Угол падения

      Боян нахмурился, не веря в то, что сказал ему Крис. Разве он никогда не говорил, что любит его? Что это за чушь? Он был уверен, что говорил, и не раз. Возможно, это не было признанием, похожим на такие в романтических мелодрамах, но так ведь они и не киношные персонажи. Боян считал, что громкие слова и обещания больше подходят для поэзии, а в жизни чувства должны выражаться не так. Он усмехнулся, поймав себя же за хвост: от Йере он хотел услышать, что тот любит. Так разве лишь бытовая неромантичность не давала ему сказать эти слова Крису? Ой ли…       — Я уверен, что говорил это раньше, — сказал он, и это прозвучало зло, хотя от слез Криса на душе было погано и жалко. — Крис, мы же не об этом говорили.       — Да, — он вытер глаза и шмыгнул носом, взяв себя в руки. — Мы говорили о том, что я ревнивая жена, которая портит карьеру нашей группы.       Боян вздохнул, не зная, как хоть немного смягчить ужасные слова.       — Я собираюсь поговорить с Коннором. Но тебе тоже стоит извиниться перед ним. Похоже, что его сильно задело то, что ты сказал в Амстердаме.       — Ладно, — бесцветным голосом проговорил Крис, глядя в пол. Боян только теперь понял, что его парень все еще одет в уличную куртку, и стоит всего в шаге от своих ботинок. Пакет с пирожными завалился на бок на полу. Наверное, весь крем размазался по коробке.       Неловкая молчаливая пауза затягивалась, Боян не приглашал, и Крис не проходил в квартиру. То, что свидание было испорчено, даже не начавшись, было очевидно, как день. Крис постоял так еще с минуту, затем вернул на свои ноги ботинки, в последний раз посмотрел на Бояна и взялся за дверную ручку.       — Прости меня. — не дождавшись ответа, он ушел.       Боян медленно поднял с пола пакет. Его предположение о креме было верным. Сердцу было так гадко, что он не нашел ничего лучше, чем скомкать пакет в бесформенный комок, чтобы чертов крем брызнул, пропитал его некрасивыми пятнами, и с ревом швырнул куда-то в стену. Совсем недавно ему казалось, что он на гребне волны, в шаге от чего-то прекрасного, великого. А теперь он не сомневался, что его жизнь, карьера и любовь, взявшись за руки, катятся куда-то вниз.       Ему понадобился час, чтобы собраться и настроиться на разговор с Коннором. Наверное, сначала нужно было вернуть Криса, но это не казалось таким важным, как их отношения с ирландцами. Он набрал сообщение с вопросом, можно ли позвонить. Коннор первый набрал его по facetime.       — Боян. — без улыбки и без приветствия сказал он. — Если ты собираешься переубеждать меня в решении отменить наше сотрудничество, то ты зря мне звонишь.       — Это ты мне звонишь, — огрызнулся Боян и тут же осекся, — Извини, я на взводе. Я… — он набрал воздуха, — Я просто не понимаю, почему ты не позвонил мне сразу? Что это за односторонние решения через менеджеров, если проблема между нами?       — Ты можешь спросить принцессу Криско об этом. — брезгливо ответил он и вздохнул.       — Я спросил его, — Боян внутренне поморщился от «домашнего» обращения для Криса от чужого, по сути, человека. — Он… глупый ревнивец. Ты не должен был воспринимать его слова всерьез. Он просто увидел то видео, где мы с тобой… — он осекся.       — Видео? — Коннор изогнул бровь. — Крис сказал, что мы с тобой трахаемся. Чтобы я, цитата: «убрал от Бояна свои грязные лапы и свою ирландскую задницу».       Было ужасно стыдно раскрывать карты перед Коннором, но другого выхода он не видел. Он опустил взгляд, не прекращая терзать собственные губы зубами.       — Он увидел на мне засос. Чужой. — сказал Боян тихо. Он отогнул воротник, демонстрируя «улику». — И как с цепи сорвался. Он подумал, что это ты сделал. Коннор, пойми, это все дурацкие совпадения. Наше сотрудничество…       — Ба-а, — протянул ирландец, — А ты не промах, Боян-из-Словении. Значит, Крис-таки — рогоносец? — Боян стоически молчал. — Ну и с кем ты был? С какой-нибудь симпатичной фанаткой? Или, может, фанатом?       Вопросы были отвратительными. Боян не понимал, почему допустил откровенность, и как теперь вернуть назад ту границу, за которой была его личная жизнь без Коннора.       — Это не имеет зна…       — А может это наш финский друг Карья? А, Боян?       Боян поднял на него глаза. Даже сквозь экран он чувствовал липкий взгляд, которым его собеседник изучал его. Коннор его прочитал. Боян понял это по тому, как тот хищно улыбнулся.       — Значит, Карья. Я был пьян в доску, но то, как ты смотрел на него на сцене, как рвался вниз, и как потом сбежал… — он поцокал языком. Боян чувствовал себя пятилетним, будто отец застукал его за проделкой, и теперь глумливо отчитывал. — Значит, не только для камер. Бойфренды. Хах!       — Коннор, — снова попытался он, — наши концерты…       — А ты та еще шлюха, да, Боян?       В его горле пересохло. Это было слишком. Он должен был остановить это.       — Что ж, у меня есть к тебе предложение на счет концертов. — Коннор почесал лицо, изображая небрежность, — Раз уж я получил публичный нагоняй от твоего парня за то, чего не совершал, то я собираюсь просить компенсации. И тогда наши концерты в силе. Мы еще не отменили клубы.       — Что за компенсация? — желудок Бояна опасно сжался, вызывая тошноту из-за тревоги. — Ты хочешь публичных извинений? Хочешь, чтобы мы рассказали всю эту историю для зрителей? Ты в порядке, Коннор?       — О, нет, дорогой мой Боян, — голос Коннора стал слаще мёда, — я хочу получить то, в чем меня обвинял Крис. Хочу тебя трахнуть. В Лондоне.       Ему показалось, что его стошнит прямо сейчас.       — Это… шутки у тебя такие? — выдавил он.       — Все серьезно, ты уж мне поверь. — сказал Коннор без тени улыбки. — Какая тебе разница, два члена или три члена? Подумай, я тебя не тороплю. До Лондона у нас еще неделя. Если нет — никаких совместок. Пока, Боян!       Боян брезгливо отбросил телефон, а потом еще один спазм скрутил его желудок. Он зажал рот, бегом добрался до ванной и его вывернуло в унитаз. Удушливые, мерзкие мысли о том, что именно сейчас ему предложил Коннор, рождали желание отмыться с жесткой мочалкой. Он вскочил на ноги, дернул смыв и стал стаскивать с себя одежду, не чувствуя себя реальным в этот момент. Нагой, он вошел в душ, чтобы включить горячую воду, и стал намыливаться под тугими струями. Он чувствовал, что его дыхание слишком частое, а слезы стоят в горле. Короткий стон вырвался из его рта, и стоять вдруг стало так тяжело. Как был, в пене, он сел на дно душевой кабины, обхватив себя за плечи. Вода лилась сверху, но это уже не имело значения. Он зашелся удушливым рыданием, хватая воздух, мокрый и тяжелый. Сколько он так просидел, он не знал.       Потом он медленно, ползком вылез из душа, еще долго дышал, глядя в одну точку на полу. Он попытался собрать мысли в порядок, но они рассыпались, как песчаная фигура от волны на берегу. Ему нужно было покурить, прямо сейчас. Он сосредоточился только на этой идее, чтобы, наконец, медленно подняться. Голый он вышел в коридор и похлопал по карманам своей куртки. Там нашлась только смятая пустая пачка. Курить хотелось до дрожи, и он стал натягивать вещи: сброшенные и немного намокшие джинсы из ванной, смятую, несвежую футболку, черную худи с глубоким капюшоном. Он хотел взять телефон, но мысль о том, что там может быть пропущенный от Криса или сообщение от Коннора больно била в грудь, которая только перестала саднить изнутри. Он взял немного налички и вышел из дома.       ***       У популярности джокеров, конечно, была своя обратная сторона — теперь чтобы как следует оторваться в каком-нибудь злачном месте, нужно было сначала убедиться, что тебя там не застукают в пикантных позах, непристойных компаниях, или не слишком трезвых состояниях. И вообще, желательно, чтобы тебя не узнали и не доканывали с автографами и фотками. А Яну иногда так хотелось просто, как в давние времена, поехать в клуб, взять любимый коктейль с виски на баре и потанцевать. Не напоказ, а так, для души. Именно такое настроение было у него в этот вечер. Наце все еще гуглил безопасное место для них, когда они садились в такси. Выбор пал на небольшое заведение подальше от центра.       Они приехали в клуб, где было полно народу, и, кажется, никому не было до них дела. Первый коктейли немного ударили в голову, и Ян затанцевал прямо возле барного стула, на котором его потрясающий парень с улыбкой потягивал виски. Он видел, как Наце облизывается, когда он поднимает руки вверх, а его расшитая рубаха задирается, обнажая полоску кожи на животе. Дразнить Наце было делом приятным и любимым. Спустя пару песен и еще целый стакан виски, они воссоединились на танцполе, целуя друг друга взглядами — губами было слишком опасно, — прикасаясь руками мимолетно, но так желанно. Ян слегка запыхался, когда диджей включил более быстрый трек, и толкнул Наце к барной стойке, намекая, что можно бы пропустить еще по коктейлю, когда рядом с ними началась какая-то возня. Люди стояли плотной стеной, явно обступив кого-то внизу.       — Что там такое? — спросил Ян, вставая на носочки, но все равно не видел ничего из-за спин людей, — кто-то дерется?       — Кажется, какой-то парень упал. — Наце встал коленом на барный стул и приподнялся выше. — У него судороги. Господи, надо вызвать врача.       — Это не судороги, — сказала какая-то девушка, стоящая перед ним, — он хохочет. Наверное, наркоман какой-то.       Ян все еще не видел, что происходит и случайно глянул вниз, где между ногами столпившихся зевак заметил руку с ужасно знакомым ему кожаным браслетом-ремешком. Сердце его ухнуло вниз. Ян протрезвел мгновенно.       — Наце! Наце, это Боян!       Вдвоем они растолкали людей, и оба присели к нему на пол. От несдерживаемого смеха, парень никак не мог собраться, чтобы встать. Его капюшон сполз, открывая лицо, все в слезах.       — Я не шлюха, ясно? Пошел ты нахуй, мудак ирландский. — бессвязно, как показалось Яну, пробормотал Боян и зашелся еще одним приступом смеха. Парни переглянулись.       — Не дай бог его кто-нибудь таким снимет. — Ян натянул на Бояна капюшон поглубже.       — Да. Давай, помоги мне.       Вместе они взяли его на руки и вынесли сквозь толпу на улицу. Ян вертел головой в поисках вспышек или направленных камер, но никого не заметил. Возле клуба они посадили Бояна на лавку и с двух сторон сели сами. Наце вызывал такси.       — Бойчи, — позвал Ян, вытирая ему лицо. Его переполняла паника, но в такие моменты он всегда умел собраться, потому что другу нужна была его помощь. — Как ты тут оказался? Что произошло?       — Как холодно. — пожаловался Боян, резко меняясь в настроении, — Столько рук хотят обнять меня, а мне все равно так холодно. Потому что я всех потерял.       — Никого ты не потерял, — Ян снял свою куртку и надел на его плечи, но куртка тут же полетела на землю.       — Я не шлюха! — снова заявил он, — не надо думать, что раз я тут такой доступный, то я… я не под кого не собираюсь… — его речь была такой спутанной, что Ян с трудом разбирал слова. — Он охуел мне такое предлагать!       — Он что-то принял. — сказал Наце, убирая телефон. Он поднял куртку Яна и передал её обратно хозяину.       — Это я уже понял, — с досадой сказал Ян. — И, видимо, мы не узнаем что именно, пока он не придет в себя.       Он смотрел, как Боян вытянул руки перед собой и гладил воздух, будто кто-то стоял перед ним.       — Ты на меня злишься, я знаю, — он шмыгнул носом, и по только подсохшей щеке пролилась новая слеза. — Но это же все из-за тебя! Вся моя жизнь горит в аду! Из-за тебя! — он кричал и бил кого-то, кого перед ним не было.       — Ладно, к тебе едем или ко мне? — спросил Наце, когда их машина подъехала. Он подхватил Бояна под руку, чтобы усадить на сиденье.       — Давай ко мне. — Ян обошел машину и сел в нее с другой стороны.       ***       — При нем было что-нибудь?       — Сигареты, ключи, несколько купюр. — Ян пожал плечом и налил им обоим крепкий чай. Бояна они только что уложили спать на диване, спустя еще полтора часа непонятной горячки с галлюцинациями.              — Телефон? — Наце взял свою кружку.       — Нет, не было. Может, потерял где-нибудь? — о его ноги потерся кот, — Игорь, я тебя кормил часа три назад, ты опять пришел изображать голодный обморок?       — Может, он просто хочет немного ласки? — предположил Наце. Он встал и подошел к Яну, взял его кота на руки, и тот сразу же замурлыкал, приласканный его пальцами. Ян тоже почесал его между ушей.       — Знаешь ты подход к обитателям этого дома. — с усмешкой сказал Ян.       — Боян… говорил тебе что-нибудь? Что-то мне не верится, что он просто взял и вкинулся какой-то дрянью без причины.       — Думаю, тут как-то замешан Крис и, может быть, та сцена с ирландцами. Хотя, достаточный ли это повод для таких радикальных мер?       Наце отпустил Игоря на пол и взял свой мобильный. Он набрал номер Криса, но тот не взял трубку даже через минуту гудков. Он вздохнул и нажал «отбой».       — Не отвечает.       — Ладно. Я думаю, утром нас ждет какая-то интересная история.       — Главное, чтобы наше приключение не попало в чьи-нибудь еще истории. — Наце поморщил нос. — Ты не против, если я останусь сегодня?       — Я вообще-то хотел попросить тебя об этом. — Ян кивнул, — На случай, если Бояну понадобится помощь, и… — он стал застенчивым, — просто так. Со мной.       Несколько шагов, которые разделяли их, Наце преодолел бесшумно. Он прикоснулся к его подбородку, чтобы Ян приподнял лицо, и поцеловал его самым теплым образом. Хотел бы Ян знать почему из-за этого он почти перестал тревожиться за друга, чьё ментальное и физическое здоровье было под большим вопросом. Он чувствовал себя собственным котом, млеющим от этих сильных, татуированных рук.       ***       Боян проснулся на рассвете от острой жажды — во рту было ужасно сухо, ему показалось, что даже его язык ссохся и прилип к нёбу. Он сел, аккуратно спустив ноги на пол, медленно осознавая что что-то не так. Под ногами был ковер, хотя в его спальне был только гладкий пол. Он заснул на диване? Ощущая ломоту во всех мышцах, он встал и побрел туда, где должна была быть дверь из его гостинной в кухню, но врезался в шкаф. Глаза всё-таки пришлось открыть. Он осмотрелся. Комната была не его. Это было странно, но кусочки воспоминаний о том, как закончился вчерашний день, никак не хотели вставать на свои места, летая вокруг него цветными мошками. Он нашел кухню, включил кран, и, не утруждая себя поисками стакана, присосался прямо к крану, жадно глотая воду.       — Мяу. — раздалось откуда-то снизу.       Он скосил глаза, продолжая пить, и увидел черно-белого кота у своих ног. Тот внимательно на него смотрел, намекая на то, что неплохо бы поесть. Боян закрыл кран, утер губы и выпрямился. Только теперь он заметил, что полностью одет.       — Мяу. — повторил кот, потом встал, потерся о его ноги, и гордой походкой направился к миске.       Боян взял коробку с кошачьей мордахой и насыпал ему немного корма, не особо задумываясь, что делает. В дверях кухни появился заспанный Ян.       — Ты чего подскочил? Еще только шесть. — спросил он, потирая щетину.       — Я ночевал у тебя? — нелепо спросил Боян.       — Очевидно, что ответ — «да», — усмехнулся Ян.       — А как я…       — Подожди минутку, ладно? — Он ушел в коридор и скрылся за дверью ванной. Боян тупо пялился на кота, отчего-то вспомнив про Йере, который ему снился почти всю ночь. Или может, он правда был здесь? Из мыслей его выдернул звук слива.       — Итак, — вернулся к нему Ян, вытирая руки. — Я не слишком готов к философским беседам в это время суток. Как ты смотришь на то, чтобы доспать несколько часов, а потом сесть и все обсудить?       Боян пожал плечами.       — Мне надо домой. Ты не знаешь, где мой телефон?       Ян вздохнул и сел на табуретку.       — Ну, стало быть, сон отменяется. Что ты помнишь из вчерашнего вечера?       Боян сел к нему тоже, предчувствуя еще один очень плохой разговор, на который у него не было сил.       — Я бы сказал, что помню слишком много. Мы с Крисом… — он не знал, подходит ли слово «поссорились» для их ситуации. — В общем, я был груб с ним, и он ушел. А потом, — он снова запнулся, не готовый выдать информацию о звонке в Ирландию, — потом у меня была паничка… Кажется. И я вышел за сигаретами.       — Как ты оказался в ночном клубе? — напрямую спросил Ян.       — Это было спонтанное решение. — Боян чувствовал, что краснеет. Про клуб он вспомнил только что. — Да. Я купил пачку, выкурил две штуки, и… Потом просто увидел такси, и сел в него. Ты привез меня из клуба?       Ян покивал. Он встал и вместе со стулом сел напротив него, взял его руки. В родном взгляде друга было столько тревоги, что Боян почувствовал себя негодяем.       — Ты что-то принял. И… у тебя была истерика. Там было много людей. Хорошо, что мы оказались рядом. Я надеюсь, что ничего не попало в сеть.       — Блять, — прошептал Боян и закрыл лицо руками, — бля-ять…       — Мы действовали быстро, я не видел ни одной камеры. Сегодня надо последить за новостями, но, я думаю, все обошлось. — Ян погладил его по голове. — Бойчи, ты помнишь, что принял?..       — Марку. — сказал он, не отнимая от лица рук. — Прости меня… Я… Я полный идиот…       — Понятно, — хрипло сказал Ян, — Ясно. Ты как себя чувствуешь? Выглядишь, вроде, не плохо.       — Мне так стыдно. — шептал Боян, игнорируя его вопрос, — Я должен был думать головой… Я, возможно, подставил всех нас…       — Давай не будем делать поспешные выводы. Просто скажи мне, что у тебя все нормально, и ты больше не видишь людей, которых с нами в комнате нет.       Он поднял лицо, слабо покивал, но наткнулся на фигуру в дверях взглядом и засомневался.       — Я вижу кое-кого.       — С добрым утром, — сказал сонный Наце, почесывая грудь через футболку, — ранние пташки.       ***       Парни не отпустили его одного домой, настояв остаться еще немного и позавтракать с ними: спать после разговора уже никто не мог. Это вылилось в то, что Боян провел у Яна весь день до вечера, так и не раскрыв причин своего срыва. Никто его не заставлял говорить. Наце сделал для них домашний рататуй, Ян включил их любимую часть Звездных войн, и все было здорово, если бы любое уведомление на телефоне Наце не заставляло Бояна вздрагивать, ожидая отметок на чем-то слишком опасном. Но их не было. К вечеру их всех отпустило.       Тревожность вернулось только тогда, когда Боян, перешагнув порог своей квартиры утром следующего дня, увидел свой телефон лежащим там же, где он его и оставил. Ему понадобилось много смелости, чтобы взять его в руки и посмотреть что произошло за то время, пока его не было. Один пропущенный от Йере, один от Криса и два от Грегора. За последнее он не волновался: перед уходом от Яна, он говорил с менеджером с его телефона, и сказал, что отношения с ирландцами в стадии переговоров. Да уж, переговоры. Йере, должно быть, просто соскучился. Набирать ему не было никакого желания. Еще вчера, когда Ян описал ему, что именно он делал и говорил в наркотическом приходе, он понял, что винит Йере тоже во всем, что случилось в последние дни. Если бы он не влюбился и не изменил, не было бы скандала и ревности, не было бы карьеры под угрозой, и вздрагивания от сигнала уведомлений. Если бы, да кабы… Йере, конечно же ни в чем не виноват. Виноват только он, Боян. Но признать это оказалось слишком тяжело. Зачем звонил Крис, было не ясно. Он открыл сообщения.       10:02 Krisko       Я много думал о том, что ты сказал. Я, конечно, очень виноват.       10:06 Krisko       Нам надо поговорить, Боян       10:07 Krisko       Можем встретиться сегодня?       10:30 Krisko       Если не хочешь меня видеть, позвони, пожалуйста. Это важно.       Эти сообщения были вчера. Уже сутки прошли. Больше ничего не было. Боян набрал ему с колотящимся сердцем и чувством чего-то пугающего. В написанных словах он не узнавал своего маленького Криско, это писал кто-то чужой, взрослый и холодный. Крис взял трубку после третьего гудка.       — Алло, — устало сказал он.       — Привет, — начал Боян, и голос его дал петуха. Он прочистил горло. — Ты хотел поговорить. Я тоже. Я… — он вздохнул тяжело и горько, — Мы так плохо поговорили вчера. То есть, уже позавчера.       — Да. — сказал Крис отрешенно, — Знаешь, вчера я готов был сказать тебе столько всего. Готовил извинения, признания, речь, — он усмехнулся, — теперь, наверное, уже перегорел.       — Может быть, позволишь мне? — Боян надеялся, что звучит не слишком жалко, — Для начала… Я хотел сказать, что люблю тебя.       — Зачем ты говоришь это? — Боян не видел Криса, но знал, что тот морщится, — Это ведь не правда. Или… Я должен радоваться, что ты теперь говоришь мне это так часто. Но это не имеет никакого смысла, если за словами нет чувств.       — А что мне сказать? — спросил Боян бессильно. В горле стоял горький ком.       — Правду. Просто скажи мне, что все закончено. Что я тебе больше не нужен.              — Но ты мне нужен! — воскликнул Боян, и устыдился тому как по-детски это прозвучало. — Может быть сейчас просто не самые лучшие времена, но у нас впереди Лондон и Ливерпуль. Ты нужен мне! Ты нужен парням!       — Да, Боян. — Крис был спокоен и тверд. — Я нужен тебе как гитарист. Как соавтор песен, может быть. Но не как твой парень. И я пока не могу перестроиться на этот новый режим. Нужно… немного времени.       — Мы расстаемся? Крис?..       — Наверное, так будет правильно. — он сделал долгу паузу, ожидая ответа, но Боян не знал, что сказать, — Обычно в таких случая берут перерыв в отношениях, но… мы ведь оба знаем, что это самообман?       Это было больно. Очень больно.       — Я буду рад, если ты дашь нам хоть один шанс, — тихо сказал Боян в трубку.       — У нас обоих будет время подумать. — сказал Крис тем же тоном. — Я только что говорил с Грегором. Я не еду с вами в Лондон. Буду благодарен, если ты сообщишь парням.       — Крис! — вот теперь он запаниковал по-настоящему, — Крис, нет! Давай ты не будешь делать таких резких действий? «Joker out» и твоя группа тоже. Твоя работа, твоя жизнь!       — Ты тоже был моей жизнью, Боян, — впервые за разговор голос его дрогнул, — Гораздо большим, чем ты мог бы себе представить. Прости меня.       Они еще немного помолчали в трубку с обоих сторон и, тихо попрощавшись, отключили звонок.