Play with fire

Вероника появилась на его пороге поздним дождливым вечером, утирая слезы с лица. Она стояла перед ним в вымокшей насквозь одежде, дрожа от холода после промозглой улицы и переминаясь с ноги на ногу, словно сомневаясь, что имеет право здесь находиться. В последнюю их встречу, она повела себя как последняя стерва. Однако идти больше было некуда: все псевдо-подруги растворились в воздухе после заключения отца под стражу, а дома ждала мать, с которой говорить хотелось меньше всего. Билли впустил её молча, не задавая лишних вопросов — он уже знал новости. Все нью-йоркские газеты и телеканалы гудели о мошеннических махинациях Лоджа и его грядущем тюремном заключении, перемалывали сплетни и подробности личной жизни. Руссо новостной ураган не обошел стороной: в Anvil нагрянула налоговая полиция, проверяя компанию на причастность к мошенничеству. И хотя им не удалось найти что-либо подозрительное, волна упоминаний Anvil в негативном ключе прокатилась по заголовкам газет. Репутационным ударом это назвать сложно, но и хорошего мало. Он помог снять Веронике плащ и молча кивнул в сторону гостиной — мол, располагайся. Билли принес ей полотенце для волос, чистую футболку и шерстяной плед. Лодж на несколько минут скрылась в ванной комнате, чтобы смыть растекшийся макияж и переодеться, а когда вернулась, тут же плюхнулась на диван и завернулась в плед. Несмотря на то, что в квартире Билли было достаточно тепло, она никак не могла согреться, продолжая ежиться от холода. Вероника косилась то в пустоту, то на Руссо, не зная с чего начать. Лодж думала о том, что ей вообще не стоило являться к нему вот так — их отношения нельзя назвать ни партнерскими, ни дружескими. Они были друг другу никто. Но и идти домой не хотелось — там Веронику ожидали слезы Гермионы, просмотр новостей нон-стоп и бесконечное обсуждение как же им теперь жить, потому что недвижимость вот-вот конфискуют, а денег на счетах только на самые необходимые нужны Как она могла поддержать маму, если сама провела последний час, слоняясь по улицам и рыдая? — Ты что-нибудь будешь? — Билли первым нарушил молчание. — Если ты голодна, я закажу еду. — Налей мне выпить, — хрипло ответила Лодж, помолчала с секунду и затем добавила: — И только давай без нравоучений. Руссо хмыкнул. — Ладно, так уж и быть оставлю разговоры о морали на потом. Он принес из кухни початую бутылку виски, разлил по бокалам и протянул один из них Веронике. Она забрала стакан, сделала внушительный глоток и тут же поморщилась. Лодж откинулась на спинку дивана и прижала ноги к груди. Билли уселся в кресле напротив, крутя в руках бокал. Не так он планировал провести вечер субботы — Руссо хотел часок-другой поработать, а после заявиться в бар и снять стресс за бутылкой пива и знакомством с какой-нибудь привлекательной девицей. А вместо этого проведет его, успокаивая Веронику Лодж и спаивая её недешевым виски. Он еще не знал, рад ли такому времяпровождению или нет. Билли не хотел признавался самому себе, что мысли о Веронике не покидали его с того самого момента на кухне. Он пытался вытравить их задержками в офисе допоздна, дополнительными тренировками, сексом с другими женщинами. Но образ Вероники вновь и вновь всплывал в голове, затмевая всё остальное. Никакая женщина прежде не манила его настолько сильно. Может, думал Руссо, просто запретный плод сладок. — Все наши счета заблокировали, пентхауз и всю остальную недвижимость должны конфисковать на днях, — тихо заговорила Вероника. — Мы переезжаем в дыру под названием Ривердейл, в которой у мамы остался дом. Никаких апартаментов в Нью-Йорке, никакой Лиги Плюща, никаких перспектив. Билли тактично промолчал о том, что в их случае жизнь пока не кончена — по крайней мере, у Вероники есть заботливая мать, любящий отец (хоть и преступник) и ей не надо пробивать лбом потолок, чтобы доказать всему миру, чего она достойна. Она – Лодж, и это уже говорило большинству о многом. В его жизни не было даже таких простейших вещей. — По крайней мере, ваша семья будет подальше от прессы, — мягко заметил Билли и сделал глоток из стакана. Виски приятно обжег горло, разливаясь теплом по телу. — Но мне нравится Нью-Йорк, это мой дом, — Вероника всхлипнула. Он кивнул. — Я знаю, но это временно. Хайрам найдет способ выбраться из тюрьмы, уж поверь. Лодж задумчиво уставилась перед собой. Родившись с серебряной ложкой во рту, она не привыкла преодолевать трудности — лучшая частная школа, лучшая одежда, окружение, смотревшее ей в рот только по причине, что она мисс Лодж. А сейчас ей предстояло начать всё с самого начала, имея за спиной скудные (по ее меркам) накопления и славу дочери мошенника. Вероника залпом прикончила оставшийся виски и поставила бокал на журнальный столик. Голова кружилась, по телу гулял жар, и она вдруг ощутила, насколько сильно опьянела с обычной порции виски. Она сбросила с себя плед, разваливаясь на подушках. Билли с трудом заставил себя не пялиться на её худые загорелые ноги, едва прикрытые футболкой. Сам факт, что она сидела в его квартире, в его одежде и делилась переживаниями, дурманил ему голову. — Ты меня отшил только из-за контракта, маячившего на горизонте? — неожиданно спросила Лодж, резко меняя тему разговора. Она посмотрела на него пристально, пытаясь выудить из его привычной маски на лице хоть какие-то эмоции. — Тебе не надоело? — По-твоему, я просто не достойна самого Билли Руссо? — Вероника не унималась, говоря с явной издевкой в голосе. Она точно не собиралась оставлять его в покое. Билли едва сдержался, чтобы не закатить раздраженно глаза — меньше всего ему хотелось говорить об этом снова. Уже когда Вероника переступила порог — несчастная, расстроенная и продрогшая до костей — всё, чего Руссо хотелось это прижать её к себе и утолить все её горести; да, у него определенно была слабость к женщинам в беде. Но теперь, сидя вдвоем в его гостиной и разговаривая по душам под виски, Билли было всё сложнее не потерять рассудок. Он гнал прочь из головы грязные мысли и фантазии, возникающие каждый раз стоило ему только задержаться взглядом на Веронике. Ведь она находилась здесь, рядом с ним, стоило лишь протянуть ладонь. — Нет, между нами, разница всего лишь в пятнадцать лет, а еще ты несовершеннолетняя, — с насмешкой бросил Руссо и хлебнул из бокала. — Интересно, что сделает твой папуля: попытается убить меня голыми руками или все-таки наймет киллера? Правда была еще и в том, что Билли избегал привязанности как огня. Привязанность — это слабость. И он больше не будет уязвимым ни дня в своей жизни. С большинством пассий Руссо связывали отношения на одну ночь и всех подобный расклад устраивал, но Вероника — совершенно другое. Чертова Лодж въелась в его разум и не собиралась проваливать. Позволь он себе поддаться искушению — и пиши пропало. — Во-первых, до совершеннолетия мне осталось всего ничего, во-вторых, его это не касается. В-третьих, теперь он в тюрьме. Последнему я не рада, но это констатация факта. Вероника разглагольствовала таким тоном, словно сказанное очевидно даже идиоту. Как бы ей не хотелось этого не признавать, отказ Билли был уколом по самолюбию, слегка сбив с Лодж привычную спесь. Руссо представлял собой далеко не образец для подражания, так какого же черта с ней он строил из себя святошу? — Я не собираюсь положить на это свою репутацию и репутацию своей компании, чтобы все узнали, что я сплю с клиентами. — Понятно, как обычно дело в бизнесе, — разочарованно заключила Лодж. — Вы, мужчины, такие предсказуемые. Он рассмеялся, увидев возникшую на её лице досаду. — Именно так. Для начала повзрослей, закончи колледж, а потом я может быть подумаю. — Ты же не думаешь, что я всерьез собираюсь за тобой бегать? — Это мы еще посмотрим, мисс Лодж. — Мечтай, — хмыкнула Вероника и зевнула, ощущая, как нее накатывает сонливость. — Я займу твой диван. Она вовсе не спрашивала, она ставила Билли перед фактом, что проведет ночь здесь. — У меня есть гостевая спальня — вон та дверь, — ответил Руссо, кивая в сторону, — но если вдруг ты хочешь размять косточки на диване, то препятствовать не стану. — Ну уж нет! Тогда я пойду спать на кровати. Вероника поднялась с дивана и потянулась, разминая затекшие мышцы. Она виляющей походкой прошагала по гостиной в сторону спальни, а затем остановилась и обернулась на Билли. — А как же поцелуй на ночь? Он ухмыльнулся и лениво поднялся с кресла. — Разве ты уже не большая девочка, Вероника? Может, тебе еще и сказку на ночь рассказать? Билли подошел к ней, беря её лицо в ладони, и коснулся губами лба, ощущая уже знакомый запах цветочного парфюма. Целомудренный поцелуй — это все, что Руссо мог ей дать на этот момент. Но Вероника с этим явно была не согласна. Она резко поднялась на носках, ухватилась за его шею и прильнула своими губами к его. Другая рука Лодж прошлась по его груди, плечам, поглаживая, чтобы затем ухватиться за волосы. Билли, не отдавая себе отчета ответил на поцелуй. Вероника отпрянула спустя пару секунд и нагло посмотрела на него, улыбаясь. — Как я могла уехать, не попробовав? — Вероника Лодж всегда добивается своего, не так ли? — Ну, разве тебе не понравилось? Лодж только пожала плечами, плутовато улыбаясь, и проскользнула в сторону спальни. Билли проводил её стройный силуэт взглядом, а когда дверь захлопнулась, схватил со столика свой бокал и осушил залпом. Он всё еще ощущал поцелуй на губах. На следующее утро она испарилась из его квартиры не попрощавшись, словно её никогда здесь и не было.

***

На следующее утро она исчезла из квартиры Билли, словно её здесь никогда и не было. По-английски — ни попрощавшись, ни оставив записки. С этого момента время стремительно полетело. Спустя пару месяцев Вероника ему отправила сообщение, что у нее всё отлично. Из соцсетей Билли знал, что она подружилась с местными школьниками, баллотировалась в президенты класса и обзавелась парнем — игроком футбольной команды, конечно же. Видимо, это означало, что страница жизни под названием «Билли Руссо» осталась позади.