Сказки на ночь

Песня года 2006.       Его так бесило, что она крутит им вокруг пальца. Его бесило это короткое платье. Эти холодные голубые глаза, и насмешливая улыбка.        Филипа шёл в конец коридора к той самой женщине. Он не имел чёткого плана, что хочет сделать и сказать, но увидеть её ему просто было необходимо.       Дверь оказалась открытой, и Филипп зашёл без особого напрягу, застав совершенно одну Примадонну Всея Руси.       — Тебя стучать не учили? — подняла свой взгляд Алла, безразлично впиваясь в его взор. — Точно, забыла, ты и рамки приличия — вещи несовместимые.       Его так раздражало, что от неё пахло его любимыми духами; это обручальное кольцо, которое она, почему-то, до сих пор не снимает. Филипп сжал кулаки, всё ещё стоя в проходе.       — Нет, ты такой интересный — зашёл и стоишь молча, — она рассмеялась, затягиваясь сигаретой. — Мог бы и за дверью так постоять. А лучше, вообще, исчезнуть к чертям собачьим.        Пугачёва закинула ногу на ногу, обнажив большую часть ноги. Платье задралось до неприличия, и он сглотнул, почувствовав, как растёт его желание вместе с ненавистью.       — Киркоров, может ты объяснишь? Что происходит? Или, мой мальчик, ты просто обиделся на злую тётю Аллу? — она напущено засмеялась, кидая сигарету в пепельницу. — Не дала тебе себя обнять. Бедный...       Филипп медленно захлопнул дверь, защелкнув замок два раза.  — Ты что делаешь? — женщина нахмурилась, глядя на бывшего мужа.       Она встала, чтобы открыть дверь, но Киркоров оттолкнул её к гримёрному столику, посадив на него, впившись поцелуем в пухлые губы.       — Ты что творишь?! — она сразу начала его отодвигать, но тот, словно гора, не отрывался от неё.       — Ты пела, что тебе холодно, милая. Давай я тебя согрею, — он скользнул по её ноге, нащупав край чулков.        — Киркоров, ты совсем рехнулся? — Алла отталкивала, но тот снова впивался в её тело. — Отпусти.       — Заткнись, — грубо прошептал он. — Ты ещё будешь умолять меня не останавливаться.        Чтобы закрыться от жарких поцелуев, Алла развернулась в его объятиях и была тут же прижата к столу.        — Так даже лучше, милая, — Филипп улыбнулся, проведя ладонями по ягодицам.        Пугачёва почувствовала сладкий спазм, и мысленно прокляла бывшего супруга, что он всё ещё так действует на неё.       Он разорвал на ней трусики, поднял подол платья и, с силой, ударил по нежной кожи ягодиц.       — Ты с ума сошёл?! Давай поговорим, Филипп!       — Поговорим? — мужчина провёл ладонью по женской плоти, ощутив влагу, и победно улыбнулся. — А ты мне дала шанс поговорить? Дала обнять? А дала мне возможность не слышать этой грубости от тебя? Хотя, честно признаться, меня заводит твоя упрямая, взбалмошная натура, — он вновь ударил по ягодице, попутно расстёгивая массивный ремень. — Эти твои колкие фразы. Эти глаза. Знаешь, я всегда представляю, как ты их закатываешь от удовольствия.       — Пошляк хренов! Отпусти! — она вновь попыталась вырваться, но тот вдруг ударил по заднице её ремнём, и та ахнула.       — О, да, — Филипп улыбнулся, увидев красный след. — Предполагаю, что твой юмористишка не способен на это. Да и болтик вряд-ли удовлетворяет мою малышку, не так ли?        Алла закатила глаза, брыкаясь в его руках.       — Отпусти!        — Замолчи! — он вновь замахнулся, и удар с точностью нанёсся на бордовые следы предыдущих ударов.        Филипп спустил штаны вместе с боксерами, погладив член, размазывая природную смазку.       — Уйди! Я не хочу!        — Мне плевать, — ответит тот, войдя во влажное нутро, и услышал хриплый стон. — Чувствуешь, что ты мной делаешь? Да, чувствуешь, — он вышел, и зашёл до самого конца, доставая до шейки матки.        Алла ничего не отвечала, сдерживая стоны. Ей не хотелось выдать своё влечение, своё удовольствие от такой грубости. Она лишь закусила губу, чувствуя сильные руки на талии.        Он слегка замедлил свои движения, позволив себе почти полностью отстраниться на несколько ударов, прежде чем каждый раз входить в неё с яростью, затем останавливался, позволяя ей вращать бедрами вокруг него. Каждый удар, каждое движение были чистой пыткой, и вскоре он почувствовал, как она начала дрожать, а мышцы влагалища начали сокращаться. И он вышел из неё, немного отходя от тела.       — Нет, — Алла почти заплакала. — Почему? Почему ты остановился?       — Ты же не хочешь? — Филипп улыбнулся ей в зеркало. — Я не вправе насиловать.       — А Максим бы меня довёл до конца, — о, конечно, она начала наступать на больные места.       — Я же не Максим. Так, ошибка твоя, забыла?        — С каких пор ты стал таким жестоким? — Пугачёва посмотрела на него в зеркале.        — Ты меня таким сделала. И, раз уже Максим тебя может ублажить, я пойду к своим любовницам. У меня их куча. Одна лучше другой.       Он тоже знал слабые места. Ревность всегда была в их отношениях, и, увидев огонь в её глазах, Филипп только убедился, что она всё ещё ревнует, как прежде.       — К любовницам? — Алла обернулась к нему, толкая на диван, на котором недавно сидела. — Что они могут? Лучше меня никого нет. То, как это делаю я, — она прикоснулась к возбуждённому органу, сжав в руке. — Не умеют делать они. А я умею всё. Забыл, милый мой?       — Это, всего лишь, слова, — он усмехнулся, откинув голову назад от удовольствия. — А на деле...       Пугачёва притянула его к себе, запустив язык в мужской рот. И Филипп тут же почувствовал, как Алла садится на него, насаживаясь по самые яйца.       — Эти бабы и рядом со мной не стоят, — она начала движения, постепенно ускоряясь. — Они обычные девушки для постели. А меня ты любишь.       — А ты? — он застонал, почувствовав конец этой игры.        Его вопрос застыл в воздухе, и женщина начала почти прыгать на нём, чувствуя ласковые руки на своей талии.        — О, да, да, да! — её тело задрожало, и Филипп притянул женщину к себе, вливаясь густой спермой в её нутро.       Она рухнула на его плечё, содрогаясь от оргазма, чувствуя пульсацию его члена. Их дыхание вышло из-под контроля, и он попытался вдохнуть кислород, который, на мгновение, покинул его лёгкие, одновременно целуя её плечи, оттягивая влажные волосы набок, а затем тыкаясь носом в её шею.        — Что это было? — услышал мужчина хриплый голос, и усмехнулся.       — Секс.       — Поехали ко мне? — Алла облизнула его потную шею, слизывая остатки одеколона.        — Зачем? — он откинул голову назад, предоставляя ей место для поцелуев.       — Чай попьём, — она начала целовать подбородок, слегка прикусывая нежную кожицу.       — Чай, так чай, — Филипп притянул её к себе, врываясь языком в её рот. И она ответила. Снова.