Я — Мара Джейд

Уже сумерки, воздух Корусанта становится прохладным для моей открытой кожи. Стоя в одиночестве на крыше Императорского дворца, я натягиваю куртку и пристально смотрю перед собой. По какой-то, непонятной мне причине, я обнаруживаю, что меня тянет к этому месту. Оно не имеет для меня какого-то особенного значения; ни хорошего, ни плохого, но после безумства последних нескольких месяцев, я нахожу его невероятно умиротворяющим — глядя на движение аэрокаров и суетящихся подо мной людей, проживающих свои жизни без какого-либо беспокойства о том, что творится в огромной вселенной. Даже когда я пытаюсь обрести покой, наблюдая за городом внизу, я слышу, как примерно в двадцати метрах позади меня открывается дверь на крышу. Я сразу же ощущаю, кто это и, конечно, слышу, как его голос зовёт меня: — Мара? — Я здесь, — отзываюсь я, подавляю недовольную гримасу. Я знаю, что он пришёл ради долгожданного «разговора», который я откладывала последние несколько дней. Вот тебе и поискала внутренний мир. Люк не спеша ко мне подходит, вставая рядом и облокачиваясь на перила, опоясывающие крышу. Наши локти соприкасаются и, впервые с момента нашего знакомства, меня не передёргивает от его прикосновения. — Впечатляющий вид, правда? — говорит Люк, глядя на город внизу. — Должно быть, он у тебя вызывает воспоминания. Я закатываю глаза и бросаю на него терпеливый взгляд: — Хочешь спросить, как я себя чувствую, вернувшись во Дворец в этот раз? Знаешь, Скайуокер, строго между нами: юлить вокруг да около это явно не твоё. Я бы на твоем месте давно уже сдалась и осталась бы простым и честным деревенским парнем. Ему хватает приличия выглядеть смущённым, хотя я вижу, что его забавляет моя попытка проанализировать его: — Извини, — говорит он. — Наверное, я слишком много времени провел в обществе Хана. — А также в моем и Каррде, полагаю? — Ты хочешь услышать честный ответ простого деревенского парня? — подтрунивает он. Я ему улыбаюсь. Приятно слышать, что он вот так общается. Так он кажется более человечным и, на удивление, это ощущается невероятно естественно: — Прости, подняла эту тему, — отвечаю ему, посмеиваясь. Люк улыбается в ответ, а затем снова становится серьёзным: — Ну, так как всё-таки ты себя чувствуешь? Я снова перевожу взгляд на город внизу: — Я не знаю, — признаю я. — Как будто ты вернулся домой… но не по-настоящему. Знаешь, я ведь никогда раньше не стояла здесь, просто любуясь городом. Я поднималась на крышу, только чтобы встретить гравилёт или проследить за тем, что происходит в каком-нибудь отдельно взятом здании и тому подобное. Ну, знаешь — работа на Императора. Разговор о моей старой жизни даётся не так легко, как я привыкла. Я помню балы, походы в суды и миссии, которым не было конца. Помню, как слышала зов Палпатина, находясь в любой части галактики. Помню ощущаемую мной гордость, когда выполняла одно из его поручений. Помню, как не хотела ничего, кроме как служить Империи, в которую я беззаветно верила. Но теперь, когда последний приказ Императора наконец был выполнен, и я больше не живу в его тени, я чувствую нечто совершенно иное — вину за свою прошлую жизнь и за всё, что я совершила, будучи его Рукой. Логически я знаю, что чувствовать себя так бессмысленно — прошлое в прошлом и я не могу изменить того, кем я была — но я всё равно не могу выкинуть из головы это чувство вины. Я задаюсь вопросом, буду ли я когда-либо на это способна. Взглянув на горизонт, я продолжаю: — Мне кажется, он никогда не смотрел на Корусант просто как на скопление людей и огней, — для него всё всегда вращалось вокруг власти и возможностей. — Наверное, он смотрел так на всё, — соглашается Люк с ноткой обиды и печали в голосе. Мне ясно, что он думает о своём отце… и, может быть, даже обо мне. — И, к слову, о возможностях… — переводит тему Люк. Я морщусь. Я была права; он пришёл поговорить. Мне очевидно, что он не планирует уходить до тех пор, пока не аргументирует свою точку зрения настолько, чтобы я, наконец, смягчилась, а я просто больше не в настроении спорить. Это ли не идеальная метафора последних месяцев? — Да, — отвечаю я. — Я догадалась, что ты здесь за этим. Какое-то время он молчит, будто пытается подобрать наилучшую фразу для начала разговора. Я не стремлюсь заполнять паузу пустой болтовнёй. Хоть раз в жизни мне комфортно в тишине. Это приятная перемена после пяти лет того самого голоса, звучащего в голове. И, на удивление, даже зная о чём Люк пришёл поговорить, мне приятно стоять рядом с ним. — Я хотел узнать, подумала ли ты о том, чтобы обучиться навыкам джедая, — наконец тихо говорит он. — Со мной. Я смотрю на него, совсем не удивившись. На протяжении всего нашего пути через Вейланд он продолжал пытаться тренировать меня и помочь мне научиться контролировать мои способности к Силе. До этого я даже не осознавала, сколь многое о Силе можно было узнать. И хотя часть меня хочет выучиться всему, чему я могу и стать рыцарем-джедаем, другая часть боится провала. Боится, что я не сумею оправдать ожидания Люка. Но Люк верит, что я смогу. Верит в меня ещё с того момента, как впервые меня увидел, когда я навела бластер ему в лицо. Я задаюсь вопросом, смогу ли я когда-нибудь понять, почему он так чувствует. Почему он так готов прощать. Он смотрит на меня в ожидании. Я качаю головой: — Всё это нелепо, — говорю я. — Я это знаю, и ты это знаешь. — Вовсе нет. Почему ты так думаешь? — Я тебя умоляю — Рука Императора обучается на джедая у человека, которого она на протяжении пяти лет клялась убить? Ты не можешь быть настолько наивен и думать, что у других не возникнет с этим проблем. Может, Новая Республика и не спешит больше меня арестовывать, но я сильно сомневаюсь, что они оценят то, что ты обучаешь меня всем своим трюкам. — Но ты больше не Рука Императора, Мара. Ты не была ею уже долгое время. И почему тебя так волнует, что подумают другие? — Меня и не волнует, а вот тебя должно, — не соглашаюсь я. — В любом случае, это не важно. Это дурацкая затея. — А вот Каррде так не думает, — возражает Люк, пытаясь использовать моё уважение к Каррде в качестве рычага. — Каррде иногда бывает куда более отпетым идеалистом, чем ты, — отмахиваюсь я. — Серьёзно, Люк, как думаешь, что скажет галактика, если ты станешь тренировать меня стать джедаем? — Что они скажут или подумают не имеет значения. Почему ты так настаиваешь на том, чтобы избегать того, что тебе, очевидно, дано? — А откуда тебе знать, что мне дано стать джедаем? — срываюсь я. — Меня обучали быть убийцей. Я научилась, как пользоваться различным оружием, как соединять свой разум с Императором и как пользоваться Силой достаточно, чтобы хватило для выполнения моих заданий. Но это всё. Если у меня такой потенциал к Силе, почему тогда Палпатин никогда не обучал меня большему? — А ты бы хотела, чтобы он обучил тебя большему? — допытывает Люк. — Нет, — быстро отвечаю я. Я благодарна, что мне никогда не выпадало шанса стать ещё одним Вейдером. — Но часть меня по-прежнему задаётся вопросом, почему он не стал. Я всегда полагала, что это было из-за того, что я недостаточно хороша. Люк смотрит мне в глаза. Я вижу в его выражении лица новую эмоцию — эмпатию, наверное. Жалость. Или, быть может, грусть за подругу. Вне профессиональных обязанностей, я никогда раньше не была чьей-то подругой. — Он не обучал тебя как раз из-за твоего потенциала, Мара, — тихо объясняет он. — Он знал, что он мог контролировать Вейдера. Он мог контролировать большинство людей. Но тебя… Не думаю, что он был бы способен контролировать тебя. Я смотрю на него, разинув рот: — Забыл, кем я была, Скайуокер? Он безоговорочно контролировал меня, даже после своей смерти. И даже после того, как я по-настоящему узнала тебя, после того как узнала, что всё, чему меня учил Палпатин — было ложью, я всё равно не смогла освободиться от его контроля. — Только потому, что ты была не обучена. Думаешь, если бы ты знала всю мощь Силы, он по-прежнему мог бы иметь власть над тобой? — Да, — отвечаю я. — Однозначно, да. Ты не знаешь, каким был Палпатин, Люк. — Да, знаю. Я противостоял ему. — Он не растил тебя. — Мой отец освободился от его воли, — спорит он. — Только спустя годы службы и увидев тебя на пороге смерти. Поверь мне, Люк. Я не смогла бы освободиться от его контроля, даже если бы захотела. Я не была — я не — достаточно сильна для этого. После его смерти, у меня ушло много времени, чтобы двинуться дальше и стать самостоятельной личностью, и даже тогда, в конце, я поддалась ему. Я знаю, что Люк со мной не согласен, и в очередной раз хочет возразить, что я поддалась последнему приказу Императора только для того, чтобы спасти наши жизни, но решает дальше не спорить. — Так или иначе, я по-прежнему считаю, что тебе нужны тренировки, — говорит он. — Галактика меняется, и ей понадобится больше джедаев, — он мягко касается моей руки. Я смотрю на него, на мгновение захваченная врасплох серьёзностью его выражения лица. — Я решил открыть школу для джедаев — академию джедаев, своего рода, — поясняет он. — Я давно об этом думал, но был либо слишком занят, пытаясь помочь стабилизировать положение Новой Республики, либо слишком боялся брать на себя ответственность за восстановление Ордена. Но теперь, после столкновения с К'баотом, я знаю, что должен сделать это. Это моя обязанность. Я могу лишь представить сколько ещё людей, подобных тебе — там, несведущих о своём потенциале в Силе. Представь, что будет если кто-то вроде Трауна или, упаси Сила, другого Палпатина придёт к власти, а в мире не будет джедаев, готовых противостоять ему? — Что-то совсем не хочется. Люк смотрит на город внизу. — Мне тоже. Поэтому я собираюсь что-то с этим сделать. Оби-Ван Кеноби сказал мне, что я не последний из прошлых джедаев, а первый из новых. До его слов я не думал, что у меня достаточно веры в свои способности к обучению других путям Силы. Но раз Оби-Ван считал, что я на это способен, то мне этого достаточно. Поэтому, — продолжает он, оглядываясь на меня и взяв мою руку. — ты отправишься в академию? Будешь тренироваться со мной? Смутно я осознаю, насколько теплой ощущается его рука в моей руке. Опять же, это очень странное чувство. Никто никогда не держал меня за руку так — по-дружески. У меня всё ещё не укладывается в голове мысль, что Люк Скайуокер считает меня подругой. И что я тоже считаю его другом. Забавно, как во вселенной бывает. Наконец, я медленно киваю, глядя на заходящее солнце. — Я подумаю, — отвечаю я. Он кивает в ответ. — О большем и просить не могу. Он снова молчит, но я вижу, что хочет ещё о чем-то сказать. — Что-то ещё? — настаиваю я, бросая на него косой взгляд. Он улыбается. — Видишь? У тебя уже хорошо получается. — И только представь, как хороша я буду, если всё же решу учиться у тебя. Так что давай, выкладывай. — Вот, — он убирает руку в робу и достает световой меч. Он кажется смутно знакомым, но не могу точно определить. — Что это? — нахмурившись, спрашиваю я. Он кладёт рукоять в мою ладонь. — Мой старый световой меч, — тихо говорит Люк. — Тот, что я потерял в Облачном городе и которым меня чуть не убили на Вейланде, — он долго выдерживает мой взгляд. — Я хочу, чтобы ты взяла его. Я смотрю на него, мгновенно потеряв дар речи. Наконец, я бессвязно спрашиваю: — Я? Почему? Он застенчиво пожимает плечами. Это настолько «Люковский» жест, что мне хочется рассмеяться, несмотря на серьёзность ситуации. — По многим причинам, — объясняет он. — Потому что ты его заслуживаешь. Потому что хочу, чтобы ты тренировалась со мной стать джедаем, и он тебе понадобится. А в основном, конечно, потому, что я хочу, чтобы он был у тебя. Я смотрю на меч ещё очень долго. Это был не просто световой меч Люка; это был меч его отца, ещё до того, как он стал Вейдером. Пусть позднее Люк и собрал свой собственный, это по-прежнему очень важная семейная реликвия. Ему следовало бы хранить его. Должно быть, это единственная вещь, которая досталась ему от его покойного отца. И он дарит его мне, Руке Императора. Женщине, которая на протяжении многих лет клялась убить его. Медленно, почти невольно, я смыкаю пальцы вокруг орудия. Он идеально ложится в руку. — Спасибо, — тихо говорю я. — Не за что, — он снова мне улыбается. — Я не могу заставить тебя стать джедаем, Мара, но надеюсь, что ты, по крайней мере, сможешь начать осознавать свой потенциал. Я киваю, раздумывая над его словами, задаваясь вопросом, чего ожидать от будущего, если я соглашусь на обучение. Думая обо всех ошибках, которые я смогу исправить. Может тогда, наконец, вина начнёт отпускать. — Ты знаешь, где меня найти, когда примешь решение, — на этих словах Люк сжимает мою руку, разворачивается и уходит по крыше Дворца. Я снова бросаю взгляд на огни города, холодный металл светового меча давит на мою ладонь. Это, вероятно, одна из последних ниточек в его прошлое… и он его отдаёт. Мне – человеку, не способному сбежать от своего. В это мгновенье я принимаю решение. Прошлое в прошлом. Можно постараться выжать лучшее из будущего. Я слышу, как позади открывается дверь. — Погоди минуту, — окликаю его я. Он оборачивается и улыбается мне — улыбкой, в которой заключены все обещания и надежды на будущее. — Я с тобой.