Раз, два

– Господин! – Сухо вбегает в камеру, выкрикивая как можно громче. – Всё сделано! Сидящие на полу мужчины одновременно поднимают голову, уделяя вбежавшему парню своё драгоценное время. Ну а кто-то бессовестно подглядывает у других их карты. – Сделано что? – подаёт голос престарелый священник, выкидывая очередную тройку. Он в этой игре выходил победителем, оставаясь один на один с самым лучшим игроком тюрьмы. Одна карта, одно действие могут повлиять на исход всей игры. – А тебе какое дело? Кидай своего туза и помалкивай. – Ах ты идиот! – священник, возмущенный такой подставой, встаёт, замахиваясь. – Иди отсюда! Он встаёт так и не перевернув карту, и все присутствующие убеждаются в правдивости слов парня. В том числе и Мунджо, соперник священника. Сухо было замахнулся в ответ, но встретив недовольный взгляд хозяина, передумал, уклоняясь от подзатыльника вспыльчивого священника. – Я договорился с поваром. Сегодня будет куриный суп. – Поясняет Мунджо и лениво оглядывает оставшуюся в его руках тройку карт. Вот везёт же сегодня! – Вы проиграли, господин Сан. Сухо сразу понимает к чему клонит господин, тактично кланяется и уходит, напоследок бросив зоркий взгляд на священника. Второй же, недовольно бурча, возвращается на место, сокрушаясь о немилости Господа. Мунджо, довольный очередной победой, провожает Сухо насмешливым взглядом, неожиданно для себя замечая стоявшего в пяти шагах от камеры Чону. Надзиратель что-то спрашивает у него и парень со спокойной, честной улыбкой, которую не доводилось видеть даже Со, отвечает, непринужденно хлопая собеседника по плечу. Тот в свою очередь тоже улыбается, подзывая подойти ближе. Что происходит вообще? Чону послушно подходит и нашёптывает что-то надзирателю на ухо, улыбаясь так, что Мунджо, на секунду, зависает, ощущая как лёгкое расслабление растекается по коже. Даже сейчас мешает нормально существовать. Конечно, Мунджо совершенно не больной. Чону — просто развлечение. Мужчина убеждает себя в этом каждый раз при виде парня. И каждый раз почти получается. Почти. Вечерело. Возможно, Чону бы продолжил бездумно смотреть в окно в ожидании скорейшего освобождения, но глаза настолько устали, что единственное, что парень мог себе позволить сейчас — сон. Крепкий, здоровый сон. За окном начинает капать мелкий дождь. Парень в полудрёме бредёт по оживлённому коридору, сворачивая в туалет направо. Дверь с лёгкостью поддается, чему Чону, в край обессиленный, несказанно рад. Хочется умыть от грязи и пота лицо, а завтра он примет хороший душ. Но до завтра ещё дожить нужно, а лицо уже чешется, неприятное ощущение. Чону бережливо крутит ручку крана, регулируя температуру воды. Холодная. – Тёплой опять нет? – неприятно. Чону тепло любит. – Чёрт, тупой туалет! Он с недовольством бьёт руками о раковину. Сзади кто-то горестно вздыхает, очевидно соглашаясь. Чону оборачивается. – Ёнсу? – как-то странно видеть его здесь одного. Без хозяина и других слуг. – Как вода? – У Ёнсу такой непринужденный вид, что Чону даже теряется. Их общение не задалось сразу, это было понятно. Но почему тогда он сейчас так беспечно спрашивает о воде? – Холодная. – Чону, как пьяный, хмурится, недовольно потирая озябшие от ледяной воды руки. Ёнсу молчит, и парень почему-то чувствует себя героем если не ужастика, то напряжного триллера, причем очкастый подросток, почти ребенок, которого Чону может спокойно уложить, пугает нехило. Ну, очки, в стёклах которых парень видит своё отражение, конечно, тоже добавляют антуража... – Что с тобой? Плохо себя чувствуешь? —Зачем он спрашивает? Из вежливости? – У меня такое в последнее время бывает. Переутомление, судя по всему. – Проверь воду. Чону послушно поворачивается обратно к умывальнику. Что-то странное... Ёнсу стоит и практически не шевелится, парень видит это через висящее перед лицом зеркало. Аж передёргивает. Будто бы Ёнсу и не живой вообще. Чону опускает взгляд на раковину, считая мелкие трещины. – А что ты здесь забыл?... – Чону чувствует, как содрогается воздух позади него и единственное, что он успевает увидеть перед отключкой — лицо Ёнсу в отражении зеркала. Это было ожидаемо. Тупая боль пронизывает шею, стоит очкарику нанести один точный удар. Вот поганец, знает куда бить. Чону оседает на пол, цепляясь пальцами за раковину. Падает. Парень открывает глаза с большим усилием, но почему-то снова видит лишь темноту. Одежда на нём мокрая, да и сам Чону будто в луже лежит. Роба неприятно липнет к телу, а с волос стекает водопадом ледяной поток. Не может руками помочь себе приподняться, связаны. "Убью шавку очкастую." – Милый, ты всё ещё спишь? Стоп. Чону поднимает голову, прислушиваясь. Слышит ничего. Черт. Уши заложило, в горле пересохло, глаза не видят. Полная дизореинтация. – Я тут! Чону вертит головой в стороны, тщетно пытаясь найти источник звука. Вода хлюпает под чьими-то ботинками и это единственное, что позволяет парню контролировать ситуацию за пределами повязки. Кто-то ходит кругами, не приближаясь. И этот кто-то — Мунджо. Чону уверен в этом, как никогда. – Опять ты? Все не уймёшься. – парень плюет куда-то в сторону, избавляясь от лишней воды во рту. Пытается приподняться без помощи рук, но на первой же попытке падает, подскользнувшись. – Ты же хотел принять душ. Я тебе специально время выделил. – на очередной попытке Чону приподняться, Мунджо толкает его, отчего бедный парень снова валится на спину. – Ах ты черт. Чё ты несёшь опять?! — Чону стоит на коленях. Руки связаны чьими-то штанами. Вот придурки. – Да что ты все "опять" да "опять"... – он оказывается сзади, ладонями под подмышки приподнимая. Чону тут же резко разворачивается, как он думает, лицом к Мунджо. – Ты меня тут трахнуть решил? Серьёзно? – парень уверенно делает шаг в сторону, находясь в метре от похитителя. – А почему нет? – мужчина ловко ходит за спиной, едва дотрагиваясь. Что за игру он затеял? – Я не понимаю, ты реально настолько конченный или же просто тупой? – Чону сам крутится в такт Мунджо. – тогда хотя бы ботинки сними, ублюдок. – А смысл? Я играюсь с тобой, милый. Пока ты связан и не видишь, вреда мне не причинишь. И это, к сожалению для Чону, было чистой правдой. Он не видел Мунджо, не мог хорошо прислушаться из-за посторонних шумов и руки его были связаны. Ногой в неизвестном направлении Чону бить не дурак, большая вероятность неудачно поскользнуться. – Чего ты этим добиваешься? – "Чего"? – Зачем препятсвуешь нашему сближению? – Конченый... – Чону все же удается ускользнуть от очередного прикосновения. В прямом смысле этого слова. Босыми ногами он ловко проезжается по мокрому кафелю, чуть было не падая. Благо, хорошая физическая подготовка в который раз его выручила. Мунджо на это лишь громко рассмеялся. Его высокий смех эхом пронесся по помещению, отпрыгивая гулом от стен, становясь ещё громче. "Ненормальный." Чону пытается краем плеча стянуть с глаз повязку, ладонями прощупывая кафельную плитку стены. Где-то должна быть дверь... Чону четко помнил каждый уголок чёртовой тюрьмы и душевая не была исключением. Одна из стен, та самая с дверью, была местами исцарапана, где-то даже можно было заметить отвалившиеся куски кафеля. За это парень и попытался зацепиться, прощупывая пальцами стену. Вода была слышна, но в меру. Значит ли это... Повязка постепенно сползала, и Чону почти было возликовал, но... – Ах ты чёрт! – его бесцеремонно вжали в стену и только чудом Чону успел повернуть голову в сторону, благодаря чему не прошёлся кожей лба по мелким прощелинам стены. Мунджо, одной ладонью надавив на мокрую от воды чужую шею, второй вцепился в намокшую ткань робы. – Тебе не холодно, милый? Он ущипнул Чону за бок, чему тут же последовало недовольное шипение. Парень тут же попытался вырваться, на что получил предупреждающий шлепок по шее. – Ты такой чувствительный... Взгляд Мунджо блуждал (благо, другой не видел) по задним частям тела Чону, что так соблазнительно выпирали под слоем смятой и теперь прилегающей к коже одежды. – На что ты там уставился? – парень, злой до невозможного, упрямо дёргался, пытаясь хоть как-то избавиться от мешающей на шее руки. – На твою красивую задницу. – Мунджо, резким движением надавил коленом на копчик, буквально пригвождая Чону к стене. Стоять становилось сложнее обоим. Парень мог спокойно сбить мужчину с ног — это понимали оба. – Эй! – Мунджо поцеловал в шею, задержавшись, лизнул щеку, неожиданно отпуская. – Прекращай это. – Чону хотел было развернуться, почувствовал, что руки снова свободны и замедлился, опираясь тут же о стену. Местами обшарпанная, одним пальцем он даже смог зацепить отколотый кусок плитки. Вот он выход. Он не успел уйти. Его резко дёрнули назад и Чону повалился на спину снова. Вода всё лилась и когда он в очередной раз осел на полу, понял, что за всё это время ни разу не заострял внимания на её температуре. Холодная. Нет, ледяная. Она заползала под одежду, облизывая холодом. – Я знаю, что ты любишь теплую, но ты ведёшь себя так отвратительно. Не заслужил. – Мунджо стоит сзади, блуждает пальцами в его волосах, намеренно задевая тугой узел повязки. Он что, специально отключил её? Точно придурок. – Хочешь, чтобы я снял её? – очень. Чону не отвечает. Есть ли смысл? – Знаю, что хочешь. На секунду Мунджо замолкает, а потом парень чувствует его тяжелое тело на своих ногах. Мужчина усаживается на чужие колени, намеренно проезжаясь руками по члену. Чону на это не реагирует, сидит оперевшись развязанными руками о мокрый пол. Они вдвоём могут упасть. – Ты сам меня можешь трахнуть, я буду не против. – Мунджо шепчет это на ухо, губами водя по гладкой и влажной коже. Двигается ближе, пытаясь задницей сесть на выпирающий член. – Смотри, тебе ведь нравится! От происходящего Чону чувствует себя овощем. Он уже вообще ничего не может связно рассудить. Губы, холодные проезжаются по коже, и как бы это не звучало — Чону, наконец, получает удовольствие. Мягкая, пусть и мужская задница приятно ощущается на паху и парень ничего не может с этим поделать. В забвении он закидывает голову назад, одной рукой сжимая мягкое мужское бедро. Мунджо, (Чону готов поклясться) мурлычет, расцеловывая предоставленный участок кожи. Тяжелая рука чувствуется на бедре донельзя правильно и мужчина готов растаять. Целует приоткрытые в тяжелом дыхании губы, руками щупая одежду и талию. Чону на поцелуй не отвечает, чем весьма огорчает. Он возбужден, его грудь часто вздымается а губы так и просят ласки, но сам их обладатель этого не хочет признавать. – Поцелуй меня сам, и тогда я сниму её. Чону, как в тумане тянется, языком облизывая тонкие чужие губы. Он не целует, лижет. Мунджо на эту странную ласку отвечает, доставая и свой язык тоже. Они оба мокро облизывают друг друга и Чону уже не может понять что капает с его подборка : вода или их общая слюна. Это так развязно, так грязно, что до жути приятно. Чону зло кусает язык мужчины, пальцами зажимая собственный давящий и неприятно вставший член. Мунджо протяжно и не в тему стонет, протягивая и свою руку к паховой зоне парня. Чону не позволяет. Откинув в сторону руку, успевшую прогуляться по его бедру, он за волосы тянет Со на себя, кусая нижную губу. – Снимай. Мунджо хихикает. – Твои руки свободны. Ты и сам можешь её снять. Однако мужчина всё же снимает, развязывает тугой узел, откидывая повязку в лужу. Видит мутный взгляд Чону, что смотрит на него снизу вверх. – Зачем я тогда это делал? – А тебе разве не понравилось? Чону кривит рот недовольно, оглядывая мокрого мужчину. Ну... Красивый, что сказать. – Мы закрыты здесь, так? Не зря же этот парень Мунджо приглянулся. Чону далеко не глуп. – Даже лучше. Через час Ёнсу сам её откроет с той стороны. – Позови его, пускай откроет сейчас. Мужчина от резкой смены тона с недовольного на властный возбуждается ещё больше, но не готов спускать это с рук Чону снова. – А я должен? – Если хочешь выйти отсюда живым. Вот как. Мунджо хмурит брови, задумчиво оглядывая Чону. – Это ты меня убьешь что-ли? – насмешливая ухмылка расцветает на его лице. Ну что за цирк, ей-Богу. – Напомни-ка себе, почему же я тебе понравился? Мунджо помнит тот славный удар. Только вот, сам мужчина далеко не худосочный наркоман-насильник, его уложить будет не так просто, как кажется на первый взгляд. – Давай так: если я смогу повалить тебя, тут же трахну, если ты меня — я позову Ёнсу. Чону оглядывает Мунджо, сравнивая силы. – Вставай.