***
Воскресенский вышел из купе, чтобы проветриться. И услышал разговор нескольких людей, стоявших не так далеко от него. — Скоро подъедем к Польше. Ах, вы паспорта подготовили? Паспорта. Как же Виктор об этом не подумал? Чтобы проехать границу нужен паспорт. «Вот же ж» Виктор в спешке вернулся обратно в купе. Оставаться здесь как вариант даже не рассматривалось. Можно было сказать, как есть, что он поехал вместе с Ярцевой, и даже показать её паспорт, а затем и билеты. Должно же быть у людей хоть какое-то сострадание перед ребёнком? Но это граница с Польшей, а отношения между ней и Россией ну уж очень плохие. Виктор выдохнул. Поезд резко остановился, и Воскресенский чуть не упал на койку. Он глянул в окно и увидел сплошной лес. А из коридора послышался крик «Граница!» —«Чёрт, чёрт, чёрт», — Виктор схватил за ручку сумку Ярцевой, запихал туда все бумажки, паспорт и шкатулку, резко открыл окно купе и выпрыгнул наружу. Приземлился он не шибко удачно, и из итак уже потрёпанных коленей потекла алая кровь. Виктор плюнул на это и, осматриваясь по сторонам, не увидел ничего, кроме сплошного леса и длинного забора с колючей проволкой. —«Встречай гостя, Польша», — позади Виктор услышал звук открывания двери купе и непонятную для себя речь. Воскресенский стряхнул с шортов пыль и аккуратно, постоянно осматриваясь, на корточках поплёлся к лесу. Как только стемнеет, он перейдёт границу. Лес был густым, пахло елями и соснами. Виктор ушёл немного дальше, чтобы наверняка его никто не увидел. Он уже более спокойно выдохнул и заприметил поваленное дерево. Виктор приблизился к нему, но садится не решился. На дряхлом стволе бегало неимоверное количество муравьёв. Он просто-напросто побрезговал. — Да-м, денёк сегодня конечно — Виктор устало выдохнул. И что ему теперь делать? Виктор заливисто засмеялся. Смеялся он долго, а позже этот смех перерос в плачь. Только сейчас он понял, как же ему будет сложно, дорого и больно не попасться в лапы брата. А что будет если он не сможет? Он умрёт? Его будут пытать? Что похуже? Что может быть хуже? Смерть родных? Так он её уже испытал. Сейчас Виктор желал лишь уйти, больше никогда не видеть людей. Он хотел бы жить, но у него получится только существовать. Розовый закат. Виктор не знал сколько здесь просидел, но он чертовски хотел есть и спать. —«Закат, будто пару лет назад. Но в этот раз без тебя,» — Виктор и Николай были творческим личностями, по крайней мере, так говорила мама. Коля рисовал розово-алый закат на холсте, а Виктор тогда играл на скрипке. А что сейчас? В этот момент в его сердце что-то погасло. Может надежда, а может что-то ещё. Виктор не чувствовал рук, здесь, в лесу, было до чёртиков холодно. По ногам пробежались мурашки. —«Всё не вечно, всё не важно. Я обещаю, что если и умру, то только свободным,» — Воскренский проглотил ком в горле, ещё рано было выходить, но пока он тут сидел, он заприметил не большой, но лаз в заборе. Это был шанс попасть на территорию Польшу. Виктор зевнул. Он с утра ничего не ел. — Точно, — радостным шёпотом произнёс он. В его карманах было целых две плитки подаренного шоколада. Он бы хотел сохранить сладость, ведь это был последний подарок старшего брата. На Виктора нахлынули воспоминания. — Эй, мелюзга, — Виктор раздражённо украдкой глянул на брата и показал ему язык. Николай усмехнулся.— Да ладно тебе, мелкий. С днём рождения, — Он подошёл к младшему брату и протянул две плитки немецкого шоколада. Виктор улыбнулся и в шутку сказал: Ладно, прощён. —«Прощён, — Виктор смотрел на закат, а по его щекам текли слёзы, — если бы я только знал». Виктор сглотнул и попытался остановить, сейчас совсем не к месту, слёзы. «Коленька, мамочка, отец, тётушка. Все они – мертвы» они убиты его братом, а он, Виктор единственный, кто выжил. Будь Воскресенский постарше, он явно желал бы мести, но сейчас он чувствовал детскую обиду и дурацкую безысходность. «Мальчики не плачут. Так ведь говорила тётушка? А что делать если ты больше ничего не можешь? Мальчики бывает вынуждены плакать, » — Виктор прикрыл лицо руками и смотря на небо увидел первые звёзды. «Вот бы хоть одна упала. Я бы загадал, чтобы я умер там. Со всеми» Совсем уже стемнело. С дорожных путей ничего не было слышно. Виктор поплёлся к той части забора, у которой была совсем немного оторвана часть. Это явно не рук человека, какое-нибудь маленькое животное пыталось пролезть через границу. «Даже животные бегут из России» Виктор усмехнулся, отодвигая сетку. Он полез туда головой вперёд. На земле было неисчислимое количество пыли и грязи. Его пепельные волосы с головой, так сказать, прочувствовали эту смесь на себе. Воскресенский выдохнул, что было очень зря, пыль поднялась в воздухе и попала в рот и нос. Он ели как откашлялся. «Такими темпами я не доберусь до бабушкиной резиденции» Виктору совсем не было смешно со своих мыслей. Он пополз дальше, послышался хруст и треск. На его левом плече порвалась рубашка. Когда он полез дальше, железо распороло и само плечо. «Да твою же мать» — шёпотом говорил он. Виктор взвыл от боли, но лез дальше. Следовало бы сначала снять рубашку и протолкать её через лаз, но сейчас такой возможности не было. Воскресенский прополз на половину и устало выдохнул. Железка настораживающе упёрлась ему в бок. Он жалобно, как щенок, заскулил. Виктор уже чувствовал, как холодный металл распорит ему кожу, и то, как оттуда через боль и завывания самого Виктора, потечёт кровь. Он не хотел лезть дальше, но иначе было никак. Виктор обязан попасть в Польшу. Обязан. Должен, чтобы выжить. Вздохнуть полной грудью. Он должен. Он полез дальше. Воскресенский, как можно тише прикрикнул. В его собственном боку застряла железная сетка. «Блять,» — вымолвил он. Уже покалеченной левой рукой он потянулся к ране. С первого раза вытащить из раны железную сетку не вышло. Со второго и третьего — аналогично. Виктор уже потерял надежду, руки его не слушались. Под действием боли и раздражения Виктор просто дёрнулся вперёд. Рана стала ещё больше и сетка, к счастью, полностью вылезла из тела Виктора. На бёдрах так же появилось по паре ран, но когда он полностью вылезла на территорию Польши, он наконец-то смог спокойно выдохнуть. Он в Польше. Виктор лежал на траве и тяжело дышал. Только сейчас он осознал плачевность всей ситуации. До мало-мальски населённого пункта не меньше 10 км, он весь в крови и ранах, в лесу, где наверняка водятся волки, и на самое сладенькое он весь в грязи, а из-за неё вероятность умереть от какого-либо заражения увеличивается на 80%. «Я ненавижу свою жизнь,» — тихо выдохнул он. Виктор глянул на свое плечо и ужаснулся. Раны не было. От неё остался лишь шрам. «У меня галлюцинации от голода и болевого шока, что-ли? " он пощупал шрам, но ни крови и ни боли не почувствовал.Как узор на окне,
Снова прошлое рядом,
Она пела песню мне,
В зимний вечер когда-то,
Словно в прошлое попав,
Чувство рук тепло,
Вальс Чайковского играл,
И ты была рядом,
Вальс кружил и нёс с тобой нас,
Словно в сказку свою врата открывая,
Последний бал и последний вальс
Украшения в янтаре,
Дом родной покидаю,
Будешь ты в июле,
Вновь со мной, дорогая
Виктор наконец-то вспомнил мамину песню. Он обессиленно лёг на спину и прикрывая глаза, уснул.