written in the stars

Это необычное чувство, когда кровь засыхает и запекается на поверхности кожи, — Дотти оно хорошо знакомо. Вокруг царит кромешная темнота, её ребра болят, она убеждена, что растянула или даже вывихнула лодыжку, все мышцы тела буквально требуют, чтобы она наконец отдохнула, и в какой-то степени она так и поступает. Звёзды восхитительны. После драки с Пегги Картер её грудь тяжело вздымается, а сама Пегги лежит подле неё. Раскинув руки и еле дыша, они обе смотрят на звёзды. Перед глазами немного плывёт от особенно сильного удара по голове, однако она сомневается, что у неё сотрясение мозга. По крайней мере она надеется, что это не так. Она хочет полностью прочувствовать этот момент. — Дотти, — Пегги выдыхает именно это имя, ведь именно ТАК её называет Пегги, — если вздумаешь сбежать, я не отстану, даже не сомневайся. Дотти и не сомневается. Эта женщина неукротима, и их способности равны. Дотти должно это злить, она должна чувствовать злость и ненависть к Пегги. Но на самом деле Дотти лишь хочет откинуть с лица Пегги волосы, слипшиеся от крови, и кончиками пальцев коснуться её кроваво-красных губ. (Вкусить её — пожалуй, это более интимно. Ощутить её горячую кровь на языке). Однако она лишь закрывает глаза. — Пег, ты знаешь что-нибудь о звёздах? — спрашивает она, специально придавая своему тону веселую нотку, которая заставляет Пегги усмехнуться. Этот звук проносится прямо по её позвоночнику и даже спустя несколько минут ощущается покалыванием на кончиках пальцев. Только благодаря этому звуку она не теряет сознание от боли. Повисает пауза, Пегги с хрипом выдыхает. Неужели Дотти сломала ей ребро? При этой мысли она вздрагивает, судорожно сжимает пальцы, но не может заставить себя подняться. Ей нужно переждать, передохнуть — Дотти хорошо знает Пегги. Дотти уверена, что подкрепление скоро прибудет, так что ей нужно срочно оправиться, чтобы суметь убежать. Для этого также необходимо как-то отвлечь Пегги, что, в общем-то, не так уж сложно. Дотти всегда нравилось быть рядом с женщиной — и всегда нравилось выводить её из себя, в чём она весьма талантлива. — Немного, — наконец отвечает Пегги, а Дотти уже почти забыла о своем вопросе. Точно. Звёзды. Невозможно не смотреть на них, когда трава приятно щекочет кончики пальцев, а небо абсолютно чёрное. Прекрасный вид, только вот Дотти ничего не знает ни о звёздах, ни о созвездиях — да и ночью на родине в России она никогда не смотрела на звёзды, даже если очень хотела. — Мой брат рассказывал мне о созвездиях. Её брат. Дотти вздрагивает, хотя, возможно, это из-за холодного ночного воздуха. У Пегги есть брат. Это что-то новенькое; как только она выпутается из всего этого, ей предстоит разузнать побольше. Выяснить всё что можно и поместить в яркую красную папку с заголовком: «Пегги» в своей голове. (Пегги, Пегги, Пегги. Имя эхом отзывается в голове Дотти, и, вероятно, так будет всегда, пока они обе живы. Пегги, Пегги, Пегги.) Дотти вздыхает. — А какое у тебя любимое созвездие? Или звезда? — У неё пересохло во рту. Мышцы спины напряжены и ужасно болят. Она ранена, побита — откровенно говоря, только это и вызывает дискомфорт. Пегги смеётся. Прекрасный звук, думает Дотти, звук, который она хотела бы слышать чаще, но у них совершенно не те отношения. Часть Дотти хочет повернуться на бок, обхватить лицо Пегги и заглянуть в её глубокие карие глаза. Часть Дотти хочет всегда быть рядом с Пегги. Прижаться к Пегги изо всех сил и больше никогда не отпускать её. — У кого-то есть любимое созвездие? Дотти хмыкает и усмехается, но Пегги, вероятно, этого не видит. Она чуть наклоняет голову, смотрит, как каштановые волосы Пегги блестят в белом свете луны и звёзд. Из её носа идет кровь — возможно, Дотти сломала его. Дотти надеется, что сломала. Она надеется, что на бледной коже Пегги остались синяки, следы пальцев, которые будут напоминанием о ней ещё много дней. — Давай, Пегги, меня не проведёшь, — шепчет Дотти, и Пегги поворачивает голову, чтобы взглянуть на неё. Её взгляд помутнел, вероятно, из-за потери крови, волосы прилипли к лицу, но она выглядит великолепно, захватывающе, как и всегда. Капли пота на лбу блестят в лучах луны. — Какое именно? Пегги с трудом сдерживает полуулыбку, и Дотти больше всего на свете хочется вновь прижаться к её губам. Вместо этого она протягивает руку, не обращая внимания на колющую боль в боку, и проводит подушечками пальцев по скуле женщины. — Полярная звезда, — хрипло произносит Пегги, пока рука Дотти скользит по её шее, а пульс бьется о пальцы, как колибри о клетку. Дотти не знает, какая из звезд на этом огромном небе Полярная, во всяком случае не уверена, но если Пегги нравится эта звезда, то и ей тоже. А может, напротив, она ей совершенно не нравится — Дотти ещё не определилась. Вдали слышится звук двигателя автомобиля, и украденный момент снова упущен. Впрочем, Дотти украдёт ещё множество таких. В конце концов, их пути будут пересекаться, а она та ещё воровка. (Конечно, это не обязательно, но ни одна из них не может отказаться от их игры в кошки-мышки). Пегги смотрит на неё, в её глазах что-то промелькнуло, что-то неясное, возможно, чувство вины, но Дотти лишь ухмыляется. — Кажется, Пег, за тобой уже пришли, — шёпотом произносит она и прижимается к губам Пегги. Та заметно напрягается, морщась от боли, которую должно было вызвать такое движение, но потом поняла, что на этот раз нет никакой особой помады. Никакой игры. Хотя, пожалуй, всё же немного игры. Дотти отстраняется, наблюдает, как ресницы Пегги трепещутся в замешательстве, её губы слегка приоткрыты, и нарастающий жар в её груди — словно жидкое золото. Это и дает ей достаточно сил, чтобы подняться, пусть и шатаясь. Машина приближается. Ей нужно исчезнуть. — И я за тобой приду… позже, — произносит она, её голос тихий от боли, лодыжка неприятно хрустит, когда она наступает, и боль такая невыносимая, что почти ослепляет её. — Обязательно приду. До скорого. (Она наполовину угрожает, наполовину обещает, и Дотти готова дать руку на отсечение, чтобы узнать, что предпочла бы Пегги. Однако, как это обычно бывает, особенно с ними двумя, она уверена, что и то, и другое). Пегги жалобно стонет, тяжело вдыхая. Дотти прекрасно понимает, что она пытается встать, пытается последовать за ней, пытается не позволить ей сбежать. Поэтому Дотти резко ударяет Пегги по рёбрам неповреждённой ногой, и Пегги вскрикивает от боли — услада для ушей. Но у Дотти темнеет в глазах — её сломанная лодыжка не выдерживает полного веса даже несколько секунд. Тем не менее она поворачивается, делая несколько шагов вслепую, а когда зрение вновь проясняется, она быстро исчезает. Дотти Андервуд оставляет Пегги Картер позади, но они обе знают, что это ненадолго. (Как только раны заживают, Дотти часами изучает Полярную звезду в перерывах между поиском информации о брате Пегги и обо всём, что связано с её прекрасной Пегги. Когда женщина смотрится в зеркало, когда видит перед собой другую женщину, а не себя, именно тогда они ближе всего — и в каждом номере отеля, где Дотти останавливается под вымышленным именем, на зеркале остаётся след от красной помады).