Hiraeth

      — Где ты была?       Рей не отвечала.       — Смотри на меня, когда я с тобой разговариваю, сестра.       Она ненадолго подняла глаза. Финн хмурился, но не злился — на его лице отражалась смесь печали, беспокойства и горького, всеобъемлющего разочарования.       Лучше бы злился.       — Сейчас я здесь, — пробормотала она.       — То есть, мне надо притвориться, что это нормально? Ты исчезла на целых пять дней, а теперь просто постучала в мою дверь, принесла коробочку конфет, а я сделаю вид, что все в порядке? В жизни так не бывает, сестра! — Финн повысил голос. — Где тебя носило? Ты хоть представляешь, как я волновался?       Рей опустила глаза, рассматривая обувной коврик в прихожей. Он был грязным.       — Извини.       — Извини? Извини, говоришь?! — Он сорвался уже на крик, на лбу выступили вены. — Я каждый день ждал, что ты позвонишь. Притащил телефон в кровать и не отрывался от него даже ночью! Три бессонные ночи я ждал твоего звонка! И не дождался. Я пошел искать тебя, сестра! Ходил на факультет, говорил с этим идиотом Дэмероном. Он сказал, что вы расстались на концерте, и он больше тебя не видел. Я чуть не ударил его прямо по синяку на лбу, за то, что он бросил тебя. Я звонил Роуз, хотел узнать, не сорвалась ли ты к ней в захолустье в припадке безумия, но тебя и там не было. Я каждый день ходил к общаге, вахтер уже стал орать на меня. Он сказал, что это не мое дело, где ты, пригрозил вызвать полицию, если приду еще раз. Ты понимаешь, что я чувствовал? Пять дней, Рей! И что теперь? «Извини»? Правда? О чем ты, блядь, думала?       Рей замялась. Ничего она не думала.       — Не надо, Финн. Я уже не ребенок.       — В прошлый раз, когда я проверял, до совершеннолетия тебе оставалось три месяца. — Он указал на нее обвинительным жестом.       Нужно было возразить, Рей даже подняла руку, но не нашла слов. Почувствовав себя глупо, она просто пожала плечами. Финн внимательно смотрел на нее, сощурился, будто сделал соответствующие выводы.       — Ты опять делаешь глупости.       Звучало как приговор.       В его тоне сквозило пресловутое «я же говорил», будто он всегда знал, что рано или поздно этим все и закончится. Липкое чувство обиды ползло по позвоночнику, Рей перестала рассуждать разумно и верить в правоту Финна.       — Кто бы говорил, — прошипела Рей, затягивая туже шарф, чтобы скрыть засосы. — Ты оставил меня одну в толпе на площади, чтобы я переспала с парнем, который понравился тебе! И ты никакого права не имеешь читать мне нотации по поводу возраста и поведения! В отличие от тебя, По попросил разрешения уйти, а ты просто свалил в закат! Ты хоть подумал, что я могла почувствовать? Вообще о чем-нибудь подумал? Придурок!       Финн отстранился.       Неожиданно разговор свернул в другое русло, его решимость дрогнула, заставив почувствовать вину.       — Ты… ты сердишься за Новый год?       — Ты бросил меня в толпе, — повторила она, удивляясь собственному голосу. — Ты бросил меня. Чего ты ожидал? Что я буду в восторге, когда окажусь одна среди тысяч незнакомых людей? Или что я хочу остаться наедине с По, хотя я неоднократно говорила тебе, что не хочу? Пошел ты, Финн! Как ты смеешь говорить, что я делаю глупости?       Эх, а ведь если бы он не ушел, ничего бы не случилось.       Нет, случилось.       Рано или поздно. Не под Новый год, не так быстро и крышесносно, они не провели бы пять дней вместе за разговорами, готовкой и смехом, он бы не стал ее до конца. Это бы все равно случилось. Это было неизбежно.       Осознание безграничного счастья залило ее щеки румянцем. На хер ее жизнь.       — Так где ты была? — осторожно спросил Финн в третий раз.       — В общаге, — наконец ответила Рей. — Я была чертовски зла на тебя, попросила вахтера прогнать тебя, если придешь. Хотела, чтоб ты почувствовал себя виноватым. Прости.       Финн кивнул, не переставая хмуриться, в его глазах плескалась тревога.       — Я думал… Господи, сестренка… — Он задохнулся. — На мгновение я подумал, знаешь, я испугался, что после всех этих лет ему удалось найти тебя.       Рей сжала зубы.       У них было молчаливое соглашение никогда не упоминать день ее пятнадцатилетия. Никогда. Ни единым словом, ни как оговорку, ни как впечатляющую историю, даже наедине во время ее ночевок у Финна, во время обсуждения жития в приюте, Маз, сирот. Как будто этого никогда не было.       Что бы он сказал, если бы она призналась?       Финн обнял ее, поцеловал в щеку. Он дрожал.       — Прости меня, сестренка. Прости. Мне жаль, что я оставил тебя. Но никогда так больше не делай. Если злишься на меня — так и скажи. Я большой мальчик, поругаюсь и остыну. Только не исчезай.       — Все хорошо, Финн, — вздохнула она, закрыла глаза и погладила его короткие волосы. — Не волнуйся. Все хорошо.       Вместо положенного стыда Рей чувствовала облегчение.       Ближе к полудню, когда снег вовсю сверкал в лучах зимнего солнца, Рей заметила, что слишком часто смотрит на часы.       Она предполагала, что Кайло уже доехал до офиса, или штаб-квартиры Первого Ордена, будто это была какая-то деловая корпорация. Рей пыталась представить его среди полированных столов, магнитных досок, компьютерных мониторов, стульев на колесиках. Выходило забавно. Скорее всего, в данный момент он говорил со стариком в золотом пиджаке. Тот, как карикатурный знахарь, говорил четко выверенную речь, аргументами склонял молодого человека свернуть активность с зоны боевых действий на поприще отмыва денег в ходе незаконной приватизации. Наверняка, для этого у него был отдельный кабинет.       Как Кайло отреагирует — спокойно донесет свою позицию, или зайдется припадком ярости?       В животе заурчало.       Внезапно Рей почувствовала себя очень одинокой.       — Мне пора идти, Финн. — Она взяла пальто, приготовилась выйти на мороз. — И еще: твое сводничество бесполезно. По влюблен в другую.       — Правда? — Финн поднял брови и достал шоколадную конфету. Он нечасто ел дорогие сладости, и, к счастью, не спросил, где она их взяла. — Но… я никогда его ни с кем не видел.       — Это потому, что ты не умеешь смотреть. — Рей закатила глаза.       Через час она добралась до философского факультета, где почти никого не было. Рей слонялась по пустынным коридорам, перешагивая разбросанный мусор, рассматривала граффити на стенах. Странно.       Протесты, вроде бы, не прекращались. Где же все? Хоть Финн и мало интересовался политикой, о существенных изменениях в штабе он бы ей рассказал. Побродив еще немного, Рей нашла в лекционной аудитории девушку, которую знала в лицо. Та сидела в профессорском кресле, надувала пузыри из жвачки и читала газету. На первой полосе был портрет президента с высоко поднятым подбородком, а внизу мелким шрифтом напечатали статью «Малочисленная группа протестующих до сих пор отказывается признавать результаты демократических выборов».       — Что здесь случилось? — В пустом зале от стен отразилось громкое эхо. — Где все?       — На дискотеке. — Девушка смяла газету и отбросила ее. — Меня оставили следить за штабом. Кому-то же нужно.       — На дискотеке? — после паузы спросила Рей, не скрывая замешательства.       — Тебя давно не было? — усмехнулась девушка. — Иди к центральной площади. Там тебя ждет сюрприз.       Рей выбежала на улицу, помчалась к площади так быстро, как позволяла ледяная слякоть.       Сначала она их услышала.       Не трубы и свистки, не хоровые революционные напевы или местные панк-рок группы, исполняющие песни времен гражданской войны в Италии.       Это была чертова Донна Саммер.       Музыка гремела. Скорее всего, импортная звуковая установка.       Дрожащие биты резонировали в ее груди — «Lookin' for some hot stuff, baby, this evenin', I need some hot stuff, baby, tonight, I want some hot stuff, baby, this evenin'…»       Затем она увидела танцоров.       На площади была огромная толпа: разноцветные пальто, стеганые пуховики, парки с меховыми оторочками, флисовые куртки прыгали и покачивались в такт, махали рукавами. Лица у людей раскраснелись, в воздухе тонким туманом застыли облачка их дыхания. Может, им и было жарко, но все блаженно улыбались. Танцоров было несчетное количество, и они прекрасно проводили время.       На выезде с площади был припаркован грузовик, в кузове которого был развернут диджейский пульт, а на крыше красовался гигантский вращающийся диско-шар, который пускал разноцветные лучи. На борту грузовика висел баннер, расписанный от руки буквами в стиле 70-х годов: «Добро пожаловать на Дискотеку Кордон Блю — крупнейший в мире танцпол под открытым небом».       Рей нахмурилась. Кордон блю? Как-то блюдо с курицей и сыром?       Чего?       Перед грузовиком, преграждая дорогу и окружив танцующих, стоял полицейский кордон.       Они были вооружены, вовсю демонстрировали дубинки и черные винтовки. Вид у них был решительный: шлемы, под ними — балаклавы, синяя униформа, бронежилеты.       Огоньки диско-шара кружились на поверхности массивных черных щитов.       Донну Саммер сменила ABBA. Синтезаторы заставили колонки хрипеть, высокий женский голос требовал себе срочно мужчину после полуночи, толпа стала аплодировать. Выглядело сюрреалистично.       — Солнышко!       Было плохо слышно из-за музыки, да и Рей не сразу вспомнила, что это ее прозвище.       — Рей! Солнышко, ты где была? — Дэмерон крепко обнял ее, задержав на секунду дольше, чем обычно.       — Да везде. — Рей внимательно рассматривала По, было интересно, винит ли он себя за то, что бросил ее в Новый год.       — Твой друг искал тебя. Пропесочил меня за то, что произошло на концерте. У тебя все нормально?       — Да мы с ним поссорились, только и всего. — Рей пожала плечами и указала на оцепление. — Это что такое, По?       — Пойдем куда-нибудь, где потише? — По пытался перекричать припев АВВА. — Наверстаем упущенное.       В близлежащей кофейне Рей заказала чизкейк и двойной эспрессо.       — Ты сама видела, новогодняя вечеринка была легендарной, — начал По. — Пришло полмиллиона человек. Нас показывали во всех иностранных новостях. Местное телевидение полностью проигнорировало. Я дал интервью CNN!       По заулыбался и продолжил:       — Это было ужасно. Все годы изучения английского языка пошли насмарку. Королева Британии была бы в шоке от моей речи, а обычные люди наверняка не поняли, что я вообще имел в виду. Я так сильно волновался, надеюсь, они вообще не пустят это в эфир.       — А дискотека? — мрачно спросила Рей, ковыряясь в безвкусном чизкейке, который ни в какое сравнение не шел с тем, что испек ей Кайло. — Когда началось это безумие?       — Через два дня, — с южным акцентом сказал По, — после новогоднего концерта правительство решило прижать протестующих. Силой военных этого было делать нельзя, поэтому кордоны полиции просто встали поперек главных улиц и не давали по ним пройти. Но генерал, благослови ее бог, она неудержима, подняла кулак и сказала, что если мы не можем маршировать — мы будем танцевать. Принесите мне туфли для дискотек!       Рей хихикнула, По неплохо пародировал профессора Органу.       — С тех пор на площади бесконечная вечеринка. Двадцать четыре на семь. Так круто. И дело не в том, что мы перехитрили полицию, понимаешь? Люди действительно веселятся, вытанцовывают свой гнев, бессилие. Столкновение с опасностью придает им храбрости. Это отличный способ показать режиму, что они нам не хозяева. Что им нас не напугать. Солнышко, когда кто-то будет писать книгу по истории, нашей дискотеке будет посвящена отдельная глава!       — Ты эту речь для интервью репетировал?       — Может быть! — По откинулся на спинку стула и рассмеялся. — Только бы не пришлось на английском говорить, я опять облажаюсь.       Они помолчали. Рей гоняла чизкейк по тарелке, По смотрел на прохожих в окно — люди шли, чтобы присоединиться к танцующим. Музыку было слышно. Диджей углубился в восьмидесятые, включил Майкла Джексона и Мадонну. Рей терпеть не могла припев «you-spin-me-right-round» за привязчивость. Она теперь будет напевать ее до конца дня.       — А у тебя самого как дела? — спросила она наконец.       По посмотрел на свой недопитый чай, обхватил чашку обеими руками, словно пытался согреться. Казалось, ему было нужно время подобрать слова.       — Я не знаю, что делать, солнышко.       — Так плохо? — вздохнула Рей.       — Вся моя жизнь — сплошная ложь и тайна. — По нахмурился. — Я придумываю оправдания, ищу возможности, вру людям, которые мне нравятся, чтобы не спалиться. Я стал параноиком, потому что забываю, кому что соврал. Это невыносимо. Я хочу быть счастливым, но я не знаю… Просто это единственный способ для нас… Если тайна раскроется — нам обоим конец.       Рей напряглась. Внезапно в кофейне стало слишком жарко, по спине потекла капелька пота. Она осторожно повернула руку, чтобы посмотреть время на часах. Кайло еще в офисе?       — Я, конечно… эм… не могу представить, на что это похоже, — не поднимая глаз пробормотала Рей. — Но ты правда уверен, что будет скандал?       — О, сто процентов! — По закрыл лицо двумя руками. — Она вдвое старше меня, солнышко. Она замужем. И профессор. А я пока еще числюсь студентом. Не то чтобы она счастлива в браке, и дело даже не в возрасте, просто мы лидеры сопротивления. Пусть мы часто не сходимся во взглядах, ссоримся, готовы вцепиться друг другу в глотки. Возможно, это и стало искрой.       Он улыбнулся, глотнул слишком горячего чая, обжегся, отставил чашку, чуть не расплескав кипяток по столу.       — Представь, какие сплетни пойдут. — По вздохнул. — Лояльные журналисты подхватят новость и вовсю будут дискредитировать лидеров протеста. Черт, они только этого и ждут! А наши люди? Генерал поймет. Возможно. А кто-то заподозрит в предательстве. Солнышко, такие истории обожают мусолить: снежная королева закрутила роман с малолетним выскочкой, который ей в сыновья годится. Неуставные отношения…       — Но ты ее любишь? — выпалила Рей.       Внезапно ответ на этот вопрос казался очень важным. Она не знала, почему.       По решительно вдохнул, но остановился с открытым ртом, загнанный в угол. Затем виновато улыбнулся, несмелый, неуверенный, совсем не похожий на светоч восстания, который знает все выгодные ракурсы своего профиля для фотографий. Впервые Рей подумала, что они могли бы стать друзьями. Настоящими друзьями, на всю жизнь.       — Да, — наконец шепотом сказал он.       — Я понимаю. — Рей кивнула. — Я правда тебя понимаю.       У нее будто гора свалилась с плеч.       — Я сохраню твой секрет, По, я имею в виду… обещаю. Я умею хранить секреты. Черт, я даже прикрою тебя, если понадобится. Просто… Просто будь осторожен. Я все поняла еще до Нового года.       Она толкнула ему недоеденный чизкейк через стол и протянула вилку, сожалея, что больше нечего предложить. Еда за тайну, покрытую ложью.       — Ты правда солнышко, ты знаешь? — По снова улыбнулся, как раньше. — Сделаю, что смогу.       Рей пожала плечами, улыбнулась в ответ и снова проверила часы. Кайло уже должен пойти домой. Или вообще уже пришел.       На улице Фредди Меркьюри мечтал вырваться на свободу.       К вечеру Рей убедилась, что дискотеки — это не для нее. Слишком громко, агрессивные биты в мажорной тональности и легкомысленные тексты вызывали головную боль. От светового шоу диско-шара рябило в глазах, и внезапно она стала единственным человеком на площади, кому было невесело.       Она решила уйти пораньше, По был не согласен.       — Если встретишь своего друга-полицейского, солнышко, спроси, знает ли он, как долго будут держать оцепление. — Он пытался перекричать музыку. — Мне нравится демонстрировать свои танцевальные навыки, но после случая на мосту надо быть готовым ко всему. На всякий пожарный.       Когда улизнуть все же удалось, поездка на автобусе заняла кучу времени из-за перекрытых дорог и толп возвращающихся домой людей. Рей считала остановки. Как в детстве, когда она ездила на музыкальный рынок. Воспоминания, которые она долго училась подавлять, теперь вызывали улыбку.       Ей понадобилось три попытки, чтобы вставить ключ в замочную скважину. У нее дрожали руки. Раньше у нее никогда не было никаких ключей от дверей.       Кайло был дома.       Он тихо матерился в гостиной. Красочно, Рей даже заулыбалась. Но потом раздался звук рвущейся бумаги, шелест полиэтиленового пакета, и стук, будто кулаком по столу.       — Монстр? — Она вошла. — Все в порядке?       Кайло сидел посреди комнаты на ковре, босой, с мокрыми волосами, в своеобразном гнезде из картонных коробок, пакетов, пузырчатой пленки, проводов и вилок. Куски пенопласта и инструкция по настройке стереосистемы валялись прямо у двери, будто их в гневе отбросили.       — Ты рано. — Он сильно покраснел, будто она застукала его за чем-то непотребным.       Рей осмотрелась.       Рядом с Кайло стояли динамики, высокие, тонкие, современные, с крутым футуристичным дизайном. На журнальном столике стоял очень большой телевизор и стереосистема, провода опутывали фотографию в рамке. На диване лежала открытая коробка и устройство в серебристом корпусе.       — Это видеомагнитофон?       Кайло кивнул, прокашлялся.       — Это... ну, бля, это должен был быть сюрприз. — Он нервно улыбнулся. — Та-да!       Она подсела к нему, взяла в руки инструкцию для подключения с подробными схемами.       — Ого. — Рей не придумала ничего лучше.       — Я, эм… это значит, что тебе понравилось? — Улыбка стала шире и несчастнее. — Пожалуйста, не говори, что я облажался.       — Ты сумасшедший, ты знаешь об этом? — Рей погладила его по щеке.       Он потянулся к ее прикосновению, обнял и поцеловал, небрежно, мокро, знакомо, прикусывая острыми зубами.       Она скучала по нему, — решила Рей. Хоть только утром ушла из его квартиры.       — Это проблема?       — Я могу это пережить. — Рей прижалась ближе, провела замерзшими пальцами по его вспотевшей спине. — Давно с этим воюешь?       — Да целый день! Поверить не могу, что кто-то заплатил деньги ебанату, написавшему инструкции на пяти языках, и ни один из переводов не имеет смысла!       — Давай вместе попробуем. — Она заправила прядь волос ему за ухо и поцеловала шрам. — А лучше, давай я займусь техникой, а ты — ужином! Как тебе идея?       Он нахмурился, на мгновение показалось, что она сказала что-то не так, подчеркнула его несостоятельность или подорвала уверенность в себе. Однако Кайло выдохнул с облегчением.       — Отличная идея.       Целый час Рей распутывала кабель, читала руководство, разбиралась с пультом, ставила батарейки, снимала защитные пленки. Она не торопилась, было здорово, что дотошность и аккуратность приводила к успеху. Ей нравилось.       Кайло встал в дверном проеме, одетый в фартук, наблюдал за ее действиями. Уголки его губ были приподняты, он сам не замечал, что улыбался.       — Выглядишь так, будто можешь заниматься этим весь день, — сказал он. — Я слишком тупой для этой херни. Извини.       — Ничего ты не тупой. Тебе не хватает терпения с твоим монструозным характером. К счастью, у тебя есть я.       Теперь придется покупать полки, а то гостиная казалась маленькой для такого телевизора, звуковой системы и видеомагнитофона. Она боялась представить, сколько денег Кайло потратил.       — Ты говорил со Сноуком? — наконец спросила Рей, сматывая провод, и стараясь звучать непринужденно.       — Да.       Уточнений не последовало.       — И…?       — Он считает, я передумаю. — Кайло пожал плечами. — Сказал, дает мне время.       Рей покрутила провода в руке, старалась действовать осторожно.       — Но ты же не собираешься передумать?       — Конечно, нет, любимая, — выдохнул он, отвернулся и пошел в кухню. — Я же сказал тебе, я покончил с этим.       В его тоне была решимость, Рей вернулась к видеомагнитофону. Разумеется, хотелось знать подробности, она целый день фантазировала, что сказал Кайло, что ответил Сноук, присутствовал ли Армитаж, посмеялся ли он, та женщина — хохотала ли она, как сумасшедшая, но, видимо, в детали ее посвящать не собирались.       Она спросит завтра, — решила Рей. Или послезавтра.       Ужин был вкуснейший — стейк с соусом из голубого сыра, черничный сок в высоких винных бокалах.       — Ты танцевала? — внезапно спросил Кайло.       — Ты знаешь про дискотеку? — Рей подняла глаза и увидела, что он ухмылялся.       Кайло выразительно приподнял бровь, стараясь показать, насколько он горд тем, что знает все об ее перемещениях. Сталкер. Он усмехнулся и закатил глаза.       — Город парализован, везде сраные кордоны. — Он подлил ей сока. — Хрен проедешь. Слышала бы ты, как их обзывал Армитаж. «Танцующая оргия отчаявшихся нищих»       — Мудозвон, — выпалила Рей, от смеха Кайло чуть не подавился едой.       Дождавшись, пока он успокоится, Рей несмело задала вопрос:       — А ты случайно… не знаешь, сколько это продлится? — Она сглотнула. — Кордоны.       — Шпионишь на своих дружков-повстанцев?       От стыда загорелись уши, но Кайло лишь посмеялся.       — Я бы сказал, если б знал.       — Сказал бы? — У Рей перехватило дыхание. — Ты же не одобряешь протесты.       — Один раз я уже пришел, чтобы предупредить тебя, — серьезно сказал он, протянул руку. — Эта тупая игра в кошки-мышки между Первым Орденом и Сопротивлением не имеет ничего общего с моими убеждениями.       Рей переплела их пальцы, сильно сжав его костяшки. Ей стало не по себе, чем больше он говорил о своих взглядах, тем более расплывчатыми они казались. Сам Кайло вообще понимал систему ценностей, которую себе выстроил? Хорошо, хоть война кончилась, — думала она.       — Здорово знать, что ты мне расскажешь.       — Ты не ответила на вопрос. — Кайло погладил ее пальцы. — Ты танцевала?       — Нет, — призналась Рей. — Была не в настроении.       На удивление, он не спросил, почему, не дразнил ее — его новая привычка, хоть поначалу он и опасался, что Рей обидится. Кайло неожиданно грустно улыбнулся.       — Я хотел бы когда-нибудь пригласить тебя на танец.       — Правда?       Было легко представить. Не ночной клуб. Бальный зал с хрустальными люстрами, паркетными полами и зеркалами в золотых рамах на стенах. Он весь в черном, потому что, а в каком же еще, она — в платье с длинным шлейфом, шуршащим по полу при ходьбе. Они танцуют, а снаружи рушится мир. Нелепо. Картинка была похожа на обложки любовных романов Роуз, фантазия пришла сама собой.       — А куда бы ты меня отвез?       — В этом городе никуда, ясное дело, — вздохнул Кайло.       — Почему? — не сдержалась Рей, подозревая причину.       Но он удивил ее.       — Потому что ты стыдишься меня, любимая.       Рей застыла, не сумев возразить.       Могли ли они гулять днем как пара, целоваться, держаться за руки, так, чтобы было понятно, что они вместе? Рано или поздно случайный прохожий, или хуже — знакомый узнал бы Кайло. Она представила, как на нее посмотрят. Или ее бы приняли за продажную девку, или за конченого военного фанатика. А скорее всего — за предательницу, которая днем шляется на протесты, а ночи проводит в постели с военным преступником.       Сможет ли она когда-нибудь рассказать об этом Финну?       Да, ей было стыдно.       И слова По звенели в ушах: ложь и тайны.       — Все в порядке, любимая, — прошептал Кайло. — Все нормально. Я привык. Помоги мне лучше с посудой.       Той ночью она осуществила задуманное. Получилось неумело, он слишком большой, чтобы поместиться ей в рот, некоторое время она пыталась приноровиться, не задеть его зубами, но Кайло так стонал, выгибался и двигался бедрами навстречу, что она убедилась — он получал удовольствие, которое ему было нужно. Он был великолепен.       Кайло кончил ей в горло, с ее именем на губах, сжимая в кулаке ее волосы и содрогаясь всем телом. Его грудь вздымалась и опускалась, кожа была мокрой от пота. Сперма потекла по ее подбородку. Вкус был необычный, горьковатый, не слишком приятный, но Рей не возражала. Это был его вкус.       Кайло приподнялся на локтях, восстанавливая дыхание, подал ей бумажную салфетку.       — Ты не… бля… Тебе не нужно было этого делать, просто потому что я…       — Я хотела. — Рей вытерла рот и посмотрела в его глаза. — Кайло, я… я тебя…       Сказать не получалось.       — Знаю, любимая. — Он обнял ее. — Все хорошо. Я знаю.       Утром сразу после завтрака Рей сказала, что ей придется уйти.       — Надо забрать одежду из общаги. Я не могу ходить в твоих футболках. Потом мне надо на факультет. Не волнуйся. Я вернусь раньше, чем ты думаешь.       У нее был план на вечер. На обратном пути она хотела зайти в видеопрокат и взять фильм. Кайло вечно хвастался знаниями в поп-культуре, а вот в кинематографе ни черта не смыслил, и теперь Рей могла бы помочь ему узнать что-то новенькое.       Пока она добиралась до общаги, фильмов в голове набрался целый список.       Комната показалась ей чужой, будто она никогда здесь не жила. Было холодно, изо рта шел пар. Прямо в пальто она села на кровать, осмотрела серо-зеленые стены, обнаружила радиоприемник, все еще спрятанный под подушку.       Необходимо было вернуться в реальность.       Роуз вот-вот вернется, с ней нужно будет проводить время, чем-то заниматься, вместе куда-то ходить, обсуждать общие темы. В одной комнате с Роуз будет тяжело прятать засосы на шее.       А вдруг По согласится прикрывать ее?       Рей затолкала сменную одежду в рюкзак, собралась идти на факультет. Она вызовется дежурить в аудитории. Пусть остальные идут на танцующую оргию. Она по-прежнему была не в настроении.       Перед воротами стояла женщина.       Она была очень высокой, странно одетой. Камуфляжные штаны с карманами сидели низко на бедрах, а серебристая куртка с металлическим блеском делала ее плечи еще шире. Волосы у нее были коротко стрижены, выбелены почти до желтого цвета. Женщина курила, будто терпеливо ждала опаздывающего.       Когда Рей с ней поравнялась, она сдвинулась, преградив путь.       Жестким и решительным взглядом бледно-голубых глаз она долго изучала Рей, потом сморщилась, разочаровавшись.       — Значит, вот ты какая, Рей. — Она затушила сигарету носком ботинка. — Ясно. Не вижу ни одной причины на самом деле. Хотя, кто знает, что творится в башке этого ублюдка.       Рей узнала голос.       Во рту пересохло.       — Я могу… вам помочь?       — Можешь. — Женщина склонила голову, обнажая красивую, массивную шею. — Идем со мной. Кое-кто хочет встретиться с тобой.       Она была слишком крупной, — заметила Рей. И пользовалась всеми преимуществами своего роста.       Рей сделала шаг назад, быстро бросила взгляд на вход в общежитие. Она могла бы заскочить обратно и запереть дверь.       Позвать на помощь.       — На твоем месте, я бы не бежала, детка. Мне сказали, ты умная. Так будь умницей, не устраивай сцен. Это плохо кончится.       По ее голосу было понятно, что кончиться могло просто ужасно, и она явно не против такого расклада.       — Не бойся. — Она протянула руку и взяла Рей за локоть, не сильно, но крепко. — Это просто беседа. Приличная и вежливая. Давай. Там ждет машина.       Женщина увлекала за собой. Шаг у нее был широкий, Рей еле поспевала.       Не хотелось, чтобы ее тащили. Это унизительно.       — А я не боюсь! — решительно, с достоинством сказала Рей.       — Я и не пугаю, — мило возразила женщина. — Если бы хотела напугать, ты бы заметила.       Только тогда Рей почувствовала, как сильно у нее дрожали колени.       За углом стояла большая черная машина. Слишком роскошная для этого района, тонировка на стеклах, идеальная краска, табличка с красивым номером. Если случалось преступление, обычно люди говорили, что не видели такую машину, даже если она была припаркована под их балконом.       У боковой двери стоял мужчина. Его медные волосы горели в лучах зимнего солнца, отливая красным, сильно контрастируя с черным кашемировым пальто. Когда девушки приблизились, он галантно открыл дверцу машины.       — Юная сиротка, какое неожиданное удовольствие! — Армитаж улыбнулся, будто в самом деле был рад ее видеть. — Кто бы мог подумать, что после стольких лет, это все еще будешь ты.