roll over, Cyno

      У Тигнари тёплый, мягкий и удобный хвост. Удобный для того, чтобы обнять его, зарыться в приятно пахнущую шерсть лицом и, возможно, даже задремать в таком вот домашнем и трогательном уюте.       Почти так Сайно и сделал, пока сам Тигнари лежал на кровати на животе, залипая в одну из своих книжек по ботанике. Таким домашним Тигнари вызывал у Сайно особенно трепетные чувства — в принципе, всегда такие, но каждый раз в размышлениях о том, что обычно собранный, с шерстинки выглядящий лис лишь в компании своего партнёра лишается всякой серьёзной спеси; не заботится о том, чтобы выдержать дискуссию; щеголяет по дому лишь в свободных боксерах и растянутой футболке, изначально принадлежавшей Сайно, и... да. В общем, бесконечно он Тигнари любит.       Сайно обнимал пушистый хвост, прижимая его к своей груди, пока удобно примостился затылком на тигнарины ягодицы. Лента Инстаграма забивала голову ненужной информацией, которая покидала черепную коробку меньше, чем через секунду, а хвост Тигнари, который Сайно обнимал и иногда поглаживал одной рукой, чуть-чуть щекотал нос пушистой шерстью и грел сердце. От периодической ласки Тигнари то довольно вздыхал, то уркал, выражая партнёру своё одобрение, но от чтения упрямо не отвлекался. Кажется, даже большие фенековские уши на его голове замерли, выражая полную сосредоточенность хозяина на… на жуках–оленях из семейства рогачей? Наверное…       Вероломно отвлекать Тигнари как-то не улыбалось, да и устроился Сайно уж больно комфортно — менять положение не хотелось. Было удобно: у Тигнари подтянутые, упругие ягодицы, и Сайно ещё пересмотрит свой выбор подушек для лучшего сна; по обе стороны от парня Тигнари вытянул свои бледные, голые ноги, и уютнее быть просто не могло. Иногда Тигнари поднимал одну из голеней просто, чтобы размяться, а Сайно пользовался возможностью (Тигнари этого не скажет, но он крайне доволен) — ловил тонкую стопу в свои руки, пробегался пальцами по коготкам и массировал розовые подушечки, заставляя Тигнари уркать ещё чаще.       От нечего делать Сайно открыл камеру и испытующе прищурился, пытаясь установить такой ракурс, чтобы было понятно, на чём он лежит затылком (хотя всем знакомый хвост, кольцом свернувшийся у Сайно на груди, сомнений уж точно не оставлял), но и не пришлось злить Тигнари слишком обнажающим его голые ноги кадром.       Ракурс есть. Щелчок — есть фото.       Есть фото, которое Сайно заливает в сторис, включив опцию «Лучшие друзья». Это их общие с Тигнари друзья вроде Кавеха, Нилу, Дэхьи (которую Сайно по праву считал своим бро)…       Просто, чтобы было.       Сайно хмыкает и кладёт телефон сбоку от себя на кровать, сразу после обнимая любимый хвост двумя руками и оставляя множество поцелуев на тёмной шерсти. Тигнари где-то у изголовья хихикает, а затем хвост непроизвольно начинает вилять, ускользая из сайновских рук. Как это мило!       От игры в кошки–мышки с хвостом на секунду отвлекает звук пришедшего на телефон уведомления, который они оба успешно игнорируют. Через несколько секунд Тигнари с сожалением мычит и с усилиями успокаивает свой хвост.       — Мне совсем немного осталось, а мы тут играемся… Последняя глава, хорошо?       — Хорошо, — с таким же сожалением вздыхает Сайно и напоследок скользяще проводит пальцами по тёмной шерсти. Снова скучно.       Сайно поднимает телефон и снимает с него блокировку, чтобы посмотреть новое уведомление. Кто-то — кто ещё может отреагировать на его сторис уже едва ли через пару минут — оставил… интересный комментарий.       candacesgirlfriend: перевернись, бро       А…       Сайно отправляет Дэхье в ответ задумчивый смайлик, хорошо олицетворяющий его состояние в данный момент. Предложение было заманчивым. Заманчивым, а главное — возможным. Мысленно Сайно отдаёт лучшей подруге дань уважения за дельную мысль, а физически лишь немного сдвигается в сторону, повернув голову вбок, и уверенно опускает ладонь на тигнарину ягодицу. Фенек шевелит ухом, но ничего не говорит, а Сайно прощупывает почву дальше, сжимая в ладони упругую кожу через ткань белья и бесстыдно облапывая Тигнари.       По лицу мягко ударяет кончик хвоста, мотивируя Сайно только сильнее до того, чтобы совсем перевернуться на живот — для удобства — и укусить Тигнари за ягодицу, оставляя на серой ткани мокрый след от зубов.       Тигнари тут же ойкает и пихает его ногой, оборачиваясь:       — Сайно, ты что делаешь?       Сайно опускает подбородок ему чуть сбоку от копчика и хлопает тёмными глазами, не находясь с конкретным ответом:       — Тебе показалось. Читай.       Цыкнув, Тигнари отворачивается — уши вместе с тем забавно покачиваются на его голове — и заново погружается в чтение, освобождая Сайно от своего осуждающего взгляда. Сам парень дотягивается до удачно оказавшейся на постели пачке влажных салфеток и протирает руки, не забывая о трепетном отношении Тигнари к гигиене. На шуршание фенековские уши только мелко–мелко вздрагивают.       Сайно ждёт несколько секунд, а затем проскальзывает ладонями под свободные штанины тигнариных боксеров и, достигнув ягодиц, чувственно стискивает кожу. Тигнари недовольно взрыкивает и опускает голову ближе к лежащей перед ним на постели книге, будто наглядно демонстрируя Сайно, что отвлекаться от чтения он не собирается. А Сайно, что ж. Он сделает всё сам.       Сайно входит во вкус: он, получив вседозволенность (как бы нет, но да), сминает аккуратные ягодицы, разводит их и снова сводит, стискивает их в пальцах. Наверное — через ткань боксеров, очевидно, не сказать — на коже уже остались слабые следы в виде лунок от ногтей, так что Сайно ослабляет хватку и успокаивает потревоженную бесстыдными прикосновениями кожу, мягко поглаживая ягодицы ладонями. Хвост перед лицом беспокойно мельтешит — в такой–то ситуации Тигнари его контролировать не успевает, так что Сайно снова берёт бразды управления в свои вездесущие руки.       Оставив нежный поцелуй прямо над хвостом, Сайно шепчет в кожу, зная, что рвано выдохнувший сейчас Тигнари его услышит:       — Продолжай читать. Я тебя не отвлекаю.       А затем поддевает пальцем петлю на ткани, расстёгивает пуговицу над тигнариным хвостом и тянет ткань вниз, оставляя резинку сжимать кожу ровно под ягодицами. Хвост случайно вновь мягко ударяет по лицу, поэтому Сайно ласково обхватывает тот ладонью и отводит в сторону, наслаждаясь прекрасным видом прямо перед своими глазами: теперь обнажённые, покрасневшие от лапания аккуратные ягодицы, следы на которых ярко контрастировали с их обыкновенной бледностью — а Тигнари, который слабо и застенчиво виляет бёдрами, пытаясь устроиться поудобнее, только подливает масла в огонь. Сайно кажется, что он чувствует, как его рот заливается слюной, а потом чувствует желание зарыться лицом меж этих прекрасных ягодиц.       Сайно снова оставляет на желанной коже укус, теперь более чувственный, из–за чего Тигнари наверху издаёт трогательный писк. Сочетая зубы с нежностью, парень оставляет на чувствительной коже прямо под трепетно подрагивающим хвостом поцелуй.       Ласково огладив бледные ноги ладонями, парень мягко похлопывает валука шуна по заднице, а после, как будто всё ещё не насытился, вновь стискивает ягодицы в своих руках и разводит, открывая вид на дрогнувшее — из–за внимательного взгляда Сайно, который ощущается даже через плечо, Тигнари невольно сжался — кольцо мышц. Оттягивая ягодицы в стороны, Сайно добирается до отверстия большим пальцем одной руки и мягко давит, не пытаясь проникнуть. Он поднимает взгляд, желая проведать, как там Тигнари, а Тигнари в это время плотно прижал уши к голове и ещё основательнее уткнулся лицом в книжку, будто самому себе уже внушая свою занятость. Но сбитое дыхание даёт знать всё необходимое.       Сайно весело хмыкает и вновь оставляет поцелуй прямо под хвостом, чуть ниже, над отверстием, и наконец на самом кольце мышц, заставляя хвост беспокойно вспарывать воздух мельтешением. Задержавшись губами на коже, Сайно опять сжимает в руках ягодицы и для удобства разводит их в стороны, чтобы затем мягко опустить на чувствительное отверстие язык.       Тигнари тут же вскуливает — пока скорее от нахлынувших эмоций, чем от чувств, — и едва ощутимо ударяет Сайно по макушке хвостом, а тот снова весело хмыкает и отстраняется.       — Почитаешь мне вслух?       — Что?... — переспрашивает Тигнари с недоумением и оборачивается через плечо, награждая Сайно поплывшим блеском большущих глаз (о, Боже, для него это лучшая награда, о которой он только мог подумать). — Сайно, ты издеваешься–       — Пожалуйста, — проникновенно шепчет Сайно, на ходу выдумывая абсолютно не весомый аргумент: — Так я буду знать, что ты точно сконцентрирован на книге, и я тебя не отвлекаю.       Хвост пару раз недовольно ударяет Тигнари по его же покрасневшим ягодицам, когда он отворачивается и взрыкивает:       — Заставь меня не пожалеть об этом.       «Заставь меня не пожалеть об этом», и Сайно с готовностью мокро сплёвывает на кольцо мышц и размазывает по нему слюну пальцем под приглушённое «Основное отрицательное влияние на численность оказывает… оказывает лесохозяйственная деятельность человека…», горячо выдыхает на распалённую кожу под «с–санитарные мероприятия по очистке лесов от старых деревьев и обррработка лесных массивов пестицидами…» и, наконец-то, примыкает к тугому отверстию губами под «Н–наиболее уязвимым моментом ввв биологии жука–оленя явля–яется…».       За мокрым поцелуем следует язык, которым Сайно медленно и широко проводит меж тигнариных ягодиц; на влажной коже каждый горячий выдох ощущается сильнее, поэтому Тигнари сбивается где-то на «…птицы, с–способные питаться имаго данного вида», и всхлипывает, вжав голову в плечи. Круговые движения языком вокруг отверстия заставляют его непроизвольно сжиматься и дышать, как загнанный крольчонок, и ни о каких жуках–оленях сейчас и речи быть просто не может!       Сайно схватывает метания Тигнари и бережно помогает ему переступить через черту псевдозанятости, когда едва всасывает чувствительную кожу, делая ещё более мокрой, а ладонью плотно обхватывает основание беспокойного хвоста — фенек сдаётся и с хлопком закрывает книгу, отодвигая её от себя на постели.       Триумфально улыбнувшись, Сайно сжимает бёдра Тигнари прямо под ягодицами, аккуратно вздёргивая его задницу для удобства, и продолжает работать ртом интенсивнее: едва–едва прикусывает чувствительную кожу, срывая с персиковых тигнариных губ поскуливание; лижет увереннее, а потом, дразняще помедлив, давит кончиком языка прямо в отверстие и проникает в него — валука шуна тут же дрожаще простанывает, сжимая простыни в руках и чуть не дырявя их когтями.       Язык проникает чуть глубже, скользя по чувствительным стенкам и лаская их. Валука шуна подрагивает и сжимается под лаской, а Сайно, не отрываясь от того, чтобы мокро вылизывать Тигнари, сминает (опять) его ягодицы в руках, иногда разводит их, чтобы раскрыть покрасневшее отверстие и в какой-то раз проникнуть языком ещё глубже.       — Сайннмхмххмхм! — Тигнари всхлипывает и виляет бёдрами, безрезультатно пытаясь насадиться сильнее, и чуть что не трётся промежностью о лицо Сайно.       Пальцы одной руки опускаются к промежности под анальным отверстием, чтобы, разогревая, мягко потереть там кожу, пока Тигнари покачивается на постели, то ли напрашиваясь на язык, то ли потираясь о постель через ткань так и не полностью снятых боксеров возбуждённым членом, как собачонка. Сайно сам вздрагивает оттого, как Тигнари ахает, когда парень давит на разогретую кожу костяшками и ритмично массирует, стимулируя простату без проникновения.       — Нннггхххххмм… — Тигнари роняет первые слёзы по зарумянившимся щекам; возбуждение вскруживает ему голову, а от влаги слипаются густые ресницы. Невольно он прикусывает костяшки на собственной руке и потерянно хнычет в кожу, когда на основании хвоста снова оказывается рука — вторая, первой Сайно всё ещё доставляет ему удовольствие чуть ниже — и уверенно сжимает то кулаком, после дразняще чешет копчик. От почёсываний фенек изгибает спину, невольно подставляясь под ласки, и разбито набирает громкость хныканья.       — Сайно, я почти, почтипочтипочти, Сайнннмм, — Тигнари судорожно поскуливает и (едва не) взвизгивает, когда Сайно шлёпает его по бедру, распаляя бушующий в низу тигнариного живота огонь ещё пуще, — чуть-чуть, давай, Саа–аххх…       Сайно надавливает языком на мягкие внутренние стенки, сильнее нажимает костяшками на разгорячённую промежность, потянув за хвост у основания, чешет короткую шёрстку прямо под ним, — и Тигнари, Тигнари просто ооххх…       Тигнари судорожно простанывает и содрогается, сжимаясь на сайновском языке, вертляво машет хвостом и обессиленно падает мокрым от слёз лицом в постель, заглушая похныкивания, которые всё ещё непроизвольно срываются с его персиковых губ.       Отстраняясь, Сайно облизывается — Тигнари невероятный, сейчас весь мокрый, раскрасневшийся и дрожащий, заставлял ощущать в кончиках пальцев трепетное покалывание.       — Тигнари? — Хрипло зовёт Сайно, с нежностью поглаживая любимого по ягодицам.       В ответ ему доносится только какое–то невнятное бормотание, а потом куда-то в бок его лениво, едва ощутимо лягают ногой.       — Я не боец сейчас, — вяло выдыхает Тигнари, повернув голову вбок от постели, — да и ты пошёл наперекор моим планам. Так что справляйся самостоятельно в душе. Только… — он морщится и потирает бёдрами друг друга, чувствуя между них собственное липкое, постыдно спущенное прямо в боксеры удовольствие, — помоги, пожалуйста.       — Справедливо, — Сайно хмыкает, натягивает на ягодицы Тигнари серые боксеры обратно и тянет фенека за костлявые лодыжки ближе к себе, аккуратно переворачивает его и замирает на секунду, когда ловит от Тигнари предупреждающий взгляд.       — Посмеешь понести меня, как мешок с картошкой — в следующий раз я откушу тебе член.       — … — передумав, Сайно поднимает Тигнари в свадебном стиле, чтобы отнести его в душ, а после уже самому им воспользоваться.       На тёплой постели только одиноко остаётся телефон, на который в пылу страсти внимания никто не обращал, — а было несколько новых уведомлений. И пара совсем свежих, почти только пришедших.       candacesgirlfriend: ало       candacesgirlfriend: ты реально там перевернулся что ли