Я подарю тебе любовь...

(Текст будет идти от лица Музы). Я не знаю, сколько я просидела на песке, горячем от солнца, просто смотря на морской горизонт. Белые чайки с тёмными пёрышками на крыльях парили надо мною и издавали странные звуки. Да… для меня странные. Я ведь никогда раньше не слышала их крика. Никогда раньше не сидела на горячем песке и не смотрела на море. Никогда ещё солнце так не припекало моё тело. Я чувствую, как лучики солнца ласкают мою обнаженную спину, оставляя свои тёплые следы. Ещё никогда со мною так жестоко не обращался любимый человек… Если бы я могла, я бы заплакала, но слёзы закончились, а их остаток давно высох на пылающих от солнца щеках. Я сижу на том же месте, куда кинул меня Ривен несколько часов назад. Да, именно кинул. Не толкнул, кинул. Я лишь игрушка для него. Ничего большего. Может, он и говорил, что любит меня… но сегодня, всего на мгновение, я поняла, что это не так. Да и как такой жестокий, яростный, амбициозный человек может любить кого-то? Любить по-настоящему? От всего сердца? Он зависим от своего чрезмерного кровожадия и ничего, кроме него не видит. Он живёт этим. Уверена, если бы воздух исчез с этой планеты, он с удовольствием мог бы дышать ненавистью, которую сам же и воспроизводит. Боже мой… почему мир так быстро сломился под его силой? Почему люди не смогли сопротивляться? Почему всё так быстро произошло, что я даже не успела прореагировать? Не успела привыкнуть? Глотка разрывается от желания закричать на весь мир, чтобы все узнали о моей боли, все, даже те, кто находится на самом отдаленном, выжженном клочке земли…но… кричать некому. Да и не зачем. В этом мире никто никогда тебя не услышит. Может, поэтому Ривен нашёл другой способ общения с людьми? Он облил этот грешный мир их кровью, чтобы все его услышали? Но кому теперь его слушать? И почему моя кровь не пролилась? Ужасно осознавать, что это не из-за любви, как я думала и считала раньше… это совсем другое. Простая плотская похоть. И ничего больше. Я в первый раз влюбилась и почти сразу меня обожгла эта самая любовь. - «Запомни, моя дорогая… прежде, чем открыть перед человеком свою душу и впустить его в своё сердце, надо его проверять много-много раз». - «Но зачем, мама? Ведь разве если любишь, не должен полностью доверять?» - «Такое человеческое чувство, как любовь – неизвестно никому. Она может не только приносить счастье, но и больно ранить… иногда из-за неё остаются ожоги». - «Но это не огонь?» - «Кто знает, Музочка… кто знает». Сейчас я почему-то вспомнила свой мимолетный разговор с мамой. Тогда мне было всего пять лет и я мало, что понимала в её бесконечных разговорах со мной. Мама всегда учила меня уважать и любить окружающих, помогать им и чаще улыбаться. Тогда, как она говорила, я найду своего человека. Человека, ради которого буду готова отдать самое сокровенное, что у меня есть. Мою жизнь. Мама… Я поднимаю голову к небу, яркое солнце сразу ослепляет меня. Я щурюсь и прикрываю рукой глаза. Теперь, сквозь промежутки пальцев я могу разглядеть безоблачное, светлое небо… Голубое небо… - Скажи мне мама, почему ты не забрала меня с собой? Ещё не время? – я закрываю глаза и опускаю голову. Набираю в ладони песок и сжимаю пальцы в кулак, из-за чего песок высыпается прямо на мои ноги. Мой взгляд попадает на ссадину на правой ноге, чуть ниже коленки и слова начинают литься так же, с такой же скоростью, как и устремляется песок к земле. – Ты даже не представляешь, как сейчас я хочу умереть… Последняя фраза даётся с невероятной легкостью. Я даже удивляюсь себе. Но… прекрасно знаю, что ужасно боюсь этой фразы, хоть она и срывается с моих губ. Смерть… а станет ли мне легче там? Или я уже настолько прогнила, что попаду в ад, где буду ещё больше страдать? Мне не дано узнать ответ на этот вопрос… как и на все мои вопросы, в прочем-то, как бы печально это не звучало. Я чувствую легкое жжение на спине. Обгораю, что ли? Вполне возможно. Ведь я сижу под паленым солнцем полностью обнаженная отнюдь не два часа. Я никогда не сгорала на солнце, всегда ходила летом с белой кожей, как вампир, честное слово. Это началось, когда отец занялся моим «воспитанием». Ему никогда не было до меня дела. Вплоть до того, как меня отправили в интернат, я кисла дома, сидя за уроками. Меня даже гулять не пускали. В школу я тоже не ходила. Отец, как параноик, боялся потерять меня. Теперь понятно почему. Ему нужны были деньги, поэтому он и «откармливал» меня, как свинью, которую собираются зарезать. Высиживал, как наседка меня, чтобы ни шагу из дома, чтобы с мальчиками не гуляла... видимо девственницы стоят дороже. Как же противно. Меня выворачивает наизнанку от таких мыслей. Но такого больше никогда не будет… я не буду чувствовать отцовскую «заботу» более. Не знаю, радоваться мне или нет? Ведь теперь, кроме Ривена у меня никого нет. Да и Ривена тоже уже нет… он очень изменился с нашей первой встречи. Хоть может он и не менялся вовсе. Просто надел одну из его масок во время общения со мной. Втёрся в доверие. А потом решил оставить для дальнейших развлечений. Кривлюсь. Спина жжёт, да и раны дают о себе знать. Крови нет. Нет. Просто неприятно сидеть на раскалённом песке под паленым солнцем. Видимо чувства вернулись ко мне только сейчас, раз я чувствую боль. Страшно подумать, сколько я сидела здесь вот так. Без движения, без слов… лишь слёзы текли по щекам, которые я не могла, да и не хотела останавливать. Но сейчас пора вставать. И хотя видеть Ривена сейчас совсем не хочется… мне придётся зайти внутрь, чтобы моё самочувствие не ухудшилось. Вконец. Медленно беру с песка такой же горячий лифчик. Надеваю его. Потом так же медленно беру обрывки моей бывшей кофты. Конечно, с ними уже вряд ли что-то можно будет сделать, но почему-то мне жалко оставлять их на таком солнце. Когда я стала такой мелочной? Встаю на ноги. Движения ног стали такими медленными, да и сама я всё делаю чересчур заторможено. Тело ноет от боли, а правое плечо скручивает, когда я поднимаю руку, чтобы открыть дверь. Получается не сразу, но я не сдаюсь. Расправившись с ручкой, стеклянная дверь, в которой я слегка вижу свою тень, открывается, и я захожу внутрь. Прохлада обдаёт моё разгорячённое тело. Так приятно… Снимаю с себя шлёпки и направляюсь в спальню на втором этаже. Хочу зайти туда, закрыться, спрятаться от всего мира за этими стенами… спрятаться от Ривена. Когда я прохожу мимо кухни, мой взгляд падает на Ривена, стоящего ко мне спиной. Он смотрит в окно, освобожденное от вечно задернутых занавесок, и теперь солнечный свет освещает его лицо, на морской пейзаж. Его поза спокойная и ненапряженная. Спина, изуродованная шрамом ровная, как всегда. Иногда я удивляюсь, как простым ножом можно было сотворить такое произведение искусства, хоть и такое страшное… в руке бокал с какой-то алой жидкостью. Вино? Я не особо разбираюсь в спиртных напитках, но название на бутылке выдаёт себя само. Vina Cobos «Bramare» гласят иностранные буквы на белой обертке. Дорогое, наверняка… Я наблюдаю, как Ривен наполовину осушает бокал, а потом резко останавливается и снова принимает прежнюю позу. Почему я стою и любуюсь им? Я должна уходить. Не стоит вот так стоять и смотреть за тем, кто так унизил меня. Вдруг резкий звук. Как будто разбили что-то. Я пытаюсь найти взглядом, что именно разбилось. Алые капли падают с руки Ривена на белоснежный пол, оставляя там следы. Разбитый на осколки хрустальный бокал валяется на полу, остатки вина разлиты… но ещё одни капли на полу отличаются от цвета вина. Что это? Мне больше не нужны разъяснения. - Чёрт возьми! – выругался Ривен, смотря на свою окровавленную ладонь. Порезался. И видимо сильно. Я даже вижу пару осколков, вонзенных прямо в его пальцы. Зачем он сжал в руке этот хрупкий хрусталь? Больно же. Ривен, повернувшись ко мне боком, стал вынимать осколки из пальцев. Я, честно говоря, не выдержала такой картины и ахнула. Боже, неужели ему не больно? Он, услышав меня, бросил быстрый взгляд в мою сторону. Его взгляд сейчас как никогда жесток и строг. Я тут же скрываюсь с места преступления, будто меня и не было. Так как я ползу, как улитка, дорога до спальни даётся мне совсем нелегко. Но я всё же достигаю её территории, тут же закрыв спиной дверь. Чёрт. Как же больно. Понимая, что в моём внешнем виде на кровать лучше не ложиться, да и личное состояние это не позволяет, я подхожу к окну, не замечая, что всё ещё сжимаю в руке лоскуты бывшей кофты и просто смотрю вперёд себя. Но этот взгляд пуст и глуп. Как будто я дальше своего носа видеть не могу. Как будто кругом туман… то же самое чувство. Но только ещё хуже, если считать, что никакого тумана вовсе нет. Пытаюсь сфокусировать взгляд на море, его белоснежных волнах, смотреть на песок, с которым слегка подыгрывает ветер… но ничего не получается. Вот и стою как дура, сжимаю ткань в руке, как будто от этого кому-то станет лучше. Когда я оказалась в прохладном помещении, комнатная температура которого ниже, чем снаружи, я прочувствовала свою обнаженную спину полностью. Она жжёт, ужасно жжет… плечо отваливается, ноги еле стоят. Отвратительное чувство беспомощности. - Муза… - от неожиданно появившегося мужского голоса в спальне, я вздрагиваю, но остаюсь стоять на месте, как статуя. Боже, когда он успел войти? Почему я не слышала его шагов по ступеням, почему не слышала звук открывающейся двери? Я знаю, кто зашёл, и не зачем поворачивать голову и что-то отвечать. Тем более, сейчас даже на такие простые движения у меня не хватит сил. Но нет, он не стоит на месте, он продолжает приближаться. Боковым зрением я вижу, как он изучает меня с ног до головы. Оцениваете результат вашей тренировки, Ястреб? Он совсем близко. Так же близко, как и вчера ночью, правда не касается меня, а просто стоит рядом. Я чувствую его тяжелое дыхание, щекочущее мою шею. Он наклоняет голову и слегка целует моё правое плечо. Нежно, как прошлой ночью. Я дёргаюсь. Мне больно не из-за того, что оно болит не от недавних ударов, от которых позже останутся синяки, а от того, что я обгорела на солнце. По крайней мере, я хочу на это надеяться. Пусть это лучше будет физическая боль, а не моё моральное самочувствие, как будто теперь душа вылезла из оболочки и теперь любой человек, который прикоснется ко мне, причинит мне невероятную боль. - Не трогай меня! – вырывается у меня и я непроизвольно поворачиваюсь к нему лицом. Наши взгляды встречаются, и я вижу в его глазах… сожаление? Или что это? Я никогда такого не видела. Эти фиолетовые глаза, полные нечеловеческой жестокости могут выражать такие жалкие и недостойные чувства? Сразу же опускаю глаза в пол. Почему? Не пойму сама. Мой взгляд попадает на руку Ривена, испачканную кровью. Вся ладонь, начиная от запястья, полностью в крови. Но капли больше не капают. Видимо, он остановил кровотечение, но руку не перебинтовал. А, в прочем, чего это я о нём задумываюсь? Пусть почувствует боль, хотя бы такую слабую, на собственной шкурке. - Прости меня, Муза… - шепчет он, нависая надо мной. Что он делает? Он толкает меня своим телом, что принуждает меня упираться прямо в подоконник. Его руки упираются на подоконник, создавая для меня, так называемую клетку, чтобы я не могла никуда убежать от него. Он наклоняется к моему лицу. Я зажмуриваюсь, и толкаю его в грудь, пытаясь избавиться от этого тесного пространства, в которое он меня заключил без моего согласия. Но бесполезно. Мне не хватает сил. Руки слабеют, я роняю на пол ткань и зажмуриваюсь от страха и ожидания от того, что он будет делать дальше, понимая, что ничего большего сделать на данный момент не смогу. Да и не только на данный. - Прости меня… - повторяет Ривен, приближаясь к моему уху и повторяет тот самый поцелуй, как и прошлой ночью… даже в то же самое место…зачем он это делает? – Я больше никогда в жизни не подниму на тебя руку. - Отпусти… - шепчу я, чувствуя, что голос от часовых рыданий осип. – Мне больно, - стараюсь как можно громче сказать я, когда его рука скользит по моей спине. Его прикосновения сейчас очень легки, но мне… до ужаса больно. Словно ножом по спине. Боже, что за мысли? Хорошо, что я это вслух не сказала. Каким бы он не был тираном, я не могу бить в такую болезненную точку его души. - Твои ушибы. Давай обработаем? – он так легко об этом говорит. Словно эти ушибы я получила сама, упав с балкона квартиры невысокого дома, словно свалилась со ступенек, словно на меня напали бандиты. Нет, это сделал ты, Ривен! Ты! - Зачем? Разве не этого ты добивался? Хотел, чтобы мне было больно! И не смей скрывать этого! – мой голос жалок и хрип, но я не сдаю свои позиции. Он хмурится, в его глазах сожаление перемешивается с серьёзностью. Эти две эмоции плескаются в них на протяжении нескольких минут. Всё это время он пристально смотрит мне в глаза, пытаясь залезть в душу. Но я не пускаю. Не в душу, не в тело. Уперлась руками в его обнаженную грудь и стою, смотря прямо в глаза, не желая сдаваться. Правой рукой я чувствую биение его сердца. Сердце… его стук чёток, отбивает свой ритм, живёт собственной жизнью, даже не подозревая, какому хозяину оно принадлежит. Или подозревает, но ничего не может сделать? Так или иначе, его сердце всё ещё бьется, не успев покрыться каменной оболочкой. Хотя его хозяин давно в этом панцире. - Муза, я не хотел причинять тебе боль, - он говорит сейчас как тот Ривен, которого я встретила тогда в интернате… как же это было давно. Сколько я пережила после этого? Интересно, в лучшую ли сторону склонилась моя жизнь, когда я сказала ему, что люблю его? Я не могу пока дать ответ на этот вопрос. – Правду говорят, что тот, кто хоть как-то связан с мафией, ужасно страдает. Я стал больным, Муза. Я не контролирую свои силы и амбиции, которыми владею. Я ужасный человек. Как я мог сделать с тобой такое? – он… раскаивается? – Сможешь ли ты когда-нибудь меня простить? Я бы не простил… Мои руки слабеют. Нет, не от того, что я устала и у меня ужасно болит тело. Нет. Просто его слова ослабляют мою хватку. Я никогда раньше не слышала таких слов от Ривена… он никогда не был таким. Слабым? Неожиданно его взгляд снова изменился. Теперь я не понимала, что он чувствует и что собирается, что жаждет донести до меня. Но почему-то он оттолкнулся от подоконника и отошёл от меня на шаг назад. Что было дальше, ввело скорее меня в ступор, чем в удивление. Ривен начал опускаться передо мной и через секунду уже стоял на коленях. Что?.. Ривен стоит передо мной на коленях? Он обхватывает мои ноги, которые и без того ужасно гудят и поднимает голову на меня. - Ривен, вставай сейчас же с колен! – прошу я, пытаясь его поднять, но он крепко держится за мои ноги, не давая мне и шага сделать. – Ты пьяный, что ли? – я вспомнила, что он пил вино, когда я зашла в дом. Я не знаю, сколько он мог выпить, поэтому рассматриваю все случаи его странного поведения. - Я не пьяный, Муза. Два с половиной бокала вина меня не могут выбить из кельи. Тем более от вина я практически не пьянею, - объяснил он. И правда, голос вроде обычный, да и поведение адекватное. Ну, почти адекватное. - Всё равно встань! Мне неловко, - говорю я, пытаясь отстраниться от него. - Дай мне пару минут. Я скажу тебе кое-что, а потом обещаю, что встану, - отвечает Ривен, но потом щурится, смотря на меня, и добавляет. – Это не займёт много времени у тебя. Знаешь, почему я так усердно хочу вымолить у тебя прощения своему безрассудному проступку? Потому что понимаю, что если потеряю тебя, то не смогу выжить в этом идеальном мире. Я создал его для нас двоих. И если мы утратим себя, потеряем то, что нам обоим очень дорого, этот мир рухнет. Рухнет, как все остальные миры… Муза, с самого детства я не знал, что такое любовь. Какое-то странное человеческое чувство, ради которого все так трясутся и страдают. Почему? Я не мог понять. И некому было мне объяснить, привести примеры, рассказать, что к чему. Когда я стал чуть старше, я думал, что любовь – это физическая близость между женщиной и мужчиной, которая может жить только ночью. Но я не получал удовольствия от секса ни с одной из девушек, с которой я спал. Я понимал, что что-то не так. Потому что я ничего не чувствовал… ни страданий, ни боли, ни наслаждения… не было абсолютно ничего. Только тупая грязная похоть, от которой меня уже тошнило. Но когда я встретил тебя, я понял, что опять всё идёт не так, как хотелось бы. Ты игнорировала меня. Такого со мной ещё никогда не было. Как же так? Разве меня, идеала красоты, вообще можно игнорировать? В тот день я подошёл к зеркалу и понял, что я вовсе не идеал, я вовсе не то совершенство, каким я считал себя все эти годы, но никто не мог меня исправить. Потому что боялись… до жути боялись. Даже мой лучший друг Мет, который стал мне как брат, не всегда говорил мне правду. Я вырос в крови и во лжи, я был в ней до того, как встретил тебя. И почему-то, мне сразу показалось, что у нас есть что-то общее, что-то такое, чего я не находил в других девушках. Если бы только не мои стремления и моя жестокость, у тебя было бы время привыкнуть, приспособиться к моей любви. Но я… не дал тебе этого времени. Иногда справиться с мужскими желаниями очень тяжело. И всё это неправильно. Но… я ничего не могу с собой поделать. Если ты думаешь, что мне нужно только твоё тело для удовлетворения своих потребностей, то ты глубоко ошибаешься, потому что…если бы мне действительно нужно было только это в моём мире, я бы оставил в живых какую-нибудь шлюху, которая никогда бы не стала мне отказывать даже в нынешнем мире, где деньги уже совсем ничего не значат… Но я выбрал тебя. Тебя, потому что хочу связать с тобой свою жизнь. Я принял такое решение, как только увидел тебя. Твои глаза, твои движения… сразу привлекли меня. Что-то защемило в сердце, когда я понял, что могут сделать с тобой в этом интернате. Я понял, что, быть может, это и есть то самое чувство… любовь? Даже сейчас я не до конца понимаю смысл этого слова, - он останавливается и опускает голову вниз, словно забыл, что хотел сказать и пытается вспомнить. Как ученик на уроке, когда его вызвали к доске, а он не знает темы. Стоит в смятении, не зная, куда деть глаза и пытается вспомнить хоть что-то, чтобы избежать получения плохой оценки, за которую его однозначно поругают дома строгие родители. – Но почему мне кажется, что ты можешь научить меня любить? Можешь подарить настоящее чувство… любовь. И больше ни слова. Он молчит, даже не смотря на меня. Я вижу лишь его затылок. Мои руки сами тянутся к нему… к его шеи… обвить её, как вчера ночью и почувствовать родное тепло. Муза, что ты делаешь? Этот человек опасен! Ты только посмотри, что он с тобой сделал! Не смей жалеть его. Но я тянусь руками и, наконец, касаюсь его шеи. Пальцы сами находят своё законное место и нежно гладят парня. Внутри что-то словно зашевелилось. Интересно, теперь всегда, когда я буду касаться этого мужчины, у меня будут всплывать кадры нашей прошлой ночи в голове? Я должна презирать его. Ненавидеть. Уйти. Забыть. Но я не могу… не могу… я абсолютно беззащитна перед ним. Он может бить меня хоть каждый день, тело будет страдать, мне будет больно… но душа… душа постоянно будет с ним. Боже, я сама не могу поверить в то, что я стала так жалка и так слаба… ещё сильнее, чем раньше. Что со мной будет дальше? Если я уже переступила за этот порог порока? Мне суждено гореть в огне… - Теперь ты поднимешься, Ривен? – я первая нарушаю тишину. Он не сразу поднимает на меня глаза, словно плохо услышал с первого раза и сейчас пытается прокрутить в голове сказанные мною слова и понять их. – Я, кажется, прощаю тебя, - и прощу ещё, ещё, ещё, если надо будет. - Что? – он удивлен. И это заметно сразу. Я думаю, он и не ждал, что я когда-то смогу его простить. Если честно, я и сама от себя такого не ожидала. Но сердце взяло вверх над мозгом. - Я прощаю тебя, - повторяю я более уверенно. – Можешь подняться с колен, - я не отлипаю от его шеи. Как же он идеален… эти скулы, улыбка… глаза. Мои руки непроизвольно опускаются на его голые плечи. Чувствовать тепло его тела… меня, кажется, захватил дьявол. Я не контролирую себя. Как же грешна… Любая девушка, после такого унижения со стороны своего парня, бросила его без всяких разговоров и упёков. Но почему мне так сложно это сделать?.. Быть может, потому что я многим обязана Ривену? А эта его тренировка просто была мне уроком? Теперь я вижу огромную черту, проведенную между Ривеном и Ястребом. Это две разные личности. И если я смогла приручить первую, не значит, что у меня хватит силенок на вторую… определенно. Она всегда будет висеть надо мной, как запретный, сладкий плод в райском саду, вкус которого мне никогда не суждено вкусить. Он встаёт, и мне снова приходится смотреть на него снизу вверх. Так и должно быть. Я должна знать своё место и радоваться тому, что у меня есть, не бежав вперед. Мне и так всё слишком быстро досталось. Его руки обвивают меня за талию, и я поворачиваюсь к нему спиной, вспомнив, что сейчас выгляжу недолжным образом. Конечно, он уже видел меня обнаженной, но мне всё равно неловко. Я издаю стон, когда он прикасается к моей обгорелой спине. - Больно? Пойдём в ванную, я нанесу один гель, после которого тебе станет лучше. Заодно обработаю ссадины, которые сам и нанес тебе, - он берет меня за руку и целует тыльную сторону. Потом, не отпуская моей руки, ведёт меня в ванную. Он идёт быстро, и я, честно сказать, немного не успеваю из-за небольшой боли в ногах, и мне приходится бежать за ним через силу. Выходит смешно и нелепо. Куда он так спешит? Ванная, что, по расписанию работает? Или он так жаждет мне помочь, что сам не замечает, как несётся, сломив голову? И вот мы в ванной, преодолев лестницу и все длинные коридоры. Только здесь Ривен отпускает мою руку из своей. Я наблюдаю за тем, как он нагибается, чтобы достать из нижней тумбочки какую-то белую коробочку. Аптечка, что ли? Ривен открывает её и что-то ищет взглядом. Потом щелкает двумя пальцами и достаёт из коробочки какой-то флакон, где нарисованы милые желтые рожицы. Они улыбаются… Прочитать название препарата я не успеваю, Ривен перекидывает флакон из одной руки в другую и кивает мне на ванную. Ах да, здесь больше негде сесть. А намазывать мне спину этой штуковиной будет куда удобнее сидя, чем стоя. Я подхожу к ванной поближе, перекидываю одну ногу, затем другую и усаживаюсь на белоснежный край. Ноги чувствуют приятный холод, исходящий от ванны, в которой ещё остались капельки воды после нашего недавнего купания. Я вспоминаю его прикосновения по моей кожи… трясу головой. Сейчас не время. - Ты позволишь? – осторожно спрашивает он, касаясь лямок моего бюстгальтера. Я неуверенно киваю и чувствую, как он с легкостью расстёгивает застёжку, и я ощущаю небольшую легкость в области груди. Ривен помогает мне избавиться от него, после чего я оказываюсь совсем безоружной перед ним. Хоть я и сижу к нему спиной, но всё равно прикрываюсь руками. – Сейчас будет сначала жечь, а потом почувствуешь прохладу, - вместе с этими словами я слышу какой-то шипящий звук, а после легкое прикосновение Ривена по моей спине. Но ещё что-то такое мокрое и мягкое… это пена? – Из-за меня ты ещё и обгорела, - ругает себя Ривен. - Всё в порядке. Мне стоило сразу же зайти в дом. Я не знала, что могу обгореть, - отвечаю я, пытаясь его успокоить, так как меня он уже успокоил. Он хмыкает, и его прикосновения становятся жёстче. Я ойкаю. Он извиняется и вновь возвращается к прежним движениям. - Ты просто не должен винить себя, - вдруг вырывается у меня. Ну да, хоть он и виноват, но я… почему я чувствую себя виноватой? Кто вообще первый начал? Муза Мелоди. - Иногда мне стоит думать, прежде чем делать, - отвечает он двусмысленно, и я надолго задумываюсь, пропуская его многословную речь мимо ушей. Когда я, наконец, очнулась от своих мыслей, я слышу, как Ривен задаёт мне вопрос. - Теперь впереди. - Что? – переспрашиваю я, забывая, что впереди, на груди у меня есть небольшая ссадина. - Я уже обработал твои ушибы на плечах, теперь осталась грудь и коленки, - с ума сойти, он помнит, куда меня ударял? Я немного мнусь и долго сижу на одном месте. Опять он увидит меня такой… обескураженной? – Муза, я обещаю, что не буду приставать, только обработаю и всё. Ещё с минуту я сижу, не двигаясь, а потом разворачиваюсь на попе и оказываюсь прямо перед Ривеном. В его руках уже какое-то другое лекарство. Он внимательно осматривает меня, видимо ищет, где именно находятся ушибы. Начинает с колен. Его взгляд непроницателен. Руки чётко прорисовывают движения ватой по коже. Я чувствую приятный холодок. Затем он поднимает голову и смотрит прямо мне в глаза. Ах да, грудь… но я… - Муза, представь, что я просто доктор. Гинеколог, - усмехается он. - Это сложно представить, учитывая тот факт, что ты спал со мной, - фыркаю я и опускаю руки. Что поделать. Ведь Ривен действительно сделает мне лучше. Я должна научиться доверять ему. Но… вы даже не представляете, как сложно это сделать, если он постоянно обрывает нить моего доверия, и мне приходится делать узелочки. Их всё больше… но я закрываю на это глаза. Любовь слепа. Ссадина прямо около соска и когда Ривен касается его хоть и ватой, я кусаю губу и впиваюсь руками в край ванной, на которой сижу. Парень бросает на меня короткий взгляд и возвращается к своему делу. - Готово! – довольно говорит он, закрывая флакон с какой-то слабо пахнущей жидкостью и поднимаясь на ноги. – Завтра тебе уже станет лучше. Жаль, я не могу залечить твои душевные раны... – он задумывается и смотрит вроде на меня, но как будто сквозь. Я, ничего не ответив на это, просто смотрю в пол. Действительно, он нанес мне многие душевные раны… но я уверена, что у него их куда больше и он не смеет жаловаться. Так может, и мне не стоит? Тянусь к моему лифчику, но Ривен перебивает меня. Его взгляд, наконец, приобретает более сосредоточенный вид. - Тебе лучше пока ничего не надевать, гель на спине ещё не впитался. Я молча киваю и продолжаю просто сидеть. Наступает минутная тишина. Вот опять. Ниточка доверия порвана… мне придется завязать разговор, потому что так Ривен может промолчать до самой старости… мне придётся завязать узелок. Сколько ещё эта ниточка протянет? - Я бы хотела сегодня лечь раньше, - неудачный способ. Ну да ладно. Я действительно устала. И физически, и морально, что там говорить. Утро было добрым недолго. А сейчас дело близится к вечеру. - Да, конечно, - понимающе кивает Ривен и протягивает мне полотенце. Я вопросительно смотрю на него, не понимая, что именно он хочет мне этим сказать. – Ты же до сих пор стесняешься меня? Можешь прикрыть только грудь, пока мы не дойдем до спальни. Я молча принимаю бархатистое голубое полотенце и прижимаю к себе. От него пахнет таким трепетным запахом… запахом Ривена. Мне нравится его гель для душа. Определенно. Он дарит запах утреннего леса, когда всё живое только просыпается. Это сложно передать словами или как-то описать. Просто тот, кто хоть раз бывал в лесу утром, когда солнечные лучи слегка попадают в чащу сквозь толстые кроны деревьев, а капельки росы расположились на травинках и растениях, и кажется, что после ночи лес преобразился, может меня понять. Такое странное ощущение… Ривен вновь протягивает мне руку, и мы возвращаемся в спальню. Сложно в это поверить, но мне, и правда, стало лучше. Пропала эта тяжесть в ногах, спину больше не жжет словно огнём. Когда мы заходим в спальню, то мой взгляд почему-то сразу устремляется на кровать. Хоть она и прикрыта балдахином, но кое-что я всё-таки вижу. Там, небольшим пятном испачкана простыня кровью, оставленной мною прошлой ночью. Он, наверняка, тоже заметил. Краснею. Как же стыдно. Но мне почему-то не хочется взять и сорвать её с кровати, закинуть в стиральную машину, чтобы больше никогда не видеть, чтобы избавиться от этой грязи и пошлости… нет… я хочу навсегда запомнить прошлую ночь, хочу, чтобы она отпечаталась в моей памяти приятный воспоминанием. Ведь было действительно так. Надеюсь, не только я одна так считаю. - Мне так стыдно… - шепчу я, находясь в спальне с слегка приглушенным освещением. Сердце начинает учащённо биться, я еле справляюсь с дрожью в руках. Что со мной? Сегодня мы определенно не будем заниматься сексом. Нет. Я просто не в состоянии что-либо делать… - Тебе нечего стыдиться, Муза, - он заключает меня в кольцо из своих рук, стараясь не касаться спины. – Прошлая ночь была великолепна. И я счастлив, что ты согласилась подарить мне столько удовольствия. - А я рада, что именно ты стал моим первым мужчиной. Если честно, я представляла это немного по-другому, - сделала странное признание я. Не ожидала такого откровения от себя, если честно, ну раз уж начали. - Может, всё было бы и так, как ты думала, будь ты не со мной. Почему-то нынешние парни слишком грубые в этом деле. Я, конечно, не могу утверждать, но иногда я встречал подобных девушек. Они были очень подавлены. Печально, я считаю, - он направляет меня к кровати. Ложится первый, а я пока стою над ним, прикрываясь полотенцем и смотря на него. Опускаю взгляд в пол. Мне, конечно, как девушке безумно повезло… мой парень одновременно сильный, но и заботливый… но, если честно, иногда мне страшно задумываться о том, что будет дальше. В будущем… когда я стану настолько слабой, что не смогу справляться с ним. Почему меня так пугает это? Стать безвольной куклой… я не мечтала о таком. - Иди ко мне, - он тянет меня за руку, от неожиданности из моих рук выпадает полотенце, и я валюсь прямо на грудь Ривена. – Тебе всё равно нельзя спать на спине, - добавляет он. - И ты решил этим воспользоваться? – его руки располагаются у меня на попе, я смотрю в его игривые фиолетовые глаза. - Нам надо будет спать так до самого утра, так что располагайся поудобнее, - меня немного смущает то, что я лежу на нём в таком виде. Это, в любом случае, неприлично. Хотя, что для Ривена значит слово «прилично»? Если оно вообще в его лексиконе? - Меня смущает такая поза, - признаюсь я, поворачивая голову набок. Чувствую, как щеки пылают огнём. Чёрт. Опять краснею. Надеюсь, он не видит. - Это довольно скучная поза, - отвечает Ривен, начиная рисовать пальцем сердечки у меня на пятой точки. – Я знаю поинтереснее. - Ривен! – прикрикиваю я на него. – Можно мне отдохнуть сегодня? - Всё-всё. Я молчу, - усмехается Ривен и действительно замолкает. Я позволяю себе немного расслабиться. Насколько это возможно. Сначала было неловко лежать вот так на парне, но потом я привыкла. Особенно, когда Ривен замолчал и закрыл глаза. Кажется, он уже заснул. Ёрзаю и устраиваюсь поудобнее. Как ни странно, я быстро вырубаюсь, и сон забирает меня в свои владения. Я слегка чувствую тяжелое дыхание Ривена в голову, его непринужденные прикосновения, родной запах… Не знаю почему, но сейчас я чувствую себя защищенной от всего, находясь в руках у дьявола, который вселился в плоть человека.