Сказки на ночь

      1992 год              Мне кажется, что более откровенных фотографий я не видел.       Сексуальное нежнее бельё подчёркивало пышную грудь, острые соски пытались вырваться из мешающей ткани. Красные губы слегка приоткрыты, холодный взгляд будто смотрел не в камеру, а на меня, и чувство неловкости слегка раздалось где-то в сознании.       Я потёр вставший член через нижнее бельё, и вновь взглянул на её лицо. Внезапно, из приоткрытых губ шаловливо просунулся язык и облизал пересохшие губы.       — Что такое? — спросил я в пустоту, поморгав несколько раз, дабы реальная Алла ушла из моих глаз.       Я вновь взглянул на фотографию и никаких движений в ней больше не было. Мой взгляд вновь опустился на грудь, и я мысленно представил, как массирую через ткань нижнего белья её грудь. И тут грудь тронули тонкие пальцы с длинными ногтями, сжав полную грудь.       — Какого хрена?!       Я потёр глаза, и в моей руке осталась лишь кусок белого картона, вместо фотографии женщины.       — Чт… А как…       Я поднял взгляд и увидел Аллу, которая была на фотографии, только живую.       — Эй, милый, — рыжая улыбнулась, стоя напротив меня.       — А как ты так… Как ты вылезла с фотографии?       — Ты думал обо мне вчера, сегодня… Я подумала, что реальная женщина будет лучше, нежели картинка.       Она села мне на колени, попутно расстёгивая лифчик. Я замер от такого, завораженно любуясь красотой её тела.       — Это тебе не картинка, ты можешь прикоснуться, если что… — она облизнула губы, хитро улыбнувшись.       Я медленно поцеловал её мягкую шею, почувствовав приятный запах духов. А потом я услышал, как она бросила лиф на пол.       — Прикоснись к моей груди… Ты ведь так этого хотел.       Я лизнул её сосок и услышал стон, и она прижала мою голову к своей груди.       — Ты не представляешь, как я долго ждала. Смотреть, как ты по 10 раз за месяц дрочишь, и не иметь возможности прикоснуться к твоему члену. Ты, кстати, делал операцию по увеличению члена?       — От природы такой, — гордо ответил я, целуя её мочку уха.       — М-да, Бог тебя наградил, конечно, таким аппаратом. И скольких лишил иметь хотя бы 10 сантиметров… — Алла запрокинула голову назад, и я перешёл поцелуями на её шею.       Она встала и опустилась на колени перед мною, поглаживая мой вставший пенис.       Алла стянула с меня трусы, и начала поглаживать мою плоть, и я посмотрел на неё.       Эти глаза: искры безумия, засасывающие меня, удерживающие на месте. Её красные губы манили целовать, и я ещё больше возбудился, предвкушая их на своём члене. На ней были пара чёрных чулок до бедра и чёрные туфли на высоких каблуках.       Моя рука потянулась вниз, и я намеренно погладил себя.       — Оставь это мне, — прошептала она, убрав мою руку.       Алла поцеловала розовую головку, присасываясь к ней, и я чуть не умер от такого контраста. Моё сердце, кажется, выпрыгивало, когда её рот облизывал меня, будто мой член это эскимо. Она оставляет засосы на моём лобке, а я сжимаю кожаный диван, на котором сижу, пытаясь не кончить в первую же минуту прелюдий.       Она сводит меня с ума. Её хриплые стоны возбуждают пуще прежнего, заставляя меня хотеть её сильнее.       Рыжая бестия сначала проводит языком по головке, потом скользит ниже, к основанию, и снова наверх. Она начала двигать языком и головой одновременно, отчего я откинулся на диване, запрокинув голову, сжимая её волосы. Она протянула слюну и ахнула, закатив глаза, глядя на меня. Теперь она начала движения ртом быстрее и в этот момент член внутри рта запульсировал, и Алла начала стонать.       Прежде чем я понял, что происходит, Алла уже держала мой член в руке, направляя его в себя, принимая меня туго, будто у неё не было партнёра несколько месяцев.       — Большой мальчик…       Я смотрел вниз и наблюдал, как появляется мой напряжённый влажный член, когда она умело и контролируемо поднималась до самого кончика моего члена, а затем резко опускалась вниз, до упора. Её возбуждение и её движения довели меня до самого края. Мне казалось, будто я стою на краю обожжённой солнцем скалы, слышу рев воды внизу, чувствую, как прохладные, дразнящие брызги покрывают моё лицо... Как сдержаться? Как не прыгнуть в манящие прохладные волны? Невозможно сдержатся!       — Я не могу больше… Я кончаю.       Когда у меня перехватило дыхание от знакомого сжатия внутри яиц, я почувствовал, как Алла сокращается на мне. Мои пальцы были заняты её клитором, и она начала кончать, выкрикивая моё имя.       — Филипп…       — О, да, милая… — я начал сжиматься, когда огонь взорвался, и я почувствовал, как горячая эякуляция терзает меня, сперма вырывалась рывками, это ощущение сводило меня почти с ума.       — Филипп!       Я вздрогнул и чуть не ударился головой о незнакомую полку над головой. Какого чёрта? Это был не голос Аллы. Это был мужчина. Знакомый мужчина…       Валя?       — Филипп? Ты в порядке? Лучше тебе умереть — никакие другие оправдания сейчас не подойдут.       Моё дыхание стало нервным. Если бы я был мертв, я бы точно не хотел сейчас возвращаться к жизни. Разговор о том, чтобы быть лишённым света! За исключением того, что мне вообще не отказали.       Я посмотрел на себя и заметил, что только что эякулировал на себя. Замечательно, блять!       Медленно я попытался сориентироваться. Я вообще не был у себя дома. Я был на гастролях в странном отеле — со странным изголовьем, похожим на полку, которое чуть не раскололо мне голову.       — Киркоров! Если ты не ответишь, я попрошу охрану выломать эту чёртову дверь!       Давно я не слышал таким злым Валентина.       Мой взгляд метнулся к часам. Я заметил журнал, в которой глаза Аллы смотрели на меня. Чёрт возьми! Неудивительно, что она мне приснилась.       — Хорошо, мы выломаем дверь.       — Валя, успокойся! Я здесь, я проснулся. Господи! Я просто сплю, дай мне перерыв. Я скоро выйду.       Дотянувшись до одеяла, я вытер лицо, а следом пошёл в душ, кинув в грязное трусы со спермой.       Я был в беспорядке! В прямом и переносном смысле. И я опоздал на репетицию.       Шоу должно продолжаться. Преследовали меня голубые глаза и сексуальные надутые губы или нет.