***
— Не беспокойся, он просто запутался, — Сказала ему мать после того, как Феликс пришёл жаловаться на странное поведение отца. Всё это началось в семнадцать лет, тогда, когда у Феликса начали появляться веснушки на лице и отец начал шутить, что в него вселился злой дух и теперь тело Феликса гниёт изнутри. Услышав эти слова из уст отца, Феликсу стало не по себе. Хоть в этом ничего такого не было, это заставляло задуматься, что отец может оказаться прав, ведь Феликс верил ему не только как родителю, но и священнику, коим тот является. Тогда он пошёл в школьную библиотеку — она была единственная в их селе — и отыскал там Библию, которую прошерстил от корки до корки, но про веснушки и вестника зла ничего не нашёл. Со временем бред отца начал расти, как и фразы, что становились более колкими. Феликс даже начал думать, что отец сам одержим, но быстро отмахнулся от этой мысли, как корова хвостом от назойливых мух. Отец же от мыслей избавляться не планировал и стал водить семью в церковь, заставляя Феликса пить святую воду, видимо ожидая, что тот начнёт метаться в агонии по полу и выпустит злого духа из себя. Перед каждым приёмом пищи стал читать молитвы и срываться на сестер Феликса, которые постоянно путали слова, тех сильно пугали изменения в их отце, как пожалуй и самого веснушчатого. Не волновало это только маму. Ну или она просто не подавала виду и стойко переживала всех вышедших наружу демонов мужа. Со временем Феликсу стало невыносимо находиться дома и он часто оставался у друзей, которые не были в курсе всех событий. Феликсу было не только стыдно рассказывать, но ещё и страшно, что он подорвёт репутацию отца, если правда выплевет наружу. Тем более тот ничего плохого не делает, а всего лишь бредит мыслями о демоне в собственном сыне. Но это «всего лишь» сильно беспокоило Феликса, потому что всё чаще слышит от отца методы избавления от веснушек, в которых, как он уверен, скрыто древнее зло. Говорил, что избавится от них иголками, если демон сам не выйдет из него. Проще сказать, его отец начал жить этой идеей. Идеей вытравить из сына демона, которого придумал только в голове или же в своих влажных фантазиях, потому что его тяга к сыну становилась сильнее и двусмысленнее. Отец стал зависим не демоном, а собственным сыном и этими чёртовыми веснушками — вестниками приближающегося пиздеца в жизни подростка.***
Так пролетело несколько месяцев, состоящих из постоянного страха вызванного собственным отцом. Тот всё также водил семью в церковь, читал молитвы и вёл себя странно. И с каждым таким днём Феликс увядал прямо на глазах друзей. Редко улыбался, постоянно находился в своих мыслях, бесстрастно глядя в пустоту и почти не разговаривал. Друзья сильно беспокоились за него, но виду не подавали, лишь отшучивались, скрывая переживания смехом. Даже назвали это состояние затмением, потому что их солнышко закрыла луна, с которой все шестеро хотят поскорее разобраться, чтобы вновь увидеть, как появится свет на веснушчатом лице. Правда, парни даже не подозревали, что скоро их солнышко пропадёт насовсем.***
Феликс всегда думал, что он сильный. Не в моральном плане(хотя это тоже), а в физическом. Он пару раз встревал в драки и почти целым выходил из них. Он всегда думал, что может постоять за себя и не дать в обиду своих друзей с сёстрами. Но сейчас он понимает, что очень слабый. Во всех драках присутствовали его друзья, помогая Феликсу. Он понимал, что если бы он затеял драку с кем-нибудь один на один, то это было бы больше похоже на избиение, потому что Феликс ничего бы не смог сделать с обидчиком. Почему он пришёл к такому выводу? Потому что прямо сейчас у него и шанса нет перед отцом. Не успел Феликс нормально зайти домой, как по голове прилетел удар, что повалил его на пол. Сначала ему подумалось, что в дом пробрался грабитель, потому что дома никого не должно было быть. Но когда он повернул голову назад и его мутный взгляд разглядел в ударившем его мужчине отца, то страх его стал пуще прежнего. Страх мешал ему шевелиться, дышать, думать о том, как бы сбежать. Но отцу это только на руку. Пока Феликс был в прострации, он стал связывать его руки. От прикосновений к своим рукам Феликс как будто очнулся ото сна и, не обращая внимания на головную боль, начал вырываться и даже попытался встать, но отец был проворнее. Он ударил Феликса по внутренней стороне колен ногой, заставляя сесть обратно на пол, а руки вновь взял в свои, но уже не пытаясь их связать потянул на себя. Приблизившись к лицу Феликса, отец облизнул пересохшие губы, а потом горячо зашептал. — Ответь мне, ты хочешь жить? — Этот вопрос ввёл Феликса в ступор. — От ответа зависит твоё будущее, — Предупредил отец и Феликс задумался. Хочет ли он жить? С отцом — нет. С друзьями — да. Но что именно ему нужно ответить, чтобы свихнувшийся отец понял именно то, что он хочет до него донести. — Хочу, — Тихо ответил Феликс, но быстро продолжил, чтобы отец не успел ничего вытворить за это время. — Но не с таким психом, как ты, — Выплюнул Феликс в лицо отцу, что вмиг озарилось гневом. — Да как ты смеешь! — Замахнулся для пощёчины отец, отпуская тонкое запястье, чем Феликс и воспользовался. Сжав руку в кулак, он нанёс удар отцу по подбородку, вложив в него немало сил, а из последних побежал к двери. Ноги заплетались, но адреналин плескался в крови, помогая Феликсу быстро добраться до двери и даже дёрнуть за ручку. Почти сразу он замер в оцепенении. Дверь оказалась закрыта. По коже пробежался холодок от понимания, что он остался один на один в клетке с голодным тигром.***
В подвале было сыро и холодно, свет попадал в помещение через два маленьких окошка над потолком, а из мебели тут только полки с солениями, старый металлический стол и ржавая раковина. Посередине небольшого помещения был большой столб, который обвивала, точно змея, верёвка, не давая и шанса Феликсу выбраться из сильной хватки. Он не знает сколько так просидел и сколько ещё будет, но конечности успели сильно замёрзнуть и затечь из-за неизменного положения. Феликс мог бы спокойно позвать на помощь, потому что отец ничем не заткнул ему рот. Он сделал по-другому. Отец угрожал ему, говорил мол: «если тебя услышат и попытаются вытащить, сидеть будешь не один». После этих слов Феликс даже вздохнуть боялся, хотя сделать это хотелось постоянно от нехватки воздуха. То ли его накрывает паника, то ли верёвки слишком сильно сдавливают грудь. В голове уже вертелись картинки как его обнаруживают сёстры и пытаются помочь, а потом вместе с ним сидят на холодном полу и мечтают ещё хотя бы раз услышать голоса своих друзей. Сверху постоянно раздавались шаги, от которых на голову сыпалась земля, были слышны голоса сестёр, песни, играющие из старенького магнитофона и звон посуды. От понимания, что семья не ищет его, стало ныть под рёбрами. Их жизнь всё также продолжалась без Феликса. Мама всё также будет готовить своим детям завтраки с собой, сёстры будут ходить в школу, а отец всё также будет сходить с ума от мысли, что в его сыне есть демон. Правда с отцом ещё придется пересечься. Феликс не думает, что от него так просто отстанут. Но ему даже страшно представить, что будет дальше. Он надеется, что у его отца вместе с рассудком не ушла и человечность. Хотя это маловероятно. Посадить собственного сына в подвал — уже вершина бесчеловечности. Интересно, что же отец наплёл им про внезапное отсутствие Феликса?***
За мыслями Феликс даже не понял, как отключился, но проснулся он от того, что дверь в подвал открылась и впустила человека, которого Феликс недавно называл отцом. Тот неспешно зашёл в комнату с коробкой в руках, важно вышагивая к столу, как будто хвастался своей свободой перед Феликсом. Взгляд с Тэбома скользнул к окошку, где виднелось светлое небо. Значит, Тэбом решил прийти к нему рано утром, пока дома никого нет. Это пугало. Феликс даже видеть не хочет, что мог придумать Тэбом, но и закрыть глаза не мог, потому что так становилось в разы страшнее. Рта тоже открыть не мог, потому что оттуда сразу бы посыпалась брань. Он не хотел рисковать и делать что-то, что могло бы не понравиться Тэбому. Власть сейчас была не в его руках и контролировать своё нахождение тут он не мог. — Как самочувствие, сынок? — Внезапно заботливо произнёс Тэбом и у Феликса искривилось лицо от омерзения. Мало того, что он никогда так не называл Феликса, так ещё и выбрал именно такую форму обращения. — Не называй меня так, — Тэбом криво усмехнулся, глядя на сына, и поставил коробку на пошатнувшийся стол. — А какое твоё настоящее имя, демонёнок? — Поинтересовался он, доставая содержимое коробки. — И не называй себя Феликсом, ты не в праве носить имя моего покойного сына, — Сквозь зубы сказал Тэбом, а у Феликса волосы дыбом встали на затылке. Тэбом настолько сильно спятил, что успел похоронить единственного сына, думая, что его место занял демон. Из-за этого запер его в подвале и не понятно, что хочет с этим делать. Он и вправду псих. И от этого больно. Хоть Тэбом и был строгим отцом, своих детей любил. Исполнял их мечты, баловал, но в меру, заботился, учил, но несмотря на всё, что он делал, Феликса сыном назвал только сейчас. Тогда, когда думал, что его здесь нет. А Феликс очень даже тут, и вполне реально ощущает под задницей твёрдый пол подвала. — Я не умер, — Сказал Феликс, смотря на Тэбома, который медленно приближался к нему. — Забирая контроль над телом моего сына, ты должен был знать, что меня так просто не провести, — Игнорируя слова Феликса, говорил Тэбом, садясь перед сыном на корточки. — Демоны — мертвецы, не способные сохранять тепло медленно разлагающегося тела, — Сказал он, кладя руку на веснушчатую щёку, чтобы ещё раз коснуться холодной, как он думает, мёртвой кожи. Отпрянув от чужого прикосновения, Феликс истерично засмеялся. — Ты посадил меня на несколько часов в холодный подвал, а сейчас утверждаешь, что моя кожа холодная, потому что я умер. Да ты ебанный псих! — Закричал Феликс Тэбому в лицо. — У тебя как будто уже давно был написан сценарий моей смерти и сейчас ты делаешь всё, чтобы это выглядело как правда, — Всматриваясь в чужие глаза, вслух размышлял Феликс. В комнате раздался противный смех. Тэбом потрепал Феликса по волосам и поднялся на ноги, чтобы вновь подойти к столу. — Это не важно, — Отрезал он, когда перестал смеяться. — Лучше ответь мне, зачем ты снизошел на землю? Твоя цель устроить хаос? — Спросил Тэбом и Феликс вновь истерично засмеялся. Тэбом, поняв что ответа не дождётся, решил перейти к делу. — Давай заключим сделку, — Сверкнул глазами тот и Феликс непонимающе глянул на него. — Я сделаю то, для чего ты явился в мир людей, а ты отдашь мне моего сына, — Предложил Тэбом и Феликс задумался. Ему нужно выбраться отсюда. — Какой тогда смысл в том деле, которое хотел сделать я? Предлагаю сделать его вместе, чтобы ты мог следить за мной, — Говоря это, Феликс и сам думал, что начинает сходить с ума на пару с отцом. — Как только с делом будет покончено, я отдам контроль твоему сыну и уйду восвояси, — Феликс старался говорить как можно увереннее, чтобы Тэбом поверил ему. — Я не разрешал предлагать тебе свои условия сделки, — После недолгого молчания сказал Тэбом и у Феликса спёрло дыхание от властного тона. Он совсем не узнавал в этом человеке своего отца. — Впрочем, уже не важно. Я понял, что тебе не понравились условия сделки, а значит мы её не заключим, — Пришёл к выводу Тэбом. Внутри Феликса всё сжалось. Если он не смог заключить сделку с Тэбомом, то какой смысл его нахождения здесь? — Тогда просто отпусти меня! — Начал паниковать Феликс, пытаясь шевелить замёрзшими конечностями, но те не поддавались и он просто сидел и наблюдал за Тэбомом, который перебирал разные склянки с жидкостями. — Если я тебя отпущу, то потеряю шанс вернуть сына, — Сказал он, набирая в шприц какую-то жидкость, заставляя Феликса тяжело сглотнуть вставший поперёк горла ком. — А раз ты не хочешь соглашаться на мою сделку и вернуть мне сына мирным путём, то я вытащу тебя силой. — Сказал Тэбом и приблизился с лицу сына со шприцом. — Стой! — В отчаяние воскликнул Феликс, старательно пытаясь слиться со столбом, и Тэбом на удивление остановился. — А если я прямо сейчас верну тебе сына? — С надежной спросил Феликс, мечтая, что Тэбом поверит и он сможет устроить новый спектакль под названием «Возращение сына». — Ты врёшь, маленький демон, — Прошипел мужчина и вновь начал двигаться к чужому лицу, поднося к нему шприц. — А если я не вру и твой сын вернётся, когда ты будешь изгонять меня? Ты же не поверишь ни единому его слову! — Паникуя, Феликс осматривал помещение, ища путь к отступлению. Он до ужаса боялся того, что может сделать Тэбом. — Я знаю своего сына и сразу пойму когда он вернётся, — Сказал мужчина и взял Феликса за тонкую шею, лишая кислорода и способности двигаться. Ловя ртом частички воздуха, Феликс скрёб ногтями бетонный пол. Он чувствовал себя таким слабым и жалким, что из глаз потекли слёзы обиды. Невольно, Феликс встретился с чужим взглядом и сразу же хватка на шее ослабла, позволяя воздуху поступить в лёгкие. — Сынок? — С надеждой позвал Тэбом и Феликс чуть ли не закричал от отчаяния. Он пытался отодвинуться от этих мерзких рук, но у него не было ни сил ни возможности. Обида обжигала изнутри, ненависть заполоняла его с ног до головы, а мысль о том, что он жалок добивала его и так шаткое состояние. — Я тебя ненавижу! — Изо всех сил закричал он, за что, почти сразу, получил удар в скулу тяжёлым кулаком. — Я понял, — Сказал Тэбом отходя от Феликса обратно к столу, чтобы положить на него шприц. — Боль подавляет тебя, — Рассуждал он вслух, заставляя табун мурашек пробежаться по всему телу молодого парня. — Значит, обезболивающее нам не понадобиться. Феликс уже не знал, что ему сделать такого, чтобы улучшить своё положение. Он понимает, что ему сейчас будет очень больно, но также понимает, что ничего сделать не сможет. Даже если бы он не был никак связан, он всё равно не смог бы пойти против Тэбома. Как бы Феликс не хотел жить, есть возможность, что он не сможет пережить всё, что сделает с ним его, к слову, родной отец. Родной отец, который подходит к нему и пинает в живот. Родной отец, который бьёт его кулаками под дых, а потом гладит по голове, жалея. Родной отец, который душит его двумя руками, а после бьёт по щекам, зовя по имени. Родной отец, который избивает своего сына, чтобы изгнать несуществующего демона. Родной отец, который перед уходом целует своего сына в окровавленные губы, тихо извиняясь.***
Первая мысль была о том, почему он еще не умер. Голова раскалывалась, а тело болело, как будто бы Феликс лёг под поезд. Но Тэбом был священником, и поэтому Феликс сразу откинул эту мысль. Но на замену этой пришла другая. За что его так избили и чего этим добились? И избил не абы кто, а отец, коим Феликс уже его не считает. Тот стал для него чужим, абсолютно незнакомым человеком, который когда-то был до боли знакомым. Но он больше не тот, кто сделает ему какао на завтрак, прочитает сказку на ночь, поможет с учёбой или зашьёт штаны до того, как мама узнает об этом. Этот человек будет избивать до потери сознания при этом извиняясь после каждого удара, будет душить, чтобы потом помогать делать вдохи и выдохи, будет бить головой о бетон, а потом гладить по волосам, чтобы не болело, и поцелует на прощание. Феликс его боится и жалеет. Ему правда жаль Тэбома, потому что тот, кажись, совсем не понимает, что творит. Думает, что в сына залез демон. Избивает его и… целует. Феликса тошнит. Этот человек вызывает отвращение во всех смыслах. Нужно выбираться отсюда. Посмотрев в окно, Феликс понял, что сейчас глубокая ночь, но до этого и так можно было догадаться, потому что в помещении было очень темно. Вопрос стоял в другом, как выбраться? Поняв, что сначала нужно освободить руки, Феликс начал пытаться двигать ими, что получилось далеко не сразу из-за боли. Любое движение отдавало болью по всему телу. Дышать тоже было больно и тянуло в рёбрах, из-за чего казалось, что одно сломано. Провозился он так до утра. Без отдыха освобождал кисти рук и даже смог вытащить одну через три верёвки, что без сомнения ему пригодится. Он надеется, что сможет стащить что-нибудь из кармана Тэбома и благодаря этому высвободиться. В крайнем случае — защищаться.***
Тэбом пришёл тогда, когда живот уже сводило от голода. Не проронив и слова, он присел возле Феликса и начал кормить его с ложки супом, который мама готовила вчера на ужин. Хоть ему и было противно принимать чужую помощь, Феликс понимал, что это необходимо. По другому он не сможет поесть и останется голодать, чего не очень-то и хотелось. Покорно открывая рот для каждой ложки с жидкостью, Феликс задумывался, что будет дальше. До какого момента он будет находиться здесь? Пока «демон» не выйдет из него? Да из него скорее выйдет последний дух и он умрёт, если Тэбом хотя бы ещё раз ударит его по рёбрам. Ему было страшно даже думать о том, как он выглядит. Он уже представляет роспись синяков на своём торсе, потому что болит там всё адски. Также Феликсу было непонятно, как закончится весь этот цирк. Не могут же его постоянно избивать… или могут? На глазах навернулись слёзы и Феликс отвернулся от Тэбома, не желая чтобы тот увидел его слабость. Ложка с супом дрогнула в чужой руке, а затем упала на пол, освобождая руку, что замахнулась для удара. Щёку обожгло и слёзы хлынули из глаз. — Бери то что дают, неблагодарный сучоныш, — Сквозь зубы прошипел тот и грубо повернул лицо Феликса на себя за щёки. Дальше суп он вливался в рот насильно, потому что парень брыкался, пытаясь избавиться от руки на лице. Поняв, что его схема не работает, Феликс просто стал выплёвывать весь суп, пачкая свою и Тэбома одежду. Но Тэбом не увидел в этом проблемы и после каждой ложки затыкал рот и нос Феликсу, чтобы он покорно глотал суп, а потом и воздух, когда руки позволяли это сделать. Феликсу казалось, что прошла целая вечность, когда наконец-то тарелка опустела и Тэбом покинул подвал. После этого Феликс как будто бы сдулся. Он ссутулился, расслабил плечи и поник головой, позволяя слезам наконец брызнуть из глаз. Он провёл здесь всего лишь два дня, а ему уже казалось, как будто прошла пара месяцев. Время тянулось очень долго и Феликсу бы следовало благодарить бога за то, что Тэбом появлялся здесь максимум на час за день. Но с другой стороны благодарить бога было глупо. Феликс считает, что в этом всём виноват именно он, потому что Тэбом помешался из-за этой глупой веры. Помешался он, а страдает Феликс. Жизнь несправедлива. За мыслями он пропустил тот момент когда дверь в подвал вновь открылась и в помещение снова вошёл отец. В его руках вновь была коробка. Неизвестность пугала до дрожи в коленях. В этот раз Тэбом не расхаживал важной пташкой перед ним, а сразу подошёл к столу и выгрузил содержимое коробки, которое Феликсу не удалось рассмотреть из-за широкой спины. После он подошёл к Феликсу, хватая его за волосы и пару секунд смотрел в широкие от страха глаза, перед тем, как ударить его головой о бетонную колону, к которой он был привязан. Боль прошлась по всему телу, но вскоре вновь сосредоточилась в месте удара. В глазах начало рябить и Феликс закрыл их, пытаясь взять себя в руки. Пока он пытался побороть тошноту и поднять вмиг ставшие тяжёлыми веки, Тэбом начал отвязывать его от столба, чтобы снять его школьную рубашку и связать его руки между собой. После притащил Феликса по полу в центр комнаты и положил его на живот, заставляя уткнуться лицом в грязный сырой бетон. Еле соображающий Феликс из оставшихся сил поднял голову, чтобы понять, где находиться отец, но мыльный взор не посодействовал ему в этом, поэтому он снова уткнулся в пол, который делился своей прохладой со лбом, что немного облегчало боль в затылке, но не делал лучше его телу. До этого он сидел на холодном полу и сильно мёрз, а сейчас лежит на нём всем телом без верхней одежды. Это сильно беспокоило покалеченное тело, но боль и холод отрезвляли, поэтому Феликс был голов потерпеть. Хотя он не знает сколько так нужно лежать и для чего. Он чувствовал себя очень уязвимым, лёжа полуголым на полу со связанными руками, но поделать ничего не мог и ненавидел себя за это. Слух уловил движение спереди — Тэбом стоял возле его головы. Феликс чувствовал его взгляд на своём теле, а чужое желание коснуться молочной кожи было почти осязаемо. — Прости меня, — Прошептал Тэбом и подошёл с Феликсу сбоку. — Мне не нужны твои извинения, псих, — Прошипел Феликс, отворачивая лицо от Тэбома. — Я извиняюсь перед сыном, — Сказал он и Феликс не смог сдержать истеричный смешок. — Ему тоже не нужны твои извинения, — Усмехнулся Феликс и повернул голову, чтобы увидеть перекошенную гримасу Тэбома. — Он ненавидит тебя, придурок, — Выплюнул он, смотря как на чужом лице появился гнев. Правая рука Тэбома поднялась в воздух и Феликс увидел в чужих руках кнут. Вместе с резким движением руки вниз, на спине появилась красная полоса и жгучая боль. Феликс снова уткнулся лбом в бетон. Боль на спине перебила боль от синяков, но принесла больше неудобств голове. Теперь она не только болела после удара, но и кружилась, принося к собой тошноту и звон в ушах. — Ты его не знаешь! — По спине прилетает второй удар. — Он любит меня! — Третий, четвертый, пятый… Феликс сбился со счёта. Всё, на чём он мог сосредоточиться — это боль в спине. Они заглушали всё вокруг. Феликсу больше не было холодно и страшно. Феликс больше не слышал ни слова отца, ни звук кнута, рассекающей воздух и кожу на его спине. Феликс больше не думал ни о чём. Феликс не помнит громких криков, что вырывались из его горла. Но Феликс запомнит на всю жизнь эту боль.***
— Сынок? — Раздавалось сквозь толщу воды. — Сынок, ты меня слышишь? — По щеке нежно проходится чья-то грубая рука, обжигая своим касанием. — Пожалуйста, приди на мой зов, — Умолял голос и Феликс приоткрыл тяжелые распухшие от слёз веки. Перед ним сидел Тэбом, с надеждой в глазах глядя на сына. — Почему ты просто не понимаешь, что во мне нет никого демона, — Хрипло сказал Феликс не испытывая ничего. Он устал бояться, ненавидеть, злиться и чувствовать боль. Всё, что его заботило сейчас это то, что делают его друзья. Феликс хочет увидеть их хотя бы одним глазком. Никогда Феликс ещё не скучал ни по одному человеку, а сейчас испытывает это чувство сразу к шестерым. К ответственному Чану, который всегда поможет своим младшим и позаботиться о них. К немного чёрствому Минхо, у которого на самом деле самое доброе сердце на свете. К Чанбину, который является самым милым человеком на земле, хоть и выглядит, как машина для убийств. К всегда позитивному Хёнджину — своему первому другу. К Сынмину, который показал свой характер и смог постоять за себя. К Чонину, который только недавно начал открываться своим друзьям. Жалко, что Феликс больше не сможет порадоваться за их новые успехи, утешить в трудную минуту и хотя бы раз защитить. За мыслями, Феликс даже не услышал как Тэбом ушёл. Просто резко стало очень тихо и Феликс почти физически услышал свои мысли. Правда Тэбом вскоре вернулся и обработал всё его тело. Феликса тошнило от прикосновения его рук, но сделать ничего не мог. Сил совсем не осталось, и ему пришлось просто стать куклой в руках жестокого кукловода. Руки Тэбома скользили по его обнажённой коже, пока сам хозяин явно наслаждался касаниями к юному телу. И вот опять Феликс испытал страх. Комок встал посреди горла и слёзы хлынули из глаз. Ему стало настолько противно от всех этих прикосновений и человека, что делал с ним ужасные вещи. Когда все раны были обработаны и обмотаны бинтами, Тэбом ушёл, оставляя после себя ощущения грязи на теле и непроизвольно накапливающиеся слёзы в уголках глаз. В третий раз он пришёл, чтобы покормить Феликса. И Феликс просто делал всё, что ему скажут. На его покорность Тэбом отвечал зовом своего сына. После каждой ложки Феликс слышал из его уст своё имя, но никак не реагировал. Он не видел смысла. Тэбом всё также думает, что он демон, а Феликс думает, что он псих. И так пройдёт ещё один день. Пройдёт с болью, слезами и отвращением.***
Со дня избиения кнутом прошёл день. Тэбом приходил очень часто, чтобы сменить бинты, покормить и вылить на Феликса свои накопившиеся за день эмоции парой ударов в живот. Феликс бы назвал это стабильностью, потому что ничего другого Тэбом не придумывал и он выходил, почти сухим их воды. Но со временем Тэбому надоело игнорирование со стороны Феликса и он придумал действенный, как он думает, метод изгнания демона из человека.***
Шаги, направляющиеся в подвал, давно перестали пугать и вселять надежду, что это не Тэбом. А вот коробка в руках заставила страх пробежаться по всему телу. Феликс надеялся, что он больше не увидит этого чёртового картона, потому что тот всегда прятал в себе страшные орудия пыток. Ведь ни на секунду его не покидала боль от ударов кнутом. В этот раз Тэбом очень спешил. Носился от стола до ржавой раковины, обмывая какие-то предметы, которые не удалось рассмотреть мыльным взором. Несмотря на страх, Феликс всё также спокойно лежал на полу, давно уже не привязанный к столбу, потому что шанса пошевелиться просто нет. Боль не отпускала. Феликс даже пару раз думал, что он умер, потому что не слышал стука собственного сердца, что обычно рассекал тишину, но потом понял, что у него просто заложило уши после очередных ударов в рёбра. Убаюканный топотом Феликс задремал, пока Тэбом раскладывал возле него разные предметы на постеленную тряпку. Когда тот закончил, Феликсу пришлось открыть глаза, потому что его посадили к столбу, тревожа раны на спине, и привязали к нему руки. Наблюдая за чужими действиями стеклянными глазами, Феликс думал, что возможно его снова покормят, потому что, если он правильно посчитал, сейчас обед. Но он не понимал зачем его привязывают и, чтобы понять, Феликс переводит взгляд на предметы, что принёс Тэбом. Потупив в них взглядом, Феликс не сразу разглядел различные ватки, шприцы и флакончики с жидкостями. Разглядев название на одном из них, Феликс вмиг отрезвел. К нему как будто вернулись все силы, что предательски покинули его пару дней назад. Руки зашевелились стараясь выбраться из пут, которые надёжно связал Тэбом, что удивлённо посмотрел на вмиг ожившего сына. — Что ты собираешься делать? — Смотря на Тэбома широко раскрытыми глазами, задал вопрос Феликс хриплым от долгого молчания голосом. — Всё тоже самое, — Сказал Тэбом, сосредоточено заливая жидкости в разные шприцы, чтобы вылить их в общую миску. — Собираюсь вернуть сына, — Продолжил он и Феликс не сдержано закричал. — Да как ты не понимаешь, что у тебя больше нет сына! — Сорвавшимся голосом закричал он. — Он отрёкся от тебя, ещё тогда, когда ты затащил его в этот подвал! Ты предал его! Он тебя ненавидит, придурок! — Надрывался он, надеясь что его слова наконец-то дойдут до Тэбома, но тот лишь сжал челюсти, пытаясь сдержаться и не реагировать на провокации демона. — Ты пожалеешь о каждом своём действии, когда поймёшь, что самолично убил своего сына! — Феликса было уже не остановить. За всё это время он и сам, кажись, свихнулся, потому что начал подыгрывать Тэбому. — Ты никогда не отмоешься от этого греха и попадешь в ад после смерти, где я буду поджидать тебя, чтобы вновь убить самой мучительной сме... — Договорить не дала тряпка, что была использована как кляп. Тэбом заткнул его, но Феликс продолжал зло мычать в попытках выговорить слова угрозы. Сейчас он хорошо понимает, что страх имеет большую власть над действиями и словами людей. Интересно, Тэбомом тоже управляет страх? Все эти слова были защитной реакцией, потому что больше он не мог ничего сделать. Его загнали в ловушку и он готовиться к скорой боли, потому что то, что Тэбом держит у себя в руках не вещает ничего хорошего. — Какие будут твои последние слова? Лучше сказать их сейчас, пока у тебя есть силы это делать, — Развязав его рот, спросил Тэбом и Феликс замер от страха. Последние слова? Его собираются убить? — Что ты собираешься со мной сделать? — Потеряв свой боевой настрой, дрожащим голосом спросил Феликс. — Я собираюсь избавиться от тебя раз и навсегда, — На его губах мелькнула тень ужасающей ухмылки. — Тебе лучше извиниться за все свои слова передо мной, потому что я могу сделать эту процедуру очень болезненной, — Предупредил он, но Феликс не поверил. Он давно не верит этому человеку. — Мама сказала, что ты просто запутался в себе, но ты просто сошёл с ума. Когда же ты уже осознаешь, что творишь? Ты запер собственного сына в подвале, чтобы издеваться над ним! Это самый ужасный грех, на который не каждый способен. Может дьявол не во мне, а в тебе? — Говорил Феликс. Он хотел перебрать разные варианты слов, потому что не знает, какие именно могут подействовать на затуманенный разум. Феликс боялся того, что может произойти в следующие мгновения. Больше Тэбом не дал ему ничего сказать и снова заткнул рот тряпкой. После он натянул на себя перчатки с медицинской маской и взял ватную палочку, чтобы макнуть его в намешанную раннее жидкость. Взяв свободной рукой метавшегося в разные стороны Феликса за шею, он зафиксировал его голову на одном месте, чтобы поднести ватку к юному лицу. Глаза Феликса выражали самый настоящий ужас. Жидкость едко пахла и раздражала слизистую носа и глаз, что вскоре заслезились. Тэбом игрался с ним. Упивался чужим страхом и мольбой в глазах, но ему вскоре стало мало и он с силой вжал мокрый конец ватной палочки в одну их веснушек. От боли помутило. Феликс даже не понял, что шум на фоне это его крики. Из глаз хлынули слёзы, проходясь по ожогу, что вызывало ещё большее раздражение повреждённой кожи. Когда Тэбом отнял ватную палочку от его лица он не понял, но когда он приложил её к месту рядом с предыдущим почувствовал очень остро. Он не знал как описать эту боль. Это было ужасно. Этот человек был ужасен. Тэбом прижигал его веснушки феноловой кислотой. Безжалостно держа ватку с жидкостью на его лице десятки секунд, позволяя жидкости въесться поглубже. Чтобы боль оставила отпечаток не только на коже, но и на светлой душе парня. Феликс почти не слышал, как Тэбом вновь звал его сыном, пытаясь добиться хоть какой-нибудь реакции от полуживого парня. Тэбом зашёл слишком далеко. Он оставлял раны на его лице, что превращались в ужасные волдыри. Те болели и просили срочной обработки. Дышать тоже было почти невозможно. Пары пробрались в лёгкие и почти не оставили там кислорода. Феликс даже не мог понять от чего умрёт быстрее. От удушья или боли. Саднящее горло было не помехой новым крикам, полных боли и отчаяния. Тело с каждой секундой становилось слабее, а дыхание тяжелее и тяжелее. Тэбом не останавливался. Он не понимал, что убивает собственного сына. Он вновь и вновь прикладывал ватку с кислотой на ещё не пострадавшие засыпанные веснушками места на щеках. Больно. Очень больно. Феликсу безумно больно.