Пепельный, бумажный, ветреный...Ничей

Хуа Чэн Дом после студенческой вечеринки напоминал школьный зал после выпускного. Мебель цела, но маленькие столики у шезлонгов, фуршет и даже перила террасы завалили банками, бутылками, посудой и пластиковыми упаковками из-под закусок. Пол вдобавок усыпан блёстками конфетти. Хуа Чэн мог бы оставить всю уборку на клининговую службу, которую заказал на завтра, но он в любом случае не сумел бы сейчас заснуть, прокручивая в голове обрывки вечера. Было что-то бездумно расслабляющее в том, чтобы собирать тарелки и сгружать их в посудомойку. Он не поехал в больницу, положившись на опыт Фэн Синя. Тот отчитался: парень цел, отделавшись небольшим испугом и растяжением связки. О его возможных претензиях Хуа Чэн решил подумать завтра. Сгрузив последнюю партию посуды, он остановился, и мысленно отмотал события на самое начало вечеринки. Вспоминать лицо Се Ляня, искаженное паникой, было больно. Не так Хуа Чэн представлял себе признание, которое планировал всю весну. Он не вкладывал в рисунки ничего, кроме симпатии и восхищения, но понимал, что рассказать об этом следовало раньше, до того, как альбом случайно попался на глаза. Что-то говорить, когда Се Ляня накрыло волной страха, было слишком поздно. Природная импульсивность Хуа Чэна дала о себе знать, выливаясь в непрошеные слова. Интимное доверие, которое едва начало возникать между ними в последние месяцы, оказалось разбито всего лишь одним секретом и не к месту сказанной фразой. Хуа Чэну прямо сейчас хотелось сжечь проклятый альбом и больше никогда не брать в руки карандаш. Но тогда он так и останется всего лишь бездарным сыном богатых родителей, когда как Се Лянь, имея и деньги, и положение, выбрал непростую профессию врача. «Чего я добился в жизни сам, чтобы этот человек предпочел именно меня?» Пусть сейчас они недостаточно близки, и чувства не такие яркие, как хотелось, он все же готов был попробовать. Се Лянь ему подходил, с ним было легко, и Хуа Чэн заметил, что симпатия взаимна. Скорее всего, если бы он выбрал более удачный момент для признания, они могли бы начать встречаться — тихо и спокойно, как многие пары, которые сошлись больше на почве общих интересов, чем страсти. Хуа Чэн все так же стоял посреди кухни, совершенно не понимая, как исправить то, что натворил. Только и умея, что заниматься делом, завязал длинные волосы в хвост, и принялся сортировать мусор по категориям, сжимая зубы. Они познакомились с Се Лянем достаточно давно, и несмотря на то, что в последние месяцы часто виделись, это никогда не становилось чем-то большим, чем-то, переходящим невидимую грань. Хуа Чэн не планировал ни спешить, ни использовать учтивость Се Ляня против него. Он хотел быть достойным его доверия и постепенно подвести к мысли об отношениях. Но буквально в последний момент все испортил сам, вот этими руками! Злость на собственную несдержанность привела скорым последствиям. Хуа Чэн, в этот момент сжимавший жестяную банку, не рассчитал силы и порезался о край крышки. Пожалуй, желание наказать себя исполнилось слишком быстро и буквально. Выругавшись, он пошел было в ванную на первом этаже за аптечкой, как вдруг услышал шум у ворот. Лаять хаски не умеет, но привлечь внимание, когда это необходимо, может без проблем. — Черт, Эмин, ну что такое? — Хуа Чэн сменил направление, оставляя след из мелких кровавых капель за спиной. Параллельно с этим зазвонил телефон в заднем кармане. С трудом вытащив его здоровой рукой, Хуа Чэн взглянул на экран. Его зрачки резко расширились, что со стороны можно было принять за удивление. Имя занесено в телефонную книгу, но номер использовался не чаще, чем вызов сервиса бытовых услуг. Сердце ёкнуло. Он совершенно не ожидал, что произошедшее на вечеринке будет иметь и менее очевидные последствия. Примерно понимая, чем обязан звонку, и соотнеся с шумом у ворот, Хуа Чэн коротко ответил: — Му Цин, здравствуй! Сейчас открою, — Нажав на кнопку, Хуа Чэн отстранился, пропуская парня. На какую-то долю секунды оба замерли, пересекаясь взглядами. Неловкость, сглаженная месяцами, когда каждый жил своей жизнью, вспыхнула вновь. Конечно, нет повода для смущения — они были давно знакомы, Се Лянь на несколько вечеринок приводил своего лучшего друга, и иногда они пересекались в общих компаниях. Но то ли Му Цин был все время занят, то ли ему не пришлась по вкусу местная атмосфера — Хуа Чэн не помнил, чтобы они хоть раз сказали друг другу больше, чем пару вежливых фраз, несмотря на все его попытки сблизиться. Скрывая смятение, он натянул на лицо приветливую улыбку. — Эмин, оставь его! — здоровой рукой оттягивая огромного пушистого хаски, который жаждал общаться с гостем, Хуа Чэн обернулся к парню. — Прости за беспорядок и за поведение пса, обычно он игнорирует людей, у которых нет еды в руках. Располагайся пока в гостиной — он указал в сторону дома, от чего кровь по руке заструилась быстрее. Му Цин заметив, обречённо закатил глаза: — Об этом Фэн Синь не предупреждал! Аптечка в ванной? Стой, сейчас помогу! — он стремительно отправился в указанном направлении, скидывая пиджак на ходу. Через несколько минут двое расположились на мягком диване, согнав оттуда пса. Хуа Чэн протянул пострадавшую руку, позволив залить порез едкой жидкостью, а сам в это время с любопытством наблюдал за скупыми действиями парня прямо перед собой. Они не виделись всю весну, как будто кое-кто специально избегал встречи, но формальный тон их редкого общения не предполагал прямых вопросов. Потому сейчас было особенно важно выяснить, что сподвигло Му Цина приехать в столь поздний час. Конечно, можно было догадаться об основной причине, но какое-то старое, давно подавленное чувство требовало, чтобы Хуа Чэн узнал наверняка. Пользуясь паузой, он вгляделся в знакомое строгое лицо, которое редко меняло свое выражение. Хуа Чэн чувствовал, что под этой холодной скорлупой может скрываться совсем другой человек. Возможно, потому Му Цин демонстративно избегал любого близкого контакта. После нескольких лет игнорирования, вежливой дистанцией намекающей, что ловить здесь нечего, Хуа Чэн сдался. Тот факт, что в момент смятения именно Му Цин приехал, чтобы поддержать, сбивал с толку. Парень, которого невозможно коснуться в обычное время, сейчас сам взял его пострадавшую руку в свою, тщательно очищая рану. Хуа Чэна забавляла серьезность, с которой Му Цин подошёл к обработке мелкой царапины, и весь его донельзя педантичный вид, так не вязавшийся с упаднической обстановкой гостиной после большой попойки. — Я конечно, не врач, но насколько вижу, швы накладывать не нужно. Позже лучше проконсультироваться с Фэн Синем. Правая рука, не повезло — ты же художник? Несколько дней будет немного мешать. — Му Цин закончил, наклеивая пластырь. — Я левша. Давай к делу. Тебе Фэн Синь все рассказал? Му Цин замер, по лицу скользнула тень. Затем он уверенно кивнул. — Ты связался с семейным адвокатом? — прозвучал встречный вопрос. — Завтра. Фэн Синь сказал, что с парнем все в порядке, — Хуа Чэн несколько раз сжал и разжал пальцы правой руки, привыкая к пластырю. — У тебя могут быть серьезные неприятности, ты же понимаешь? Есть список гостей, которые были на вечеринке? — Му Цин строго посмотрел ему глаза. Будущий адвокат, который всем видом показывает, что его уже сейчас лучше воспринимать всерьез. Хуа Чэн только покачал головой: — Слишком много людей. Я лично даже не всех из них знал. — Черт! Нужно составить такой список и написать каждому, кто там был. Нам нужны свидетели произошедшего, желательно, несколько. Как подсказывает мой опыт, из условных десяти человек подтвердить твои слова при необходимости в суде согласятся один-двое. — Эта была обычная вечеринка. Ребята выпили, некоторые присутствовали «неофициально», если ты понимаешь, о чем я, многие не захотят разговаривать. — Что у тебя здесь, притон? Камеры на участке есть? — Му Цин, кажется, настроился на жёсткий допрос. Хуа Чэна позабавило его рвение, так что он позволил себе лениво не замечать колкость. — Есть, но по периметру. Не во внутренних помещениях. — Значит, придерживаемся первоначального плана. Давай составим список сначала из тех, кого ты точно помнишь в составе гостей, — Му Цин коснулся переносицы, будто бы поправляя невидимые очки, что смотрелось забавно, потому что он их или не носил, или в спешке забыл надеть. Затем встал с дивана, явно готовый к решительным действиям. Хуа Чэн протянул руку и осторожно коснулся пальцами косточки на его запястье: — Погоди. Для начала, почему ты мне помогаешь? И действительно, на дворе время, в какое не всякая воспитанная девушка останется у парня на чашку чая. Гости с вечеринки разбрелись больше часа назад, а Му Цин и вовсе не был приглашен. Они оба испытывали лёгкую неловкость по этому поводу, потому что не были не то, что друзьями — даже приятелями. Почти все, что знал о нем Хуа Чэн, он знал от Се Ляня. А познакомиться получше замкнутый Му Цин просто не дал возможности. Потому в контексте прошлого поведения, вопрос не был задан случайно. Стянув свободной рукой резинку с волос, Хуа Чэн выжидающе посмотрел в красивое, но немного холодноватое лицо, в надежде получить один конкретный ответ. Как будто причина могла быть не самой очевидной, какой-то ещё, другой. — Меня попросили. Ты знаешь, кто. Не спрашивай больше ничего, пожалуйста. Давай ближе к делу! — Му Цин нервно убрал руку, будто обжегшись, и поджал губы, как человек, который совершенно точно не собирается продолжать разговор на опасную тему. Значит, Се Лянь беспокоился о нем. Только ли Се Лянь? Сердце Хуа Чэна опалила опасная искра. Он попытался подавить надежду, которая пыталась прожечь себе дорогу вопреки здравому смыслу. К сожалению, сейчас мало что можно сделать. Понимая, что у них с Му Цином не та степень близости, чтобы обсуждать вопросы личного характера, он послушно открыл мессенджер, листая переписку за последние три дня. — Я диктую, ты записываешь? Потом разделим список — ты напишешь тем, кого знаешь из наших общих друзей, а я — всем остальным? — Хуа Чэн, вытянув ноги, бездумно похлопал по подлокотнику дивана, привычно подзывая пса. Му Цин со вздохом сел обратно, затем откинулся поудобнее, закатывая глаза: — Ты видишь, который час? Сегодня просто составим список. Я загляну к тебе утром, тогда займёмся всем остальным, — Му Цин устало откинулся на спинку дивана. Вопрос, зачем он в таком случае, приехал ночью, оставался открытым. Но Хуа Чэн оставил его при себе. Вместо этого вежливо спросил: — Холодного чая? — Давай, — Му Цин, явно стараясь замять излишне откровенный по его меркам разговор, открыл заметки на телефоне. Хуа Чэн легко поднялся, чтобы сходить на кухню за парой банок холодного крепкого чая, которые всегда держал в холодильнике на случай внезапного ночного вдохновения. Ему нужно было время, чтобы взять себя в руки. Три года дистанции, и вот наконец, выпал счастливый шанс. — Посмотри, чтобы Эмин не занял мое место! Му Цин на это удивлённо поднял глаза, но Хуа Чэн только засмеялся. В данный момент его не заботила ни близость знакомства, ни показная вежливость. Сейчас их объединяло непроизнесенное имя одного человека, и этого пока было достаточно. Хуа Чэн особенно старался быть сдержанным, пряча свои мысли, и тем более — желания, которые в силу его характера неконтролируемо лезли наружу. Он сегодня проявил достаточно инициативы, чтобы это подпортило каникулы всем троим. И всё-таки похоже, удача на его стороне — Хуа Чэн покосился на сидящего рядом парня. Оба имели практичный подход к решению проблем, и потому, расположившись относительно близко на просторном диване с банками в руках, сосредоточились на деле.