Я — Мара Джейд

Знойная влажность Явина-4 висит надо мной, пока я продираюсь сквозь заросшие джунгли вместе с Корраном, Тирией, Кэмом и Тионной. Спустя больше четырёх месяц, что мы живём на этой луне, мы наконец начинаем изучать окрестные храмы вблизи Академии. Бедняжка Тионна настаивала на изучении руин ещё с самого нашего прибытия, но Люк постоянно это откладывал, заверяя, что в нашем обучении есть более важные аспекты. Теперь же, когда после прибытия новых учеников у нас появилось больше свободного времени, Люку не осталось ничего, кроме как успокоить Тионну и позволить нам приступить к исследованиям. Наша пятёрка направляется в сторону, как мы считаем, крупнейшего храма возле Академии. Он расположен в нескольких километрах от неё, поэтому мы отправляемся на единственном лэндспидере Академии. Корран, естественно, за рулём — летун не подпустит никого другого к управлению, — а нам с Тирией остаётся высматривать в округе что-либо необычное. Не факт, что там вообще что-то есть, поскольку предположительно Явин-4 необитаем, не считая жителей Академии, но неизвестно, какая живность существует в его джунглях. После множества крутых поворотов спидер наконец замедляется, знаменуя наше прибытие. Мы все спрыгиваем, Тирия занимает лидирующую позицию, а я замыкаю строй. Я активирую свой световой меч, внезапно почувствовав необходимость защищаться. Будто знаю, что этот храм совсем не пустует. Конечно, когда мы заходим внутрь, там не оказывается ничего необычного. Тут пусто, за исключением гробницы на алтаре и нескольких ниш, заполненных скрытыми в тенях артефактами. Тионна сразу направляется к алтарю, а я обхожу сбоку, аккуратно касаясь стен, очарованная рисунками и глифами, начертанными на них. Пока я изучаю глифы, Корран держится рядом и следует за мной. Они кажутся мне знакомыми, но я не могу понять, почему. Я продолжаю их осматривать, делая пометки в датападе. Когда мы доходим до одной из ниш, я останавливаюсь перед ней, глядя на статуи внутри. Корран подходит ко мне и уже собирается зайти внутрь, как моя рука стремительно, будто по собственной воли, останавливает его. — Не надо, — предупреждаю я. Он смотрит на меня с любопытством. Я нерешительно делаю шаг вперёд, оставаясь при этом на безопасном расстоянии снаружи ниши. Взглянув на статуи внутри, а затем, ясно мысленно их представив, закрываю глаза и обращаюсь к Силе. Меня уносит назад во времени, в место, которое я так долго старалась забыть. Но сейчас, мне не остаётся другого выбора, кроме как вспомнить его. Я вспоминаю приватное, укреплённое помещение внутри Императорского дворца, залу, к которой осмеливались приблизиться только по приказу Императора Палпатина. Вспоминаю, как зашла внутрь, очарованная древними артефактами, излучавшими ауру могущества. Вспоминаю, как провела рукой по похожим статуям и как холод проник в мои лёгкие, едва я коснулась их. Вспоминаю, как опустилась на колени, чтобы рассмотреть их получше, кудахтанный смех появившегося позади Императора, и как моя кожа покрылась льдом, когда он коснулся моей руки, удерживая меня. Вспоминаю гнетущее чувство внутри разума, когда он вступил в контакт, как делал это часто, — контакт, который я одновременно желала и ненавидела. Но ярче всего, я вспоминаю его слова: «Не трогай, дитя. Ты можешь обнаружить больше, чем рассчитываешь». Внезапно я громко вдыхаю и чувствую, как руки Коррана утягивают меня обратно в настоящее. Моё дыхание учащено, я вся покрылась испариной, но держусь на ногах — видимо, Корран подхватил меня, прежде чем я упала. Я быстро отхожу от статуй, утягивая его за собой. — В чём дело, Мара? — спрашивает Корран обеспокоенным тоном. — Что ты увидела? — Палпатина, — шепчу я настолько тихо, что ему не слышно. — Что? — Ситхов, — в этот раз громче говорю я. Глаза Коррана округляются: — Ты уверена? Мы встречаемся взглядом и он вздрагивает, отчётливо увидев ужас в моих глазах. — Ничего не трогайте! — кричит Корран, и я слышу, как Тирия кричит в ответ с другого конца храма. — Что случилось? Корран на несколько секунд оставляет меня возле ниш, прежде чем вернуться с остальными. Они останавливаются позади меня, завороженные моими находками. — Скажи им, — тихо говорит Корран. Я глубоко вдыхаю: — Это статуи ситхов. Глаза Тионны расширяются; я чувствую, как ей хочется коснуться их, изучить их тщательней, но она серьёзно относится к моему предупреждению. — Ты уверена? Я решительно киваю головой: — Я видела подобные статуи прежде, а приватном зале Императорского дворца. Это статуи воинов-ситхов. Я в этом уверена. Они явно хотят расспросить меня больше, но молчат, понимая, как непросто мне было снова увидеть эти статуи. И даже если бы они настояли, я бы не смогла рассказать им больше. После того дня я больше никогда не возвращалась в ту залу и не пыталась узнать природу тех артефактов. Я хотела держаться подальше от всего, что связанно с ситхами. Кроме моего мастера, с которым я была навеки связана. Кэм задаёт вопрос, который мы все боимся озвучить: — Почему в этом храме статуи ситхов? Все молчат. На этот вопрос тоже никто не хочет отвечать. — Что ты нашла у алтаря, Тионна? — спрашивает Корран, нарушая тишину. — Там гробница, — отвечает она. — Она запечатана. На ней начертаны те же символы, что и на стене. — Ты смогла их перевести? — Некоторые. Это какое-то пророчество. И на гробнице высечено имя — Экзар Кун. Он был лордом ситхов. Это имя снова отправляет меня назад во времени; я чувствую на себе руки Коррана и меня накрывает ещё одно видение. Это произошло сразу после того, как Повстанцы оставили свою базу на Явине-4. По какой-то причине, Император был чрезвычайно ею заинтересован, даже после ухода Восстания. К моему удивлению, он не приказал разграбить и сравнять её с землёй, как другие их базы — эту он хотел оставить нетронутой. «Там была уничтожена Звезда Смерти», — говорил он — «там родился новый герой». Будто предвидел, что однажды этот же герой вернётся сюда, дабы возродить уничтоженный Орден джедаев, и что этот же герой и его новые ученики обнаружат заброшенные вокруг них храмы. И когда они это сделают, то обнаружат гробницу Экзара Куна, чей дух поджидал их, и пробудят ситха. — Я читала о нём в ходе моих исследований, — поясняет Тионна, пока я прихожу в себя после видения. — Его дух был заточён четыре тысячи лет назад. Похоже, его заточили именно в этом храме. Тирия вздыхает: — И Мастер Скайуокер, вот совпадение, расположил Академию всего в нескольких километрах отсюда. Это плохо. Прищурив взгляд, я смотрю прямо перед собой, игнорируя остальных и сосредотачиваясь на глубине ниши. Медленно, вопреки инстинктам, я продвигаюсь вперёд. Корран пытается меня удержать, но я стряхиваю его руку. Я опускаюсь перед статуями на колени, прямо как тогда, много лет назад в приватной зале Палпатина. Всё так же следуя предупреждению Императора, я не касаюсь их, но нахожу то, что ищу. Я протягиваю руку и осторожно беру предметы, лежащие у ног статуй… два предмета, которые раньше я видела только в той приватной зале. Тионна заглядывает мне через плечо, и я слышу её резкий вдох: — Это же голокроны! Я киваю, ещё больше удивляясь, почему Император никогда не исследовал это место, ведь он старался собирать как можно больше информации и о джедаях, и о ситхах. Я передаю их Тионне, и она почтительно принимает их. — Мы должны изучить их, — настаивает она. Я киваю, но затем протягиваю руку, указывая на тот, что она держит в правой руке, и качаю головой: — Не этот, — она бросает на меня вопросительный взгляд. — Этот — ситхов. — Откуда ты знаешь? — спрашивает она, но будто боится узнать ответ. За меня отвечает Корран: — Поверь мне, она знает. Я смотрю на голокрон ситхов, зная, что информация внутри него способна извратить светлую, добросердечную душу и заставить её творить невыразимое зло. Я чувствую, как меня переполняет желание уничтожить его, схватить и разбить на мелкие осколки, но я этого не делаю. Я отказываюсь поддаваться гневу, уничтожившего столь многих. Глубоко вдохнув, я выхожу из ниши и направляюсь к гробнице. Изучив её, я убеждаюсь, что никому нельзя сюда возвращаться. В этом храме всё чувствуется абсолютно не так. Одно лишь пребывание здесь достаточно долгое время может заставить любого, — особенно юного, с впечатлительным разумом человека, с жаждой власти и отмщения, — возжелать тьмы. — Мы должны предупредить Люка, — говорю им я; меня настолько обеспокоили наши находки, что я, не думая называю его по имени. — Нам надо держаться подальше от этого места. Оно слишком опасно. Без споров Тирия, Кэм и Тионна быстро направляются к выходу. Я иду за ними, Корран пристраивается рядом. — Ты думаешь и Кипе Дюрроне, — шёпотом утверждает он. Я киваю и встречаюсь с ним взглядом на выходе из храма: — У меня плохое предчувствие. — Да, у меня тоже, — соглашается Корран и, впервые в жизни, я отчаянно надеюсь, что ошибаюсь.

***

По возвращению в Академию, наша пятёрка сразу же находит Люка и рассказывает о наших находках. Ожидаемо, он хочет отправиться туда сам и увидеть, что мы обнаружили. И хоть я обещала Тирии и Коррану поговорить с ним о своих опасениях относительно Кипа Дюррона, пока я не могу заставить себя находиться с Люком наедине. Но, несколько дней спустя, больше не в состоянии игнорировать плохие предчувствия, и понимаю, что должна отложить свои переживания и поговорить с Люком. Найти его в обычных местах Академии не выходит, поэтому сначала я неохотно направляюсь к его комнате. Она находится дальше комнат остальных — привилегия главы Академии — хоть её местоположение ни для кого не секрет. Я делаю глубокий вдох, выхожу из лифта и медленно иду по коридору, прекрасно осознавая, какие очень плохие вещи могут случиться, когда мы останемся одни в его комнате. Но я знаю, что мои опасения гораздо важнее моих дурацких чувств, поэтому я полагаюсь на все свои старые инстинкты и отбрасываю чувства в сторону, сосредотачиваясь на поставленной задаче. Я подхожу к комнате Люка и поднимаю руку, но останавливаю себе прежде, чем успеваю постучать. Люк внутри, но, к моему удивлению, я чувствую, что он не один. Потянувшись к Силе, я понимаю, кто именно находится с ним, и моё тело напрягается от чего-то, похожего на гнев, но со смесью неприязни. Понимая, что то, что я собираюсь сделать, совершенно неправильно, я прислоняюсь к дверному проёму. Кип Дюррон говорит громко, но Люк — тихо и мягко, и мне не слышно ни слова. Глубоко вдохнув, я сильнее прислоняюсь к стене и тянусь к Силе. То, что я делаю, противоречит всем догмам кодекса джедаев, но я не могу себя остановить. Я должна узнать, о чём они говорят. — Я беспокоюсь о твоём благополучии, Кип, — говорит Люк. — Ты становишься одержим идеей отправиться в этот храм. — Я не одержим, Мастер Скайуокер, — возражает Кип. — Вы же знаете, я могу помочь. У меня всегда хорошо получалось читать эмоции. Я смогу почувствовать ауру храма лучше остальных. Почему Вы не позволяете мне помочь? — Пока никому не разрешено приближаться к храму, Кип, даже Тионне. Я сам не хочу идти туда, но я должен. Пока мы не поймём, с чем имеем дело, я не могу позволить никому из вас попасть под влияние духа Экзара Куна. — Я понимаю, но Вы всё равно могли мне позволить помочь в изучении голокронов. Я хочу помочь, Мастер Скайуокер! Я не понимаю, почему Вы мне отказываете. — Тионне не нужна твоя помощь, Кип. Её тренировки и навыки отличаются от твоих, поэтому она может изучать голокроны самостоятельно. Тебе, с другой стороны, следует научиться контролировать силу внутри тебя. Сила очень велика в тебе, Кип. Если ты научишься управлять ею, ты станешь одним из сильнейшим учеников. — Не таким сильным, как она, — злобно отвечает Дюррон. Повисает пауза, и я чувствую, как слова Дюррона вызвали у Люка подозрение: — Прошу прощения? — Ничего, — пытается отмахнуться Дюррон, но Люк ему не позволяет. — О ком ты говоришь, Кип? — быстро спрашивает Люк. — Я говорю о Маре Джейд, Мастер Скайуокер, — признаётся Дюррон. Я напрягаюсь, прикусывая губу чтобы не выругаться вслух. Снова пауза, и затем Люк снова спрашивает, куда более мрачным тоном: — Причём тут Мара Джейд? — Она обиженна из-за того, что Вы уделяете мне внимание. Она считает, что мне здесь не место. — Ты этого не знаешь, Кип. — Я это чувствую. Я ей не нравлюсь. Я хмурюсь и мысленно делаю пометку с этого момента закрывать свои эмоции, когда оказываюсь рядом с Дюрроном. Будто мне нужна была ещё одна причина быть с ним начеку. — То, нравишься ли ты ей или нет, не имеет отношения к нашему разговору. Почему ты заговорил о ней? — Она нашла голокроны. — Да, и? — Вы говорили с ней о том, как она их нашла? — Вкратце, когда они вернулись из храма. Почему ты об этом спрашиваешь? — Вы когда-нибудь задумывались, откуда она знала, как их найти, или откуда знала, что они вообще такое? Ещё одна пауза, и мне приходится подавить желание проломить стену и придушить этого наглого придурка за то, что он так обо мне говорит. — С ней было ещё четверо учеников, когда она их нашла, — спокойствие в его голосе резко контрастирует с гневом, который он проецирует через Силу. — Они все рассказали одну и ту же историю. Если ты думаешь, что с её стороны были какие-либо нарушения, то ты глубоко ошибаешься. И лучше не говори больше о ней со мной в таком ключе, иначе у нас будут проблемы. Ты меня понял? Хоть я отчаянно пытаюсь заглушить свои эмоции, услышав, как Люк вступается за меня, у меня ёкает сердце. — Я… я прошу прощения, Мастер Скайуокер, — тихо, но не вполне искренне говорит Дюррон. Я слышу движение в комнате и представляю, как они садятся рядом и Люк кладёт руку на плечо мальчика. — Я беспокоюсь о тебе, Кип. Я знаю, каково это потерять семью. Знаю, каково это, когда тебя охватывает жажда мести. Но ты должен научиться отбросить это, если хочешь стать джедаем. — Вы не понимаете, Мастер Скайуокер… — Да, понимаю, Кип, — возражает Люк. — Моих тётю и дядю убила Империя, и после этого у меня не осталось выбора, кроме как покинуть родной дом и присоединиться к Восстанию. Моя сестра была вынуждена смотреть, как на её глазах уничтожают Альдераан. Почти у каждого, кто присоединился к Альянсу Повстанцев, а затем и к Новой Республике есть причина ненавидеть Империю и жаждать мести. Но мы джедаи, и мы не можем позволить гневу взять над нами верх. Я понимаю, насколько сложно принять прошлое, но если ты хочешь двигаться дальше как джедай, тебе придётся постараться это сделать, Кип. Наступает тишина, и от слов Люка мне становится стыдно. Будто он знает, что я стою прямо за дверью и говорит не только с Дюрроном, но и со мной. Парнишка снова извиняется, из комнаты громче доносятся движения и моё старое, надёжное чувство опасности начинает звенеть, как сигнал тревоги. Я отлипаю от стены и бегу вниз по коридору так быстро и тихо, как могу. Я безостановочно жму на кнопку лифта, но дверь в комнату Люка открывается раньше, чем он успевает приехать. Развернувшись лицом к комнате Люка, я делаю вид, будто только что вышла из лифта, и пытаюсь придумать причину моего нахождения здесь, но к счастью, из комнаты выходит только Дюррон. Я встречаюсь с ним взглядом, пока он подходит, не забыв закрыть от него свои эмоции. Он настороженно смотрит на меня, но затем отводит взгляд, ожидая прибытия лифта. Не двигаясь, я смотрю на него, скрестив руки на груди. Наконец он встречает мой взгляд, и он выглядит намного старше своих восемнадцати лет. Он выглядит пугающе. Я удерживаюсь от порыва отшатнуться и спрашиваю своим самым устрашающим голосом: — Какие-то проблемы, Дюррон? Он выпрямляется во весь рост и оттягивает плащ, чтобы я могла увидеть его световой меч. Я тоже оттягиваю свой плащ и провожу пальцем по бластеру под мантией. — Никаких проблем, Джейд, — холодно отвечает он. — Идёшь к Мастеру Скайуокеру? — спрашивает он, бросив взгляд на ожерелье, выглядывающее из-под моей мантии. Я убираю цепочку обратно на своё законное место, надежно скрытое от посторонних глаз: — Возможно, — сухо отвечаю я. — Не то чтобы это тебя касалось. — Конечно, нет. Прежде чем мы успеваем вновь поддеть друг друга снова, приезжает турболифт. Дюррон заходит и, выбрав свой этаж, прислоняется к дверному проёму: — Заходишь? — спрашивает он с блеском в глазах. По позвоночнику пробегают мурашки, и совсем не те, что у меня бывают из-за Люка. Те возникают из-за желания и притяжения. Эти — от страха. Всего на одну короткую секунду блеск в глазах Дюррона становится болезненно-жёлтым. Прежде чем я успеваю стряхнуть ужасные воспоминания о жёлтых глазах, смотрящих мне прямо в душу, цвет глаз Дюррона возвращается к обычному зелёному, и вот он снова просто обычный мальчик, стоящий в турболифте. В этот момент я больше не боюсь Дюррона; я боюсь за него. Я вырываюсь из задумчивости и, подойдя к нему, сжимаю его плечо. Он пытается отстраниться, но я не отпускаю. Со всей убедительностью, на которую я способна, я смотрю на него сверху вниз и повторяю старое предупреждение: — Будь осторожен, Дюррон. Ты можешь обнаружить больше, чем рассчитываешь. Он смотрит на мою руку с отвращением и убирает её с плеча, словно насекомое. Заходит обратно в лифт, снова встречается со мной взглядом и его губы искривляются в тонкую улыбку: — Верно. Если кто-то и знает всё о ситхах, то это ты. Дверь между нами захлопывается, прежде чем я успеваю сократить расстояние и как следует врезать ему по лицу. Разгневанная, я глубоко дышу, взывая к Силе дабы успокоиться, отдавая себе отчёт, что гнев — не путь джедая… А затем бросаю взгляд в сторону и вижу, как Люк наблюдает за мной из дверного проёма. Мы смотрим друг на друга с разных концов коридора, но никто не двигается ни на дюйм. Несмотря на расстояние между нами, я вижу его глубокие голубые глаза. Я снова ощущаю вспышку его разума и слышу, как Сила велит мне идти к нему. Но я противлюсь ей, разворачиваюсь и быстро направляюсь к лестнице. Открыв дверь и начиная спускаться, я слышу в голове голос Люка так ясно, как если бы он прошептал мне на ухо: Ты не сможешь убегать вечно, Мара. Я знаю, что он прав, но я буду бежать так долго, как могу.