Он был готов убить её собственными руками. За то, что поднялась в небо, за то, что набрала такую бешеную скорость, за то, что отвлеклась и за то, что врезалась в него.
Какого чёрта, Грейнджер? Где твои мозги?
Мадам Трюк прибежала буквально через минуту, после их падения. В итоге, на квиддичном поле, которое было заметено снегом? образовались две группы. Одна склонилась над Грейнджер, другая же над Малфоем. Но только в тот момент Драко знал, что ей будет ещё хуже от того, что до неё точно кто-то дотронется. Кто-то скорее всего додумается взять её на руки и отнести в лазарет? и он будто ожидал истошного крика Гермионы, но его не было.
Тишина.
У него щипало бровь, буквально жгло её, а ещё бедро. Оно ныло так, что невозможно было даже приподнять ногу. Перед его лицом суетились парни, а в особенности Нотт. Где-то позади Драко слышит рычание Уизли, которая готова разорвать Майлза в клочья. Пусть сделает его работу, он даже возражать не будет. Какого хера этот идиот что-то говорил Грейнджер? Зачем отвлёк?
— Мне кто-то расскажет, что произошло? Может быть вы, мистер Поттер? — требовала мадам Трюк. И как же хорошо, что она не прицепилась с этими вопросами к слизеринцам, — Почему мисс Грейнджер оказалась в небе? Кто допустил её до тренировки не внося в список?
Они оправдывались как могли. Что-то невнятно говорили, но под пристальным взглядом жёлто-оранжевых глаз мадам Трюк, оправдаться даже если ты прав просто невозможно.
Когда Драко поднялся в корпусе и сел на землю, то почему-то в глотке сразу образовался ком.
Она смотрит.
Так же переживает как и он. Вот этот её взгляд, вот эти поджатые в тонкую линию губы, растрёпанные волосы в которых был снег. Она сидела на холодной земле в легко продуваемом свитере, рукав которого был закатан. Роланда наставляла на руку девушки палочку, но всё равно не сводила взгляда с остальных гриффиндорцев.
Личико Грейнджер морщится, а золотое свечение вокруг руки лишь усиливается. Женщина проверяла наличие перелома. Было ли оно у неё?
— Кто отвлёк её? — раздался грозный баритон мадам Трюк, — Если вы, Поттер, как утверждаете мне, контролировали процесс, где этот ученик, который…
— Я убью тебя, Блетчли. Иди сюда! Вот ублюдок! — верещала Уизли, гоняясь за ним по полю.
Женщина сразу же покосилась на эту сцену и выкатила глаза. Словно она разбиралась с четвёртым курсом, а не с выпускниками школы. Ещё несколько телодвижений около Грейнджер, и та что-то негромко говорит ей, на что глаза Гермионы округляются. Нотт шептал что-то о несправедливости по отношению к слизеринцам. Что Малфой тоже упал, а она сидит около гриффиндорки, но Малфою было плевать. Она упала значительно сильнее, чем он.
— Грейнджер, это необходимо, — строго произнесла женщина выпрямляясь, — Мистер Поттер, проконтролируйте, чтобы она оказалась в больничном крыле через…
— Я сама справлюсь, пусть продолжают тренировку, — возразила девчонка.
Вот овца. Сама-то дойдёшь?
— Мадам Трюк, мадам Трюк! — выкрикивает Теодор, — Малфой тоже упал, почему вы это игнорируете?
— А, мистер Нотт, — теперь то она обратила на них внимание и направилась в их сторону, — Думаю, Малфой не маленький мальчик и если ему понадобиться помощь, он знает где её ему смогут оказать.
— А Грейнджер исключение что-ли? — встрял Крэбб, произнося это крайне недовольным тоном, — Ей помощь нужна, а Драко нет?
— Двойные стандарты, — добавил Тео.
— Послушайте меня сюда, факультет слизерина, — зашипела Роланда, — Малфой играет в квиддич с первого курса, и я не собираюсь бегать к каждому из вас из-за очередного падения с метлы. Вы не маленькие дети и знаете как группироваться. Как я вижу, он в сознании и не кричит от боли. Что касаемо Грейнджер, то это исключение из правил. Она не игрок команды и поднималась в небо при мне последний раз на первом курсе. Всем ясно?
Она так отчеканила эту фразу, сверля каждого своим свирепым взглядом, что все уже давно пожалели, что пикнули что-то в её адрес. Во всяком случае, женщина была права. Малфой один единственный раз видел её в небе и то, на самом первом уроке полётов. По всей видимости, ей просто дали освобождение, как и от прорицания на пятом курсе.
— Мистер Нотт, на ваш взгляд, Мистер Малфой в порядке? Ему требуется обратиться в больничное крыло, или он, будучи на седьмом курсе школы знает несколько заживляющих заклинаний и сможет справится с рассечённой бровью? — видимо мадам Трюк напрягал этот разговор.
— Я справлюсь сам, — отчеканил Драко, вставая с холодной земли.
Бедро сильно отдаёт болью словно во все части тела, но он не подаёт виду. Стоит ровно, лишь опирается сильнее на метлу. Мало кто заметит, как прутья сгибаются под его весом, мало кто заметит, что у него на душе. Так было, есть и будет. Она ведь не понимает, не видит этого. А он… он знает всё. Видел, как было плохо ей и даже сейчас, почему-то что-то сжимается в груди, когда та забирает мантию с трибуны и не спеша идёт в сторону замка.
Возможно её голова кружилась и именно из-за этого она шла слишком аккуратно. Вот их чёртова схожесть. Вот, что общее в них. Их проблемы, остаются в тайне. Их боль, остаётся внутри них. И Драко был уверен на все сто, что ей сейчас плохо, но почему не сказать, почему не попросить помощи? Они просто не умеют. Вот это кредо по жизни, что каждый поможет себе сам и как долго придерживаться его? Как долго показывать всем, что ты сильный?
Её словно ничего не сломает, даже то, что она и подойти к Драко не может. Что может сломать Гермиону окончательно? Какой жизненный фактор доломает эту девчонку окончательно так, чтобы та опустила руки и просто сдалась?
Малфой бы опустил руки давно, но он просто
должен обязан довести дело до конца. И сейчас… пусть что-то сжимается в груди, смотря на Гермиону, в первую очередь она для него предатель.
***
— И повторюсь, те ученики, которые покидают школу на время зимних каникул, прошу сдать вас письменный бланк, — чётко проговорила Минерва, — В нём вы указываете с какого и по какое число вы будете отсутствовать, где будете находиться и имя вашего родственника или же опекуна, кто будет ответственен за вас в это время.
Ученики слизерина и Когтеврана принялись за заполнение бланков. Благо на последних уроках в этом году они не занимались от слова ничем. Экзамены сданы, темы все пройдены, а учебные часы не отработаны.
— Ты остаёшься? — спросил Драко Нотт.
— По-моему, это логично, разве нет?
— В твоём случае — да, ибо тебе просто некуда ехать. Скажи ей, Драко, что ехать домой сейчас не лучшее время.
И Драко переводит взгляд на заполненный бланк Пэнс. Он быстро пробегается взглядом по знакомому адресу и понимает, Паркинсон собралась ехать домой. Хотя ещё месяц назад весь факультет договорился о том, что они останутся ради безопасности.
— Какого чёрта, Пэнс? — развернувшись всем корпусом к подруге, произнёс Драко.
— Я устала, — тихо ответила она, — Хочу немного побыть дома.
— Почему ты не вписала родителей? — спросил Нотт.
— Отвали, а? — хором ответила Драко и Пэнс, — Я не списывалась с ними с начала года, не знаю кто будет дома. Я поеду, мне это необходимо или я просто сойду тут с ума. Вчера мне снился Блейз.
Зная Паркинсон, волноваться было бесполезно. Её дом и во время войны не нашли, что говорит и сейчас. По всей видимости, ей это действительно нужно, раз она готова терпеть общество своего отца, а не слушать идиотские истории про рождество от Нотта. Драко и не собирался её переубеждать в том, что это плохая идея. У неё своя голова на плечах и почему-то в этой ситуации он её понимает.
Он также бы хотел вернуться домой, просто повидаться с мамой, но… Где она и что с его домом?
— Сумасшедшая, — выдаёт Тео, отворачиваясь и ставя везде в бланке прочерки.
— Все остальные остаются? Я поставлю тогда больше тренировок.
В ответ Драко получает кивки. Он в голове будто составляет план на эти две недели, выбирая только четыре выходных. Нужно отвлечься, нужно провести как можно больше дней вне школы, дабы просто не видеть её. Грейнджер даже так заставляла его усомниться в его выборе. В этих поникших глазах ему хотелось видеть прежнюю искорку, но там была только печаль. Он знал, что она останется в школе и именно поэтому, нужно было бежать. Бежать в данной ситуации можно было только в небо.
— Мистер Малфой, — второй раз повторила Минерва, отвлекая его от мыслей, — Соберите пожалуйста бланки у своего факультета.
Медленно поднявшись, Драко начал проходить между партами, собирая листки и замечая лишь прочерки во всех графах. Но через несколько человек, все оборачиваются назад, ибо дверь приоткрывается, а до его ушей доносится знакомый голос.
— Можно? — спросила ангельским голоском Гермиона, — Вы просили занести вам наши бланки.
Минерва с улыбкой отвечает ей и девчонка заходит в класс, проходя мимо рядов и неся в руках приличную стопку этих сраных бланков. Положив их на стол директора, она не задерживается ни на секунду больше и сразу же направляется к выходу, не подняв взгляда, не пискнув ещё одного словечка. Дверь закрывается и Драко лишь сильнее сжимает листки в руках идёт к столу Минервы, дабы положить их поверх тех, что только что принесла Грейнджер.
Директор занята чем-то другим, а Малфой… он видит её фамилию и имя в пером лежавшим бланке. Видит адрес и это не нора. Это скорее всего её дом, видит даты и смотрит на родителей. Да, она едет домой.
Её не будет в школе на каникулах.
От этой фразы он усмехается у себя в голове. Грейнджер бежит, от него в первую очередь, ведь скорее всего все святые гриффиндорцы бегут со школы, чтобы отпраздновать рождество с родными.
А как же Нора, золотко? Почему ты не едешь туда, где будет этот вислый. Ты же так ему помогла, Миона.
Ну и вали! Вали прочь из школы, вали нахер из моей головы из моей жизни. Я так тебя ненавижу и только попробуй…
— Мистер Малфой, что-то ещё? — одёрнула его директор, когда парень слишком долго всматривался в бланки.
— Нет, профессор.
— Задержитесь после урока, — добавила женщина, забирая из его рук листки и складывая их в общую стопку.
До конца урока было всего лишь несколько минут. Звонок прозвенел буквально сразу же, как он сел за парту. Нотт предложил подождать его, но Драко отказался. Сказал, чтобы они шли сразу же на поле и разминались, а он придёт как только его отпустят.
Директор дождалась пока все посторонние уши покинут класс, а после, сложив руки в замок перевела на слизеринца сосредоточенный взгляд.
— Почему мисс Паркинсон единственная покидает школу? — вдруг она озвучивает именно этот вопрос.
— Я не знаю.
— Вы единственный курс, который остаётся в школе буквально в полном составе, что не сказать о других. К примеру Гриффиндор и Пуффендуй до последнего ученика отправляются на каникулы.
— Я не имею к этому никакого отношения, — отозвался Драко, копируя её позу, — Вы об этом хотели со мной поговорить?
— Возможно, — выдыхает МакГонагалл, — Расскажите пожалуйста своим одноклассникам, что за пределами школы им будет так же безопасно, как и в стенах школы. А если вы и действительно к этому не имеете никакого значения, то прошу простить меня за бестактность.
Будет безопаснее? Что ты несёшь?
Он снова выдаёт усмешку в своей голове, вспоминая то, что произошло два убийства. Да, возможно они были и не в стенах школы, но почему на это никто не реагирует? Почему не поднимают эту тему и просто молчат?
— Я получила письмо касаемо вас, мистер Малфой, — продолжила женщина, начиная копошиться в бланках и искать именно его, — Вы уверены в том, что остаётесь в школе?
— Я же заполнил ваш бланк.
— Тогда ответственность за вас несу я и ваш декан. Письмо гласит о том, что в октябре этого года вы использовали непростительное в стенах школы, это верно?
К чёрту!
Всё было так хреново, а ещё и это. Ещё мать твою не хватало в действительности попасть в азкабан из-за чёртовой Грейнджер, которая буквально вынудила его сделать это. Он вовсе забыл о том, что всё это отслеживается, фиксируется, хотя и прошло слишком много времени.
— Да, — пути назад нет.
— Какое заклятье вы применили и на ком? — продолжила директор.
Ему конец.
— Круциатус, — чётко выплюнул Драко, — Грейнджер.
Ох, как широко округляются её глаза и как же отлично Драко видит это. Она буквально в шоке. Возможно не от заклинания, а от того, на ком именно его он применил. А Малфой, он спокоен, слишком сильно спокоен для такого откровения. Он сидит с идеально ровной спиной, его голова слегка наклонена в бок, а глаза сужены. Директор наверное пыталась прожечь его взглядом, но это ей не помогло бы. Ведь дай ему сыворотку правды и тогда вскроется именно то, что Грейнджер вынудила его это сделать, чуть ли не заставила.
— Мне не послышалось? — задала вопрос женщина, — Вы использовали круциатус на Гермионе Грейнджер.
— Я так и сказал, — сразу же ответил Драко, — Ещё я выпускал пару тройку непростительных в день смерти Блейза. Об этом письмо не говорит?
Он снова принял эту тактику и рыл себе яму буквально руками. Минерва с ужасом всё ещё пыталась обдумать это, а ему… ему было бы интереснее уйти на поле, но во всяком случае, его ещё никто не отпускал.
— Твоё дело в министерстве ещё не закрыто, Драко, — теперь она перешла на ты, — Нападение на авроров — это довольно веская причина того, чтобы тебя закрыли на несколько лет, тем более, если один из их сотрудников до сих пор находится в больнице святого Мунго. Пока ты ещё обучаешься, они не могут притрагиваться к моим студентам, но это письмо… Драко, я тут буду бессильна и не смогу помочь.
— Я не помню, чтобы просил вас о помощи, директор, — скаля зубы.
— Вы — нет. Но о помощи касаемо вас просил другой человек. И слово «просил» сюда даже не подходит. Она буквально умоляла меня, помочь тебе, Драко.
Что в данный момент подсказывает ему имя? Что в его голове сразу рисует этот образ молящей о помощи Грейнджер в кабинете директора. Вот в чём причина. Он не понимал что вообще происходило в те дни, его приговор будто можно было прочесть у каждого на лбу. Но тут появляется Минерва и его отпускают через час. Через мать твою час, он стоит на улице, куря третью сигарету в подряд и молча смотрит в спину директора школы, пока та о чём-то беседует с Кингсли.
Он только что сказал о том, что бросил в Грейнджер круцио, а сейчас директор говорит ей о том, что она умоляла её о помощи Драко. Как же закипал мозг женщины от не понимая происходящего между ними.
— Когда за мной придут? — вырвалось у Малфоя.
— Я могу оттянуть этот момент до конца каникул, больше никак, — разводя руки в стороны и с ноткой искреннего сожаления ответила она.
— Спасибо, — кратко, а после Драко просто уходит прочь.
Руки трясло так сильно, что ужасно хотелось окунуться в ледяную воду. Хотелось найти её, наорать за то, что вообще влезла не в своё дело.
— Ну и дура ты, Грейнджер, — вдруг произносит Драко, вставая на ноги, — Кто тебя просил об этом?
— Просил о чём? — переспрашивает она, разворачиваясь к нему всем телом.
— Спасать меня. Снова! — на последнем слове он рыкает, и Рон снова поднимает палочку, — Что в твоей тупой голове подсказало сделать это?
— Ты… ты хотел умереть?
— Да, поганая грязнокровка! — выкрикивает Драко.
Он улыбается собственным воспоминаниям. То, как тогда злился на неё, готов был придушить. Но сейчас… Драко был готов сказать ей спасибо. После прочтения письма, после всех тех слов, которые он сказал в её адрес, она не отступает.
Сука.
Его шаг ускоряется, но не в сторону поля, а в сторону главного зала. Сейчас обед, она должна быть там, они должны поговорить. Он просто скажет ей спасибо, а потом… потом разобьёт ещё больше? Сломает снова тем, что ему осталось чуть больше двух недель, а потом поцелуй дементора в лучшем случае, а в худшем, всю жизнь провести в той камере в которой просидела половина пожирателей.
Зал полупустой, что очень странно. Драко моментально начинает искать её взглядом, но кроме задумчивого Поттера он не находит никого. В данный момент, ему было плевать и поэтому шаг становится ещё шире.
— Где Грейнджер? — выпаливает Драко, ещё за несколько метров до того, как подошёл к парню.
— Зачем она тебе?
— Если спрашиваю, значит надо, — шипел он, не в сила терпеть того момента, пока святой Поттер даст ему ответ.
— Она домой уехала, — Гарри поворачивается всем корпусом к слизеринцу, — Некоторых учеников отпустили сегодня, она уехала минут пятнадцать назад.
Крах. Он словно падал, а приземлиться никак не мог. Она уехала, последний раз взглянув на него в классе трансфигурации. Это была последняя их встреча, ведь после каникул Гермиона вернётся в школу в которую больше не вернётся он.
***
Дома пахло так сильно корицей, что этот запах сводил с ума. Родители ещё даже не знали, что их дочь вернулась на несколько дней раньше и конечно же их не было дома. Вся эта суета перед рождеством, куча покупок, приготовлений и тому подобное. Она видит наряженную ёлку в углу гостиной, а под низом всего один подарок с большим ярлычком на котором написано её имя.
Мамин почерк.
Она приехала без подарков, на это просто не было ни сил не времени. Хотя так сильно хотелось забежать в Хогсмид и выбрать что-то ему. Правда… правда он бы не принял подарок, издал бы смешок или ляпнул что-то противное. Мерлин, как же она скучала по его прикосновениям, по его взгляду на себя.
В голове мелькали картинки с его ухмылкой, с его хищным взглядом на её обнажённое тело и… чёрт, рёбра слишком сильно сжимаются от этих воспоминаний.
Она бросает небольшую сумку около дивана в гостиной и бежит в свою комнату на втором этаже. Спотыкаясь на ступенях, врезаясь в стену, а потом в дверь, но лишь бы добежать как можно скорее. Хлопок двери и вот она падает на кровать лицом в подушку. Кричит так, что будь кто-то дома, то точно бы через секунду оказался бы тут. Как же чёрт возьми больно. Так больно, словно в груди дыра, которую вырвал он сам. Забрал с собой всё тепло, все те воспоминания, которые дарили ей жизнь. Сейчас же, они словно поменялись местами, ибо боль с его руки переместилась на её грудную клетку.
Каждый раз, поднимая глаза в коридоре сердце сжималось. Отворачиваясь и смотря в окно, сердце сжималось, видя его в небе. Только в большом зале, только в нём ей было страшно поднять голову и посмотреть прямо. Его взгляд ощущался хорошо, он давал о себе знать. Словно продолжал контролировать то, как она питается и какое у неё вообще состояние. Скорее всего это было именно так. Наблюдение, хоть и минимальное — оно осталось. Но ничего в её поведении не изменилось, во всяком случае при всех.
Питалась она так же, вяло ковыряя вилкой на тарелке и закидывая в рот четверть того, что вообще наложил ей Гарри. Когда был Рон, было проще держать иллюзию того, что её питание в норме, ибо тот спокойно мог доесть то, что осталось на тарелке. Сейчас же, она выкладывает запеканку обратно, случайно роняет кусочки мяса на пол, сплёвывает в салфетку, ибо вкус многих продуктов стал таким несносным, противным и от этого её стало тошнить.
Подушка мгновенно пропиталась слезами, что она вообще тут делает? Почему не осталась в школе, а сбежала с таким позором сюда? Она прекрасно знала, что искушение загнало бы её в ловушку. Грейнджер стала бы искать его неосознанно по замку, ходить по пятам и в итоге, добилась бы своей цели. Только вот… он же сказал не приближаться к ней. Но какого ему сейчас? Неужели так легко отпустить её, что он ни капельки не жалеет об этом?
Она переворачивается на спину, раскидывая руки в разные стороны. Смотрит пустым взглядом в потолок и медленно выдыхает. В голове рисовались образы Драко снова и снова и с этим нужно было что-то делать. Скоро он начнёт снится ей, если уже конечно не начал.
— Гермиона? — словно ей послышалось и это как-то бред.
Девчонка вскакивает с постели, но не движется с места. Это не мог быть он. Точно нет, он ведь даже не знает её адреса. Бред. Он даже не знает, что она поехала домой.
Я схожу с ума.
— Грейнджер! — снова голос Драко, только вот куда громче.
Её голова направлена на закрытую дверь. Она смотрит пристально на ручку, которая должна вот-вот опуститься вниз и открыть дверь. Сердце сжимается, а дышать в комнате становится просто невозможно. Где весь воздух?
Он приехал?
Приехал к ней. За ней. Тело хотело сорваться с места, подбежать к двери и самой выпрыгнуть ему навстречу. Казалось, будто его запах пришёл раньше. Да! Это он, точно он и улыбка расплывается на её лице.
Ручка медленно ползёт вниз. Пети двери ужасно скрипят, когда она открывается и вот этот рывок. Едва заметный, что аж все мышцы напрягаются в один момент, но…
— Гермиона, — мягко, слишком мягко произнёс её отец, входя в комнату и спеша обнять дочь.
Я точно схожу с ума.
Почему голос отца был так похож на голос Драко? Почему она слышит его запах даже сейчас? Её сознание терзает что-то неизвестное. Что-то, что можно сравнить с виной, но она ведь не была виновата.
— Я увидел твою сумку в низу, — начал говорить мужчина, — Почему ты не предупредила, что приедешь на два дня раньше?
— Не было времени, — как-то сухо отвечает Гермиона.
Как долго она будет оправдывать свои действия этой фразой? У неё нет времени буквально на всё. Но отец так рад её видеть, что это почему-то даже смущает её. Да, тёплая встреча дома была всегда, но почему сейчас от этого ей было тошно?
— Ничего, пойдём вниз, скоро придёт мама. Даю слово, она от счастья упадёт когда увидит тебя.
От счастья.
За ужином она только и делала, что отвечала на странные вопросы относительно учёбы и того, что вроде война закончена, а ужасы не перестают происходить. Отвечать нужно было, но ничего не шло в голову. Грейнджер кратко кивала, говорила, что всё хорошо и школу охраняют. Но мама не хотела останавливаться.
— Моя подруга — Элис. Её дочка учится в вашей школе на втором курсе, говорила мне о том, что это было не одно убийство.
— Мама, всё хорошо.
— В прошлый раз, ты говорила мне тоже самое, — немного повысив голос, ответила миссис Грейнджер.
— Я не хочу об этом говорить, — фыркнула Гермиона, отламывая кусочек котлеты, — Давайте сменим тему.
Мистер Грейнджер поддержал дочь. Только вот… только вот совсем в ненужную сторону.
— Рон приедет или ты поедешь к ним?
Почему именно этот вопрос, пап?
— Я поеду к нему, — как-то не осознанно и глупо произносит она, — На днях.
— Опять бросаешь нас на рождество, — фыркнула миссис Грейнджер, — С каждым годом, ты становишься просто невыносима, Гермиона. Спасибо, что хоть в этом году приехала к нам.
О нет. Она хорошо знала и этот тон и этот взгляд. У мамы плохое настроение, а значит совсем скоро оно будет такое у всех. Какая муха её укусила? Как она вообще не понимает, что два года она не приезжала домой просто из-за войны? Почему даже сейчас ей приходится об этом напоминать? Напоминать о том, какой тяжёлый и сложный для неё это был период, из-за которого её голова до сих пор не в порядке.
— Гарри, мне нужно к родителям, — произнесла Гермиона, закутываясь в плед.
В палатке было невыносимо холодно, ибо зима не щадила в этом году буквально никого. Печь не справлялась, её размера и тепла которое исходило из неё буквально не хватало на всю площадь палатки. Ткань, что служила для них домом едва держалась на месте, из-за пурги и метели в это позднее время. Рон давно спал, уткнувшись лицом в спальный мешок и лишь изредка немного вздрагивал, сопел и делал глубокий вдох. Он первый стал спать нервно.
— На данный момент это проблема, — заученным тоном отозвался Гарри, изучая карту, — Давай поговорим об этом на следующей неделе.
— Но…
— Я занят сейчас, Гермиона, — он повысил голос, теперь поднимая голову и смотря на неё, — Ты приготовила?
— Приготовила? — переспросила она.
— Бороперцовое, дурманящая настойка, настойка растопырника, противоожоговая мазь, — начал перечислять Поттер.
Все эти пузырьки в их арсенале настолько быстро заканчивались, что Гермиона взяла на себя приготовление всего того, что могло как-то излечить или облегчить боль в кротчайшие сроки. Учить мальчиков каким либо рунам было буквально бесполезно. Их голова буквально была забита другим.
— Эм… да. Я говорила тебе об этом два часа назад. Положила четыре пузырька растопырника, два бодроперцового и…
— Хорошо, — обрывает Поттер, возвращаясь к карте.
— Хорошо? — взревела она, вскакивая с дивана, — И это всё? Да как ты смеешь Гарри Джеймс Поттер?! Тебе так сейчас интересна эта карта, которую ты изучаешь чуть ли не каждый день или может ты решишь мою проблему? — она выдыхает, но всё равно продолжает сверлить его взглядом, — Да ты скоро сможешь отрисовать её по памяти!
— Миона, можно немного по…
— Рональд, спи! — выкрикивает Гермиона, и хлопком опирается о стол за которым сидел Гарри, — Будь добр, отвлекись хоть на пять минут и подумай о том, что пожиратели могут поймать моих родителей и что тогда? Что будет с ними?
— Об этом можно было сказать нормально, а не поднимать шум, — буркнул Поттер, сворачивая карту.
— Сказать нормально? Да вы с ума оба сошли! Вы не видите тех проблем, которые можно предотвратить. Крестражи? Да, хорошо, я понимаю их важность, но подумайте хотя бы о том, как обезопасить своих родных в первую очередь! — разговора точно уже никакого не будет, — Я не буду сегодня ставить охранные чары, сами справитесь, — выдала она и развернувшись на пятках схватила с дивана свою сумку и буквально выбежала из палатки.
— Ты вообще тут? — миссис Грейнджер водит рукой около её лица, — Может пригласим Рона и его семью к нам на рождественский ужин?
— О, милая, это отличная идея. Мистер Уизли в прошлый раз словил меня на слове, чтобы я как можно больше рассказал ему о резиновых галошах. Понятия не имею, зачем о них вообще что-то рассказывать, — подключился отец.
Рон и его семья дома у Грейнджер? Родители даже не понимают того, что у них просто не хватит стульев на всех. А готовить придётся с поздней ночи, чтобы успеть к вечеру. Она просто не понимает, что предлагает. Но суть то не в этом. Рон у неё дома! Только не он и только не сейчас.
— Не знаю даже, — начала мяться она, чтобы не привлекать к себе внимания, — Они ведь ждут меня к себе на рождество.
— Чепуха! — возразил отец, — У них большая семья, да и давно пора уже обсудить вашу свадьбу, сколько вы уже вместе, года два?
Куда их несёт? Какая свадьба? Какие Уизли в их доме? Теперь она точно может сказать, что сходит с ума не одна — это просто видимо семейное. Гермиона не хочет его не видеть, не слышать о нём, а терпеть Рона на рождественском ужине — это будет просто невыносимо.
Она уже сто раз пожалела о том, что приехала на каникулы домой, а не осталась в школе. Да, она бы была одна в спальне, одна в гостиной и одна на факультете, но это просто ничто с тем, чтобы созерцать лицо Рональда, который так поступил в тот вечер. Чем он вообще думал? Подлый гадёныш, который пошёл по скользкой дорожке обмазывая руки в крови.
— Милый твой не рядом, но видимо он не такой уж милый тебе, раз твоё сердце даже не тоскует по нему, — вдруг выносит вердикт она, — Он рядом с тобой, но вы не любы друг другу.
В голову влетают слова той чокнутой старушки. Вот так, просто ни с чего её мозг воспроизводит слово в слово, заставляя дыхание остановиться. Её родители видимо переключились на что-то более важное, чем разговоры с дочерью, а она… она вспоминает весь тот бред, что несла в тот вечер старуха.
— Придёт момент и ты бросишься к нему на шею, но только вот он не примет твоей мольбы. Он уйдёт, а ты останешься виноватой, разрываясь между двумя сердцами. Возненавидишь одного и поймёшь, что любишь другого.
Её сейчас стошнит. То ли от запаха курицы, то ли от этих слов. Нет, действительно, желчь подступает к глотке и ещё несколько минут и на её тарелке окажется вся та еда, которая пропала несколько минут назад. Родители даже не реагируют на то, что она поднимается и идёт вверх по лестнице, а ей это было просто нужно. Сбежать прочь, от не нужных разговоров, ибо голова разрывается на мелкие частички.
Она запирается в ванной, сползая по двери на пол. Смотрит на белёсый, едва заметный шрам на её ладошке и почему-то руку пронизывает резкой и короткой болью. Словно импульс, разгоняющий её кровь по организму. В ванной нечем дышать, а её щёки мгновенно становятся алыми. Слишком. Слишком жарко.
Паника так быстро охватывает её тело, что просто некуда бежать. В голову не приходит ничего подходящего, как бы успокоить тебя. Навязчивые мысли пугают её настолько сильно, что ещё немного и она упадёт в обморок, как в первый день в школе. В такие моменты ей помогал он, но Драко сейчас слишком, слишком далеко, а она просто не справится, не найдёт нужного варианта для решения этой проблемы.
Её бросает то в холод в жар — это паническая атака, которая проявилась настолько быстро, что невозможно даже терпеть этот страх, который съедал её изнутри. Руки тряслись их некуда было деть и именно поэтому она бросается к умывальнику и выкручивает кран с горячей водой на полную. Именно поэтому она подставляет руки под кипяток, чтобы унять этот страх, чтобы тело переключилось от страха на боль. Почему-то в её голове этот план был просто идеален, она ведь не станет калечить себя тут в квартире родителей.
Боли не было. Вода не была кипятком, хотя немного обжигало, но это было терпимо. Настолько терпимо, что боль прошла через несколько секунд, а паника возросла до каких-то странных размеров. Её глаза не находили ни одного предмета. за который можно было зацепиться взглядом. Девушку словно лихорадило и с каждым моментом ей становилось всё хуже и хуже. Теперь она уже набирает ванну, выкручивая всё тот же кран с горячей водой. Прямо в одежде она опускается в ванну, и её тело обжигает, принося странную боль.
Она была несравнима ни с чем. Боль вперемешку со страхом. Да, пусть ванная набрана меньше чем на половину, но она лежит в ней, терпит боль, смотря как от тела исходит пар.
Я всё ещё боюсь.
***
Сегодня было рождество, так себе праздник для него, но тем не менее тренировку никто не отменял. Драко задавал себе один и тот же вопрос, зачем он поднимается в небо день за днём, если просто не доживёт до первого матча. Он тренировался на износ, так, чтобы руки переохладились настолько, что нельзя было ими вообще пошевелить.
Никто не жаловался, вся команда молча выполняла то, что от них требовалось. Малфой словно тренировал машины, дабы те даже без него смогли выиграть непобедимого Поттера. И даже сейчас, когда все должны отдыхать в предстоящий праздник, они снова в небе.
Он кричал, отчитывал и чуть ли не поднимал руку. Нотт был единственный, кто старался на полную, но этого словно не ему не хватало. Сколько придирок было со стороны Драко ко всем игрокам команды, он никогда столько не матерился и всё же, продолжал каждого приспускать к земле.
Возможно, каждый уже выдохся, тогда почему никто не говорит об этой усталости?
— Заходи на ещё один круг, — кричал Драко Нотту, — Крэб, ты нападешь на него справа, Пьюси ты слева. Жёстче, выбейте его нахрен с метлы. Это чёртова Уизли, она обведёт вас так быстро, что вы даже не успеете это понять.
И снова новый круг, Тео залетает с мечом в руках, вот и кольца уже близко, Пьюси не успевает за ним, Драко злится. Крэб на подходе, но Нотт уже забивает.
— Ещё раз! — горланит Драко, сидя на метле по середине поля, — Что это блять было?! Эдриан, ты летать разучился? Открой глаза мать твою, идиот.
— Я…
— Рот закрой! — он уже бесился.
И он действительно перестаёт оправдываться и молча разворачивает метлу, чтобы вернуться обратно. Круг за кругом, они пытаются выбить Нотта, отобрать у него этот мяч. Но то ли Тео хорошо играет, то л в его команде одни идиоты.
— Поменялись! Монтегю за место Крэба. Флинт на ворота, и чтобы ни один мяч не пролетел. И да, Монтегю, попытайся закрыть свой рот и никого не отвлекать.
Он долго ему будет припоминать то, как из-за него упала Грейнджер. Уизли в принципе сделала всё то, что и он планировал сделать с этим идиотом. Вечером того дня этот придурок пришёл в гостиную с расцарапанным лицом и порванной формой. Как иронично, и довольно смешно.
— Начали! — скомандовал Драко, немного расслабляясь на метле.
Его взгляд смотрит за каждым. Оценивает каждое движение, каждую подачу. Он мысленно выносит замечания, словно помечая то, за что они позже получат. Но, на странность, это уже лучше. Мяч отобран, а Нотта они ловят в полёте, чтобы тот не разбился о землю. Столкнуть с метлы всё же получилось.
— Меняемся воротами! Тео, у тебя мяч, ты летишь к нашим кольцам, вы отбираете мяч. Грубо, жёстко. Чем быстрее вы столкнёте её с метлы на матче, тем лучше будет для вас.
— Почему я постоянно Уизли? — возмутился Нотт.
— Ну ты из нас ближе с ней знаком, — вставляет свои пять копеек Флинт, смеясь и оголяя свои кривые зубы.
Драко разворачивается, контролируя теперь уже другие кольца. Командует на счёт того, чтобы они начали, но когда его глаза цепляются за самое нижнее кольцо, когда он видит вдалеке чёрное пальто с гриффиндорским шарфом и вот эти вот непослушные, кудрявые волосы, то он замирает на месте.
Почему она вернулась?
Он не обращает внимание на то, как слизеринцы справляются с поставленной задачей, не следит, не делает замечания, а просто смотрит за тем, как она торопливым шагом идёт к замку от поезда. В её руках небольшая сумка, по всей видимости с вещами, а порывы ветра, которые подхватывают снег, мешают ей идти ровно. Почему в его голове быстро проносится мысль о том, чтобы завершить тренировку и даже на метле полететь в её сторону?
Его руки лишь сильнее сжимают черенок метлы, а до ушей доносятся какие-то вопросительные вопросы, на которые Малфой не отвечает.
В голове бардак, что-то непонятное. Что могло заставить её вернуться в школу? Может Минерва сообщила ей то, что его ожидают уже в азкабане? Может что-то произошло?
— Ты слышишь? — перед лицом всплывает фигура Тео, — Нормально? Они чуть не убили меня! Куда ты смотришь?
— Ещё раз, — сухо произносит Малфой, поворачивая метлу.
— Стой, там Грейнджер? — шепчет Нотт, но Драко уже не слышит.
Он сам вливается в игру, дабы показать то, как нужно. Делает это настолько агрессивно, что даже не замечает того, как сталкивает с метлы Пьюси, как врезается в Крэбба и как цепляется за мяч так, что он едва остаётся целым. Полминуты требуется на то, чтобы продемонстрировать тут игру, которую он требовал от них три дня. Вот так вот просто, Драко забивает мяч и разворачивается ко всем с ехидной улыбкой. Выкрикивает что вот так вот нужно играть и что тренировка окончена.
Нотт не отпускает его даже тогда, когда он выходит из раздевалки. Когда от Драко буквально идёт пар от контраста горячего душа и холодной погоды на улице.
— Там ведь была Грейнджер? — снова произносит парень, встречая друга тогда, когда тот выходил из раздевалки, — Ты написал ей?
— Я? — вздёргивая бровь, — Понятия не имею, что она тут делает.
— Ты думаешь, что это она сдала тебя вислому? Думаешь она такая дура, чтобы играть на два фронта? Её бы эго никогда бы не позволило это сделать.
— Мне плевать, — выплёвывает он, двигаясь к замку, — Это её дело.
— Но ты думаешь именно так.
— А тебе какая разница? — шипит Драко, — Отвали от меня.
Тео выдаёт усмешку, но видимо не хочет оставлять этот разговор. Он перебирает ногами вслед за Малфоем. Сейчас, словно чувствовался его негатив даже со спины. Его походка выражала всё это слишком хорошо.
— Ты придурок, Малфой, если думаешь, что она сделала это специально, — выплёвывает Тео и это пусковой крючок.
Драко разворачивается и ударяет того по челюсти так, что Теодор падает в снег. Он нависает над ним, прописывая ещё один удар, но вовремя сдерживается, дабы не убить его прямо тут. Он смотрит на друга грубым, сверлящим взглядом полным ненависти. Дышит громко, глубоко.
— Какого чёрта это вообще была она?! — горланит Драко, — Я предупреждал тебя, говорил искать другую, но как ты облажался. Я понял это ещё на балконе, придурок. Вы говорили мне разные имена Патил. Вот как легко вскрылась твоя ложь Нотт.
— Ты думаешь, что кто-то справился бы лучше чем она?! О, ты ошибаешься. Вы блять даже не поговорили с ней. Ты просто не стал её слушать.
— Мне нахрен не нужны её оправдания! — он снова бьёт его в челюсть и вот нижняя губа Нотта лопается, а по подбородку течёт тонкая дорожка крови, — Какого ты её защищаешь вообще?!
Тео не отвечает, он и сам не знал, почему её защищал и зачем он вообще это делал. Зачем оправдывал её в глазах друга. Но, возможно, она была именно той, кто могла бы решить все проблемы, как и его, так и Драко. Не сложно было заметить, как меняется его характер, как он становится мягче, но явно не сейчас. Вся эта сцена отбрасывает Нотта на год назад, когда Малфой был точно таким же. Безжалостным, грубым и пугающим.
— Мне нет смысла защищать тебя. Ты неправ, вот и всё, — спокойно отвечает он, смотря только в серые глаза.
Тело пронизывает таким жестким холодом, что на боль не остаётся внимания. Малфой мог запросто убить, нанеси он ещё один удар и Нотт покойник.
— А, так права Грейнджер?! Эта тварь опять права, а я…
Малфой не успевает договорить. Нотт бьёт его в грудь, откидывая его с себя. Эта стычка могла длится ещё дольше, если бы из раздевалки не выбежали остальные, которые начали их разнимать. Но тут срабатывает животный инстинкт и они словно как обезумевшие звери кидаются друг на друга вновь.
— Заканчивайте! — кричит Пьюси, — Пацаны, хватит!
— Да, заканчивай, Малфой! — почему-то тоже выкрикивает Нотт, — Иди и выскажи всё ей, я тут вообще причём?
Это было хорошей идеей, настолько, что он так и сделает. Возможно, Тео был и прав, они ведь даже не поговорили обо всём этом. Да и ей было бы не плох узнать о том, какая участь ждёт Драко через две недели.
Он будто понимал, как будет выглядеть лицо Гермионы в этот момент. Драко выслушает её оправдания, не изменит своего мнения и просто выплюнет ей в лицо то, что его так сильно ждут в азкабане. На этом диалог будет окончен, а дальше… дальше он напьётся в своей спальне и может ещё раз врежет Нотту. Почему-то это приносило удовольствие.
Через полчаса Драко был в замке. Ему следовало покурить ещё несколько раз, перед тем, как собраться с мыслями и попытаться найти её. А найти Грейнджер в пустой школе было той ещё головоломкой. Она перестала быть той, чьё поведение читалось с первой секунды. И нет, её не было в библиотеке. Полная дама конечно же не пустила его в гостиную Гриффиндора, но и помогла, сказав, что там уже как два дня никого нет.
Где её могло носить? Может Драко показалось? Но ведь Тео тоже её видел. Да и тяжело спутать её с кем-то ещё.
Он поднимается на астрономическую башню, спускается снова вниз. Смотрит в большом зале, выходит на улицу, проверяет озеро. Где блять шляется эта девчонка? Куда можно пойти в школе, если она даже в гостиную не зашла? Малфой поднимается обратно, проходит по всем коридорам и только на пятом этаже, когда его ноги уже не слушались, а дыхание сбилось от усталости он слышит громкий поток воды в ванной старост.
Нет, это не может быть она.
Никто из слизеринцев не пойдёт сюда, а кто ещё остался в школе? Но только они были в этой чёртовой ванне, но почему этот шум воды словно даёт понять, что её там быть не может. Поток воды ужасно громкий. Такой, словно там прорвало не одну трубу. Интерес побеждает и Драко приоткрывает дверь ванной, заглядывая туда только одним глазком.
Всё те же волосы, но только уже мокрые прилипли к бортику ванной с внешней стороны. Её лица не видно, она лежит к нему спиной. Да и видно было только макушку.
Плевать на всё, ибо в ванной было столько пара, что невозможно было рассмотреть дальше двух метров. Вода лилась за борта, и на полу её уже было достаточно для того, чтобы достичь щиколотки.
Он неосознанно делает шаг внутрь и сразу же шипит от боли. Нога наступает в воду, но кожу мгновенно охватывает кипятком. Таким, словно можно свариться заживо. Но теперь он уверен — это она!
— Ты с ума сошла?! — выкрикивает он, буквально врываясь в ванную.
Она лежит в горячей воде, которая ей буквально по подбородок. Нет, это была не горячая вода, а просто жесточайший кипяток. В таком и свариться можно заживо. Драко чувствовал, как ошпаривает эта вода его ноги, как дышать тут было не выносимо. Но как мирно лежит она в этой воде полностью одетая и как она страшно не реагирует на его присутствие тут.
— Гермиона, — ласково и нежно, зовёт её Драко, дотрагиваясь до её плеча.
Взгляд настолько пустой и куда-то в потолок. Она словно умерла. Да, она выглядела так, будто помочь ей уже было поздно. Но он всё равно опускает руки в горячую воду, которая чуть ли не сжигала его кожу и тянет девушку на себя. Достаёт её тельце из воды, ощущая, какая та горячая.
Палочка в руке убирает всю воду. Но этого недостаточно. Она льётся из кранов с таким напором, что хватило бы ещё несколько секунд для того, чтобы набрать ванную полностью доверху. Он снова и снова повторяет всевозможные заклинания, направляя палочку куда угодно. Паника влияет на всё происходящее, но когда комната обретает тишину, то Драко хорошо слышит её протяжный стон и падает обратно к ней.
Даже сейчас было видно её покрасневшую, даже багровую кожу. Это выглядело ужасно страшно. Она сглатывала раз за разом, дрожали даже зрачки, не то что тело.
— Дура, какая же ты дура, золотко, — повторял он себе под нос, освобождая её тело от одежды, — Я взорву каждый кран в этой ванне! Дура! Ты чуть не сварилась в чёртовом кипятке.
— Ты делаешь лишь больнее.
— Закрой рот! — выкрикивает Драко, бесясь с ситуации.
Он не понимал, как помочь её телу. Как сделать так, чтобы не переохладить настолько сильно, чтобы это не было ещё хуже. Каждый раз, когда он притрагивался до неё, то ощущал, кожа была настолько высокой температуры, что даже так можно было обжечься.
— Какая же ты дура, — шепчет Драко, срывая с себя рубашку и пропитывая её тёплой, едва прохладной водой.
Он стал прикладывать ткань к её тельцу, дабы хоть как-то сбить эту бешенную температуру. Чтобы хоть как-то помочь ей.
Возненавидишь одного и поймёшь, что любишь другого.
— Твоё сердце утонет в этой бездне, — более жёстче произносит старуха и Гермиона видит, как под кончиком пера проявляется кровь, — Любовь погубит тебя, если сделаешь неправильный выбор.
Он спас ей тонущее сердце. Вот он, правильный выбор. Будь он сто раз неправильный, она выбирает именно этот вариант. Пусть погубит. Но это её выбор и обоснование этом жалеть именно ей и никому больше.
— Я люблю тебя, — шепчет Гермиона, ловя его взгляд, — Люблю.
— Не надо, — как-то мгновенно выдаёт он, на что её сердечко пропускает удар, — Лучше возненавидь меня, пожалуйста.
— Но почему?
— После каникул я буду в Азкабане.
