Я подарю тебе любовь...

(Текст будет идти от лица Ривена). Сегодня начало реализации наших идей, становление каждого из нас свободными. Сегодня мы кардинально изменим этот мир, отчистим его от всей той грязи, которую привыкли видеть каждый день, которую привыкли испытывать на собственной шкуре. Внизу меня всё пылает, всё горит… я, как истинный дьявол наслаждаюсь страданием каждого человека, наблюдаю, как их тела охватывает страх, как они извиваются в неизбежной смерти. Я мечтал об этом так долго, что почти перестал верить, что когда-то это всё действительно произойдет, не в моих мечтах и снах, а в этой реальности… - Ястреб, мы подлетаем к главной базе следующих противников, - слышу я в своём правом ухе голос пилота, который передается при помощи рации, и отрываю глаза от нравившегося мне зрелища. Вы можете называть меня психом, сумасшедшим, кем вам будет угодно. Мне плевать на каждые ваши нравственные выкрики, тупое стадо. Вы просто созданы для того, чтобы гореть. Так узрите же мою мощь! Кого-то из этих бездушных трупов я знал в лицо, даже, быть может, мы были близки, но я показал каждому свою истинную сущность. И? Как вам? - Высадка, Ястреб! – услышал уверенный голос я снова и выпрыгнул из вертолета в эту гущу огня. Лёгкие языки пламени слегка обожгли меня, но я почти не почувствовал их. Огонь не может спалить дьявола, так ведь? Тем более, если этот огонь создан самими существом из ада. Ещё секунда и я на крыше четырёхэтажного каменного здания. Слышу отчаянные крики и выстрелы из оружия, как только начинаю спускаться по пожарной лестнице на верхний этаж. Благодаря работе моих мафиози, которые ещё до начала нашей атаки расставили везде камеры и прослушки, я мог точно определить, где находится главный этого… убежища. Последний этаж, пятая комната от лестницы. Раз… сейчас мы избавимся от ещё одного мусора на этой уже очищающейся планете. Два… я слышу шаги позади меня – это мафиози, которые как всегда быстро справились со своей задачей. Три… они перезаряжают свои оружия и ускоряются, чтобы догнать меня до того, как я сам доберусь до главной двери. Четыре… я глубоко вздыхаю, прежде, чем ворваться в неизвестность. Пять… Дверь слетает с петлей и разлетается в кабинете на мелкие щепки. Я захожу первым и сразу же вырубаю охрану, которая решила свести со мной счёты. Мафия хватает главаря, который судорожно пытался убежать с места своего преступления. Я знаю его. Он считается главным секс-бароном на этой планете, который покупает девушек, а потом перевозит их за границу за повышенную плату, чем брал их. В его глазах нешуточный страх, он пытается выскользнуть их хватки мафиози, но каждое его движение приносит ему ещё большую боль. Я осматриваюсь, понимая, что кабинет этого урода отличается от моего в интернате только тем, что в нём на каждом шкафу, на каждой полке, и даже на одной из висящих картин, которая открывает перед своим зрителем лесную глушь ранним утром, установлены камеры. Зачем они здесь? Что-то здесь нечисто… - Френк, как там с заложницами? Сколько их на нижних этажах? – спрашиваю я, продолжая оглядываться и замечаю вторую дверь в этом кабинете, прямо как у меня. Дергаю её за ручку. Заперто. Она железная, поэтому выбить её как первую дверь будет делом не из простых. Да и вообще как её можно выбить? Мне нужен ключ. - Дело в том, что мы не нашли ни одной девушки, хозяин. Есть предположения, что их уже успели переправить, - ответил парень, продолжая держать «торговца», который почему-то молчал. - Всех, да не всех… - пробубнил я, наклоняясь, чтобы посмотреть в дверной замок, что происходит в загадочной комнате. – Что там? – крикнул я на мужчину, когда понял, что там слишком темно, чтобы что-либо разглядеть. Тишина. – Что там, твою мать?!? Когда он начал что-то бубнить себе под нос, мафиози подняли его за волосы, и теперь он мог полностью увидеть меня. Хоть я и в маске, но думаю, не похож на того, кто будет в данной ситуации шутить. - Там… деньги… - тихо прошептал он. Я кивнул. Френк ударил его в живот оружием. Из его рта полилась кровь. Он закашлял. - Видимо ты неправильно понял меня, мой дорогой, - я подошёл к нему и снова схватил за волосы. Его морда выглядит омерзительно. Он жалок… - Я, по-твоему ,тупой? Денежки вы все храните в сейфах под землей, а не в своём кабинете, почти у всех на глазах. За дверью что-то менее ценное… а может, наоборот, то, чем вы часто пользуетесь. Так что… гони ключи! – я смотрю в его глаза через тёмное стекло маски. Меня он не видит, но зато я вижу, как он испуган, как его глаза бегают из стороны в сторону, пытаясь где-то найти спасения от меня. - Что здесь происходит, чёрт возьми? – решается спросить он после всего, что мы уже сделали. Ухмыляюсь. Забавный человечишка! Он только сейчас решил всё выяснить? Когда его охрана уже валяется на полу, а дверь разлетелась по всему кабинету? - А тебя это так волнует? Я, кажется, ясно выразился, что требую от тебя на данный момент, - хватаю его за горло, чтобы поторопить его медленные действия. Мне надоело ждать! Он хрипит, в его лёгких явно заканчивается воздух, и он указывает взглядом на ту самую картину. Я слежу за его взглядом, а затем за губами. Они шепчут какие-то цифры и, когда я понимаю, что это какой-то код, я отпускаю его. Он падает лицом на стол, жадно глотая воздух. Подхожу к висящей на стене картине и срываю её. Она падает на пол, рамка трескается от удара, картина улетает в сторону. Я вижу сейф и, не медля ни минуты, ввожу те самые цифры, которые сказал непосредственно хозяин этого предмета. Когда дверца открывается, я обнаруживаю там только один ключ. Неужели этот сейф был создан лишь для того, чтобы упрятать за дверьми что-то? Это что-то опасное? Но почему я не боюсь? Наверное, я лишился страха ещё в детстве, когда понял, что хуже уже мне просто быть не может. Или может? Что со мной будет, если Муза отвергнет меня после всего, что я сделал с этим миром. По сути, я делал всё это ещё и для неё. Но если она скажет мне «нет»… я больше никуда её не отпущу. Она будет со мною навечно, хочет она этого или нет, она будет моей. Подхожу к двери и вставляю ключ в замок. Пару поворотов, и дверь слегка открывается. Я не сразу захожу внутрь, предварительно попросив мафиози не следовать за мной, а ещё долго смотрю в темноту, чтобы мои глаза успели привыкнуть к ней, прежде чем я зайду. Делаю первый шаг и вот я уже внутри. Ещё шаг. Ничего не видно. Понимая, что так я только зря потрачу время, включаю на своём шлеме фонарик, и комната освещается слабой полоской света. Так-то лучше. Впереди меня абсолютно ничего нет, это просто пустая, старая комната, в которой, если поднять голову вверх, даже нет лампочки для её освещения. Все стены голые, оставшиеся обшарпанные обои свисают до пола, делая комнату ещё больше заброшенной и покинутой. Зачем вообще надо было запирать пустую комнату, в которой нет даже мебели? Странно всё это. Здесь должен быть какой-то подвох. Но стоит мне повернуть голову вправо, как я вижу чей-то силуэт, повисшей на цепях. Это девушка, руки которой крепко зацеплены в кандалах, висящие выше головы, сама же голова свисала к полу, а так как волосы у этой незнакомки были довольно длинные, казалось, что её голова уже лежит на полу. Ноги в непонятной позе расположились на голом полу. Я подхожу к этой девушке и поднимаю на ноги. Она без сознания. Её голова откидывается назад, и это даёт мне возможность увидеть, что девушка полностью обнажена. Постойте… эти длинные, тёмные волосы, знакомые черты лица… неужели?.. Но она выглядит такой молодой, да она лишь на пару лет старше моей Музы. - Вы слышите меня? – говорю я, склонив голову над ней, чтобы проверить дышит ли она. Просто без сознания… Тело истощено, что показывает, что её здесь не особо-то и кормили, на теле множество синяков, на лице порезы, сделанные словно ножом. Но я не могу ошибаться, они слишком похожи, чтобы это было ошибкой… неужели это…? Не может быть! Срываю с себя тонкую безрукавку, которую надевает каждый член мафии поверх майки и накидываю на тело женщины. Осознавать то, что сейчас передо мной обнаженная мама моей любимой, как минимум, не особо нравственно. Я не должен показывать её в таком виде никому, да и самому не стоит смотреть. Странно, наверное, слышать это от меня, но во мне ещё осталось уважение к тем людям, которые мне дороги. Но для меня непривычно смотреть на обнаженное тело женщины, которая является матерью Музы. Это… мерзко. Даже для того, как я. Силой срываю цепи, одновременно удивляясь, почему они так слабо прикреплены, видимо, они знали, что эта слабая женщина не сможет высвободить себя даже из такого, освобождаю её руки от кандел, она тут же падает мне на руки. Я крепче обнимаю её, проверяя, чтобы никакие интимные части тела не были открыты под безрукавкой. Всё в порядке. Она настолько худая, что мои вещи просто весят на ней. Я даже могу сказать, что она намного худее Музы. Что они с ней тут только делали?!? - Кто это, Ястреб? Заложница? – тут же спрашивает один из мафиози, когда я выхожу из темноты с женщиной без сознания на руках. - Особая заложница, - добавляю я и кладу маму Музы на один из диванов в кабинете. – Ланин Мелоди, правильно, мой дорогой секс-барон? Сколько тебе за неё дали, тварь? – ударяю его с ноги в живот. Он снова кашляет и заливается кровью. – К стене его! Живо! – приказываю я мафиози. Они тут же поднимают мужчину за заломленные руки и тащат к стене, хоть он и не особо сопротивляется. Трус, жалкий трус!.. Мафиози поворачивают его ко мне лицом, прижимая голову к стенке, что позволяет мне видеть его глаза ещё лучше. Я увижу в них всю твою душу. Грешную душу, в точности, как моя. Только грехи у нас совершенно разные. - Что вы ей колете? Почему она без сознания? Наркотики? Отвечай! – кричу я, сам не узнавая свой голос. Он стал настолько жестоким, настолько дьявольским… Но сейчас я действительно не в себе. - Мы… ничего ей не кололи… она… она всегда такая… - хрипит мужчина, делая большие перерывы между словами, чтобы избавить свой рот от крови. - Что значит «она всегда такая»? Что ты мелишь, урод?!? – пинаю его в живот, он кривится, его губы изгибаются в недовольной усмешке. Больно? Это только начало! - Ланин Мелоди – особая женщина. Её тело пользуется большим… успехом. Каждый клиент заказывает только её, платя приличную сумму… так как она у нас 11 лет, мы пользуемся специальной сывороткой омоложения… которую… которую мы заказываем из-за границы… так как остальные девушки больше не пользуются популярностью… на этой планете, мы продали их…теперь в нашей компании только Ланин. Но… хоть и становится молодым, но её силы… эта сыворотка выжимает её соки… раньше она могла принимать за день сорок… сорок мужчин, сейчас… её хватает только на двадцать, и она сразу же отключается… - Сколько?!? – переспросил я, посмотря на хрупкую, теперь уже молодую девушку, лежащую на диванчике. Сорок? В день? Хо Боэ, какой же ты урод! - Это… немного… дырочек-то у неё много, - вы только посмотрите на этого циника! Он у нас разбирается… - Сейчас у тебя будет много дырочек, сука! Как решето у меня под землю ляжешь! – меня всего трясет. Как вообще можно быть таким… таким гнилым? Я не сдерживаю себя и направляю свой удар с ноги прямо в мужское достоинство. Хотя… можно ли вообще называть такую мразь мужчиной? Определенно нет. – Нравится? Приятно? – я наблюдаю, как его лицо покраснело от жуткой боли, руки сжались в кулаки, но, какая жалость, он совсем не имеет возможности мне ответить. Я могу издеваться над тобой ровно столько, сколько ты издевался над ни в чём неповинными девушками. Когда я представляю, что моя Муза могла попасть к таким же уродам, над телом которой издевались бы каждую секунду, я непроизвольно стискиваю зубы, а мои костяшки на руках белеют от сильно сжатых кулаков. Во мне просыпается ярое желание убить каждого такого «мужчину». Я слышу слабые стоны позади себя и поворачиваю голову в сторону исходящих звуков. На диване, держась за голову, пытается подняться на локтях Ланин, хотя даже такое элементарное движение у неё получается с трудом. - Кто Вы? Что здесь происходит? – спрашивает она хриплым, обессиленным голосом, когда замечает присутствие каких-то мужчин в тёмной одежде, которые держат в заложниках её «хозяина», и который сейчас неимоверно истекает кровью. Я спешу подойти к бедной женщине, которая рассеяно и даже, я могу сказать, испуганно смотрит на меня, пытаясь как можно крепче схватиться за диван, словно боясь, что сейчас её схватят за волосы и потащат в ту самую тёмную, безжизненную комнату и будут насиловать на протяжении нескольких часов. - Всё в порядке, Ланин. Вам нечего бояться, - сажусь на корточки возле неё и смотрю в глаза. Но выражение её лица не меняется. Она всё так же ошарашенно смотрит на нас. Боже… как же вы похожи с Музой. - Что Вам надо от меня? Пожалуйста, я сделаю всё, только… только не трогайте меня больше. У меня болит всё внутри… мне больно. Прошу Вас, только не это… - она сжалась, как будто ожидала от моей стороны удара. Из её глаз потекли слёзы. Она закрыла лицо руками, не хотев показывать свою слабость, но ей больше не перед кем её скрывать. Я медленно снимаю шлем, стараясь не напугать её лишним шумом. Всё-таки как легко можно напугать, обидеть, высосать силы из сильной в прошлом женщины. Для этого мужчине просто надо быть зверем. Это ужасно… моя Муза никогда не будет плакать из-за этого, потому что я создал идеальный для неё мир… и теперь они, вместе со своей мамой, будут жить в этом мире. И никто больше не посмеет прикоснуться к ним. - Я не трону Вас, обещаю. Посмотрите на меня, - я вижу, как она медленно опускает руки от своего лица и заглядывает в мои глаза, как маленький бездомный котёнок, который ждёт, что сделает проходящий мимо незнакомец – приласкает или больно ударит? – Никто из нас не причинит Вам зла. В этом мире больше ни один мужчина не посмеет прикоснуться к Вам без Вашего ведома и личного желания. Поверьте мне… - я беру Ланин за руку и крепко сжимаю, понимая насколько её рука похожа по размерам на руку Музы. Могу поспорить, она ещё худее. – Я жених Вашей дочери – Музы Мелоди. На её лице с бешеной скоростью начали сменять друг друга различные эмоции. Сначала это был шок, потом недоумение, но под конец всего этого «спектакля», она снова заплакала, выдернув свою руку из моей. - Ваши издевательства сейчас не уместны. И как Вы только можете так?.. Могли бы просто изнасиловать меня, но Вы выбрали такой колкий уголок моей души. Моя дочь умерла одиннадцать лет назад… - её слова повергли меня в шок. Что за хрень?.. Мама Музы считает, что её дочь давным давно умерла, а Муза уже сколько лет оплакивает могилу своей матери, хотя обе персоны живы. Мысли стали путаться в моей голове, я вспомнил, как мы ездили на кладбище с Музой, как она рассказывала мне, что не смогла даже попрощаться со своей мамой на похоронах из-за того, что гроб был плотно закрыт. Так значит, Хо Боэ всё подстроил? Ловко он это. Нечего сказать. Срубить бабки на своей жене, сорвать нервную систему своей дочери, чтобы она не могла сопротивляться, когда очередь дойдёт до неё. Действительно, ради чего ещё жить, если мать давно умерла, оставив большой отпечаток в детстве бедной девочки, а отец хочет отправить своё чадо в последний путь? Да и зачем сопротивляться матери, если она потеряла свой смысл жизни вместе со смертью единственного ребёнка? До какой степени должен прогнить человек, чтобы творить такое с собственной семьей? - Послушайте, я понимаю, в это сложно поверить, но Ваша дочь жива. Сейчас она находится в интернате, но совсем скоро будет жить со мной, - я внимательно смотрю на неё, ожидая её реакции. Она не верит мне. Очевидно. Я бы тоже не поверил. Поэтому, я продолжаю. – Вам нужно пройти лечение у наших специалистов, и как только Ваше самочувствие начнёт улучшаться, я позволю Вам увидеть Музу. Клянусь Вам, я не лгу. Доверьтесь мне, и уже завтра Вы сможете спать спокойно, больше ничего не опасаясь. - Как Ваше имя? – спросила она, всё ещё сомневаясь. После одиннадцати лет мучения сложно поверить в такие сладкие слова. Она боится, что я обманываю её, что снова причиню боль, как другие мужчины… - Ястреб, - отвечаю я, слегка улыбаясь. Чуть позже я, несомненно, назову ей своё настоящее имя. Только не сейчас. Хотя, после войны стоит ли ещё скрывать его? - Ястреб, могу ли я Вам доверять? – спрашивала она, нервно кусая губу. Я широко улыбаюсь, киваю головой и протягиваю ей руку и стою так, словно готов ждать вечность. Так же я протягивал руку ей сегодня, когда она уже была готова к встрече со своей дочерью, которая выросла без неё и которую она так давно не имела возможности увидеть, даже просто знать, что она жива… Прошло несколько месяцев, в течение которых мои врачи непрерывно наблюдали за состоянием её здоровья, правильного питания и состоянием сна. И, я могу заметить, что ей стало значительно лучше. Кожа больше не висела в некоторых участках её тела, как тряпка, она набрала нужные килограммы в весе, стала заниматься именно тем, к чему так рвалась её душа – пение, и, наверное, впервые за столькие годы её глаза стали излучать счастье. Ланин менялась прямо у меня на глазах. Когда она впервые расправилась со своим главным врагом, расстреляв его тело с такой яростью, что я начал сомневаться, что она действительно слаба, как я считал раньше, правда, на этом её дьявольское рвение закончилось и она стала той, которой, наверное, была до того рокового часа, когда двери в тёмную комнату впервые открылись. Но, конечно, в ней многое изменилось. Её взгляды на жизнь точно. Она поддержала все мои идеи по захвату мира и уничтожения людей, когда узнала обо всех наших планах. Тогда я и понял, что в хрупком теле этой женщины тихонько спит сильная душа. Ведь только по-настоящему стойкая душа, богатая волей и желанием жить, могла пережить всё это, что окружало её совсем недавно. - Впереди новая жизнь, не так ли, Ланин? – улыбаюсь я, когда мы заходим в лифт, который привезёт нас прямиком в главный зал моего особняка. - И в этом я благодарна тебе, Ривен, - я назвал ей своё настоящее имя чуть ли не в первый час после окончания войны. Мне бы не хотелось, чтобы мама Музы называла меня официально. Но для всех остальных я так и остался Ястребом. Даже если ребята знали моё настоящее имя, они бы не стали называть меня так. Ястреб стал для них символом свободы, не стоит забирать даже такую мелочь. - Вы сами сумели выжить на продолжении всех этих ужасно долгих одиннадцати лет, - ответил я, посмотрев на маму моей будущей жены. – А значит, Вы бы всё равно выбрались оттуда после войны. - Не могу утверждать точно. Просто разреши мне сказать тебе спасибо, - после этих слов мы долго молчим, пока двери лифта не открываются и мы не оказываемся около длинной лестницы, которая ведёт прямиком в мой зал. Она уже слегка освещается полосой света, что даёт мне понять – двери в полу открыты, и нам стоит поспешить. Пропускаю Ланин вперёд, немного улыбаясь. Не понимаю, что со мной происходит. Я волнуюсь? Да, так и есть. Она ещё не знает, что послезавтра мы с Музой женимся. А если она будет против нашего брака, даже если сама уважает меня, она вполне может не признать меня в роли её зятя. Боже мой, да она и на свекровь не очень-то похожа. Всё-таки действие этой сыворотки пройдёт не скоро, для этого нужны годы. - Я немного волнуюсь… - услышал я, когда мы оказались на поверхности. Удивленно смотрю на неё. Значит, не я один? - В чём причина Вашего волнения, Ланин? – всё-таки стоит поинтересоваться. - Я не видела собственную дочь так долго, более того, я давно похоронила её. А сейчас… всё происходит так быстро. Мне кажется, я умерла и попала в рай, потому что это всё просто не может быть реальностью. Освобождение… моя любимая дочка… - говорят её губы, а голос нервно дрожит. Хорошо, что моё волнение не выпячивается наружу. Было бы, как минимум, не по себе. Особенно, когда какой-то план по захвату не прошёл, и мне необходимо подбодрить мафию… думаю, я бы не внушал доверия, если бы от каждого слова мой голос содрогался. Но внутри я, несомненно, волнуюсь. - Совсем скоро вы встретитесь лицом к лицу, и Ваша жизнь бесповоротно изменится, - я приобнимаю её за плечи, чтобы поддержать. Она благодарно улыбается. – Ваша дочь безумно красива и прекрасна. Я люблю её. - Я так рада, что её судьба в таких надежных руках… - шепчет она и уверенно идёт наравне со мной. Не сдерживаю лёгкой улыбки. Что ни скажи, её слова в мой адрес чертовски приятны. Я, наверное, похожу сейчас на кота, наевшегося сметаны. Иногда признание – дороже всего на свете. Достигнув второго этажа, я первым отправляюсь в нашу с Музой спальню, попросив Ланин немного подождать. Открыв дверь, я тихо зову Музу, но она не откликается, стоя возле шкафа, понурив голову. Надеюсь, всё в порядке. Подхожу ближе и слегка обнимаю её. Она дёргается и отрывает голову от шкафа. - Здравствуй, Муза, - нежно целую её мягкие и сладкие губы, прижимая к себе крепче. – Как ты? - Всё великолепно, - её губы изгибаются в лёгкой улыбке, за которой, несомненно, что-то скрывается. Она подавлена? Явно что-то произошло, кто-то её обидел… я выясню это, но позже. Сейчас её настроение переменится – я это знаю. - Я хочу тебя кое с кем познакомить, милая, - я отпускаю её из объятий и наблюдаю, как её эмоции на лице принимают оттенок удивления. Эта эмоция застынет на её лице ещё надолго… по крайней мере, я надеюсь, что она не поменяется на огорчение. Нет, конечно. Интересно, как бы я встретил свою родную мать, которая вышвырнула меня на улицу? Пусть уж лучше она навсегда останется для меня мертва, даже если сейчас спокойной живёт где-нибудь в другом измерении. Я бы не принял её. Нет, наверное, я на такое больше не способен. Я ждал её всё детство, чтобы она когда-то забрала меня, но её не было… сейчас же я в ней не нуждаюсь. Ланин заходит в спальню. Первые секунды Муза не понимает, кто стоит рядом со мной, поэтому я включаю свет. Следующие минуты я лишь могу видеть, как девушка пытается справиться с подступившим чувством обморока. Такие смешанные чувства я ещё не видел ни у одного человека. Но, почему мне кажется, что завершатся все эти взрывы чувств, несомненно, одним главным концом – счастьем. (Текст будет идти от лица Музы). - Мама?.. – но как?.. Боже мой, что здесь происходит? Мне тяжело дышать… ноги трясутся, я могу поспорить, что даже слышу стук собственных коленок, но сейчас мне нельзя падать в обморок. Нет! - Муза… - на её глазах слёзы, она бежит ко мне и уже через секунду крепко сжимает меня в своих объятиях. А я просто стою, так ничего не осмелев сделать. Это сон, это мираж… нет, когда я прикоснусь к ней, она растает… я не должна… но руки сами тянутся к ней, и я поддаюсь этому рвению. – Как же ты повзрослела… - Мама… - неужели я так и буду мычать весь вечер? Я не могу сказать и слова более. Подозревала ли я, что совсем скоро увижу человека, которого так долго оплакивала и который забрал смысл моей жизни в юные годы? Подозревала ли я, что даже не смогу сказать ей, как люблю её? Я ведь часто думала и представляла, что делала бы, появись моя любимая мама в какой-то определенный момент, я продумывала каждое слово, каждое движение, а сейчас… всё осуществилось, но я не готова. Я продолжаю молчать, тупо уставясь в Ривена, безмолвно раскрыв рот, из которого так и не вырвалось хоть какого-то связного предложения. - Милая, я не могу поверить, что ты жива… - шептала моя мама, не желая справляться со своими слезами, крепко держа меня за руки и смотря прямо в глаза. – Это какой-то сон…если это он, я не желаю просыпаться. - Мама… это, правда, ты? – спросила я, смотря то на маму, то на Ривена, чтобы понять, кто из них блефует. Но какой здесь может быть обман? Ведь вот она передо мной, живая, счастливая… и настоящая. Но как? - Мне стоит прояснить ситуацию, - вмешивается в этот разговор слепого с глухим Ривен, продолжая стоять около дверей спальни. Мне казалось, что эти минуты его речи были такими долгими, такими нескончаемыми, но в них я открыла для себя совершенно другую правду. Я была предана задолго до того, как сама считала раннее. Мой отец, которого я любила столько лет и хотела как-то оправдать после того, как узнала, что он оставляет меня в интернате, даже тогда, когда он желал продать меня в секс-рабство, я почему-то не изменила свою позицию… и сейчас, когда я выслушала Ривена, моё сердце болезненно сжалось и я поняла, что в прошлом мире мой отец был одним из самых гнилых людей на свете. Как быстро всё меняется… - Я не могу в это поверить, - шепчу я, наконец, найдя силы заговорить. – Но мама… почему? Почему он решил нас разлучить? - Хо Боэ был одним из тех людей, которые безумно любили деньги. Я не понимаю, как я вообще могла свести свою жизнь с ним. Если бы я только знала, что ты жива, я бы вырвалась из той тюрьмы, в которую меня посадили и забрала тебя. Теперь я всегда буду с тобой, милая, - она гладит меня по голове, крепко обнимая. – И прости меня, что всё своё детство ты провела с таким человеком… - Мама, пожалуйста, не плачь, - говорила я, хотя сама чувствовала, как горячие слёзы льются по моим щекам. Сколько лет я ждала… сколько хотела отдать, лишь бы снова обнять тебя, мама… - Девочки, не надо плакать, а то сейчас даже Ривен расплачется, - отшутился Ривен, подойдя к нам поближе. Я не сдержала улыбки. Ривен… спасибо тебе за всё. - Я бы хотела на это взглянуть, - сказала я, смотря на своего единственного. Он слегка улыбнулся и пожал плечами. - Зрелище не из впечатляющих, - продолжал Ривен, оказавшись с нами наравне. – Может, стоит поужинать? По-моему, самое время… Вы ещё сможете поговорить до начала процедур Ланин, - какие ещё процедуры? Этот вопрос я бы задала непременно, но Ривен, кажется, заметил мой недоуменный взгляд и решил объяснить смысл своих слов. Спасибо ему за это. Я никогда не нуждаюсь в объяснениях, этот мужчина понимает всё лишь по моему взгляду. – Дело в том, чтобы восстановить своё здоровье, Ланин приходится проводить практически всю ночь в специальном куполе, который изобрели мои учёные. Возможно, это не особо удобно, зато результат на лицо – твоей маме стало значительно лучше. Совсем скоро она сможет покинуть нашу базу. - Я боюсь расставаться с тобой даже на время. Вдруг ты исчезнешь? – спросила я, смотря в глаза своей маме. Эти родные голубые глаза, которые всегда излучали столько любви и тепла… это именно то, что я сейчас вижу в них. Но… что чувствует она сама? Что видели эти голубые глаза, и не ослабела ли та сила, которой я всегда восхищалась, в них? Ужин прошёл так, как проходит в настоящей, дружной семье. Так, как давно у меня не было… Мы много разговаривали на различные темы, шутили и смеялись, словно никто из нас не был ранен этим жестоким миром и его обитателями. Ведь, по сути, все присутствующие за этим столом чем-то обожглись в этой жизни… просто у кого-то этот огонь был настолько силён, что потушить его будет не так уж просто… не так уж быстро, как хотелось бы. Но когда я вижу эту сияющую улыбку мамы, я понимаю, что всё в наших руках. - Я бы хотел кое-что сказать, - вдруг говорит серьезным голосом Ривен, когда мы с мамой перестаём смеяться над его последней шуткой. Ничего не скажешь, он знает много юмористических историй, но печально, что они его совсем не веселят. Душа Ривена совсем не похожа на наши… она словно пережила слишком много всего, чтобы просто беззаботно смеяться. – Я считаю, что даже без особого воспитания, Ваша дочь стала самой прекрасной и понимающей девушкой, которую я только когда-либо видел. Она безумно сильна и умна для своего возраста. И главное – я люблю её. Если Вы не против, Ланин, то я бы хотел связать свою жизнь с Вашей дочерью на долгие-долгие годы, потому что больше не смыслю себя без неё. - Ты спрашиваешь у меня разрешения взять её в жёны? – мама тепло улыбается, пристально смотря на Ривена. Тот немного смутился, но потом кивнул, больше не сказав ни слова. – Я рада, что именно ты, Ривен, будешь мужем Музы. Я верю, что в твоих руках она станет самой счастливой женщиной на свете, а главное, я никогда не буду бояться за сохранность её жизни. - Немного лестно получать такое признание в мой адрес, но всё же, спасибо, что признали меня. - Несомненно, - улыбается моя мама, и я понимаю, что самые родные для меня люди стали так же близки друг для друга. А разве не это самое главное? – Когда свадьба? - Послезавтра, - тихо добавляю я, присоединившись к их диалогу. Надеюсь, мама не будет шокирована такой спешкой. Хотя в этом мире время давно перестало иметь хоть малейшее значение. - Значит, совсем скоро ты будешь называть меня мамой, дорогой Ривен? – для той, которая пережила одиннадцать лет заточения в рабстве, она выглядит чересчур любящей жизнь. Я бы не смогла быть такой… даже сейчас я слишком пессимистично отношусь ко всему, что меня окружает. Взять хотя бы сегодняшний выбор платья. Хина – просто такой человек, её обязанность - всегда говорить правду, и неважно, нравится ли это её собеседнику или нет. Она по-настоящему искренне относится ко всем, кто её окружает. Как жаль, что я воспринимаю всё слишком близко к сердцу. И никто не в силах помочь мне, кроме меня самой. - Сомневаюсь, что я осмелюсь такое сказать, - улыбается Ривен, осушая бокал с шампанским. Вот сколько смотрю на него, а от шампанского он совсем не пьянеет. Я же себя плохо чувствую после второго бокала… Он посмотрел на меня, как будто узнал, о чём я думаю, сумел впервые прочитать мои мысли. Я нелепо отвечаю ему взглядом. Он подмигивает мне, от чего я заливаюсь в краску. Хорошо, что хоть воздержался от воздушных поцелуев, как это было в столовой интерната, когда все девушки обозлились на меня. Мама, поняв, что ночь начала бросать адреналин в нашу кровь, решила покинуть нас, смахнув всё на то, что у неё разболелась голова от какого-то лекарства, которое имеет свои побочные действия. Даже когда Ривен подорвался из-за стола, чтобы проводить маму на базу, она отказалась, сказав, что запомнила дорогу назад, да и уже не в первый раз была на базе Ривена. - Завтра я приду за Вами, и Вы сможете провести весь день с Музой, - сказал напоследок Ривен, когда мы уже стояли около той самой кнопки, которая отвечает за открытие входа в полу. Странно, что Ривен позволил мне увидеть этот секретный ход, который стал уже давно не секретным для меня. Надеюсь, мой дорогой будущий муж никогда не узнает о моих тайных похождениях. – Мои ребята встретят Вас у лифта, так что можете не бояться потеряться. - Большое спасибо, Ривен, - поблагодарила моя мама, обняв меня напоследок. – Увидимся завтра, милая. Я уже считаю часы. - Спокойной ночи, мама, - улыбаюсь я, еле сдерживая слёзы. Мне кажется, словно это прощание. Мотаю головой, чтобы отогнать эти мысли. Нет, это всё не так. Пол задвигается так же быстро, как и открылся, и в тёмном ходу пропадает моя любимая мама. Но я увижу её завтра. Несомненно. Я верю в это из-за всех сил, потому что мне известно главное – она жива, несмотря на все мои мысли и переживания, та могила – пуста. - Я так счастлива, Ривен… - шепчу я, повернувшись к парню лицом. Мои руки крепко обхватывают его, я упираюсь носом в его грудь. – Спасибо тебе за всё. - Не стоит благодарить меня. Любой поступил бы так же, - он нежно обнимает меня, располагая свои ладони на моей попе. - Нет, не любой, - отвечаю я, подняв голову и посмотрев ему в глаза. – Ты особенный. Я готова сделать всё ради тебя. - Очень неуместные слова из твоих уст. Не стоит говорить такие вещи мне, если ты знаешь мои извращения, - ухмыляется он, в его глазах появляется хитрый огонёк. - Ты воплотил моё главное желание в жизнь. Мне хочется как-то отблагодарить тебя, - продолжала я, сама ещё не осознавая, что говорю. Скажи сейчас Ривен «давай займёмся сексом» смогла ли я и впрямь выполнить это его желание? От одной только такой мысли у меня внутри всё сжимается. Ухмыляюсь. И всё-таки я поторопилась с такими словами. Я не смогу выполнить хотя бы такое его желание. - Мне достаточно того, что ты просто сейчас со мной, - говорит он и слегка касается моих губ. Я закрываю глаза и крепче стягиваю свои объятия. Пожалуйста, поцелуй меня, как ты обычно целуешь… прошу тебя… Он словно читает мои мысли, но надеюсь, это не так, потому что я бы не хотела, чтобы кто-то залез ко мне в голову. Его язык раздвигает мои губы, проникая внутрь и отыскивая там мой, захватывает в свои владения. Он целует меня долго и страстно, забывая, что сейчас мы не в своей спальне и что проходящая мимо горничная может всё увидеть и нарушить наш покой. Но когда это волновало Ривена? - Я хочу тебя, - шепчут его губы ту самую фразу, которую я так боюсь. – Почему так сильно и только тебя? Я просто молчу, смотря в его фиолетовые глаза и иногда отвечая на его жаркий поцелуй. Он становится всё страстнее и страстнее, я чувствую, как теряю свой собственный рассудок. Нет, нельзя. Надо держать свою голову в холоде. - Ривен, давай какое-нибудь другое желание? – предложила я, как бы «между прочим». Наверное, я никогда не смогу без смущения заниматься любовью с Ривеном. Хотя, может, когда он станет моим мужем, что-то изменится? Нет. На что я вообще надеюсь? От этого моя стеснительность никуда не испарится. - Я хочу именно это. Я хочу только тебя, - его губы продолжают шептать тот же самый смысл, спрятанный немного в другом порядке слов, и медленно спускаются по шее, одновременно расстёгивая молнию на моём платье. - Нет, подожди! – визжу я, когда чувствую, что моя спина от начала и до конца оказалась обнаженной. Теперь платье не обтягивало меня, а весело, как на вешалке. – Не здесь же! - Ты хочешь направиться в спальню? Или поэкспериментируем на столе? – он начал наклонять меня на указанный предмет. Когда я почувствовала, что его член упирается в мою ногу сквозь брюки, я поняла, что уже не смогу ускользнуть от этого. Единственное, что я могу решить, так это - какое место я выбираю. - Только не здесь. Пойдём лучше в спальню, - быстро отвечаю я, пока мой будущий муж не повалит меня прямо здесь. Он не намерен ждать, поэтому подхватывает меня на руки и несёт в нашу спальню. На всём протяжении этого, как мне показалось, быстрого путешествия наверх, я чувствовала, как моё сердце начинало биться чаще, и я уже не справлялась со своими эмоциями на лице. Красная. Опять. - На этой кровати мы ещё ничего не успели сделать, - ухмыляется Ривен, когда мы, наконец, достигаем пределы спальни и он, ловко закрывая дверь ногой, валит меня на кровать с балдахином. – Она девственна, как ты в нашу прошлую ночь. - Не говори мне таких вещей, а иначе я буду краснеть, - шепчу я между перерывами поцелуев. - Я скажу тебе ещё много вещей, от которых ты можешь покраснеть, милая, - коварно улыбнулся Ривен, освобождая меня от платья. Боже, я ведь знаю, что он говорит правду. От этого мне становится всё больше не по себе. Особенно сейчас, когда я остаюсь перед ним в одном нижнем белье. Я вспоминаю своё свадебное нежнее белье, приобретенное совсем недавно и медленно для себя осознаю, что я не смогу быть в нём при Ривене. Его пальцы ловко расстёгивают застёжку на моём бюстгальтере и так же быстро освобождают мою грудь от него. Тёплые губы сразу же касаются моих сосков и нежно целуют их. Я не сдерживаю лёгкого, тихого вздоха. Но когда Ривен, словно намерено слегка кусает меня за один сосок, я вскрикиваю, ощущая такое чувство впервые. Что он делает? - Ривен… - смотрю на него я и вижу в его глазах оттенок коварства. - Понравилось? Вижу, что да… - лишь отвечает он и переходит к другому. Мне больно, но это… почему-то приятная боль. Ривен – настоящий извращенец. Ривен на секунду отстраняется от меня, чтобы снять с себя рубашку, и, кажется, что это длится безумно долго, пока он расстёгивает каждую пуговичку, хотя, я уверена, что расстёгивал и снимал он её максимум одну минуту. Но сейчас всё длится так долго… - Дурацкие пуговицы, кто вообще их придумал? – ухмыляется Ривен, отбрасывая рубашку куда-то за пределы кровати и мне открывается великолепный вид его обнаженного торса. Ривен переходит к штанам, с которыми он справляется в два раза быстрее, оставив себя в одних трусах. Нет, только не это… он совсем близко. Скоро это снова произойдёт. Почему именно таким стыдящим образом мужчины и женщины получают удовольствие? Хотя, может, это только мне стыдно? Почему мне кажется, что я права? Руки Ривена уже быстрее, чем в прошлый раз стягивают с меня последнюю часть моего нижнего белья и так же откидывают его в сторону. Теперь я полностью обескуражена. Машинально прикрываю свою грудь руками и сжимаю ноги. - Нет-нет, не делай так, милая, - говорит Ривен, нежно убирая мои руки с неположенного, по его мнению, места. – Будь смелее. Сегодня ты сама снимешь с меня последнюю вещь. - Что? Но… я не смогу, - прошептала я, посмотря на Ривена испуганными глазами. Он слегка улыбнулся, и снова поцеловав меня в губы, сказал: - Попробуй, мы ведь не в первый раз занимаемся этим… - Это всего лишь второй раз, - укоризненно говорю я, напоминая ему об этом. Да, это не первый раз, но это всего лишь второй! Неужели он не понимает, что я смущена? Понимает и наслаждается этим. - У тебя получится. Я помогу тебе, - он берёт меня за руки и приближает к своим бёдрам. Уже через секунду я чувствую тепло его тела даже сквозь тонкую ткань. Руки трясутся, когда я касаюсь этой самой ткани и начинаю медленно стягивать. Ривен что-то говорит мне, вроде «смелее», но я всё равно медлю, зная, что когда освобожу его от этой части гардероба, мужской член предстанет передо мной ещё ближе, чем раньше. Ривен в последний раз резко дёргает меня за руки, и я справляюсь со своей задачей. Ну, как справляюсь… сразу же отстраняюсь от него, благо кровать большая, и зажмуриваю глаза. Ривен тихо смеется и я чувствую сквозь закрытые веки, как он вновь укладывает меня на спину, раздвинув руками мои ноги. В этот раз он сделал это так быстро, что я даже не заметила. Но теперь нет дороги назад. Из-за сильных рук Ривена я не смогу сдвинуть ноги, а это сейчас самое уязвимое моё место. - Не бойся, тебе понравится даже больше, чем в первый раз, - шепчет он мне на ухо, располагаясь прямо между моих ног, раздвигая руками их ещё сильнее, настолько сильно, что я чувствую лёгкую боль в не разогретых мышцах. - Пожалуйста, не будь грубым, - говорю напоследок я, зажмуривая глаза. - Обещаю быть таким же нежным, как в нашу первую ночь… Всегда, - после этих слов он медленно входит в меня. Я кусаю губу, чтобы не закричать, хотя, могу сказать, что в этот раз не так больно, как в прошлый. Правда, Ривен всё равно слишком долго заходит в меня. И, наверное, даже не помещается полностью. Я обхватываю его ногами и притягиваю его к себе как можно ближе. Он не сопротивляется. Его тело сейчас полностью расслабленно, что не скажешь про моё. Ривен начинает двигаться, с каждым разом наращивая свой темп. Я слегка постанываю, наслаждаясь каждым его движением. Дыхание становится всё тяжелее, как у меня, так и у Ривена. Я крепче обнимаю его руками, касаясь губами его губ. Теперь я веду поцелуй, что саму меня удивляет. Конечно, я, наверное, никогда не смогу вести главную роль в сексе, но хотя бы в таком простом деле, как поцелуй, стоит пробовать. Это странное чувство внизу живота вернулось в свои владения и нарастает с каждым движением Ривена. Что это за чувство? А главное, как сказать Ривену, что я больше не могу терпеть? Испытывает ли он то же, что и я? - Ривен… я… - и что я сейчас скажу? Как это назвать? Я просто молчу, продолжая тихо стонать, чтобы не напугать горничных Ривена. Нет… я больше не могу… - Муза, ты в порядке? – Ривен замечает моё изменение в лице, но не останавливается. - Я… не знаю, - отвечаю я, не справляясь со своим учащённым дыханием и уже громкими стонами, переходящими в крики. Сейчас. Я больше не могу терпеть и впиваюсь ногтями в спину Ривена, когда чувствую постепенное облегчение внизу живота. Но Ривен… он продолжает двигаться, набирая обороты, пока это «что-то» само не вливается в меня. Что?.. Ривен, тяжело дыша, нежно целует меня в губы и медленно выходит из меня. Он ложится рядом, продолжая целовать меня. Но теперь я чувствую себя какой-то разбитой и подавленной… но почему-то такой… удовлетворенной? Я получила такое же наслаждение от секса, которое получает Ривен? - Ты умница, - говорит он, отдышавшись, и гладит меня по голове. Я слегка улыбаюсь, так и не поняв, в чём заключается моя заслуга, за которую я получила такое признание. – В этот раз мы запачкали простыни уже не кровью, правда, милая? Я киваю, делая вид, что хоть что-то понимаю в этом неизвестной для меня теме. Мне предстоит ещё многое узнать… - Я люблю тебя, - шепчет он, притягивая меня к себе и слегка поднявшись, чтобы укрыть нас одеялом. - Я люблю тебя, - повторяю я и чувствую, как сон забирает меня в свои владения. Я не хотела спать, но… после освобождения себя от этого странного чувства, мне по—настоящему захотелось спать, и я отключилась ещё раньше, чем Ривен перестал нежно гладить меня по спине.