Я подарю тебе любовь...

(Текст будет идти от лица Музы). Я открываю глаза от непринужденных прикосновений губ по моему правому плечу. Странно, оно почти не болит, есть, конечно, небольшие покалывания, когда губы прикасаются к нему, но всё же мне придётся признать, что лечит Ривен – неплохо. Точнее его странные мне неизвестные лекарства. - Музочка… - как он меня назвал? От удивления поднимаю голову, всё ещё лежа на нём в той же позе, как и заснула вчера. От его груди чувствуется невероятное тепло… которое лечит мою душу. – Возможно, те вчерашние лекарства имеют побочку… ибо из-за этого запаха я сам спал, как убитый. Хорошее средство, не так ли? – он сжимает в своих руках мою попу. Дёргаюсь. Можно было привыкнуть. – И на алкоголь не надо тратиться, чтобы напоить тебя, красавица. - Так вот значит, какие у тебя мысли насчёт меня? – сыграю в эту игру слов. Я прекрасно знаю, что сейчас он шутит со мной. - Только так тебя можно раскрутить, - ухмыляется он и чуть приподнимается на кровати. Моё тело, словно прицепленное цепями к нему, следует за его движениями, и принимает то же положение. – Ты прилипла ко мне? - Вовсе нет! – пытаюсь встать с него, но он обхватывает меня двумя руками, одна располагается под попой, другая обводит шею, спускаясь до лопаток. В итоге, я остаюсь в том же самом месте, где и была. - Как твоя спина? – его глаза серьезнеют, он следит за движением моих губ, словно пытается поймать каждое слово до того, как оно сорвётся с уст и разнесется по воздуху. Как настоящий хищник ждет, когда его жертва покинет своё убежище и у него появится такая сладостная возможность… разорвать её, уничтожить. - Мне намного лучше, спасибо, - отвечаю я и одновременно благодарю его. Мне стоит тоже сделать хоть малейший шаг к нашему примирению, ведь… сомневаюсь, что Ястреб становится на колени перед каждым, кого ненароком обидел. Думаю, единственное, что можно ждать от него – это пулю в башку. Странное извинение, быть может. Именно. Разве Ривена вообще можно назвать нормальным? Он слегка улыбается, словно насмехается надо мной. Но я не могу понять, почему. - Я думаю, для меня этого недостаточно, - говорит он, не смея убрать свою ухмылку с уст. – Ты же знаешь, что мне нравится… - он проводит большим пальцем по моим сухим губам той самой рукой, которая держит меня за шею. Я, под напором его силы, прижимаюсь к нему ещё ближе. Голова смотрит прямо на Ривена. – Ты умеешь благодарить намного лучше. - Ривен, ты опять со своими извращенными намерениями? – вспыхиваю я, но ничего не могу с собой поделать. Его глаза пленительны, да и руки слишком крепко держат, чтобы куда-то отступать. Да и хочу ли я отступать? Боже мой… с какого именно времени я стала такой? Распущенной? Или как это назвать? Как назвать то, что меня так тянет к этому человеку… к его губам… к его телу. - Никаких таких намерений у меня нет, - он слегка наклоняет свою голову и снова смотрит на мои губы. Сердце начинает биться чаще. Чаще… Чаще… - Разве я не имею права поцеловать самую прекрасную девушку на свете, если она моя любимая? Он не даёт мне возможности ответить. Его горячие, слегка шершавые губы касаются моих. Язык раздвигает мои губы и проникает внутрь. Он такой тёплый… я тянусь к Ривену, отвечая на его жаркий поцелуй. Дыхание учащается… в лёгких заканчивается воздух… Ривен не позволяет мне сделать и малейший вдох кислорода, от которого я так завишу. Нет, он целует всё сильнее и сильнее. Его язык проникает всё глубже, описывая там круги, сплотившись воедино с моим языком. Я открываю глаза, когда понимаю, что уже не могу дышать. Пытаюсь что-то сказать, но в результате, меня хватает лишь на жалкий стон. Ривен слегка ослабляет свою хватку, его поцелуй меняет свои пределы страсти, и переходит в более нежные движения. Через минуту он уже смотрит на меня с миловидной улыбкой, видимо, наслаждаясь моим распаренным видом. - Прости, я погорячился, - говорит он, поглаживая меня по щеке. - Всё в порядке, - пытаюсь прийти в себя. Это всего лишь поцелуй, Муза. Веди себя спокойно! - Иногда я забываю, что я с тобой… и сегодня, и вчера, - он опять об этом? Неужели он думает, что чем чаще он будет повторять о том происшествии и корить себя, тем быстрее мы вместе это всё забудем? Очень странный ход мыслей. - Давай больше не будем об этом. Раны, нанесенные на тело зарастают, воспоминания забываются… будем идти дальше, хорошо? – я позволяю себе коснуться до его щеки. Он закрывает глаза от наслаждения и целует мои пальцы. Не удерживаю улыбки. Сейчас он похож на мартовского кота. - Как ты пожелаешь, - он открывает глаза, и я снова имею такую возможность – наслаждаться его прекрасными фиолетовыми глазами, в которых горят какой-то странный таинственный свет. Я до сих пор не понимаю, почему только эти глаза излучают этот свет, который может одновременно убить, но в то же время приласкать. – Кстати, у меня есть прекрасное предложение, от которого ты вряд ли откажешься. Я смотрю на него в продолжение, ничего не говоря. Он снова улыбается. Он… смущен? Да быть не может! - Прогулка на катере. Выедем на середину моря и проведем там время вместе. Как тебе? – его глаза скользят по моему лицу. Я знаю, вернее сказать чувствую, что он хочет ещё раз меня поцеловать. Но почему-то видит во мне слабую, маленькую девочку. Так и есть, наверное. Интересно, я хоть когда-то смогу подарить ему наивысшее удовольствие? Мечтать не вредно! - Я согласна, - отвечаю я, обводя руками его шею. Он игриво посматривает то мне в глаза, то опускаясь ниже. - Мне кажется, или у тебя на груди родинка? – переводит он разговор с темы на тему. Я густо краснею и слегка ударяю его по голове, как делала бы с лучшим другом моего возраста, если бы он у меня когда-то бы был, который случайно отпустил шуточку насчёт моей внешности. Если быть откровенной, над моей внешностей глумились с самого начала, как я попала в интернат. Моё тело слишком быстро развивалось, так что грудь начала расти довольно рано и с невероятной скоростью. Плоские шутки, но почему-то такие обидные всегда сыпались в мой адрес, гадкие слова летели прямо мне в спину, когда я проходила мимо… Но Ривен совсем не похож на тех парней. Быть может, потому что старше? Или он просто видал грудь и побольше? Хм. Скорее второе. - Муза, ты в порядке? – он обхватывает двумя пальцами мой подбородок и заставляет посмотреть в его глаза. – Я обидел тебя? - Нет, нет, - качаю головой я. – Просто воспоминания. Неприятные. - Поделишься? – он берёт меня за руку, которой я всего пару минут назад ласкала его кожу. – Мне интересно. - Да так… вспомнила интернат, - почти сказала правду я. Ведь по сути, эти вещи связаны. Так? - Интернат? – он удивленно смотрит на меня, не отпуская моей руки. – Ты скучаешь по нему? Скучаешь по тем людям? – его взгляд серьезнеет. Кажется, ему не нравится, когда я жалею тех, кого он убил собственными руками. Но… я их не жалею, я просто не знаю, как сказать ему то, что заставило меня немного задуматься. Немного загрустить. Но всё в прошлом. Так может, и не стоит вспоминать? Вдаваться в подробности? Но я не могу ничего сделать с тем, что почти каждый неприятный момент в моей жизни, даже самый короткий, связан с моим пребыванием в интернате, в моём бывшем доме… я не могу избавиться от мыслей об интернате, от людей, которые окружали меня так долго… потому что если я выкину эти почти единственные мысли из моей головы, то я потеряю себя. Иногда хочется всё забыть, но не лишу ли я себя своей личности, своей души? Ведь там я прожила долгое время. Там я впервые познакомилась со вкусом крови на губах, впервые узнала, что такое предательство, лицемерие, ложь… хоть всё это окружало меня всё это время уже давно, ещё до интерната, просто я не замечала. Лучше вовсе не вспоминать об этом, не ворошить прошлые дополнительные материалы в своей памяти. Пускай начнется новый мир после того дня, когда я увидела за своим окном огонь… пускай мы с Ривеном сможем создать тот мир, в котором больше никогда не будет прошлого. И пусть я забуду, как этот «мир» ему достался. - Нет, ничуть, - говорю я, после минуты размышления. Ривен хмурится и отпускает мою руку. Но я хватаю его до того, как он положит её на кровать. Нет, только не покидай меня…- Я не жалею, что я с тобой, слышишь? Ты сделал всё правильно. Его глаза становятся с пятирублёвую монету. Он удивлен. Да. Я тоже. Эти слова… сами сорвались с моих разгоряченных губ. Ривен сделал всё правильно? А разве не я до последнего его упрекала, не хотела верить, что того, к чему я так привыкла больше никогда не будет? Как же быстро меняются мои взгляды. Мои мечты…Иногда я сама себе противна. - Я сделал всё правильно? – он продолжает смотреть на меня. – Милая моя, я лишь хотел увидеть цвет твоего румянца на щеках, а ты начала развивать такую глубокую тему? Чувствую, мне будет тяжело с тобой общаться на интимные темы, раз ты так быстро переходишь с темы на тему. - Вовсе нет, просто… - задумываюсь. – Я давно хотела тебе это сказать. - Как давно? – его взгляд снова приобретает какой-то таинственный помысел. – Ты бы не сказала мне об этом, если бы я не намекнул, что у тебя шикарная грудь? - Ты сказал лишь, что у меня родинка… - выпалила я, опуская взгляд вниз. Сразу увидела эту родинку. Щеки пылают, как наколенные лампы. Боже мой… я теряю контроль. - Это и был тонкий намёк, - ухмыляется он и отпускает меня из объятий. – Предлагаю принять душ, позавтракать и поехать? Погода вроде хорошая, да и…- он говорил что-то ещё, но я не слушала. В голове повторялась одна и та же фраза, которую он сказал почти в самом начале. Он опять хочет принять ванную вместе? Ему так нравится это? А мне? Думаю, мне немного неловко, но… если так я могу доставить ему хоть малейшее удовольствие, я готова на всё. Какие странные, даже шальные мысли крутятся в моей голове. Я настолько хочу понравиться этому мужчине. Почему бы? Почему? Я смотрю, как он опускает ноги с кровати, оставляя меня одну под одеялом, открывает шелковистый балдахин, встаёт, подходит к двери и останавливается. Через размывающую изображение пелену балдахина я вижу его идеальную спину, изуродованную ножом… как ни странно, я уже привыкла к этому шраму. И почему-то он больше не пугает меня так, как прежде. Нет больше той дрожи в руках, когда он поворачивается ко мне спиной. Быть может, я просто привыкла… а может, полюбила ещё сильнее. - Ты идешь? – его голос стал мягче, но я всё ещё помню, как бы не жаждала забыть, какой он человек. Киваю и вылезаю из нашего «убежища – кровати». Первые две минуты ищу, чем себя прикрыть, так как сейчас я стою перед Ривеном в одних трусах и это… немного неловко, хоть он уже и видел слишком много, чтобы что-то скрывать. Нахожу тонкий летний халат, который весел на спинке кресла в нашей спальне. Видимо Ривен подозревал, что он может мне понадобиться. На секунду мои размышления вводят меня в ступор и я просто замираю на месте. Ривен ещё в городе знал, что здесь мы займёмся любовью в первый раз? Значит, у меня не было выбора? А что было бы, если бы я отказалась тогда в тот поздний вечер? Он бы заставил насильно? Смотрю в его сторону и представляю, как он насильно укладывает меня на диване, налегает всем телом, будто желает вдавить мою сущность в мягкий диван, его руки, которые подарили мне в ту ночь наслаждение, разрывают мою одежду… потом он входит в меня, я кричу… а он не пытается меня успокоить, как той ночью. Резко двигается, желая доставить удовольствие только себе… он ужасный человек, который может сделать со мной всё что угодно. И он бы сделал это, если бы я отказалась тогда. Мне становится страшно, я сжимаю в руке край халата, накинутый на меня. - Ты в порядке? – спрашивает он, заметив мой испуганный взгляд. Я сглатываю подступивший к горлу комок и неуверенно киваю. Ястреб продолжает меня изучать, как и должен изучать хищник жертву, а потом подходит ко мне и прижимает к себе. Я утыкаюсь носом в его грудь и так и стою, не смея пошевелиться. Мне кажется, я даже не дышу сейчас. – Милая, не бойся меня. Я больше никогда не причиню тебе боль. Пожалуйста, не смотри так… словно я твой последний враг. Может, так и есть… но от такого твоего взгляда мне ужасно больно, - его руки опускаются на мою попу, а дыхание щекочет шею. Интересно, то, что он сейчас говорит правда? Или… я не хочу об этом думать. Сколько бы я не размышляла насчет того, что бы сотворил Ривен, поверни я в другую сторону… я никогда не угадаю. Ведь то, что случилось - уже произошло. И мне не стоит больше думать об этом и пугать себя. - Пойдём? – он берёт меня за руку и улыбается. Я смотрю в его глаза и неуверенно киваю. Мы идём до ванной, где только там Ривен отпускает меня. Его руки тянутся к включению душа, и всего через секунду струя воды начинает бить в белый пол ванны. Ривен снова поворачивается ко мне лицом. Я понимаю, куда он клонит. Я должна раздеться. - Пожалуйста, позволь я сама, - шепчу я, выставляя свои руки перед ним, как преграду перед врагом. Он ухмыляется и кивает, разрешая мне сделать это. Словно оставшись в ванной один, он начинает раздеваться сам. Машинально отворачиваюсь лицом к двери. Боже мой… нам нельзя принимать душ вместе. Ведь чем чаще я буду видеть его обнаженным, тем чаще мне придётся справляться со своей дрожью в коленках, румянцем на щеках и странным чувством внизу живота, словно он уже готов повалить меня на кровать и удовлетворить свои мужские потребности. Не сумев справиться со своей дрожью в руках, я снимаю с себя и без того просвечивающий халат, обнажив перед ним свою больную спину. Как ни странно, она уже почти не болит, хотя, я слышала, загар сходит долго и болезненно. Сначала больно лежать на спине, а потом ещё и кожа облезает, словно тебя жарили несколько часов на открытом огне. Дотягиваюсь руками до нижней части белья. Я же сейчас опять окажусь без нечего прямо перед ним. Интересно, я буду всю жизнь вот так вот принимать ванную и душ… борясь со своими смущенными чувствами? Аккуратно положив свои вещи наверх стиральной машинки, я перекинула волосы на свою грудь и повернулась к Ривену. Он стоял под мощной струёй душа. Его волосы полностью намокли и свисали, как водоросли на камнях, по лицу. Его глаза были опущены, в лицо била вода. Я, не обращая внимания, на его обнаженный вид сделала несколько шагов вперед и залезла в ванную, в этот раз без лишней помощи. Ривен, услышав меня, повернул голову в сторону, чтобы вода не мешала его взору и открыл глаза. На его лице появилась улыбка, он притянул меня к себе, и на меня тоже полилась вода. Она была такой тёплой… такой приятной… - Не бойся, - прошептал Ривен мне на ухо. Я почувствовала прикосновение его мокрых волос на моём плече. Парень подставил меня под душ, вода сразу же намочила мои волосы, и теперь с мокрых локонов небольшими струйками вода стекала по моему телу вниз. Ривен прильнул к моим мокрым губам и страстно поцеловал их. Я закрыла глаза и запустила пальцы в его мокрые волосы. Он не стал останавливаться на этом, развернув меня спиной к плитке, он прижал меня всем своим телом и, обхватив мою ногу под коленкой, поднял её на уровне своих бедер. Я открыла глаза, когда почувствовала, что его рука нырнула ко мне между ног. - Ривен… - промычала я, насколько могла во время поцелуя. Он не услышал меня или просто сделал вид, что не услышал. В любом случае, его поцелуй становился всё жаднее, а в мой рот, в моменты, когда Ривен менял положение своих губ, вместе с воздухом стала попадать вода. Я сжала его волосы в руках, чтобы он понял, что мне надо хоть немного отдышаться. Он отлип от моих губ, но вместо этого впился поцелуями в мою грудь, убирая мои локоны назад. - Ривен, что ты делаешь?.. – спрашивала я странные вещи в данный момент. Неужели он хочет, чтобы мы занялись этим в душе? Интересно, что будет, если я ему откажу? Его член упёрся в мою ногу, он, по всей вероятности, уже не мог справляться и контролировать своё желание. – Пожалуйста, не сейчас… - проблеяла я, в надежде, что он меня услышит. Ривен остановился и, выпрямившись, посмотрел в мои глаза, всё ещё не отпуская мою ногу. - Я не собирался ничего делать. Это просто ласки, не больше, - он обхватил мою голову рукой и притянул меня к себе от холодной стенки. Он опустил мою ногу, и теперь я чувствовала его член прямо между ног. – Я никогда не буду заставлять тебя заниматься сексом без твоего желания. Я обещаю, - он проводит пальцем по моей щеке, а я не могу справиться со своим учащённым биением сердца. Сейчас… он может сделать этой сейчас. Мы так близки… - Мне страшно, когда ты ведёшь себя так, словно совсем себя не контролируешь, - шепчу я, опуская взгляд, борясь со смущением. Он совсем близко… - Рядом с тобой я и, впрямь, становлюсь сумасшедшим. Ничего не могу поделать с собой. Ты так меня заводишь, - он обхватывает рукой мою пятую точку и сжимает в руке. Пожалуйста… не надо… Просто стою и молчу. У меня нет сил, чтобы что-то сказать. Вода льётся на нас с невероятной силой, словно пытается повторить воды водопада. Хочет показать себя сильной, но в этих рамках, которые ей предоставили, она очень слаба. - Возможно, когда-то я и смогу находиться с тобой наедине и не краснеть. Но, наверное, не сейчас, - шепчу я и снова поднимаю взгляд, чтобы посмотреть на него. - Ты стала намного смелее, Муза. Я могу это сказать, так как я помню, какой ты была в первый день нашей встречи. Ты шарахалась от моих шагов, хоть и пыталась быть смелой, бросая колкие слова, но сейчас… сейчас ты даже можешь лечь со мной в одну постель, - говорит он, гладя меня по попе. Он это специально, пытается возбудить меня? – Я люблю тебя, Музочка. - Любишь, потому что я могу удовлетворить твои мужские потребности? – вырываются колкие слова из моих уст. Я не хотела этого говорить. Это даже сказала не я… а моё сознание? Ривен странно улыбается, словно пытается подавить свой смех и обнимает меня крепче, так, что я чувствую небольшую боль в своей груди из-за того, что на ней имеются парочка синяков. - Я люблю тебя, потому что ты остаёшься со мной, несмотря ни на что. Ты не отдала меня в крепкие руки одиночества, а осталась… даже когда узнала, кто я на самом деле. Мужская похоть – это отдельный разговор. Мне важно, что ты просто со мной… - я стою, раскрыв рот. Тишину разрежает лишь звук льющейся воды. Я не могу ничего ответить… сейчас, когда мы настолько близки, Ривен стал таким откровенным. Его плоть и душа обнажены вместе. Я даже могу сказать, что душа обнажена куда больше тела. Ещё никто не был со мной так откровенен. Я росла во лжи и ненависти… но теперь, когда я всё ещё расту, я, не побоюсь этого слова, окружена заботой человека, чьи руки испачканы в крови, которую уже никакая вода не сможет смыть. Почему? Почему мой родной отец не смог подарить мне столько любви и откровения? Почему именно Ривен? Ведь он совершенно незнакомый мне человек… он скрывает свою сущность, открывая её так редко. Но он хотя бы делает это. И он делает это при мне. Он дарит часть своей мимолётной теплоты мне. И мне кажется, что эта теплота расширяет свою территорию в его сердце… с каждым новым словом… с каждым моим прикосновением… с каждой нашей близостью. Я должна помочь ему, ведь он помог мне. Хоть он и убил всех людей, но в этом есть тот самый умысел, чтобы больше никто не смог притронуться ко мне. Теперь моя душа и моё тело в надежных руках Ривена… я только его. - Мне важно, что ты просто со мной, - тихо повторяю я. Больше не нужно кричать, чтобы быть услышанным. Всё равно в этом мире никто не услышит тебя, кроме того единственного человека. Твоего единственного человека… Мы понежились в душе ещё полчаса, наслаждаясь обществом друг друга. После этого Ривен отпустил меня собираться в наше путешествие, и я направилась в спальню. Найдя в шкафу ещё один купальник бирюзового цвета, я заметила, что он не уступает прошлому купальнику ничуть в откровенности. Справившись с ним, я натянула свободную белую майку, которая закрывала даже мою пятую точку, решив не одевать шорт, спустилась вниз, к выходу, где меня уже ждал Ривен в одних плавках и с закрытой корзинкой в руках. Кажется, такие корзинки берут с собой на пикник. Я видела такое в кино, в жизни же я никогда не бывала на таких «мероприятиях». - Предлагаю позавтракать на катере. Как тебе идейка? – улыбнулся он, когда я подошла к нему. Просто кивнула, ничего не сказав. Я думаю, это достаточно. Так ведь? Как только мы вышли из домика, тело обожгло дикой жарой, которая стояла за дверьми. Конечно, я ведь уже привыкла к прохладе сплит-систем в комнатах. - Сегодня довольно жарко, - подметил Ривен очевидные вещи. – Но в такую погоду самый раз купаться в холодном водичке, как считаешь? - Наверное, - слабо улыбаюсь я, вспоминая, что не так уж хорошо плаваю, чтобы находиться долго на глубине. Сказать Ривену? Да надо мной просто посмеются. Просто не буду спрыгивать с катера, когда мы выйдем в открытое море. Так и сделаю. Ривен пошёл к катеру по мостику первый, я же остановилась в самом начале дощечек, которые казались такими ветхими. Сложно сделать первый шаг. Кажется, что доски подломятся под тобой и ты упадёшь в океанскую пучину, кишащую акулами, где тебя ждёт неминуемая смерть. Боже, что за мысли? Даже если мостик и сломается, максимум, что может произойти, так это то, что я по коленки окажусь в воде. Какие вообще акулы? - Муза, ты идешь? – Ривен уже давно на борту и глупо смотрит на меня в ожидании. Я снова киваю, не произнося ни слова… и делаю первый шаг. Интересно, сколько первых шагов я сделала, когда согласилась быть с Ривеном Сколько жизненного опыта я получила? Чего лишилась? Что приобрела? Как бы это странно не звучало, но я мало помню наши встречи до войны. Видимо это событие затмило все мои приятные воспоминания… а война – это приятное? Может, в моём сознании это настолько много значит, что оно не оставило места для всяких мелочей? Матаю головой, чтобы отогнать глупые мысли, которые ни к чему меня не приведут и ускоряю шаг. Ещё мгновение и я запрыгиваю на катер, поскальзываюсь на полу и оказываюсь на руке Ривена, который поймал меня за секунду до того, как я бы расквасила свой нос. - Осторожнее, сладкая. На катере может быть скользко, - он поднял меня одним рывком и поддержал некоторое время, пока я не пришла в себя. – Всё хорошо? - Да, всё отлично, - выпалила я. – Прости за свою нелепость. - Всё в порядке. Мы можем ехать? Киваю. Ривен отпускает меня и направляется к рулю катера. Я, чтобы прийти в себя, облокачиваюсь об внешнюю стенку каюты. Ну, почему я такая? Вечно выставляю себя посмешищем перед ним. Он ради приличия смех сдерживает, но если сейчас узнает, что я боюсь плавать на глубине, заржёт во всё горло. Мы отдаляемся от острова, и мне это видно, как никому другому. Совсем недавно он был таким большим, я даже различала деревья и могла назвать их… сейчас же всё стало большим зелено-коричневым пятном. Но мы отплываем всё дальше и дальше… пока остров вообще покидает мой взор. Теперь вид довольно скучен – одна морская гладь. Да уж, тоже мне «скучен!» Если бы не Ривен я бы не увидела даже этого скучного вида… что бы было со мной, не встреть я его? Наверное, меня бы давно уже не было. Даже если бы я и выжила в секс-рабстве, это вовсе не значит, что я сумела бы пережить войну. Тогда бы алая жидкость окрасила меня куда больше, чем в тот день в интернате. Моя кровь… Снова эти ужасные картины листаются как страницы старой книги в голове. Я скоро с ума сойду! Так нельзя. Надо чем-то себя отвлечь. Я не успеваю что-то придумать, шум мотора затихает, и катер больше не мчится на встречу ветру. - Мы приплыли, - объявляет Ривен, хотя, в общем-то, ничего не поменялось. Может, вода стала темнее… и пугающе. Какие твари могут водиться в этой мгле? Неужели Ривен настолько бесстрашен, что даже не боится купаться в совершенно неизвестной местности? - Ну что? Нырнём? – усмехается он, упирая руки в боки. Я кусаю губу, мучая себя в смятении. - Знаешь, я, пожалуй, останусь здесь, - говорю я, следя за его реакцией. Его правая бровь ползёт на лоб в изумлении. - Ты не будешь плавать? Совсем? – в его тоне столько удивления, словно я отказалась от чего-то жизненно необходимого. Например, от глотка воды в жаркой пустыни, по которой уже иду два дня без малейшей остановки. – Муз, тут безопасно. - Я тебе верю, но просто я… недостаточно сильна в плавании, чтобы плавать на такой глубине, - признаюсь я, скрещивая пальцы рук позади себя. Я сказала. Ждём его реакции. - Вполне реальная причина для страха. Но тебе нечего бояться, ведь я буду рядом. Я хорошо плаваю. Если что буду спасателем, - он подмигивает мне одним глазом и обнажает белоснежные зубы. – Ты знаешь, как я умею спасать? – он обнимает меня двумя руками, которые сразу же располагаются на моей попе. Любимое место, похоже. – Я спасу тебя всю без остатка! - Хорошо-хорошо, я поплаваю, только не смотри на меня таким зверским взглядом, - ломаюсь я, как тростинка под его уговорами и словно опьянённым взглядом. Я точно уверена, что он трезв, но в данный момент он ведёт себя до безумия странно. - Мы не долго, - снова улыбается он и, подхватывая меня на руки, прыгает в морскую глубину. Я успеваю закрыть рот за сантиметр до полного погружения в воду. Мы плюхаемся словно тяжелый камень, сорвавшийся со скалы. Холодная вода, будто льдом охлаждает моё тело… я ничего не чувствую… кроме крепкой хватки мужской руки, которая обхватывает мою талию настолько сильно, что я даже если бы захотела – не смогла выбраться. Я жадно глотаю воздух, когда мы, наконец, выныриваем. Мне казалось, что мы провели под водой вечность, хотя я уверена, и минуты не прошло. Я не успела снять майку! Теперь плавать в ней ещё тяжелее. Чёртов Ривен! - А теперь поплыли, - говорит он, убирая с лица свои бордовые волосы. - Что? Нет! Не отпускай меня! – заорала я, обхватив его ногами и вцепившись как можно крепче в плечи. Я, кажется, ему ногтями там оставила новые шрамы. - Оу, так бы всегда, - хитро улыбнулся Ривен, радуясь моему такому рвению к его телу. – Мне нравятся такие истерики. Тебе повезло, что мы сейчас на такой глубине. - Идиот! Я не смогу здесь плавать! Я боюсь глубину! Ривен, пожалуйста, не оставляй меня, - меня охватила паника. Хотя если рассуждать здраво, ничего такого не произошло. Я умею плавать, ведь пару дней назад спокойно плыла на большие дистанции, не касаясь дна. Что со мной происходит сейчас? Не понимаю. Я словно забыла и вовсе как надо плавать… такая слабость в теле. Я будто первый раз в воде. Меня кинули в её, как маленького щенка, которого хотят научить плавать. Очень глупого щенка… - Вода очень холодная, - прошептала я, чувствуя, как немеют пальцы на ногах. - Потому что надо двигаться, - ответил Ривен, косясь на меня, которая прилипла к его спине, как пиявка. - Давай вернёмся на катер, пожалуйста. Я с самого начала говорила, что не буду плавать, - проблеяла я, уже не справляясь со своими стучащимися зубами. Ривен, ничего не ответив, просто изменил курс своего направления напрямик к катеру. Я выглядела как сумасшедшая, когда вцепилась в лестницу катера и дрожащими руками ползла наверх. И каково было моё счастье, когда я снова чувствовала что-то твердое под собой. Ривен залез после меня, встряхнул волосы в воздухе, избавившись от лишней воды, от чего они снова приняли прежний вид, и покосился на меня. - Теперь всё хорошо? – киваю. - Правда мне всё ещё холодно, - шепчу посиневшими губами. - На твоё счастье, я взял чай, мерзлячка, - подметил и так ясный минус моей личности Ривен. Он ушёл в каюту и через две минуты вернулся оттуда с полотенцем и корзинкой с нашим завтраком. - Сними мокрую футболку, дурочка, - сказал он и кинул в меня полотенце. Чёрт! Прямо в лицо! - Может, достаточно обзывательств? – сощурила глаза я, смотря на него. – Ты ведёшь себя как пятилетний ребёнок на данный момент. - У меня не было детства, прости. Просто ты единственный человек, перед которым я могу не держать сильную и уверенную форму. Но больше никаких обзывательств. Я обещаю, - он улыбается мне и присаживается напротив меня в позу лотоса. – Но всё же сними футболку, так быстрее согреешься под солнцем. Я тихо слушаюсь его и снимаю с себя мокрое одеяние, оставшись только в купальнике. Мне неловко. Зачем я сказала про его поведение пятилетнего ребёнка? Мне ужасно жаль. Я забыла, кто сейчас передо мной. Некоторые выражения не подходят к нему, как подошли бы к любому другому человеку… Тихо вытираю волосы полотенцем, пока Ривен достаёт завтрак из корзинки и разливает чай из термоса. Запах сладкой мяты сразу разносится в радиусе метра. Ривен разбирается в чае. Это мой любимый. Он молча протягивает кружку термоса мне. Я, отложив полотенце, приняла чай. Тепло от кружки сразу разнеслось по холодным рукам. - Спасибо и… - начала я, когда выпила глоток горячего чая и почувствовала приятное тепло, разливающееся по моему телу. – Прости меня. Я не хотела тебя обидеть. Ривен удивленно поднял глаза, оторвавшись от тостерного хлеба и шоколадного масла. - Ты о чём? – похлопал глазами он. - Только что я назвала тебя пятилетним ребёнком и сделала замечание насчет твоего детского поведения. Я и забыла, что, когда ты был маленьким, ты не веселился, как все остальные дети… - подношу к губам кружку термоса, чтобы показать Ривену, что на данный момент я сказала всё. - А, ты про это, - махнул рукой Ривен и продолжил намазывать шоколад на хлеб. Он любит сладкое? Видимо да. Потому что на его хлебе уже навалено куча масла, которое он даже не стал размазывать по всей площади квадратного хлеба. – Всё в прядке. Не бери в голову. У меня и, вправду, не было детства, но ведь ты не виновата в том, что со мной сделал этот мир. - Да, но мне не стоило… - я хотела продолжить, но меня безжалостно перебили. - Давай просто не будем об этом. Все уже давно получили по заслугам. Моя душа спокойна, - безмятежно ответил он и откусил кусок своего шоколадного бутерброда. Душа спокойна, говоришь? Похоже, его совсем не гложет тот факт, как его душа успокоилась. – Лучше скажи мне, что ты будешь? Тут много всякой вкусняшки, - Ривен подвинул в мою сторону корзинку, и я увидела, что там и впрямь много всякой всячины. Но я ограничилась лишь бутербродом с ветчиной, шоколадкой и бананом. Заметив странное рвение к сладкому у Ривена, я осмелилась спросить: - Ты любишь шоколад? - О да! – воскликнул Ривен, откусывая уже десятый тост с шоколадным маслом. – В детстве я никогда не ел сладкого, поэтому, когда попробовал первую шоколадку в возрасте тринадцати лет, понял, чем буду заниматься, когда разбогатею. Из-за этой моей страсти мафия иногда подшучивает надо мной. Но я не обижаюсь. Они - моя семья. Семья… как много смысла в этом слове. Семьёй могут стать не только родные люди. Точнее, родным может стать любой человек, а потом уже и семьёй, если повезёт. - У меня была семья лишь до пяти лет. Поэтому я плохо помню, как это, что должен чувствовать, когда среди людей тебе тепло и уютно, - я почему-то сразу вспомнила тот день, проведенный у мафии Ривена. Но, как сказал Мет, самому Ривену лучше об этом не знать. Я многозначно улыбнулась. То самое тепло… - Теперь ты стала членом моей семьи. А значит, она у тебя тоже есть, - ответил Ривен. Конечно, ведь он всего не знает… - Ты больше не будешь одинока, милая. - Я не боюсь этого слова. Нет. Просто странно не чувствовать такого вроде бы обыденного чувства, как семейное тепло, - почему сейчас я вспоминаю маму и мне хочется зарыдать? Уткнуться в подушку и прорыдать так очень-очень долго. Пока она сама не придёт и не успокоит меня. Сразу вспоминаются короткие обрывки из далекого детства… Лучше бы их вообще не было. Этих воспоминаний… Честно. Так только больше напоминают мне, что мама сейчас не со мной… и то, как она умерла. Страшно подумать, ведь я даже не знаю, где её настоящая могила. И есть ли она вообще? - В этом мы и похожи, - грустно улыбается Ривен. Вроде бы такое счастье – найти кого-то, кто хоть в чём-то понимает тебя, кто пережил то же, что и ты… но почему-то даже когда мы вместе у нас нет повода для радости на общую причину грусти. - Ладно, не будем о грустном, - вздохнул Ривен и отпил немного чая. – С тобой я всегда счастлив, Муза. - Ты так часто стал мне об этом говорить, - подметила я. - Но если так и есть, почему бы не сказать? – ухмыльнулся он. – В этом мире больше не нужно скрывать чувства. Больше не нужно надевать масок! – сейчас он радуется, впрямь как пятилетний ребенок новой игрушки. И я не могу ничего поделать с этим выражением. Так и есть! Ривен встал с пола и протянул мне руку. Я удивленно посмотрела на него. Что-то не так? - Пошли со мной, - прошептал он, не убирая протянутой руки. Я поставила чашку с уже остывшим чаем и подала свою руку. Резким рывком он поднял меня и притянул к себе. - Я хочу тебе кое-что показать, - сказал Ривен уже в полный голос. И я услышала в нём невероятную уверенность. Что он задумал? Крепко сжав мою руку, он повёл меня в каюту. Преодолев небольшую лестницу вниз, мы оказались в маленькой комнатке, где стояла двуспальная кровать, опять же с балдахином нежного цвета, что заставляло меня задуматься о том, что Ривен не пускает никого в свою личную жизнь, комод, шкаф-купе, небольшой круглый столик, стоящий в углу. Но, наверное, интерьер дополняла средних размеров картина, висящая рядом с кроватью, на которой был изображен ястреб с распростертыми крыльями и открытым клювом. Увидь я такое творение впервые, испугалась, может, даже вскрикнула, но я слишком часто его вижу, чтобы показывать хоть какие-то эмоции в данный момент. Как только Ривен повёл меня к кровати, я почувствовала неладное. Он опять хочет чего-то непристойного? Но мои устрашающие мысли сразу развеялись, когда он просто попросил меня сесть. Потом он подошёл к комоду и что-то достал из верхнего ящичка. Его мощная спина не давала мне увидеть, что же он достал, хоть я и пыталась разглядеть. Вероятно, что-то маленькое… Он вернулся с слегка смутными эмоциями на лице. Что он задумал? Я сжала в руке простыню и немного отстранилась от него, когда он подошёл совсем близко. Неожиданно для меня, когда я ждала уже чего-то страшного, Ривен встал на одно колено, прямо передо мной и протянул в руке красную коробочку, предварительно открытую. Что… происходит… здесь? Кто-нибудь мне объяснит? В коробочке блестело тонкое золотистое кольцо с поистине прекрасным бриллиантом. О Боже, оно же, наверняка, ужасно дорогое. Я не привыкла к таким подаркам. И что теперь… что надо говорить? - Музочка, ты выйдешь за меня замуж? – это сказали мне? Я не верю своим ушам… Ривен хочет взять меня в жены? Сейчас? Он вновь стоит передо мной на коленях. Это похоже на какую-то сказку! Я должна сейчас же проснуться в интернате. Ведь если я проснусь хоть на минуту позже, я не смогу больше жить после такого сна. Сна, будто длиной в жизнь… - Ты… согласна? – в его глазах смятение. Он боится, что я откажу ему? - Ривен… - у меня не хватает слов даже на простую фразу, но я всё же собираю в себе последние силы. – А разве у девушки главаря мафии есть другой выбор? Ни за что на свете не откажу тебе в этом предложении. Он широко улыбается, на его лице радость… Ривен, какой же ты всё-таки разный в зависимости от ситуации. Теперь я могу поспорить с любым, кто скажет, что ты бесчувственный робот. Он валит меня на кровать и нежно целует в губы. Сейчас этот поцелуй непохож на остальные… в нём появился какой-то новый вкус… новое чувство. - Никогда тебя никому не отдам, - шепчет он, слегка отстраняясь от моих губ, чтобы в его поле зрения попадало всё моё лицо. – Прошу тебя, одень его. Он садится рядом на кровати и протягивает мне кольцо. Мои руки дрожат… я не смогу его одеть сама. Ривен понимает это, он видит мой румянец на щеках, неловкость, дрожь… и помогает мне надеть это волшебное кольцо. Боже… ещё никто никогда не дарил мне таких подарков. Стыдно сказать, но у меня даже не было простых сережек, как у всех девочек в интернате. Хоть они были и не золотые… но они хотя бы были. - Ривен, это слишком дорогой подарок. Он, наверное, дороже меня, - ухмыльнулась я, уже не обращая внимания на свой румянец, на свой бешеный стук сердца в груди, дрожь в руках. Всё стало неважным. Я смотрю на это кольцо и не понимаю, что надо делать, когда тебе дарят такие вещи. Как именно радоваться? - Музочка, дороже тебя на свете ничего нет. Ты бесценна, - он обнимает меня и укладывает на своё плечо. Мы лежим на кровати, под балдахином, который скрывает нас от этого опустевшего мира. – Когда мы вернемся домой, ты выберешь себе платье, у нас будет незабываемая свадьба. Свадьба?.. У меня? У девочки, судьба которой была стать сексуальной рабыней, у которой, по сути, не должно было быть ни свадьбы, ни белого платья… ни такой любви, которую Ривен мне подарил… почему именно я? - Я люблю тебя. Ты будешь самой лучшей невестой в мире, - прошептал Ривен мне на ухо. Он хочет, чтобы я окончательно растаяла? - Забавная шутка, если считать, что я буду единственной невестой в этом мире, - подметила я. - Нет, дело не в этом, - Ривен крепче обнял меня. – Просто ты единственная невеста, которая нужна моему сердцу, - он целует меня в ухо. Нет, это всё просто сон. Пожалуйста, ущипните меня скорее, пока я ещё не потерялась в этих грёзах с головой… Почему счастье так резко накинулось на меня? Шестнадцать лет оно искало меня, но никак не могло найти… я потеряла всё, что мне было дорого. Хоть терять было почти нечего. Мама… её любовь, ласка. По отцу я мало скучаю, наверное, скучала бы больше, если бы не узнала, что он желал со мной сделать. Но, так или иначе, за эти месяцы я познакомилась со многими чувствами. Боль… одиночество… предательство… любовь… счастье… сколько ещё можно перечислять? В данный момент я могу припомнить только эти названия. Но пока счастье рядом, стоит ли мне ухватиться за него и не отпускать как можно дольше? Я думаю, это единственное, что я могу сделать.