Угол падения

      Студия джокеров была одним из любимейших мест для Бояна. Они с парнями своими руками строили «второй этаж», создавали уют, развешивали свои флаги и расставляли инструменты. Когда у Бояна случался творческий кризис, он иногда приезжал, чтобы просто побыть здесь — столько вдохновенной доброй энергии было у этих стен. Их репетиция была только завтра утром, но он приехал вечером, не зная, куда себя девать. Он походил по нижнему «этажу», немного поиграл на барабанах Юре (он, конечно же, будет ворчать, когда увидит, что Боян их трогал), перебрал несколько песен на гитаре. А потом взял её с собой, захватил валяющийся блокнот и карандаш и взобрался наверх, где был диван и мягкий свет.       В пять утра он отключился, выронив на пол сплошь исписанный блокнот с наметками для песни.       ***       — Бойчи, — звал его кто-то сквозь сон, прикасаясь к нему. — Боян, ты в порядке?       — Он тут что, всю ночь проспал? — другой голос был более обеспокоенным.       — Песню написал, — сказал третий, и Бояну пришлось открыть глаза, потому что сон рассеялся.       У дивана, на котором он заснул, были его парни: Наце, Ян и Юре. Ян держал в руках его блокнот, а Юре — гитару, которую, видимо, только что забрал у него из-под бока.       — С добрым утром, спящий красавец, — улыбнулся Юре.       — Ага, привет, ребята. — Он сел и потер глаза. Его одежда была измята, и выдавала, что он носит её давно.       — Почему ты тут? — Наце сел к нему и взял за руку, — Из-за Криса? Вы не помирились?       — А вы поругались? — Юре один был не в курсе этой истории, — он обычно не опаздывает.       — Ребята, — хрипло начал Боян, немного сжав Яну пальцы. — Простите, но у меня для вас очень плохие новости. Крис… он не поедет с нами в Лондон. И у нас с ним, кажется, все кончено. Я не уверен.       — В каком смысле, не едет в Лондон? — Ян сложил руки на груди.       — Он собирается уйти от нас? — Юре присел на корточки. Наце молчал, поглаживая его руку в немом жесте поддержки.       — Он сказал мне только, что уже поговорил с Грегором. Я все же надеюсь, что это будет только перерыв, а не расставание. Я не о нас с ним, а про всех нас, — Боян покачал головой. Он думал, что ему будет слишком больно говорить об этом с ними, но было почти нормально, будто вся тоска вышла из него с ночными стихами.       — Я поговорю с ним, — сказал Ян. — Если это его окончательное решение, то нам, наверное, нужен сессионный гитарист. Все наши партии расписаны на нас двоих. Без Криса будет не то.       — Без него будет не то и по энергетике, — Наце кивнул, соглашаясь, — я могу спросить у парней из своего старого коллектива, кто может поехать с нами.       — А из-за чего вы. — хотел спросить Юре, но поймал испепеляющий взгляд Наце, — а, ой… Извините, личная жизнь, да.       — Все очень сложно, — сказал Боян, глядя на него. — Я не уверен, что это разговор на десять минут. И… не думаю, что к нему готов.       — Тогда, может, сыграем? — Ян кивнул вниз. — Ты написал что-то. Покажешь нам?       — Не уверен, что это хорошая вещь. Но да, конечно.       ***       Их самолет приземлился в Лондоне за пару дней до финальной пре-пати, на которой должны быть вообще все участники Евровидения, даже те, кто не был ни на одной до этого. Все-таки сам конкурс уже был на носу.       Крис подтвердил Яну, что не поедет с ними, добавив, что собирается объясниться с ними позже. Наце не пришлось искать им сессионного гитариста, потому что внезапно на место Криса вызвался попробоваться Макс Гуштин, его младший брат. Он не играл на гитаре также хорошо, как Крис, но все же на зубок знал партии почти всех песен, которые входили в короткую программу джокеров для пре-пати, и, к тому же, был зажигалкой. Парням идея взять на сцену Макса понравилась, так что состав их команды не увеличился. Ян тренировал паренька все время до выезда.       У Бояна было тяжелое сердце. Во-первых потому что он чувствовал, как своими руками разваливает собственную группу. Даже временный уход Криса добавлял ему тревожности, и расшатанная менталка обещала ему веселый вояж. Во-вторых, потому что он все это время игнорировал Йере. Опять. Это выходило не специально, просто он был так подавлен, что ему было не до игривых сообщений или откровенных разговоров. И теперь, когда они встретятся, это будет так неловко. Но Боян немного надеялся, что финн все поймет, когда Боян ему расскажет. И в-третьих, из-за чертовых ирландцев. Коннор пару раз прислал ему сообщение в духе «уже готовишь свою задницу к нашей встрече, Боян-из-Словении?», не давая думать, что их разговор, его паническая атака и требование Коннора — лишь дурной сон. Он не смог никому об этом рассказать, наивно полагая, что когда он выполнит то, что хочет ирландец, он оставит в покое джокеров, и их концерты в Дублине пройдут, как они и планировали. Это в том числе было его наказание для самого себя, ведь он тот, кто все портит.       Ему достался номер с Юре, и он совсем не был против. Мачека все обожали. И хотя они с Бояном никогда не были особенно близки, но в нем все равно всегда была участливость и поддержка. Рядом было комфортно, поэтому Боян только порадовался милому соседу.       — Мы ни разу с тобой не ночевали, кажется, — улыбнулся Юре, распаковывая свой чемодан. — есть что-нибудь, что мне стоит о тебе знать?       — Что, например? — рассмеялся Боян. Он собирался в душ, и ходил по номеру без рубашки.       — Может ты ночью ходишь? Или храпишь?       Он почесал затылок, издав смешок.       — Никто не жаловался до тебя на что-то такое. Но если вдруг буду, ты можешь меня толкнуть, я обещаю перестать.       — Ладно, — улыбался Юре, — тогда постараюсь будить нежнее, чтобы тебя не испугать.       ***       Если Боян и был беспокойным руммейтом, то Юре об этом не узнал: когда он вышел из душа, Мачек крепко спал. Боян решил воспользоваться тем, что за ним никто не присматривает (а то, что именно такую просьбу Юре передал Ян, он не сомневался), он тихо оделся и выскользнул из номера, уже в коридоре набирая сообщение для Йере: «В каком ты номере?»       Финн долго не отвечал, Боян успел немного понервничать и просмотреть их чат на несколько экранов вверх. Йере писал ему, и много. Также были отметки о пропущенных аудио и видео-звонках. Он прикусил губу, чувствуя такую вину: все это оставалось без ответа больше недели. Он понимал, что финн может просто послать его куда подальше, и больше не отвечать вовсе, но часть его надеялась, что все-таки он не такой.       23:50 Käärijä       Номер 540       Боян начал идти еще до того, как прочел сообщение. Они сами получили номера на восьмом этаже гостиницы, и теперь ему нужно было спуститься, и перейти в другой крыло. Довольно далеко, но всё же, в одном здании. С колотящимся сердцем он пытался представить, как они увидятся, как Йере прижмет его к себе и поцелует. Возможно, Бояну это все будет слишком, и он попросит его просто побыть вместе, потому что он соскучился.       Но когда он постучался в номер с цифрам «540» на двери, Йере открыл ему с холодным взглядом голубых глаз. Боян почувствовал, что он не слишком желанный гость для него, но все же спросил:       — Привет?       — Здравствуй, джокерман. — со вздохом устало сказал Йере, — Я плохо перенес перелет, и хотел лечь спать. Ты что-то хотел?       — Я просто думал увидеть тебя, обнять. — неуверенно сказал Боян.       — Извини, но мне показалось, что тебе это больше не нужно от меня.       — Йере…       Это звучало жалко. Наверняка он был похож на нашкодившего щенка, когда говорил это.       — Послушай, Боян, — Йере потер переносицу, а Боян не мог не любоваться на его красивые руки. — Я не хочу знать, почему ты перестал мне отвечать. Ты правда имел на это право. Наверняка, были свои причины. Я сам люблю быть один, когда у меня что-то случается. Но ты ведь мог просто написать мне одно сообщение, где просил бы меня не писать и не волноваться? Мог?       Боян молчал, пристыженный. Он знал, что Йере прав. Он тихонько кивнул.       — Потому что это все опять было похоже на то, как ты заблокировал меня, но теперь я видел, что ты все читаешь, без какого-либо ответа. — он покачал головой. — Я не заслужил такого. Я был заботливым и добрым. Но ты — нет.       — Прости меня, — Боян посмотрел на него, и это было зря. Видеть Йере, когда тот на него сердится, было тяжело.       — Тебе лучше уйти. А мне и правда нужно лечь спать.       — Да, конечно. Спокойной ночи.       И дверь номера закрылась почти перед его лицом. Боян подумал, что он будто в каком-то темном колодце, где холодно и мокро, а наверху, над головой, там где должно быть голубое небо — только черная беззвездная ночь, и никакой надежды выбраться наружу.       ***       На следующий день у них был марафон интервью с ведущими Евровидения, где все участники по очереди должны были отсняться в яркой студии, и на каждого было выделено по тридцать минут. В коридорах между съемочными павильонами и гримерками, сновали музыканты и рабочие. Джокеры пробирались к своей гримерке, здороваясь со всеми знакомыми, кто попадался им на пути.       — О, мои любимые! — Кинулась на шею Бояну Мия из Нидерландов, а потом также горячо обняла всех парней по очереди, — Давно не виделись! А где же Крис?       — Его не будет, — сказал Наце, — но он передавал тебе большой привет.       — Ох, как жаль. — расстроилась девушка, — извините, нам пора на съемку, мы следующие! — она взяла за руку своего замешкавшегося партнера по дуэту и потянула за дверь.       — Какая чудесная, — улыбался Юре.       Боян весь внутренне подобрался: навстречу им двигались «Wild youth» в полном составе.       — Наши словенские мальчики, — пропел Калум, раскрывая руки в объятиях, — и без своего главного дебошира.       — Я думал, что это я — главный дебошир. — натянуто пошутил Боян. Коннор сверлил его взглядом. Калум обнимался с Юре.       — Мы надеемся, что инцидент исчерпан, — дипломатично сказал Ян, — в том числе по отмене наших концертов.       — О, ну можно сказать и так, хотя тут многое зависит от Бояна. — Коннор прошел между ними, хотя коридор вполне позволял не толкаться. Боян расширил глаза: ирландец шлепнул его по заднице, и это осталось незамеченным другими. — Если он ничего не вычудит, то все сбудется.       — Значит, мир? — Наце смотрел на них, следующих за свои лидером.       — Так ведь и не было никакой войны. — промурлыкал Коннор, подмигнул и они все удалились.       Боян чувствовал нарастающий в его груди ком из тревоги и паники. Рука Коннора коснулась его только на долю секунды, но это было хуже, чем смс. Это был физический контакт. Боян засомневался, что сможет.       — Все в порядке? — потер его за плечо Наце. — Ты бледный.       — Кофе хочешь? — Ян кивнул на автомат.       — Он обычно в таких автоматах дрянной, но… да.       ***       Боян снова проверил свой телефон после съемок, и там ожидаемо было сообщение от Коннора: «Сегодня ночью. Номер 432». Он прижмурил глаза, отгоняя чувство тошноты. Ему следовало подготовиться к этому. Физически и, наверное, морально. Может быть, стоит выпить? Он бы не отказался от чего посильнее, но не был уверен, где в Лондоне можно было достать такое, и к тому же, после прошлого раза поклялся Яну, что больше не будет делать этого. Но вечер близился, а вести себя непринужденно с парнями становилось все труднее. Они долго сидели в номере у Яна с Наце и потягивали пиво под потрепанную колоду «Уно». Он извинился, сославшись на усталость и важный день завтра, и ушел в свой номер.       Он сходил в душ, тщательно вымылся, понимая, что сегодня сколько бы он себя не тер, он все равно будет в грязи. И ему было тревожно готовить себя там, потому что, одно дело, если бы это было для Йере, но для Коннора… Он сдержал рвотный позыв. Выпитое пиво не дало ему даже маленького чувства расслабленности, а может, и наоборот, заставило острее ощущать свою слабость и беспомощность. «Это твое наказание», — напомнил он себе, натягивая на себя чистое белье. — «Прими достойно».       Он вернулся на свою постель, намеренно дыша очень медленно, стараясь себя успокоить. В дверь вошел Юре. Он был как всегда улыбчивый и солнечный.       — А-а, ты еще не спишь, — разулыбался он. — Ян проиграл мне бутылку Джека. Но я что-то совсем не хочу пить, даже пиво сегодня не лезет.       Под его веселую речь, Боян дрожащим пальцем открыл новое сообщение от Коннора. В этот раз текста не было. Это было фото. Дикпик. Самый обычный мужской половой член: немного волосков у основания, синеватые вены на стволе, темно-розовая головка. Если бы Боян не знал, кому принадлежит «инструмент», он бы, наверное, даже порассматривал его подольше. Но теперь изображение на экране вызвало у него такой сильный спазм желудка, что он едва успел добежать до их ванной комнаты, чтобы его снова вывернуло в унитаз.       — Бойчи? — голос Юре совсем рядом был тихим и очень взволнованным. — Это что?       Боян тяжело поднял лицо, вытирая рот туалетной бумагой. Юре выглядел напуганным, показывая ему его же собственный телефон с перепиской с Коннором. Никакие сообщения он не удалял, и из текста можно было легко понять, что подкаты ирландца — исключительно односторонние и крайне навязчивые.       — Это… просто шутка, Юрчек. Просто…       Новый спазм скрутил его пищевод, но, кажется, его желудок был совсем пуст, и выходить было нечему.       — Шутка? Это похоже на какое-то психологическое насилие, или… как это назвать? — Юре смотрел в экран, и на его лице была видна вся его умственная деятельность.       Боян поднялся, дернул слив и принялся умываться и полоскать рот. Меньше всего хотелось объясняться. Какого черта Юре вообще взял его телефон? И он так быстро сбежал в ванную, что даже не додумался заблокировать экран. Дурак. Какой ты дурак, Боян Цветичанин.       Через несколько минут в их номере уже была вся «выжившая» компания джокеров, Боян усажен на свою постель, а трое его бэндмейтов сидели на кровати Юре в ожидании каких-то объяснений, с глазами, полными тревоги и непонимания. Все в нем сопротивлялось тому, чтобы рассказать. Он засунул ладони между коленями, и смотрел на большие пальцы, которыми крутил между собой.       — Бойчи, это не смешно, правда. — Юре протянул ему телефон. — Разблокируй. Покажи им.       — Это просто шутка, правда. — вновь попытался он, но face id сработал, и экран загорелся, а парни смогли сами увидеть их переписку.       — Ты должен сказать нам, что происходит. — Наце нахмурил брови. — Почему он шлет тебе такие сообщения? Тут ни одного твоего ответа нет.       — Мне больше интересно, почему тебя тошнит от этих сообщений. — Ян пересел к нему, и приобнял. — Дорогой, у тебя проблемы? Коннор принуждает тебя? У вас уже что-то было?       Бояна затрясло. Он одновременно был загнан в угол, и, может быть, впервые за много дней, увидел свет, наверху своего метафорического колодца. Он прижался к Яну, и слова сами полились из него рекой. Он рассказал им все, что происходило, и это включало в себя Йере, и Криса и Коннора. Ему теперь казалось, что будет преступлением скрыть от них хоть одну маленькую деталь, хотя было очень страшно смотреть на них, поэтому он все еще крутил пальцами и смотрел туда, вниз.       -… я собирался пойти к нему сегодня ночью, — закончил он тихо, — но, кажется, я не смогу.       — Что за бред, Боян? — сказал Юре строго. — Ты никуда не пойдешь.       — Коннор. Я был лучшего мнения о нем. — Наце был зол, но сдержан. — Конечно, ты никуда не пойдешь. И нам с ними нужно поговорить. Вживую и серьезно. Потому что то, как они играют, это нечестно.       — Этому придурку лучше не попадаться мне на глаза. — сквозь зубы проговорил Ян. — Потому что живым он не уйдет. Сукин сын.       — Янче, давай только без крови. Ты же у нас дипломат. — Юре усмехнулся.       Ян зыркнул на него, метнув молнию, и Юре перестал улыбаться. Наце погладил своего парня по колену.       — Я думаю, что нам нужно подумать, как поступить с этим, и завтра принять какое-то решение. Пока мне кажется, что нам стоит перестать работать с ирландцами, потому что нам такой ценой концерты не нужны. — Юре и Ян кивнули, соглашаясь со словами Наце.       — Вы на меня злитесь? — прошептал Боян, — За Криса и Йере.       — Мне жаль, что у вас не получилось с Крисом, — погладил его по спине Ян, — но жизнь сложная штука, Бойчи. Может быть этот финский парень правда подходит тебе больше.       — Я вчера был у него. — Боян вздохнул, — Он тоже мне не рад. Никто мне теперь не рад.       — Коннор по-любому был бы очень рад. — сказал Юре и получил легкий подзатыльник от Наце. — Ай! Да я же шучу.       — Меньше всего в этой истории мне нравится, что ты хотел сражаться с проблемами в одиночку. — Наце покачал головой. — Боян, мы с тобой. И мы тебя не осуждаем, правда. Ты не один.       — Мы все разрулим. — пообещал ему Ян, прижимая к себе. — Ты только больше не прячь от нас такие скелеты в своем шкафу.       Наце и Юре присоединились к общим объятиям. Боян почувствовал столько заботы о себе. Он знал, что выбрал правильных людей, чтобы быть рядом. На душе все равно было скверно, но он позволил парням отключить его телефон и уложить себя в постель. Завтра их последняя большая вечеринка, и ему нужно быть в хорошей форме. Он позволил себе надеяться, что все еще будет хорошо.