***
— Мне понадобится твоя помощь, Тереза, — проведя весь день в тягостных раздумьях, решилась Стейси, когда до начала ужина оставался всего час. После завтрака, выслушав мамины претензии и не найдя, что на них можно было существенно возразить, она закрылась в каюте, просидев всё это время около окна, пытаясь читать либо же заниматься рукоделием. Обед в комнату по её просьбе принесла расторопная стюардесса, и Стейси даже не пришлось никуда выходить. Одиночество было как никогда кстати. Мама, решив, что она мучилась угрызениями совести, не стала брать её на встречу с графиней Ротес, чему Стейси была несказанно рада. Её в любом случае не мучали бы расспросами, но уже то, что графиня, догадавшаяся о её отношении к мистеру Эндрюсу, смотрела бы испытующе, приносило бы ощутимый дискомфорт. А так, меланхолично и неспешно размышляя о необходимости поговорить с Томасом, Стейси волновалась куда меньше. — Всё что угодно, мисс, — с готовностью отозвалась Тереза, приводящая в порядок гардероб. Сама она явно с нетерпением дожидалась окончания ужина, чтобы можно было ненадолго ускользнуть от работы, которой её весь день обеспечивала миссис Монтгомери, и, наслаждаясь красивой музыкой, встретиться с излишне серьёзным Теодором Брейли. Поэтому со всеми заботами Тереза хотела расправиться до этого момента. Не следовало причинять мисс Монтгомери неудобства из-за её же добродушного позволения отлучиться на некоторое время. — Возьми, — всё ещё колеблясь и боясь окончательно решиться, Стейси неуверенно протянула ей маленькую бумажку, сложенную в несколько раз с таким упрямством, будто мисс Монтгомери и вовсе хотела, чтобы она стала совсем миниатюрной и незаметной. — Тебе надо отнести её одному джентльмену. Сказать, что Тереза оказалось удивлена — было ничего не сказать. Ещё никогда прежде мисс Монтгомери не просила её ни о чём подобном, хотя Тереза и знала по опыту других горничных, что практика передачи различных посланий через слуг была распространена среди аристократии. Посланий, к слову, весьма любопытного содержания. — Вы уверены, мисс? — уточнила она, видя сомнения на лице Стейси, но осеклась, понимая, что не ей было положено об этом спрашивать. — Уверена. В глазах Стейси вдруг сверкнул решительный огонёк, и Тереза, забрав записку, могла только пожать плечами. — Где мне его искать? — спросила она. Стейси предполагала, что в этот час Томас должен был быть в своей каюте, чтобы успеть приготовиться к ужину. Она не знала номера его комнаты, поэтому смогла лишь описать путь до неё, краснея под внимательным и будто понимающим взглядом Терезы. — И передай строго в руки, хорошо? Мистеру Эндрюсу. — Конечно, мисс, — закивала Тереза. — Подумайте, пока я хожу, какое платье хотите надеть. Записка, спрятанная в рукаве как величайшее сокровище, коим, скорее всего, она и была для мисс Монтгомери, обжигала руку, пока Тереза торопливо шла по коридорам «Титаника» по указанному Стейси маршруту. Она надеялась не столкнуться по пути с миссис Монтгомери, чтобы та не обвинила её в безделии. Но, к счастью, в такой час в первом классе сновали только стюарды. Каюта загадочного мистера Эндрюса, к удивлению, была практически незаметна, если не знать о её существовании. Дверь так удачно сливалась по цвету со стеной, что, казалось, вела в служебное помещение, а не во вполне себе гостевую комнату. Тереза, сделав глубокий вдох, остановилась прямо перед ней, отчего-то тоже волнуясь, словно дело касалось её лично. Решив не медлить, она громко и резко постучала, прислушиваясь к раздававшейся из каюты тишине. Оттуда не шло ни единого шороха. Однако спустя несколько мгновений дверь, щёлкнув замком, открылась, и Тереза обмерла от внезапного изумления. На пороге стоял встреченный прошлым вечером работяга. Только теперь вместо грязного, испачканного в мазуте комбинезона на нём был надет чистый парадный смокинг. Разве что галстук, пока ещё не завязанный, болтался на шее, да волосы в некотором беспорядке лежали на голове, выдавая в нём приготовления к выходу в свет. — Мистер Эндрюс? — неуверенно спросила Тереза, некстати вспоминая, как прошлым вечером краснела Стейси при встрече с этим джентльменом. То, что он оказался пассажиром первого класса, повергло бедную Терезу в шок. — Верно, — кивнул Томас, узнавая в ней горничную Стейси. — Чем могу вам помочь? — Мисс Монтгомери просила вам передать, — робея под пытливым взглядом мистера Эндрюса, пробормотала Тереза, доставая записку и отдавая ему. Теперь изумился уже Томас. — Что-то срочное? — Не уверена. Но что-то серьёзное точно, — отозвалась она, замечая на лице мистера Эндрюса неожиданное волнение. — Я могу идти? — Да, разумеется. Спасибо вам, — уже не глядя на неё и разворачивая бумагу, произнёс Томас. Тереза не стала дожидаться его реакции. Если что-то и связывало Стейси с этим джентльменом, она предпочитала оставить это исключительно им двоим. Ей никто не позволял вмешиваться, хотя любопытство, зреющее в груди, уже давало о себе знать. Обернувшись напоследок, она увидела лишь, как мистер Эндрюс, так и застыв на пороге, жадно вчитывался в записку.5. Обгоняя счастье
17 июля 2023 г. в 18:21
Стейси резко села в постели, едва успев открыть глаза. Она сначала и не поняла толком, сколько прошло времени с того момента как, лишь опустив голову на подушку, она моментально уснула. Казалось, вся ночь уместилась всего в одну секунду. Впрочем, потирая глаза кулаками, Стейси не чувствовала усталости, разве что голова шла немного кругом из-за резкого пробуждения.
Ступив босыми ногами на холодный пол, она передёрнула плечами. По коже забегали мурашки, и сразу захотелось завернуться в тёплый халат, а то и вовсе снова лечь под одеяло, потому как тонкая ночная сорочка уж точно мало согревала. А час был ещё совсем ранний. Сквозь открытые шторы светилось едва-едва розовеющее небо. Можно было поспать ещё немного, но Стейси чувствовала, что, если ляжет, просто бессмысленно прокрутится на простыни лишние минуты. Что-то незримое, ощущавшееся буквально кончиками пальцев, подталкивало её к тому, чтобы быстро собраться без помощи Терезы и, оставив на столике записку на случай, если вдруг её потеряют, выйти из каюты.
Ноги сами несли её по коридорам навстречу рассвету. Больше таких энтузиастов на палубе пока не наблюдалось. Стейси ёжилась от утренней прохлады, глубоко вдыхая свежий, чуть колющий лёгкие воздух, ощущая несильный ветерок, щекотавший волосы на висках. Рыжее солнце только собиралось начать подниматься над землёй, подсвечивая линию горизонта, но вода и отражавшееся в ней небо практически сливались в одно целое. Быть может, лишь клубившийся над океаном белёсый туман и пытался противиться такому единству. Дивная пора.
Стейси, завороженно глядя на всё это широко распахнутыми глазами, присела на один из уже расставленных шезлонгов и, сцепив озябшие пальцы, замерла, не отрываясь наблюдая за разгорающейся зарёй. То тут, то там на небе всполохами появлялись яркие жёлтые пятна, сразу же преломлявшиеся об поверхность воды и слепившие глаза. Стейси щурилась от удовольствия, едва слышно дыша.
— Доброе утро, мисс Монтгомери, — раздался рядом тихий голос. И Стейси, повернув голову, с лёгкой улыбкой поприветствовала мистера Исмея, тоже, видимо, лично решившего встретить первые солнечные лучи. В руках у него уже была чашечка дивно пахнущего кофе. — Вы не против, если я составлю вам компанию?
— Конечно, присаживайтесь, мистер Исмей.
И Брюс, дружелюбно дёрнув усами, занял ближайший шезлонг, а затем отвернулся, глядя на восток, где диск солнца, наконец, вынырнул из-под толщи воды, пока ещё не ослепляя своих наблюдателей.
— Поразительно, как природа одновременно красива и проста, — пробормотал Исмей, сделав первый глоток кофе, и тяжело вздохнул. — Мы, люди, пытаемся с ней тягаться и неизбежно проигрываем.
— Вы считаете? — спросила Стейси, а Брюс, будто и не рассчитывая, что она скажет что-то в ответ, недоумённо дёрнул бровями, обернувшись к ней. Кажется, он говорил больше с самим собой.
— Мы слишком всё усложняем. Или упрощаем. А то и вовсе копируем у неё.
— Но люди же тоже часть природы, — подумав, мягко заметила мисс Монтгомери, вглядываясь в его лицо. К своему изумлению, она вдруг обнаружила в нём какую-то непонятную грусть и решилась осторожно спросить. — У вас что-то случилось, мистер Исмей?
Брюс поджал губы и опустил голову. Стейси увидела у него под глазами глубокие фиолетовые тени, как если бы он совсем не спал ночью. Да и теперь, когда солнце стремительно поднималось над горизонтом, стало заметно, насколько бледным он был.
— Мне не хотелось бы тревожить вас своими заботами, мисс, — потерев ладонями чашку, отозвался он. — Впереди чудесный день. Не думайте о плохом.
И Стейси, чуть поколебавшись, правда решила не думать, раз уж мистер Исмей не захотел с ней делиться. В конце концов, она-то прекрасно знала, что у каждого могли быть свои тайны. Потому, вздохнув, вернула взгляд на горизонт. Сидя рядом, они с Брюсом совершенно не мешали друг другу, потому что даже изредка не дополняли больше тишину и молчание неспешным разговором.
Один из стюардов принёс Стейси плед и чашку чая, когда мистер Исмей предположил, что она немного замёрзла. На палубе постепенно стали появляться другие пассажиры, а туман над водой всё также не желал рассеиваться. Должно быть, мама уже проснулась, и следовало вернуться в каюту, чтобы приготовиться к завтраку. Но Стейси совсем не хотелось. И пусть было довольно прохладно, да и голод уже давал о себе знать, она наконец могла насладиться спокойствием, дыша глубоко и размеренно, с таким наслаждением, которое, как ей казалось, должно было возникнуть ещё не скоро после прощания с Англией.
— Взгляните-ка, мисс, — спустя какое-то время, когда Стейси уже подумывала о том, что её отсутствие может встревожить маму, произнёс Исмей, чуть усмехнувшись, и указал в сторону кормы, — наш дорогой мистер Эндрюс даже в такой ранний час уже на ногах и явно не оставляет работу.
Стейси заинтересованно обернулась, почувствовав, как в один миг сердце сковало уже знакомым трепетом. По палубе действительно шёл Томас, и мисс Монтгомери стало его по-доброму жаль, отчего в груди разлилась щемящая нежность. Он явно не выспался, потому как заметно сутулился, сжавшись от холода, и изредка зевал, закрывая рот кулаком, однако при всём этом на ходу писал что-то в своём блокноте, даже не глядя по сторонам. И поэтому не было ничего удивительного в том, что Томас Эндрюс так и не заметил ни мистера Исмея, ни саму Стейси. Если бы в последний момент Брюс его не окликнул, он, кажется, и вовсе прошёл бы мимо, слишком увлечённый размышлениями о «Титанике».
Сложно было сказать, что тревожило его на сей раз. То ли вчерашняя проблема с котельными, то ли какая-нибудь очередная мелочь вроде необходимости сменить оттенок стен в одном из кафе. Он в любом случае слишком вовлечённо был погружён в свои заботы и при этом немного напряжённо хмурился.
— Томас, не оставите дела хоть на минуту? Взгляните только, какой рассвет, — заулыбался Исмей, кажется, совершенно привыкший к тому, что дела были для Эндрюса на первом месте. Это не могло не забавлять, как и то, что Томас вздрогнул от неожиданности. А может и от лёгкого озноба.
— Доброе утро, — кивнул он, остановившись и заслонив спиной солнце, так и не взглянув в его сторону.
— Чем вы озадачены на сей раз? — продолжил Исмей, поднявшись и принимая рукопожатие.
Стейси подскочила на ноги следом, позабыв про обёрнутый вокруг плеч плед, из-за чего тот соскользнул на шезлонг. Сразу же стало ощутимо холоднее. Об этом подумал и мистер Эндрюс, негодующе подняв брови.
— Вы так замёрзнете, мисс Монтгомери, — чуть строго, не отвечая сразу на вопрос Брюса, произнёс Томас и, подхватив плед, протянул его Стейси. — Накиньте, пожалуйста.
И лишь затем, покрутив в руках блокнот, ответил, не изменяя вчерашней интонации усталости в голосе:
— Всё тем же, мистер Исмей.
— А, пытаетесь сделать из «Титаника» идеальный корабль, — протянул Брюс, покачав головой, хотя его и не могла не радовать такая заинтересованность в результате, потому как впереди было ещё много планов для совместной работы. — Не присоединитесь к нам с юной леди?
Томас хотел бы отказать. Ему ещё нужно было встретиться с капитаном Смитом, закончить обход и переговорить с Уиллом Кэмпбеллом — и всё это до завтрака. Однако, перехватив взгляд Стейси, немного смущённый из-за его явного, пусть и весьма галантного проявления заботы, он не смог противиться желанию провести с ней рядом чуть больше времени, пусть даже в присутствии Брюса разговор между ними бы явно не сложился так, как хотелось обоим.
— С большой радостью, — отозвался он и занял свободное место, решив, однако, что предположение мистера Исмея всё же нуждалось в комментарии. К тому же о «Титанике» он мог говорить часами. — Я отдаю себе отчёт в том, что ничего идеального нельзя создать. Поэтому просто пытаюсь улучшить то, что уже есть.
— Какие ваши годы, Том, — хмыкнул Исмей. — Глядишь, лет так через пять ваши корабли будут известны на весь мир.
— Сомневаюсь, — чувствуя неловкость от такой неприкрытой похвалы, возразил мистер Эндрюс, взглянув, наконец, на солнце, прикрывая глаза ладонью от слепящих лучей. — Летательные аппараты — вот где будущее. Это я вам как инженер говорю. Но моё сердце навсегда связано с морями и океанами.
Брюс понимающе кивнул.
Стейси же тем временем не отрывала взгляда от мистера Эндрюса. Его лицо, сейчас такое серьёзное и задумчивое, казалось ей столь же прекрасным, как профили римских скульптур в Британском музее, где она однажды была с отцом. Только вот до тех скульптур можно было легко дотронуться, лишь подойдя ближе и вытянув руку. Коснуться же мистера Эндрюса открыто просто потому, что вдруг захотелось, она не могла.
Он повернулся к ней, будто почувствовав этот взгляд, и чёлка, потревоженная резким движением, упала ему на лоб. Томас сощурил глаза, чуть склонил голову к плечу, и Стейси ощутила, как по спине побежали мурашки.
Он не мог не увидеть, что щёки её тут же залил нежный румянец. Однако она даже не попыталась отвести взгляд, глядя на него такими глазами, в которых отражалась вся бесконечность неба, что Томасу стало жарко.
— Вы рано проснулись, мисс? — спросил он хрипло и, прочистив горло, предположил, скрывая волнение. — Решили понаблюдать за рассветом?
— Решила подышать утренним воздухом, мистер Эндрюс, — выдохнула она. — В такой час на палубе мало людей. И можно подумать.
— О чём же вы думали? — заинтересовался он, но, лишь спросив, сообразил, что они были не наедине, а столь личные вопросы не следовало бы обсуждать при Брюсе. Мисс Монтгомери, словно подтверждая его мысли, опустила глаза, сцепив пальцы на ткани пледа, и Томасу захотелось извиниться. Но он не успел.
«О вас», — не имела возможности признаться она, хотя это и было правдой. О том, как рада была его видеть. Ещё о том, что, кажется, совершенно растеряла способность себя контролировать, перестав прятать взгляд в присутствии посторонних, коим несомненно являлся и мистер Исмей. И ещё много, много о чём, чему способствовали утренняя лёгкость и необычайное спокойствие, окружившие её словно рассветными лучами.
— О винтах, — вдруг пробормотала Стейси, посмотрев прямо на Томаса, и мистер Исмей, сидевший рядом, едва не подавился последним глотком кофе, оставшимся в его чашке.
— Что, простите? — шокировано переспросил он.
Стейси вмиг вся раскраснелась, буквально запылала маковым цветом, радуясь лишь тому, что сидела к Брюсу боком, и он не мог этого видеть.
Зато видел мистер Эндрюс, и в его глазах она к собственному удивлению обнаружила внезапное понимание. Томас не улыбался. Он смотрел так пристально, будто выпытывая одним взглядом подтверждение догадки, но Стейси не могла даже вздохнуть толком, не то что попытаться дать ответ на этот его молчаливый вопрос.
— Я полагаю, мисс Монтгомери имела в виду наш разговор во время экскурсии, — спасая её из этого положения, решил предположить Эндрюс, рассчитывая тем самым и получить ответ, и удовлетворить недоумение Исмея. — Я рассказывал о том, что «Титаник» стал значительно быстрее первоначального проекта из-за установленных трёхлопастных винтов. Верно, мисс?
Он вперился в неё жаждущим взглядом, готовый, казалось, к любому ответу, даже самому абсурдному.
И Стейси согласно закачала головой, так до конца и не поняв, раскрыл ли он скрытый смысл, заложенный в этой простой фразе, которой она лишь хотела напомнить ему о вчерашнем разговоре на корме. Или же она просто слишком много себе навоображала.
— Я впечатлён, мисс Монтгомери. По вам совершенно и не скажешь, что вы увлечены техникой, — приняв озвученную версию, отозвался мистер Исмей.
— Это вовсе не так. Я вспомнила о винтах, потому что думала о том, как скоро мы прибудем в Нью-Йорк, — решила объясниться Стейси, не отрывая глаз от улыбки Эндрюса и чувствуя, как от лжи стало чуть покалывать язык.
— Об этом лучше узнать у капитана Смита. Он будет завтракать сегодня со мной. Не желаете с матерью присоединиться к нам? И вы, Томас. Я настаиваю.
— Отказ не принимается? — с усмешкой уточнил Эндрюс и, подумав мгновение, решил согласиться. — Мне всё равно надо поговорить с капитаном. Вас не смутят технические разговоры за столом?
— Я слишком давно вас знаю, дорогой Томас, чтобы им удивляться. А что насчёт вас, мисс Монтгомери?
— Мне надо спросить у мамы. И переодеться к завтраку, — ответила она.
— Мы будем рады вас видеть, — улыбнулся ей мистер Эндрюс, и Стейси не смогла наконец не подарить и ему свою улыбку, прежде чем, извинившись, вернуться в каюту.
Как же колотилось сердце в её груди в тот момент. Это волнение теперь совершенно невозможно было скрыть, как и счастливый блеск в глазах. И мама, соглашаясь на завтрак за столиком мистера Исмея, видела случившиеся внезапные перемены. Она не стала спрашивать, но по одному лишь выражению её лица можно было уверенно сказать, что миссис Монтгомери оказалась весьма озадачена. А если так, она непременно решила бы во всём разобраться.
Но Стейси этого не замечала. Она порхала по комнате, пока Тереза помогала ей собираться, и бесконечно думала о том, понял ли её Томас. И если да, испытывал ли хоть что-то похожее по отношению к ней самой.
Сложно было сказать.
Слишком уж учтив был мистер Эндрюс, чтобы так запросто продемонстрировать копившиеся внутри эмоции. Её же, кажется, с головой выдавало собственное поведение. И Стейси мучилась сомнениями, не зная толком, что и делать. Завести с ним разговор, оставшись один на один? Но как, даже если допустить саму возможность повторения встречи наедине?
Это было смелыми размышлениями. В действительности она вообще сомневалась, что была способна сохранить хоть толику ясности сознания даже просто думая о чувствах в присутствии мистера Эндрюса. Это вводило в уныние. И вместе с тем от этого же сладко кружилась голова.
Стейси чувствовала, что должна была предпринять что-то сама, иначе молчание грозило тем, что, расставшись в порту по прибытии в Нью-Йорк, они бы уже никогда не смогли встретиться. Томас, ни о чём не подозревая, вернулся бы в Ирландию, а она, мучаясь и коря себя, так и осталась бы в Америке, скорее всего в скором времени выйдя замуж по наставлению матери. Ужасно. Она всякий раз вздрагивала от этих мыслей. Зато они весьма отрезвляли, убеждая её, что, пусть так было и не принято, ей следовало действовать, а не сидеть в ожидании внезапного чуда.
— Дорогая, ты слишком взволнована. Прошу тебя, не забывай улыбаться, — вновь, будто это было негласным правилом, велела Милдред, когда они подходили к обеденному салону.
Такие просьбы обычно вызывали у Стейси грустные усмешки из-за необходимости притворяться. Сегодня же, даже и не заметив, что мама разгадала её состояние, мисс Монтгомери была готова улыбаться совершенно искренне.
За столом их уже ждали. Помимо тех, о чьём присутствии знала Стейси, рядом с мистером Исмеем сидел ещё только доктор О’Лафлин. Компания выходила весьма скромная по обычным меркам. Но это совершенно не мешало живому обсуждению. Подходя всё ближе, Стейси с интересом наблюдала за тем, как мистер Эндрюс запальчиво объяснял что-то доктору и, кажется, параллельно спорил с капитаном Смитом.
— Джентльмены, я думаю, нам надо прерваться, — хмыкнул О’Лафлин, заприметив пришедших Милдред с дочерью. — Весьма рад встрече с вами, дорогие дамы.
Мужчины, мигом затихнув, встали для приветствия. И мистер Исмей, представив миссис и мисс Монтгомери капитану, предложил всем присесть.
— Мы узнали у капитана, мисс, что прибытие в Нью-Йорк ожидается ориентировочно днём семнадцатого апреля, — оповестил Стейси Брюс и, чтобы не возникло недопонимания, обратился к Милдред. — Утром мы успели обсудить скоростные качества «Титаника».
— Действительно? — не скрывая удивления, спросила та и, колко взглянув на притихшую дочь, подняла брови. Она думала, что Стейси, случайно столкнувшись с мистером Исмеем на палубе, получила приглашение на завтрак. Теперь же выяснилось, что они успели побеседовать и, судя по поднятым темам, весьма долго. Стейси знала, что подобное мать считала неприличным, о чём постоянно напоминала. Мол, не дело юной незамужней леди оставаться наедине с мужчинами и тем более вести разговоры. Только вот сейчас Милдред немного ошибалась, думая явно не на того джентльмена. — Неужели это стало причиной твоего воодушевления?
Истинная причина воодушевления сидела рядом со Стейси, едва ощутимо касаясь коленом её ноги и абсолютно этого не замечая. А Стейси и не хотела ничего менять, отодвигаться или возмущаться. Она понимала, что недовольство мамы можно было предугадать. И что затем непременно должны были последовать упрёки и обвинения в порочном поведении. Но всё это сейчас казалось таким неважным и незначительным, что она и не хотела об этом думать. Тем более что присутствие Томаса внушало ей спокойствие.
— Я хотела узнать это, чтобы ты могла телеграфировать мистеру Джейкобсу, — отозвалась она, пытаясь выдать заранее припасённую ложь за правду. Было стыдно лгать матери, но ещё хуже было бы ловить её возмущённый взгляд на протяжении всего дня.
Милдред, казалось, это почти не убедило. Она отлично знала, как относилась к её жениху дочь, чтобы обоснованно сомневаться в такой заботе.
Остальных же присутствующих за столом этот семейный разговор совершенно не волновал. Они даже не заметили возникшего напряжения. Только мистер Эндрюс прекрасно понимал, что ничего из сказанного не было действительностью. Если бы не его опрометчивый вопрос на палубе, и речи бы не возникло о сроке прибытия в Америку.
Он знал, что Стейси обманывала, но не мог понять причины, ведь видел, с каким трудом ей приходилось всякий раз заставлять себя озвучивать выдумки вместо того, чтобы сказать правду. То, что виной всему был он сам и её к нему отношение, не могло прийти к нему в голову даже в самых отчаянных фантазиях.
Стейси тем временем оставила в стороне всякие мысли, приступая к завтраку. Ей необычайно хотелось есть то ли от волнения, то ли просто из-за того, что с момента пробуждения прошло уже несколько часов. Милдред, решив отложить разбирательства на потом, включилась в беседу с доктором, весьма впечатлившим её ещё при прошлой встрече. Поняв, что гроза пока миновала, мисс Монтгомери тихо вздохнула и покосилась на Томаса.
Тот задумчиво жевал какой-то странный бутерброд, однако, ощутив к себе внимание, тоже чуть повернул голову, взглянув на Стейси в ответ, и вопросительно поднял брови. Она же предпочла сделать вид, что случившееся стало случайностью. Заводить с ним разговор пусть даже на самую отвлечённую тему в присутствии стольких людей она никак не решалась. Ей всё мерещилось, что любое проявление симпатии с её стороны видели все окружающие, а потому отказывалась даже думать о возможности поговорить, не скрываясь ни от кого.
Эндрюс не стал настаивать. И, чтобы молчание с его стороны не было воспринято как-то неверно, вернулся к прерванному обсуждению с капитаном возможности задействовать дополнительные котлы для увеличения скорости хода. Они оба не особо хотели этого делать, однако мистер Исмей пытался их переубедить, по привычке обещая золотые горы, словно они оба были инвесторами в проекте «Уайт Стар Лайн». И капитан начинал сдаваться под этим напором.
— Вы не понимаете, Томас. О размерах и роскоши «Титаника» и так трубят все, кому не лень. А если прибыть в Нью-Йорк раньше…
— Это вы не понимаете, мистер Исмей, — видя, что все его попытки хоть немного противиться не работают, вздохнул он. — Корабль не предназначен для гонки с «Кунард компани», я вас предупреждал об этом ещё при строительстве.
Брюс недовольно поморщился и отвёл глаза. Порой он жалел, что вообще связался с ирландцами. Упрямый и своевольный народ. А лучшие из его представителей — столь же гордые и непреклонные.
Мистер Эндрюс, чтобы скрыть досаду, не глядя, потянулся к вазе с фруктами, неожиданно наткнувшись на тонкие, чуть холодные девичьи пальцы. Стейси заметно вздрогнула, и Томас поспешил одёрнуть руку, как если бы обжёгся. Вот теперь-то она не смогла прятать взгляд, глядя на него широко распахнутыми глазами и попеременно краснея и бледнея.
Она и мечтать не могла хотя бы о таком прикосновении, лёгком и случайном, и сейчас, онемев от изумления, не находила нужных слов.
— Извините, Стейси, — тихо, чтобы никто не услышал, пробормотал Томас и чуть заметно приподнял уголки губ.
— Ничего страшного, — выдохнула она.
И мысленно укорила себя за чрезмерную робость. Какие разговоры она рассчитывала вести, если даже от простого касания, ненамеренного, слишком быстрого, терялась и, смущённая, была готова чуть ли не сбежать?