Убей лишнего

      Гарри Поттер никогда не был нормальным. Сначала это ему внушили Дурсли, потом, только дав надежду на принятие, и волшебники отняли у него шанс на спокойную, нормальную жизнь.       Возможно, всё было предрешено или, на худой конец, кем-то спланировано. Не в пользу Гарри, если судить по его ежегодным «приключениям». Кто-то создал героя, потому что так нужно. Бог, Судьба, Дамблдор? Гарри не знал и знать не хотел — пока. Проблем и без противостояния своему кукловоду хватало…       В одном он был уверен на сто процентов: где-то у него существовала идеальная пара, которая примет его любым, таким, какой он есть, а не начнёт вешать бездумно ярлык за ярлыком.       Поэтому Гарри легко переборол влюблённость в Чанг, просто они не были созданы друг для друга. Может быть, она была парой Седрика. О метках души не принято было говорить вслух… в приличном обществе. Обычно о родстве душ сообщали только после официальной помолвки, а то и после свадьбы. Слишком поздно Гарри понял, что его окружают не самые подкованные в волшебных традициях люди, хотя Рон и происходил из старой чистокровной семьи, а Гермиона читала всё подряд и никак не могла пропустить хотя бы одну книгу по этикету или брачным ритуалам.       Друзья Гарри показали ему свои метки ещё до того, как нашли своих половинок. Не будь Гарри верным другом, он вполне мог бы использовать это знание против них. Он даже попытался им объяснить опасность раскрытия содержания меток, но их гриффиндорское упрямство этому не способствовало.       У каждого волшебника на теле таинственным образом появлялась метка, след самой Магии, её благословение. Чаще всего это были первые слова, которые человеку скажет его половинка. Именно ему, а не группе людей или кому-то стоящему рядом.       Гермиона несколько месяцев садилась за соседний стол со своей парой и слышала его краткие ответы на вопросы друзей, но её метка на запястье отозвалась только тогда, когда он, смущённый и слегка запинающийся, неожиданно поймал её среди библиотечных стеллажей и спросил: «Не соблаговолите ли вы стать моей партнёршей на балу, милая леди?»       Рон долго дулся и ревновал — Гарри так и не понял, к Гермионе или к Виктору, — но всё-таки спустя месяц после бала одумался и поздравил лучшую подругу и её суровую половинку. Гарри тоже искренне порадовался за них.       С каждым годом он всё больше боялся встретиться со своей парой. Его постоянно одолевали сомнения… Какой будет этот человек? Мужчина, женщина? Старше его, младше? Красивый, уродливый, обычный? Добрый, злой?       Последний вопрос волновал Гарри особенно сильно. Ведь на его левом предплечье змеёй вилась фраза: «Убей лишнего».       Был ли этот человек Пожирателем Смерти? Был ли он убийцей? Или, может, просто однажды кто-то прикажет Гарри избавиться от лишней лабораторной мыши? Резкий витиеватый почерк казался смутно знакомым…       Гарри никому не показывал свою метку с тех пор, как тётя Петуния заставила его даже в жару носить длинные рукава и даже порывалась приклеить их скотчем, чтобы Гарри ни в коем случае случайно не показал соседям своё «мерзкое тату». Став старше, уже после трёх лет Хогвартса, Гарри осмелился спросить тётю о метке её сестры. Почему-то его очень интересовало, встретила ли его мать свою идеальную пару или нет? Но тётя не знала, даже никогда не видела ни одной метки, кроме слов на руке Гарри, только слышала об их существовании.       Если бы у Гарри была возможность подольше поговорить с Сириусом, он бы, наверно, спросил у него о метке отца, потому что это была не тема для писем, встречаться лично было слишком опасно. Оставалось надеяться, что летом у Гарри появятся хоть какие-то ответы, а пока нужно было сосредоточиться на последнем задании Турнира Трёх Волшебников.       Как на зло, сон перед ответственным днём не шёл, и Гарри, словно чувствуя подступающую неведомую угрозу, размышлял о своей половинке и рассеянно тёр въевшиеся в кожу слова. Ближе к утру он наконец заснул.       Совершенно не отдохнувший, Гарри лениво впихнул в себя завтрак, сходил на занятия, вдвое сокращённые ради турнира, даже пообедал, хотя от волнения у него сводило живот, и, получив дружеские похлопывания по спине от Гермионы, Рона и остальных Уизли, побрёл к организаторам и другим чемпионам.       Время в этот день тянулось невыносимо, предвещая что-то недоброе. Гарри никак не мог понять что.       Первыми вошли он и Седрик.       — Пока, — бросил Гарри на первой развилке и повернул налево. Седрик пошёл направо.       Дальнейший путь был сложным, но Гарри не отпускало гнетущее чувство, будто впереди его ждало что-то куда более страшное, чем соплохвосты и боггарты. Туман, перевернувший его вверх ногами, был действительно невероятным, хотя всё же не слишком пугающим… В отличие от криков Флёр.       Так и не найдя следов девушки поблизости, Гарри наткнулся на Седрика и Виктора. Глаза болгарина странно блестели, он швырялся в Седрика откровенно тёмными проклятиями и достал его, к ужасу Гарри, полноценным Круциатусом. Вопль Седрика долго звенел у Гарри в ушах даже после того, как он оглушил Виктора и помог хаффлпаффцу подняться.       Турнир превратился в чью-то большую игровую доску, и Гарри совсем не нравилось, что он являлся одной из оставшихся действующих фигур.       Когда они с Седриком снова разделились, Гарри прокрутил в голове миг встречи с Виктором. Он не верил, что тот применил бы непростительное против соперника, Виктор всегда выступал за честные соревнования. Знание тёмной магии и боевой опыт, пусть и полученный только на тренировках в Дурмстранге, безусловно, давали болгарину преимущество, однако он не торопился пускать их в ход.       И этот остекленевший взгляд…       Гарри с содроганием вспомнил урок Грозного Глаза, где отставной аврор учил студентов сопротивляться Империусу. Из их глаз порой точно так же уходила осознанность. Гарри мог только гадать, кто заколдовал Виктора и что ему приказал. Вероятно, это сделал тот же человек, который бросил имя Гарри в Кубок.       Если Виктор избавился от Флёр и почти обезвредил Седрика, а сам находился под проклятием, то вывод напрашивался один: победа Гарри была очень нужна кому-то, а значит…       От невесёлых мыслей отвлёк сфинкс. Загадка в духе Бильбо Бэггинса заставила Гарри выкинуть всё лишнее из головы и сосредоточиться на прохождении лабиринта. Конец был уже близок.       Вообще-то, Гарри не планировал делить с Седриком победу, пара акромантулов и разъярённый соплохвост настигли хаффлпафца как раз в тот момент, когда Гарри увидел Кубок. Оставалось только бежать, чтобы не стать чьим-то обедом. Вряд ли твари смогли бы убить двух готовых к сопротивлению волшебников, но вот знатно покалечить — запросто. Разделение первого места выглядело предпочтительнее ожогов и укусов.       Убегать от пауков и чудовищного гибрида, выведенного Хагридом, оказалось труднее, чем предполагал Гарри.       Один из акромантулов, получив в морду пару проклятий, лишь сильнее озверел — и бросился на Гарри. Паук успел впрыснуть яд, прежде чем Седрик помог сбить паука, прижавшего Гарри к земле. Правое бедро вспыхнуло, будто ошпаренное кипятком.       — Не унёс ног, — мрачно пошутил Гарри. С его лба градом потёк пот. Останавливаться было рано, но ему требовался хотя бы один спокойный вздох.       В футе от них с Седриком приземлилась горючая слизь соплохвоста. Тварь быстро приближалась.       — Бежим! — крикнул хаффлпафец, почти волоча Гарри за собой.       Когда они достигли Кубка, то, не сговариваясь, оба схватились за серебряные ручки. Тогда Гарри ощутил знакомый рывок под пупком — сработал порт-ключ. Это не означало ничего хорошего.       Их выкинуло в траву, и Гарри, резко приземлившись на укушенную ногу, коротко вскрикнув, упал на колени. Яд акромантула был не смертельным, но той ещё поганой отравой. Все симптомы: жар, онемение раненой конечности, дрожь, ухудшение зрения — проявляли себя один за другим.       — Ты в порядке? — участливо спросил Седрик и помог Гарри прислониться к какому-то камню. — Где это мы?       — Похоже на… — Гарри сглотнул. Перед глазами плыло, и всё же картина стояла ясная — их занесло в центр старого кладбища.       — Тебе кто-нибудь говорил, что этот Кубок — портал? — Седрик нервно заозирался.       — Нет, — тихо ответил Гарри. Вокруг стояла неприятная вязкая тишина. — Думаю, нам не стоит тут задерживаться.       Он прикрыл глаза и постарался отдышаться. Очень хотелось потерять сознание и очнуться в Больничном крыле, где над ним бы кудахтала мадам Помфри и все приключения остались позади.       — К нам кто-то идёт, — прошептал Седрик.       Гарри с трудом разлепил веки. Хаффлпаффец вскочил перед ним в защитную стойку и немного перекрыл обзор.       По-прежнему не различая деталей, Гарри заметил впереди мужской силуэт, невысокий и широкий. Человек что-то нёс в руках, и по спине Гарри побежали мурашки от предвкушения чего-то… что он ждал и боялся весь год, если не всю жизнь.       — Найди Кубок… — еле выдавил Гарри. Он очень сомневался, что незнакомец привёл их сюда ради дружеского чаепития. — Седрик!..       Но Седрик не слушал Гарри, он сделал шаг навстречу мужчине и, вызывающе пригрозив ему палочкой, крикнул ему:       — Что всё это значит? Кто вы?!       Незнакомец остановился в десятке шагов от них и, перехватив свою ношу поудобнее, тоже достал палочку.       Гарри запоздало начал шарить по земле в поисках своей собственной, но она при падении куда-то откатилась. «Твою мать!» — прогремело в его голове. Даже с очками Гарри сейчас стал почти слеп. Если Седрик не образумится, их прикончат в два счёта…       Ногу Гарри сводило, но он сумел встать. К сожалению, только для того, чтобы снова рухнуть под напором боли, вспыхнувшей в его шраме. Голову сдавило с такой силой, что из глаз Гарри брызнули слёзы и он до крови прикусил язык. Он пытался зацепиться взором хоть за одну деталь, понять, что вызвало приступ, но перестал различать что-либо дальше вытянутой руки. Он тонул в боли, растворялся в красной пелене под веками.       И так же неожиданно, как началось, страдание закончилось.       Изо рта Гарри вырвался стон облегчения, и он поднял слегка прояснившийся взгляд, не торопясь подниматься с травы.       Два красных уголька смотрели прямо на него из свёртка в руках незнакомца. Они прожигали в Гарри дыру, впивались в него, как острые иглы. Какая-то нечеловеческая сила притягивала обладателя алых глаз и Гарри друг к другу.       Это было разрушающе, страшно и обжигающе. Это было… как пожар.       — Убей лишнего, — сказал некто из свёртка, обращаясь к Гарри и не сводя с него взгляда. Холодный, пронзительный и скрипучий голос проникал под кожу, заставляя дрожать уже не от боли, а от мучительного осознания.       Пухлый мужчина подчинился, и ни Седрик, ни Гарри ничего не успели сделать.       — Авада Кедавра!       Зелёная вспышка ударила Седрика в грудь с такой силой и скоростью, что его тело закрутило и отбросило назад. Словно марионетка с обрезанными нитями, Седрик в неестественной позе рухнул на одну из могил и больше не шевелился.       Гарри затошнило, крик ужаса заполнил его лёгкие, но так и не сорвался с губ. На смятую траву брызнули остатки обеда и желчь, и Гарри затрясся то ли от сдерживаемых рыданий, то ли от вновь накатившей боли от распространяющегося по крови яда акромантула.       Он не мог себя заставить повернуться и посмотреть на Седрика. Он уже знал, что будет винить себя всю оставшуюся жизнь, будь то час или десятилетия, ведь разве он уже не догадывался, что его половинка – убийца? Не смирился подсознательно с тем, что его идеальная пара может быть монстром в человеческом обличье?       Кто-то вёл Гарри в ловушку в Турнире Трёх Волшебников с самого начала, неужели он не мог оттолкнуть Седрика от Кубка?       Нет, конечно, Гарри не ожидал, что всё обернётся именно так. Его разум тонул в избытке эмоций, не зная, какую проявить на лице. Гарри трясло, он всхлипывал и почти не обращал внимания на происходящее вокруг.       Он очнулся от спасительного небытия только тогда, когда пухлый незнакомец волшебными верёвками привязал Гарри к ледяному мраморному надгробию.       Пока мужчина проверял надёжность узлов, Гарри наконец узнал его.       Хвост. Предатель. Это лишь подтвердило догадку — в свёртке был… Гарри сглотнул ком в горле и опустил голову, молчаливо сдаваясь трусливому Пожирателю Смерти. Он не собирался бежать от своей судьбы, нет, только не Гарри.       Шрам то и дело простреливало, но уже не так мучительно, как в первый раз. Это даже походило бы на жестокую ласку, если бы не сложившаяся ситуация.       — Почему детёныш не боится? — прошипел кто-то, когда по ноге Гарри скользнула прохладная чешуя.       Огромная змея проползла мимо него, отвлекая от Петтигрю, тащившего гигантский котёл, в котором целиком поместился бы даже дядя Вернон. Гарри, как сквозь вату, слышал плеск воды или зелья, которым он был наполнен.       — Страх мне не поможет, — выдавил на парселтанге Гарри. Он мог уповать только на свою ужасную удачу, без неё способа спастись он не видел.       — Умный детёныш прав. Мастер скоро вернётся… Мастер ценит храбрость и ум.       Гарри проводил затуманенным взглядом довольную змею и сосредоточился на манипуляциях Хвоста.       Он уже нагреб содержимое котла под руководством Волдеморта.       Во снах Гарри уже встречал этот уродливый образ безволосого гомункула с молочной кожей, прорезями вместо ноздрей и рта, тонкими костлявыми конечностями… В реальности он казался ещё ужаснее. Какая-то ничтожно маленькая крупица души Гарри испытывала сочувствие к существу. Всё-таки этим чудовищем была его половинка.       Из котла повалил густой пар и посыпали искры. После того как Петтигрю стало плохо видно, Гарри устало привалился к могильной плите, стараясь не потерять сознание. Волдеморт периодически отдавал тихие указания Хвосту, его слабый сиплый голос заставлял сердце Гарри болеть.       Он многое отдал бы, чтобы знать наперёд, какая участь его ждёт. Может, ему дали бы последнее слово перед смертью. Что бы он сказал? Уж точно не стал бы просить пощады.       То, что именно Волдеморт оказался половинкой Гарри, стало для него шоком. Он же встречал Тома Риддла раньше, в Тайной комнате, и самого Волдеморта, вселившегося в Квиррелла… Видимо, тогда присутствия Волдеморта было недостаточно, чтобы связь подтвердилась. Гарри тяжело вздохнул.       — Всё готово, хозяин.       — Пора… — произнёс Волдеморт с леденящей готовностью.       Петтигрю развернул свёрток, полностью обнажив непропорциональное жуткое тельце с огромной головой и красноватой кожей. Алые глаза в последний раз мазнули по Гарри полным ненависти взглядом, и Гарри уронил голову на колени, чтобы скрыть подступившие слёзы. Он понимал, что в нём видят только врага, но разочарование никуда не делось. Не то чтобы было рационально надеяться, что Волдеморт примет его с распростёртыми объятиями.       Гарри предал память своих родителей, если бы выбрал его сторону. Гермиону, Рона, Сириуса, Ремуса, даже мастера тайн и интриг Дамблдора — Гарри бы подвёл их всех.       Но истина была проста: он всегда выберет свою половинку, будь она хоть трижды монстром. Если Магия решила, что они идеально подойдут друг другу, кто Гарри такой, чтобы спорить?       В руках Петтигрю Волдеморт был почти беспомощным. Он ухватился за шею Хвоста, чтобы тот его поднял. Гарри успел разглядеть омерзение на лице Пожирателя Смерти, сам он чувствовал нечто иное. Что его мечты были втоптаны в грязь, разочарование, сострадание… тоску.       Хвост опустил гомункула в котёл, и варево с шипением поглотило тощее тельце.       — Кость отца, отданная без согласия, возроди своего сына!       Под ногами Гарри образовался миниатюрный провал, и из щели в земле просочился белёсый порошок. Струйка праха под управлением Петтигрю устремилась прямо в котёл. Жидкость приобрела ядовито-голубой оттенок.       Поскуливая, как побитая собака, Петтигрю вытащил из-за пояса длинный блестящий кинжал и истерично затараторил:       — П-плоть… слуги… отданная д-добровольно… оживи… своего… хозяина!       Он вытянул перед собой руку с обрубком вместо указательного пальца. Звук рассечённого лезвием воздуха сопровождал противный всплеск и задушенный крик Хвоста, быстро превратившийся в заикания и скулёж.       Но Гарри не отрывал взгляда от действа. Что-то злобно ликующее шевельнулось в нём, когда он увидел, как кисть Петтигрю полетела в зелье и окрасило его в кроваво-красный цвет.       Пыхтя, Хвост пошагал к Гарри. Кинжал по-прежнему сверкал в его левой руке, по дороге он небрежно вытер его о ткань штанов. Гарри передёрнуло, он инстинктивно отвёл левую руку за спину.       — К-кровь недруга… взятая насильно… воскреси… своего врага!       В ту секунду, когда лезвие коснулось бледной, покрытой мурашками кожи на правом предплечье Гарри, он скороговоркой перебил Петтигрю.       — Кровь бывшего недруга, отданная добровольно, воскреси своего врага!       Рефлекторно дёрнувшись, когда потекла кровь, Гарри прикусил щёку изнутри. Трясущейся рукой Хвост воткнул кинжал возле сгиба локтя, по оголённому запястью и обрывкам мантии потекла тёплая кровь. Петтигрю достал заранее подготовленный стеклянный пузырёк и поднёс к ране. Маленькие бегающие глазки явно демонстрировали страх и неуверенность Пожирателя Смерти после озвученной Гарри формулировки, но ритуал уже нельзя было повернуть вспять, поэтому никто больше не произнёс ни слова.       Кровь Гарри мгновенно превратила зелье в слепяще белое. Он зажмурился и не увидел последних манипуляций Хвоста. Судя по звукам, сделав пару помешиваний, Петтигрю просто свалился на землю, воя от боли.       Гарри приоткрыл глаза.       Из кипящего котла летели яркие искры, заставляющие траву неподалёку дымиться и тлеть. Как только искры погасли, всё пространство вокруг заволокло густым белым паром. Гарри чувствовал, как горячая влага оседает на его волосах и одежде, пропитывая их горьким запахом зелья.       Через несколько минут пар начал рассеиваться, из котла с едва заметной заторможенностью в движениях вылез худой высокий мужчина. К Гарри он встал спиной. Длинные чёрные волосы облепляли его голову и шею, опускаясь почти до лопаток, на спине резко выделялся позвоночник и рёбра, жилистые ноги казались преступно длинными, а ягодицы, на первый взгляд, были настолько сухими, что на них было бы больно сидеть…       — Одень меня, — сказал Волдеморт тихо, но уверенно.       Не отнимая от груди культю, Петтигрю поднялся и одной рукой накинул на плечи Волдеморта длинную чёрную мантию.       Костлявый мужчина поплотнее завернулся в неё и только после этого повернулся к Гарри.       Исхудавшее лицо взрослого Тома Риддла сохранило аристократичную красоту, от обычного человека его отличали лишь пылающие красные глаза и хищные высокие скулы, которых не было у подростка-воспоминания.       Гарри с самого детства гадал, как будет выглядеть его половинка.       Что ж, Волдеморт был великолепен, как сам дьявол.       — Хоз-зяин… — заныл Петтигрю, но Волдеморт лишь отмахнулся от него.       Что бы он ни хотел сделать ранее, сейчас лишь Гарри занимал все его мысли. Это легко читалось в яростном взгляде, направленным на ослабленную ядом акромантула фигуру подростка.       — Вот мы и встретились лицом к лицу, Гарри Поттер, — нарочито спокойно проговорил Волдеморт. — Ты сидишь на могиле моего отца, никчёмного магла, такого же жалкого, как твоя мать. Символично, ты не находишь?       Гарри поджал губы, но не ответил. Во рту у него скапливалась слюна, он почти не чувствовал ног.       Будто раздосадованный отсутствием взрывной реакции, Волдеморт поморщился и, перешагнув через свою ластящуюся змею, встал перед Гарри. Тисовая палочка ниоткуда появилась в изящной ладони и в следующее мгновение была направлена точно Гарри в лоб.       — Последнее желание, мальчишка, — прорычал Волдеморт.       Гарри собрал все силы в кулак, чтобы не испортить свой ответ слезливыми всхлипами.       — Магия проклинает тех, кто убивает свою пару. Я не желаю этой участи даже тебе, Волдеморт, пусть меня убьёт кто-нибудь другой.       — Что? — Волдеморт дёрнулся и, в два шага настигнув Гарри, сжал его горло. — Повтори, Поттер!       — Магия проклинает тех… кто убивает свою пару, — промычал Гарри. Воздуха катастрофически не хватало, перед глазами мелькали белые вспышки. — Нечем… дышать…       Волдеморт отпустил шею Гарри, словно обжёгшись.       Потом он развернулся и, дав пару указаний Петтигрю, отпустил скулящего Пожирателя Смерти прочь. Хвост очень неохотно забрал громадную змею, и с их уходом Волдеморт и Гарри остались на кладбище совсем одни.       Волдеморт задумчиво потёр солнечное сплетение через мантию. Гарри подумал, что именно там у него спрятана метка души. Между ними повисло относительно безопасное молчание.       Откинув мокрые пряди с лица, Волдеморт наклонился к Гарри и плавным движением палочки снял с него путы, после чего почти в самые губы ему прошептал:       — Ты пожалеешь, что заставил меня ждать так долго… мой Гарри.