***
Мигель нервно измерял шагами пространство комнаты, напряжённо сомкнув челюсти. Взгляд неистово блуждал по полу, не имея возможности зафиксироваться в одной точке. Брови были сведены к переносице, а уголки губ были опущены. Руки находились у него на бёдрах, словно прилитые к ним. Его тело будто кричало о том, что он находился на грани психопатического срыва, и что трогать его – опасно. Он не замечал никого и ничего вокруг, думая лишь о том, как предотвратить ту ситуацию, благодаря которой он и создал это Общество Пауков. Мигель не успел остановить Майлза, не знает, где он и что он делает, а потому обязан его как можно быстрее вычислить. Он отправил Гвен обратно в её мир, а Питеру приказал идти домой, так как ничего стоящего он из себя не представлял. Скарлетт Паук прочищает сейчас измерение Моралеса, в попытке найти и остановить его, пока никто не пострадал. К большому огорчению никаких хороших новостей от него ждать не приходилось. Джесс позже сообщила ему, что также была недалеко от дома Майлза, но так и не увидела его. Ситуация накалялась. Терпение Мигеля было на исходе. Его действия заходили в тупик и ни к чему не приводили. И это откровенно раздражало его. Он злостно прорычал, не зная, куда себя деть, и куда выплеснуть свою агрессию, ведь всё, что он делал – строил и создавал – было зря. Для него было важным контролировать ситуацию, не давать пойти всё наперекос, но, когда ему вставляли палки в колёса – вся система шла под откос, а возможность сохранять стабильность вытекала из его пальцев, словно вода. Мигель не сразу заметил, как в стороне за ним наблюдала Эшли, недовольно качая головой на его истерики. Он угрюмо бросил на неё взгляд, а после презрительно фыркнул. Просил же, чтобы его все оставили в покое. Ко всему прочему бардаку ему ещё не хватало выслушивать от неё нотации. Больше всего, чего он сейчас желал – остаться наедине со своими мыслями. Но Эшли словно игнорировала его потребность уединиться: всё так же продолжала упиваться в него долгим, непроницаемым взглядом. В конце концов, она не выдержала его постоянных расхаживаний, картинно закатила глаза, делая глубокий вдох, чтобы начать.
Сейчас или никогда. — Ты отправил Гвен и Питера домой, — серьёзным тоном отчеканила девушка, нахмурив брови. — Хоби исчез, как и некоторые другие Пауки. Ситуация накаляется, Мигель. О’Хара ничего ей не ответил. Ротман это не понравилось. — Не хочешь объясниться за то, что произошло? — выжидательно скрестила руки на груди. — Я не обязан перед тобой отчитываться, — устало выдохнул он, отворачиваясь. — Ты вспугнул парнишку, — настояла на своём Эшли и сделала несколько шагов вперёд. В её тоне взыгралась возмущённость. — Поставил его перед фактом и не дал даже смириться с этой новостью, словно это какой-то пустяк. — По сравнению с тем, что может произойти со Вселенной по его вине, то да, — прикрыл он глаза, ровно проговаривая: — Это пустяк. Эшли раскрыла рот, но затем тут же недоумённо продолжила: — То есть, потерять дорого человека – для тебя пустяк? Выдержка Мигеля начинала давать трещину – его голос стал более накалённым. — В жизни любого Человека-Паука наступает тот момент, когда он обязан потерять своего любимого или родного человека. — Да, но сообщать о таком нужно было слегка помягче, — провела рукой по волосам Ротман, и заправила выбившуюся прядь за ухо. — Майлз не был готов к тому, что от его вмешательства может зависеть судьба всего живого. — Он должен был сам это понимать! — взбесился мужчина, яростно развернувшись к Ротман. — Он же ещё ребёнок, — пыталась вразумить девушка, делая тон сострадательнее. — У Пауков нет возрастного ограничения, — махнул он рукой, словно не желал слушать эти глупые оправдания. — К тому же, он сам сказал, что больше не дитя. У Эшли начинало закипать терпение, а сердце сжиматься с неистовой мощью бессилия. Она не понимала его гнев, не понимала, почему он не хотел решать проблему и вникать в неё. Достаточно было просто узреть в её корень. Но всё, чего он желал – вырезать недоразумение, как раковую опухоль. — Ты назвал его ошибкой, Мигель, — её голос стал твёрдым, как сталь. Лицо ожесточилось и стало решительным. — А это уже проигрышный бой. — Ну а что насчёт тебя, — резко развернулся он к ней, спрыгивая с платформы. Каждый его шаг был пропитан опасностью и угрозой, но Эшли даже не вздрогнула под его давлением. Она видела, как каждый дюйм его тела опалялся гневом и твёрдой самоуверенностью. — Не хочешь объясниться сама? Ротман непонимающе вскинула бровь. — Что-то ты не спешила останавливать его, — взмахнул руками он, наблюдая за её реакцией. Резкие слова Мигеля резали, словно нож, они были пропитаны желчью, что обжигал её грудную клетку, оставляя после себя ноющие ожоги. Его мрачный вид грозно нависал над её фигурой. — А потом и вовсе дала ему сбежать. — Мы начали не с того, — попыталась вразумить его Эшли, заглядывая в его налитые кровью глаза. — Можно было всё решить иначе. — Как?! — крикнул он. — Как ты себе это представляешь, Эш? Его внешний вид вопил о том, что ещё секунда и он просто взорвётся. — Как угодно, — прикрыла она глаза, делая спокойный вдох. — Но точно не называть его чёртовой аномалией, — процедила сквозь зубы девушка. — То есть никак, — выдохнул он, отворачиваясь от неё. — Ты следовала лишь в своих эгоистичных целях. — Это не так, — возмущённо нахмурилась она и начала идти к нему. — Почему ты не думаешь о том, что всё можно было решить более благополучно? Что не стоило нам всем на него так давить. Что в любой ситуации есть своя лазейка, благодаря которой герои выходят сухими из воды. Что мир не сотрётся только от того, что ребёнок хочет спасти своего отца… — Да потому что в жизни Человека-Паука не может быть никакого счастливого финала! — остервенело выкрикнул он так, что даже стены затряслись, а комната наполнилась его громоздким эхом. — Не может быть всё так радушно. И все, кто допускает такое предположение, — прошипел он, скаля свои клыки. — Либо ошибка, либо аномалия. Одно и то же: две стороны одной медали. В комнате вмиг наступила гробовая тишина, сопровождаясь лишь звоном в ушах Ротман. Она пустила истеричный смешок, пропитанный злобой и болью. — А что насчёт меня? — гаденько улыбнулась девушка, пока её глаза кричали о тоске. — Насчёт нас? — А что мы? — вскинул он бровь, делая выражение лица более грубым. — Наши отношения тоже считаются аномалией? — нахмурилась она, чувствуя, как сильно дрожат её руки. — Они ведь так же неканонны, как и сам этот мальчик, — вскинула она руки. О’Хара прикрыл глаза и медленно раскрыл, осторожно проговаривая: — Сейчас это не имеет значения. Эшли насмешливо фыркнула, прикладывая руку ко лбу. — Не имеет значения… — повторила она за ним, а затем со злобным оскалом посмотрела, едва сдерживая злобный крик. — Знаешь, что я поняла за всё это время работы с тобой, — с вызовом посмотрела ему в глаза, видя, как в них плескается огонь ярости. — Что если у тебя что-то не получилось, то ты ожидаешь такой же итог с другими Пауками. Ты эгоист, Мигель, — зло выплюнула она, сверкнув глазами. — И эта эгоистичная черта характера присутствует почти в каждом герое, но – самое забавное – у этого парня её нет. Он не сдаётся, он хочет попробовать сам, пока не убедиться в том, что сделать это будет, фактически, нереально. — А потом, когда убедиться в моих словах, то будет уже поздно… — изнеможённо прохрипел он, потирая пальцами переносицу. — А ты не думал о том, что, возможно, чисто теоретически, — задумчиво взмахнула руками Эшли, бегло осмотрев пространство комнаты. — Что ему удастся спасти отца, так и не разрушив Вселенную. — Это невозможно, — нахмурил брови мужчина, считая, что девушка несёт абсолютной бред. — И опять ты включаешь эгоизм, — закатила глаза Ротман. — Если ты не смог, не факт, что и он не сможет, — перешла на ровный тон, вмиг успокаиваясь. — Однако, ещё не всё потеряно, Мигель. Неужели ты не хочешь исправить то, что возможно ещё исправить, — она посмотрела на него с надеждой и сделала примирительный шаг вперёд. — Придумать свой канон и получить тот финал, на который мы все заслуживаем. Эшли смотрела на Мигеля с нескрываемой теплотой. Она верила, она хотела верить в то, что он поймёт её, что будет с таким же трепетом бороться за их отношения, как она. Ротман не боялась риска, лишь отторжение и нежелание принимать её сторону. Отчуждённый взгляд Мигеля дрогнул. Он устало вздохнул, потерев двумя пальцами переносицу, пробормотав на испанском что-то наподобие: «Я так и знал». Он снова глянул на неё, а затем лишь сухо, без всякого сожаления бросил: — Отдай мне свой браслет. Губы Ротман застыли в улыбке, а глаза, на секунду, перестали моргать. Всё тело замерло, концентрируясь лишь на словах, что сказал ей О’Хара. Только лишь спустя трёх секунд она поняла сказанное, а вслед за этим выводом пропала и её улыбка. Лицо тут же переняло растерянный оттенок. — Что? — Ты слышала, — непоколебимым тоном ответил он ей, а на его лицо тут же налегла тёмная тень, с красным отливом, делая его глаза более страшными и выразительными. Впервые Эшли было некомфортно находиться рядом с ним. Мигель протянул свою руку. — Отдай. Мне. Браслет, — по раздельности прошипел он. Ротман притянула руку ближе к себе, где покоился её браслет, делая опасливые шаги назад. Мигель наступал на неё, а удушающая аура давило на её тело. Комната, в которой они находились, казалось ей уже не такой большой – она давила на неё, душила. Синие оттенки враждебно переливались с красными, крича ей о том, что Эшли теперь в ловушке. Ей хотелось скрыться, убежать, она чувствовала явный признак опасности, но сдаваться не собиралась. — Мигель, пожалуйста, — взмолилась девушка, продолжая отступать назад. — Ты не знаешь, что делаешь, прошу тебя, давай спокойно поговорим. — Нам не о чем больше говорить, — из его пальцев тут же вылезли когти. Ротман сглотнула, но хмуро заглянула ему в глаза. — Я не отдам тебе браслет. — Тем хуже будет для тебя, — мрачно закончил он, всё ближе и ближе приближаясь к ней. Стены стали в край узкими и будто насмехались над ней. — Мигель, пожалуйста, — прошептала она, крепко зажмурившись. Она не хотела этого говорить, только не ему, только не в таком положении, но судьба – вещь страшная, и порой она подворачивает неожиданные ситуации, в которых нужно было искать самый оптимальный вариант. Эшли разомкнула веки. В её глазах читалась скорбь и непринятие этого всего, но в конце концов она выдохнула и удручённо прошептала ему: — Я не хочу с тобой драться. О’Хара на миг остановился, но затем вновь возобновил движение. — Так ты хочешь теперь? — повысил он голос, начиная ускоряться. — Не хочу, — покачала она головой, всё так же тихо отвечая. — Но выбора нет. Секундная заминка. Взгляд друг на друга. Решение. Сожаление. И принятие ситуации с разных позиций. Эшли тихо выдохнула, затем резко раскрыла глаза, тут же заполняя белки кислотно-зелёным цветом, словно в них плескался радиоактивный яд. Она отпрыгнула вбок, выстреливая паутиной, когда Мигель бросился в её сторону, срываясь на бег. Ей удалось пролететь мимо него, совершая круг, чтобы раскачаться в воздухе и ударить его ногой со спины. О’Хара успел поставить блок. Попытался схватить её за руку, но тут же едва успел увернуться от кулака Эшли. Она решила отпрыгнуть назад, но в итоге была притянута обратно его прочной красной паутиной. Мигель зацепился за её живот и голову, жестоко швырнув тело Эшли с оглушительном грохотом в пол. В голове Ротман всё закружилось, а взгляд слегка помутнел. Она поняла, что оставила на полу вмятину – настолько силён был удар Мигеля. Эшли потрясла головой, а затем резко присела на две ноги, делая ему подсечку. О’Хара не успел вовремя среагировать, а потому упал на спину. Он что-то прошипел, а затем вяло приоткрыл глаза, наблюдая за тем, как над его лицом замахнулась девичья нога. Одна счастливая секунда поспособствовала тому, что он успел каким-то образом увернуться от неё, пока на месте его пробитой головы оказался лишь разбитый пол, покрывшейся мелкими трещинами. Эшли нервно засопела, бешено поглядывая на него. Скрывать уже свои клыки казалось невозможным. Ядовитые глаза делали из неё больше сумасшедшую, чем спокойную и рассудительную девушку, которую Мигель знал. Он тихонько хмыкнул. Вот именно – знал… Ротман накинулась на него, со всей скоростью занося ему удары кулаками. О’Хара ловко уворачивался, лишь изредка ставя ей блоки. В итоге он замахнулся на неё рукой, отчего Эшли пришлось пригнуться. Его когти рассекли воздух, задевая пару волосинок на её голове. Ротман еле сдерживала слёзы. Она не хотела этого. Она не могла это принять. Что они делают? Она ведь любит его. Почему они должны находиться по разные стороны баррикад? Когда в их жизнях наступит уже та самая белая полоса? Эшли остервенело покачала головой, зажмурившись. А может, Мигель был всё же прав? Может действительно в жизни Человека-Паука не существует никакой белой полосы? И нет никакого счастливого финала… Их счастливого финала… Глаза захлестнули страдание, а лицо скривилось в жуткой гримасе. Она смотрела на любимого мужчину и понимала, что сейчас перед ней совсем не тот, кого она так искренне любила. О’Хара был непреклонен, он шёл в атаку уверенно, ожесточённо – делал всё, чтобы дотянуться до её браслета. — Почему мы вынуждены драться? — всё-таки не выдержала девушка, стараясь держать от него нужную дистанцию. — Почему нельзя ничего спокойно решить? — Потому что ты мне мешаешь, — утробным рычанием проговорил Мигель, выстреливая в неё паутиной. Эшли отпрыгнула в сторону, но из ниоткуда в неё выстрелила ещё пара тройка паутин, охватывая вокруг конечности. Видать пока она старалась держаться подальше от него, то не обратила внимания, как в это время виртуозно расставлял свои ловушки О’Хара. Девушка не успела вовремя среагировать, а потому с грохотом упала на пол, ощутив хруст в левом запястье. Она громко промычала, пытаясь тут же подняться на ноги, но после падения с такой огромной высоты это казалось весьма затруднительным. — Всё кончено, Эш, — сочувствующе сказал ей мужчина, медленно подбираясь к ней. — Нет! — резко выдохнула она, стала в боевую стойку, сжимая руки в кулаки даже через ноющее запястье. — Пока я стою на ногах и могу двигаться, ты не сможешь забрать у меня браслет. — Ты права, — прикрыл он глаза, а затем резко их распахнул. Красные глаза казались ей сейчас такими броскими и яркими – в них не было ни капли нежности и любви. — Я не могу ничего с тобой сделать пока ты стоишь, а потому… прости.
— Что…? — недоумённо нахмурила брови девушка, опасливо делая шаг назад, но было слишком поздно. Она в шоке уставилась на то, как её быстро притянули чужой паутиной к её обладателю. Шок, паника, страх, злоба – всё это отображалось на её лице калейдоскопом, меняясь один за другим. Она выставила свои клыки на показ, в оборонительном рефлексе, когда Мигель схватил её за плечи, сжимая их с титанической болью. Эшли заглянула ему в глаза с ненаглядной мольбой, а затем широко распахнула веки, когда его лицо скрылось в изгибе её шеи. Непринятие, отрицание, нежелание – боль. Рот застыл в немом шоке, но выдохнул лишь тихое, почти беззвучное: — Нет… Её глаза тут же вернулись в прежнюю форму, возвращая обычный природный тёмный оттенок зелёного. Острые клыки втянулись обратно, уступая обычному ряду зубов. С одного глаза разочарованно скатилась маленькая слеза. — Мне жаль, — прошептал О’Хара, сочувственно смотря на то, как её тело начинает потихоньку слабеть. Его клыки втянулись обратно, пока сквозь обтянутое горлышко Эшли проявилось два отпечатка его клыков, через которое просачивалась уже небольшая струйка крови. В нос ударил неприятный запах железа. — Как ты… мог? — прошелестела она губами, понимая, что её ноги начинают подкашиваться. Из глаз жгуче начали течь слёзы, её взгляд стал таким невинным и обманутым. Она почти упала на спину, но Мигель успел прихватить её одной рукой за поясницу, чуть притягивая к себе. Эшли повисла на его руке словно тряпичная кукла, а её голова была болванчиком запрокинута назад, так что она еле могла его видеть. Её руки болтались по бокам как две верёвочки. Мужчина смотрел на неё, а его взгляд оставался всё таким же нечитаемым и… властным. Мерзко. Мерзко и больно. Он тут же переместил взор туда, куда он направлялся изначально, и по какой причине он сотворил такое с ней. Одним ловким движением Мигель сорвал с её руки браслет, а затем на нём же открыл портал в другое измерение. В её измерение. — Не смей… этого… делать, О’Хара, — слова давались ей тяжело, а язык буквально заплетался на каждом вдохе, и тем не менее она продолжала упорно бороться. — Парализующий яд выветриться через час, — сообщил он ей, когда за её спиной образовался кислотно-оранжевый портал, что сейчас отчётливо напоминал ей черную дыру, из которой она не сможет никогда выбраться. — А пока советую не дёргаться, — прошептал он ей прямо в ухо. Часть её слез размазалось по его щеке, тут же мгновенно высыхая. Он отстранился, и заглянул ей прямо в глаза. Ротман видела в его взгляде печаль, но понимала, что он не остановиться ни перед чем, а будет упорно идти только вперёд, и даже она не была в силах его остановить. Мигель осторожно провёл рукой по её щеке. Эшли шмыгнула носом, и попыталась дёрнуть головой, чтобы скинуть с себя его касания: даже оно казалось ей ядовитым. — Рано или поздно так должно было случиться, — ответил он ей слишком мягко, а от того было болезненнее. — Наши отношения действительно аномальны, а потому будет лучше, если ты выйдешь из игры. — Я давно… уже… в ней… Мигель, — оскалилась девушка, пытаясь поднять голову, но получалось слишком хреново. — А потому… я уже… не смогу… из неё выйти. — Хм, сомневаюсь. С этими словами он подтащил её к порталу, а затем швырнул, отпуская её поясницу. Эшли летела в открытое пространство, едва успев коснуться своей рукой его пальцев. Последнее, что увидел Мигель перед тем, как закрылся портал – её разочарованные слёзные глаза, которые выражали открытую злобу к нему. Он мог сделать вид, что его это не задело, но внутри его души метался настоящий шторм, который кричал о том, что он разбил ей сердце. Да и не только ей. Но ему казалось это верным решением.
***
Ротман оказалась дома на полу, посреди кухни. Слёзы текли по её щекам, пока горло срывалось на крик. В безудержной агонии она злилась на Мигеля, на себя, на Общество Пауков, на весь мир. Ей хотелось кричать всем в лицо о том, почему жизнь так несправедлива к ней, и чем она всё это заслужила. Эшли глядела в потолок, стараясь пошевелить хотя бы одной конечностью, но с таким же обречённым вздохом она быстро отбрасывала эту идею. — Ну давай же... чёрт… тебя дери! — с психами пыталась пошевелить она пальцами, но всё больше и больше разочаровывалась в себе. Радовал тот факт, что её речевые функции начали приходить в норму, а язык уже не казался таким вялым. А потому можно было теперь спокойно прокричать это: — Да чтоб тебя, Мигель! Ненавижу тебя! Иди ты к чёрту, скотина клыкастая. Hijo de puta! Cabrón! — вопила она во всю глотку, не переставая. Она ощущала как новая волна истерики накатывает её огромным штормом, отчего ей пришлось тут же крепко зажмуриться, чтобы успокоиться и взять себя в руки. Принять тот факт, что он с ней так поступил было настоящей пыткой. Мигель свёл на нет всё доверие, которое она к нему испытывала. Мужчина выкинул её, как какой-то мусор. Бросил, словно устаревший хлам. Сочтил её бесполезной и тут же отправил назад домой. Впрочем, как и других ребят. Как и Гвен, как и Питера… Он видел в них опасность, угрозу, а потому не мог рисковать всем, что у него есть сейчас. Ротман затаила дыхание, а глаза тут же расширились в осознании того, что... …Неужели он видел в ней такую же опасность? Девушка истерически рассмеялась с этого вывода, а затем резко затихла. Одна странная и весьма неожиданная идея пришла ей в голову. И грех было ею не воспользоваться. Как же она раньше до этого не додумалась! — Идиотка… — буркнула себе под нос девушка, тут же прикрывая глаза. Укус Радиоактивного паука сделал её сильной и почти неуязвимой. У её способностей было множество преимуществ, и одна из них – самовольно разгонять кровь в своём теле. Если она сможет ускорить своё сердцебиение и наладить частоту его ударов, то таким образом парализующий яд Мигеля сможет быстрее выветриться из её организма, и она сможет двигаться. Ротман напряглась, чувствуя, как её сердце тут же начинает потихоньку набирать обороты и стремительно ускоряться. Вырабатывающийся гормон тироксин в её организме так же способствовал разгону сердечно-сосудистой системы. Дышать стало в разы тяжелее, а грудную клетку резало словно изнутри. Всё тело будто горело, высасывая из неё энергию. — Давай же! — кричала она, чувствуя, как может уже свободно шевелить правым запястьем. — Выветривайся сволочь! Кожа Эшли приобрела багровый оттенок, словно хотела взорваться. Она была бомбой замедленного действия. Ротман неистово закричала, когда сердце почти разрывалось от такого стремительного кровообращения. Она чувствовала, как приток крови пожирал яд и расщеплял его на мелкие микроэлементы. Она смогла согнуть ноги и упереться рукой в пол, чуть приподымаясь. — Да, да! Вот так! Эшли закусила губу, и слегка приподняла корпус своего туловища, чтобы ухватиться рукой за барный столик. Вцепилась в него, со отчётливым болезненным стоном подымая своё тело. Бедром задела стул, и тот с грохотом опрокинулся на пол. Выдохнула воздух сквозь стиснутые зубы и уверенно зафиксировала положение стоя. Эшли выпрямилась в спине и победно улыбнулась. — Юху-у-у! Вот как это делается! — радостно подпрыгнула она нам месте, сжав кулаки, но тут же резко зашипела. — Проклятье, — выдохнула она и глянула на левую руку. — О’Хара, ну ты и pendejo, — злобно прогремела на всю квартиру девушка, и схватилась рукой за грудь, пытаясь привести дыхание в норму. — Из-за него у меня вывихнуто запястье. Эшли хмуро осмотрела свою опухшую руку, а затем сомкнула правую на левом запястье, где находился выпирающий сустав. Она дёрнула резко ладонь влево, вправляя свой сустав обратно с характерным хрустом. Ротман громко промычала, зажмурившись, после чего глянула на свою левую руку, повертев ею в разные стороны. Сжала в кулак. — Что ж, болит и ноет, как в аду, но всё равно лучше, чем быть с оторванной рукой, — пробормотала она, после чего её взгляд переместился в спальню. Ротман ехидно улыбнулась, направляясь в её сторону. В гардеробном шкафу, за грудой развешенных на вешалке вещей, к самой стенке был приклеен скотчем, собранный на руку, браслет для передвижения по Вселенным. Он выглядел хлипким, да и не представлял из себя совершенно ничего красивого, но он работал, а это было важнее. Всё-таки красть мелкие детальки из мастерской было хорошим решением. Эшли не гордилась этим, но анархия и небольшая клептомания, которую она позаимствовала у Хоби довольно-таки сильно её выручило. Не думая, она нацепила браслет на руку и вышла обратно в студию. Осмотрелась по сторонам, чувствуя, как кровь кипит в её жилах. Она прикрыла подрагивающие веки и сделала медленный вдох-выдох. «Нужно найти Гвен». Открыла глаза и стала набирать на браслете координаты её Вселенной. Яркий, пёстрый портал тут же ударил в лицо Эшли, и вынудил её сощуриться. Ротман с тоской оглядела квартиру, когда старые, но такие приятные моменты вскружили ей голову и заставили грустно улыбнуться. Она выстрелила паутиной в стол, подтянув к себе маску. Нацепила на лицо, пряча свои чёрные, как смоль, волосы. Больше не задумываясь ни о чём, она прыгнула в портал, тут же растворяясь в кислотном пространстве. Мигель был прав и в то же время нет. Он говорил, что быть Человеком-Пауком — это значит жертвовать чем-то. Это работа, на которую ты подписался. Эшли абсолютно и полностью поддерживала эти слова. Но он также глубоко заблуждался в одной вещи. Ротман так и не вышла из игры.