? Он думает лишь о том, успеет ли Грейнджер или он снова заставит её плакать из-за него. Мысленно, Драко уже проклинает эту чёртову ванну, которая пропитана болью и страданиями. Да, хоть тут и произошёл их первый поцелуй, но боли она принесла больше, как ему, так и ей.
Нотта нет слишком долго. Достаточно для того, чтобы сбегать в подземелья и вернуться, прихватив с собой Грейнджер. В глазах мутнеет с каждой секундой, так, что будто тот самый пар, который охватывал ванную не так давно, вернулся.
Именно сейчас, почему-то, Драко готов принять её помощь. Готов выглядеть слабым и никчёмным. Пусть. Пусть смотрит и понимает тот факт, кого она боялась раньше. Он хуже её в миллион раз. Ведь признать то, что ты слабее, сложнее, чем всю жизнь пытаться быть сильным, даже если это и не так. Он готов на всё, пусть только придёт, пусть её кучерявая голова покажется в дверном проёме и вся это боль пройдёт.
Она как чёртов наркотик. Его с каждым днём всё мало и мало и Малфой становится одержим ею. Подсаживается так же, как и законченный наркоман, но она так необходима сейчас. Тут. Рядом. Но её нет. Её чёрт возьми ещё нет.
Как-то Грейнджер выпалила полную чушь, ещё в октябре. Да, тогда это была полнейшая дрянь, но сейчас…
Она подумала о том, как помочь ему избавиться от метки, как избавиться от боли в предплечье. Чёрт… почему он не согласился? Пытался казаться лучше, выше всего этого дерьма в котором по итогу и оказался? Идиот.
Сейчас он согласился бы с ней. Подумал бы вместе.
— Мадам Помфри, быстрее, он тут, — раздаётся звук открывшейся двери и голос Нотта.
Он не привёл Грейнджер. Это слишком вероятно, ведь зачем они тогда привели эту полоумную женщину, которая опять напоит его настойками, от которых Драко будет рвать полночи.
Что с Грейнджер?
— Мерлин, — выкрикивает она, явно уже добежав до ванной, но Драко уже ничего не видит из-за всё новых и новых вспышек боли.
Его глаза сжаты настолько сильно, что открой он сейчас, то всё равно ничего не увидит. Он чувствует, как его переворачивают на спину, как кто-то расстёгивает его рубашку, но его воспалённый, поражённый болью мозг думает только о ней.
Грейнджер никогда бы в жизни не отказалась спасти кого-то. Тем более, наверное, его. Какой бы злой она не была, как бы не сердилась девчонка на кого-либо, это не в её характере, не в её воле. Она помогала ему даже тогда, когда терпеть Малфоя не могла, тогда что произошло сейчас?
— Что с ним? — повторяет Нотт, — Помогите ему, почему вы ничего не делаете?
И действительно, почему эта женщина ничего не делает?
Помфри не отвечает, а лишь смотрит на измученного болью ученика. Драко давно весь мокрый из-за холодного пота. Его руки и ноги содрогаются из-за резких и колких судорог. Её глаза исследуют его руку, следят за каждой чёрной линией, которые давно зашли на грудь и шею. Метка скрылась за чернотой.
— В школе кто-то ещё есть? — тихо спрашивает женщина.
— Конечно, — громко заявляет Нотт, — Весь слизеринский факультет.
— Драко, ты в сознании? — шепчет женщина, дотрагиваясь двумя пальцами до пульса на шее.
Драко слегка приоткрывает рот. Губы, да и горло давно пересохло, говорить, даже произнести что-то больно, но он выдавливает тихое и хриплое «да».
— Найди трёх парней и как можно быстрее. В лазарете, сразу при входе, есть носилки. Вот берите их и быстро сюда, нужно перенести его отсюда, всё понял?
— Я быстро!
Ещё бы он не спешил.
Видимо на этот раз, мадам Помфри понимает в чём дело. Даже после того, как Нотт выбегает из ванной старост, она ещё несколько секунд смотрит на студента, а только потом она начинает что-то быстро искать в своём принесённом чемоданчике.
Когда боль стихает, на немного, но это всё равно какое никакое облегчение для него, Драко открывает глаза. Он видит у неё в руке ампулу и шприц. Укол?
— Столько времени скрывал, сделал лишь хуже, — строго отчеканила она, — Это Морфин, мистер Малфой, вынужденная мера.
Мозг согласен на всё, лишь бы боль закончилась, лишь бы всё это закончилось. А о последствиях он подумает потом. Глаза замечают то, как женщина не хочет этого делать, как тянет и не отламывает кончик ампулы.
— Мне жаль Драко, — выдавливает женщина и приступает к делу.
Уже понятно, что он станет зависимый, что захочет ещё и ещё, но именно сейчас он хочет лишь одного, чтобы эта боль ушла. Подсесть на Морфин, худшее из худших. Стать чёртовым наркоманом, ищущим новую дозу. Что с ним станет в азкабане?
Как она сделала укол, Малфой даже не почувствовал, лишь услышал то, как она убирает всё обратно в своё чемоданчик.
— Потерпи немного, скоро начнёт действовать, но через четыре часа нужно повторить, — заявляет женщина, — Сейчас дождёмся твоих одноклассников и отнесём тебя в больничное крыло. Намучался бедный.
Но словно он начал внушать себе действие наркотика, ведь становилось легче стремительно быстро. Тепло разливалось из груди и это эйфорическое чувство. Драко делает глубокий вдох, полной грудью, словно не дышал всё это время. Мадам Помфри смотрит на него, поднимаясь на ноги. Ей действительно жаль. Он ещё не представляет, как будет ломать его тело от новой дозы, но это был единственный выход.
— Майлз, завали свою пасть, придурок, — слышится шипение Нотта в коридоре.
Он бы взглянул на эту команду спасателей с носилками, которые забегают в ванную старост, но сил на это не остаётся. Его тянет в сон. В приятный, комфортный, безболезненный сон. Последнее, что он помнил, так это разговор Нотта с мадам Помфри.
— Авроры? — переспросила она у слизеринца.
— У главного входа. Они хотели видеть Драко. Там Уизли, рвался первым, но Грейнджер сказала, что разберётся, — поясняет Нотт.
— Министерство не должно его увидеть. Как минимум до конца каникул.
***
— Что ты тут делаешь, Рональд? — строго спрашивает она, скрещивая руки на груди.
— Почему мы не можем зайти в школу из-за девчонки? — слышится голос позади рыжего, на что все мгновенно оборачиваются.
Она стояла на ступенях школы в пальто Нотта. Именно он настоял на том, чтобы Грейнджер накинула его перед тем, как выбежать из подземелий. Хоть в школе было не особо много учеников, но уже буквально все знали о делегации авроров около главного входа в школу.
— Вы не имеете права заходить в школу без наличия подтверждающего документа. Если вам нужно войти сюда, то на это должны быть свои причины. Я повторю свой вопрос, что вам нужно и почему директор не в курсе? — отчеканила Грейнджер, стараясь на смотреть на Уизли, который стоял во главе этой компании из шести парней, не включая его.
— Мерлин, в моё время тут не было таких острых на язык девочек, — мурлычит всё тот же аврор, но на этот раз к нему поворачивается Уизли, сверля парня взглядом.
— Почему ты ты кпокраснела? Есть чего стыдиться или мы оторвали тебя от интересного дела, раз ты в слизеринсоком пальто? — монотонно спрашивает Рон, собирая руки на груди так же, как и она.
— Я ужасно зла. Зла на тебя, Рональд Уизли! — повышая голос, она сужает взгляд, — Зачем ты привёл их сюда?
Уизли ухмыляется, играя бровями. Он не отвечает, демонстрируя своё превосходство, свою новую силу. Грейнджер видеть его не может, как и наверное Гарри. Он ведь знает, верит ей. Пусть эта тайна была только между ними, но она поклялась в этот момент рассказать её всей его семье, чтобы у него лицо было именно таким же, как у неё сейчас.
— Где Минерва? — он не отвечает на вопрос Гермионы, заглядывая ей за спину, — Сделай милость, сбегай, позови её.
— Как власть меняет людей, — фыркает она, не веря, что перед ней стоял всё тот же Рон, — Я не буду никого звать, вы знаете правила, уходите от сюда.
— Мы не уйдём без него, — и теперь Уизли улыбается шире.
Настолько шире, что виднеются его зубы, его глаза засияли на тусклом зимнем солнце. Он злорадствует, конечно, ведь обещал отомстить, вот и она, чёртова месть.
— Вам мозги забыли выдать? Вы пришли забрать Драко Малфоя в Азкабан не имея при себе какого-либо постановления? На что вы вообще, Мерлин, рассчитывали? Что он сам пойдёт с вами за ручку? Тем более, в письме из министерства срок ареста у него только после зимних каникул, вот и валите от сюда.
Улыбка с лица Рона не исчезает и это её слишком сильно бесит. Никто из них не сдвинулся с места, чего они вообще чёрт возьми хотят? Страх молниеносно пробегается по позвоночнику и она невольно поворачивает голову к больничному крылу, где тускло горел свет в последнем окошке. Он рябил и тени мельтешили по стенам. Свеча едва держалась, чтобы не потухнуть от того, как быстро мельтешили там люди.
Она знала, что Драко плохо, но как же корила себя за то, что не может быть сейчас рядом с ним. Нотт, который бежал от ванной старост к подземельям заметил приближавшихся к воротам школы авроров во главе с рыжей макушкой. Он не стал останавливаться, но в забежав в гостиную парень всё решил за всех. Тео накинул на слабые плечи Грейнджер своё пальто и буквально выволок её из спальни. Вбросив лишь то, что сейчас самое главное остановить тех, кто более опасен для его жизни.
Были ли они теми, кто действительно опасен в данный момент для его жизни или всё-таки метка, которая съедала его заживо прикончит Драко быстрее, чем до него доберутся авроры?
— Разве ты не должен быть в норе, Рональд? Рассказывать всем, какой ты весь из себя хороший и правильный.
— Вот посажу этого урода в Азкабан и тогда можно съездить домой. Я жду, Гермиона, зови Минерву, — грубо ответил он ей.
— Минерва Макгонагалл, я попрошу, — разносится строгий, чёткий голос, а после слышится цокот каблуков о камень, — Чем обязана, господа авроры?
Гермиона вот-вот была готова открыть рот, чтобы самой пересказать всё, что произошло, но позади директора виднеется ещё один силуэт. Из-за сумерек плохо видно, однако не узнать его было бы сложно. Его улыбочка и вот эти непослушные кучеряшки словно гарантируют какую-то безопасность. Нотт привёл директора, значит с Драко всё в порядке, значит не стоит переживать, ведь он не с ним, он тут.
Тео ускоряет шаг, подходя к Гермионе быстрее, чем директор. Грейнджер выдыхает, словно подоспевшая помощь хоть как-то поможет ей.
— Мы пришли за Драко Малфоем, — повторяет Рон, грубым голосом.
— По распоряжению министра, вы должны это сделать в следующий понедельник, но никак не сейчас, — отвечает директор, останавливаясь около учеников на последней ступени, — Кто прислал вас сюда?
— Джон Долиш, — произносит парень позади Рона.
Гермиона видит, как губы Минервы становятся тонкой линией, словно это имя у неё тоже вызывает отвращение.
— Я повторюсь, по распоряжению министра я могу отдать аврорам Драко Малфоя только в следующий понедельник, а до этого времени он находится под моим присмотром. Прошу покинуть мою школу, — эти слова заставляют улыбаться гриффиндорку.
Авроры понимают, что всё это бестолку. Директор не впустит их даже не порог школы, не то что отдать слизеринца им в руки. Рон снова переводит взгляд на Гермиону, смотря на неё каким-то пристальным взглядом. После, он разворачивается к парням и что-то говорит им и они тут же уходят.
Удивление на глазах Нотта и Грейнджер не скрывается. Вот так просто? Они не могут спокойно уйти не добившись своего.
— Гермиона, я могу с тобой поговорить? — уже более мягко спрашивает он.
— Тебе не ясно сказали, Уизли. В понедельник приходи, а сейчас вали уже, — вступается Нотт.
— Не нужно открывать свой рот, Теодор в тот момент, когда тебя не просят об этом, уяснил? Гермиона?
Она поражена его ответом. Тем, как он не стыдится даже директора и как угрожает прямо при ней. Что ему вообще нужно от неё, но Грейнджер соглашается, кивнув перед этим директору и слизеринцу, ступает на ступеньку вниз.
Они идут молча, огибая школу. Напряжение очень странное. Она впервые чувствует какой-то страх, находясь рядом с
лучшим другом с бывшим лучшим другом. Как называется это чувство, от которого хочется убежать и наглухо накрыться тёплым, плотным одеялом? Почему всё так быстро меняется в жизни? Вот её первая любовь, от которой уже мурашки бегут по коже.
Не спеша они подходят к каменной беседке, около лестницы, которая ведёт к заднему входу в школу. Тут окна выходят только из классов или же из большого зала. В этой беседке она никогда не была. Казалось, будто тебя отрезают от всей школы и здесь ты остаёшься один на один со своими мыслями, но ещё и под присмотром преподавательских глаз.
— Я не уверена, Рон, что захочу тебя слушать, — начинает она первая, облокачиваясь о каменный столб.
— А я, почему-то, уверен в том, что захочешь, — заявляет Рон, становясь перед ней меньше чем в метре, — Его пальто?
Он кивает в сторону эмблемы слизерина на левой груди.
— Его.
— Так у вас всё хорошо, вы теперь пара, да?
— К чему ты ведёшь, Рональд?
— Ты ведь захочешь спасти своего нового парня, так ведь? О, поверь, я знаю что захочешь. Как ты отстаивала его недавно, как старалась оставить его в школе.
Мурашки ползут по всему телу, заползая на скулы и виски. К чему он вёл, но почему-то ответа не особо хотелось услышать. От Рона пахло чем-то странным, не тем сладким и приятным запахом как раньше. Сердце, словно обливалось кровью и ей жаль, действительно жаль, что друг детства для неё стал врагом.
— Даже если и захочу, что с того? — но голос всё такой же строгий.
— Я могу помочь тебе с этим, — это не сулило ничем хорошим, — Могу помочь, но в замен на кое-что другое.
Его глаза заиграли по другому. Этот хищный взгляд, который смотрел куда-то глубоко в неё. Не тот, что был раньше. О, совсем не тот, к какому она привыкла. В этот момент, она начинает скучать по Гарри. Будь он тут, он бы помог и разобрался Роном.
— Ты не можешь мне помочь как другу? Как быстро изменились твои принципы, Рон. Твоя дружба теперь на безвозмездной основе не работает?
— О, она работала так раньше, пока я не увидел тебя и этого хорька. Пока я не увидел то, что он делает с тобой в день нашего отъезда. Как ты могла, Гермиона? Он ведь убивал, был первым нашим врагом. А теперь, ты ложись под него будто ничего и не было. Какого тебе это чувство?
— Ты несёшь бред, — выстреливает она, — Ты не знаешь ничего и будешь говорить что-то о моих моральный ценностях? А у самого то они есть? Какого было спать с Браун, когда я там, за стенкой, измученная работой, пытаюсь помочь очередному волшебнику…
— .который был ранен его же руками! — перебивает её Рон, — Я объяснил тебе всё и не буду повторять по кругу. Хочешь, обвиняй меня и дальше, но в той ситуации я прав, а ты… ты ненавидела его как и все мы, а что сейчас? Что изменилось, что ты так усердно пытаешься спасти его?
На глазах наворачиваются слёзы, но ему плевать. Если они и как-то действовали на Драко, то Уизли всё равно. Он безразличен и холоден.
— Потому, что он спасал меня всю войну, — тихо выдаёт Гермиона, сразу же жалея о своих словах.
В ответ Рон просто смеётся. Наиграно, бездушно. Выдавливает из себя такой мерзкий и противный смех и от этого ещё больнее. Конечно он не поверит, ведь он отключился в тот момент, когда она закрывала его своим телом перед Малфоем, перед всеми пожирателями, которые умерли, когда Драко опустил палочку перед ней.
— Спасал? Тебя? Большего бреда и не слышал. Эти сказки можешь рассказывать Гарри, он поверит, особенно тебе. Так что насчёт обмена? Я тебе хорька, а ты мне…
— Говори уже! — выкрикивает Гермиона.
— Секс.
