Я подарю тебе любовь...

(Текст будет идти от лица Музы). Я просыпаюсь из-за ярких солнечных лучей, которые назойливо светят мне прямо в глаза. Ворочаюсь, но глаз сначала не открываю. Пытаюсь спрятаться от них, но мало что получается. Они находят меня везде. И повороты головы в разные стороны не помогают мне. Тогда я открываю глаза, сдавшись в этой борьбе. Обнаруживаю себя, лежащей под боком Ривена, ощущаю, что лежу на его руке, которая свисает на мои плечи. Видимо он обнимал меня ночью, что-то рассказывая, что я так и не дослушала, а потом и сам заснул. Вторую его руку я чувствую на своем животе, под одеялом. Его ладонь расположилась прямо на нём. Наверное, он мечтает, чтобы этот самый живот округлился его ребенком… Я сжимаю губы, которые в один миг принимают форму узкой полоски, думая, как поговорить с ним на эту тему. Как сказать, что ещё не готова к такой ответственности. Я только начала привыкать к новым ощущениям близости с мужчиной, только начала что-то в этом понимать, но я ещё не могу представить себя в роли мамы… и не могу сказать это ему. Просто не могу. И не смогу. Не смогу видеть разочарование в его глазах, померкшую улыбку… но ведь он может совсем немного подождать? Всё происходит слишком быстро. И видимо только для меня. Я поднимаю глаза и смотрю на его сонное лицо, нос, его строгие скулы, острый мужской подбородок, на прикрытые веками глаза, а затем на обнаженную грудь. Он такой милый, такой беззащитный, когда спит, хотя раньше я никогда не видела его спящим. Никто и не посмеет сказать, что этот человек кровожадный убийца. Я заметила такую его закономерность, что всегда, когда я просыпаюсь, он лежит раскрытым, а может, просто раскрывается от одеяла во время сна, сам того не замечая? Я улыбаюсь. Он так похож на маленького ребенка, который сам, ворочаясь, избавляет себя от одеяла ночью. Немного приподнимаюсь, чтобы накрыть одеялом, я всего на мгновение замечаю несколько мелких шрамов на его словно сделанной из мрамора груди. Я раньше никогда не видела их, просто не обращала внимания, не смотрела так пристально. Их много. Очень много. Они разбросаны по всей груди, как рассыпанные алые ягоды на снегу. Замираю, не дыша, держа в руках часть одеяла и стоя на локтях. А с левой стороны, прямо под грудной клеткой, огромный уродливый шрам, которому уже по виду несколько лет. Как он получил его? Как я раньше не замечала этого? Это довольно странно. Вот, что значит не обращать внимания на обнаженного Ривена. И правда, если вспомнить, я всегда опускаю глаза, когда он остается без одежды. От неимоверного стыда. Возможно так. Но даже с этими шрамами он остается самым прекрасным мужчиной, что я когда-либо встречала. И тут он резко открывает глаза. Я не двигаюсь, просто замерла с одеялом в руках. - Доброе утро, любимый, - выкручиваюсь я и наклоняюсь к его губам, чтобы поцеловать. Заодно и накрываю одеялом. Он убирает свою руку с моего живота и обнимает за спину той рукой, на которой я лежала. Вторая, раньше расположенная на животе, ползет по моему телу и, добравшись до головы, придерживает её. Мы целуемся долго и нежно. От той страсти, что была ночью, не осталось почти ничего. - Доброе, - отвечает он после нашего поцелуя, не отдаляясь от моего лица. – Ты вчера так быстро заснула. - Кто же меня вымотал, интересно? - Не может быть, чтобы это был я, - он делает невинное лицо, на какое только способен. – Ты определенно занималась любовью вчера ночью с кем-то другим, - он снова целует меня, слегка улыбаясь. Я отвечаю ему на поцелуй, обнимая за шею. – Я старая лошадка. Быстро выматываюсь. - А мне казалось, что наоборот, - отвечаю я. – Эта лошадка способна на многое. - На многое? – в его глазах мелькает усмешка. – Например? - Например, удовлетворять свою новоиспеченную жену всю ночь, - говорю, слегка улыбаясь и не выпуская его из объятий. - Это точно был я? – он валит меня на подушку и располагается между моих ног. Хорошо, что между нами оказалось одеяло, а иначе, я бы точно стала волноваться. Я ещё не отошла от ощущений нашей брачной ночи. – Ни с кем не перепутала? - Нет. А у меня больше никого нет, кроме тебя, мой дорогой Ривен, - я провожу рукой по его щеке, он кладёт поверх моей руки свою, а потом, когда она опускается на уровень его губ, нежно целует её. - Ты вчера заснула и пропустила всё самое интересное, - Ривен смотрит на меня укоризненно, но потом расслабляется. – Но зато я поразвлекался с твоим телом, пока ты спала. - Ты что?!? – я аж непроизвольно для себя села на кровати, и мы стукнулись с Ривеном лбами. Он засмеялся. Громко и долго. Ай. Немного больно. Тру ушибленное место. А Ривену, кажется, вообще не больно. - Шучу, глупенькая моя, - он еле справляется со своим смехом. – Видела бы ты сейчас своё выражение лица. Я не трогал тебя. Как только увидел, что ты уснула, закончил свою речь и уложил на кровати, рядом со мной, так как у тебя бы потом опять затекло тело, если бы ты осталась лежать на мне. Я не из таких парней, которые пользуются случаем. - Да уж, не спорю, ты меня подловил, - снова плюхаюсь на кровать, облегченно вздыхая. – И почему я сразу не догадалась? - Потому что ты считаешь меня монстром, который когда-нибудь убьет тебя ночью, - отвечает он, ложась на живот рядом со мной. - Если бы я так считала, то никогда бы не легла с тобой в одну постель, мистер Джонсон, - у меня в голове сразу всплыла моя первая мысль насчет Ривена. «Чтоб ты сдох, Ривен Джонсон!» Я всегда считала его тираном, монстром… но что я думаю сейчас? Определенно что-то иное, отличающееся от всего, что я думала и считала раньше. Правда я не могу точно определиться, кем именно я его вижу в своём сознании. Пускай он остается для меня всегда мужчиной – загадкой, которую я никогда не смогу разгадать. Он ничего не отвечает, а просто ухмыляется, смотря мне в глаза. В его глазах я тоже вижу огонёк таинственности, что не даёт мне возможности понять, что же он на самом деле думает. Да и никто бы не ответил мне на этот вопрос, кроме самого Ривена. Его личность владеет слишком глубокими, никому неизведанными тайнами и секретами. Быть может, его мафия знает о нём гораздо больше, чем я? Ведь за что-то они всё-таки его так сильно уважают и ценят? Только вот за что именно? Только ли за подаренную им свободу? Но ведь они тоже внесли свой вклад. А значит, эта самая свобода разделена на многих. Они подарили её друг другу. - Муза, - называет он меня по имени. – Ты даже не можешь себе представить, насколько я счастлив с тобой. В поисках своей единственной мне приходилось слишком много ошибаться и оступаться… а теперь я боюсь, что сделаю что-то не так, и ты покинешь меня. - Никуда я от тебя уже не денусь, - я удивилась такой откровенной речи от Ривена. Теперь я хочу, чтобы он знал, что чувствую я. – Потому что бежать от своего собственного счастья – самая неимоверная глупость, которую только можно совершить в своей жизни. Ривен снова улыбается. Только уже более ярко и широко, чем раньше. Это уже не ухмылка, а именно искренняя улыбка. Он снова наклоняется ко мне и целует в губы. Наш поцелуй становится всё страстнее с каждым разом, Ривен налегает на меня всем телом, но, когда я понимаю, что мне нечем дышать, он, словно почувствовав мои ощущения, отклоняется от меня. - Иногда мне сложно себя контролировать. Прости. Вчера ночью я был слишком груб с тобой, - начал Ривен. Я немного не понимаю, о чём он, о какой грубости идёт речь. – Но когда ты сказала взять тебя сильнее, мой разум на секунду отключился. - Вчера ночью всё было просто замечательно. Я не чувствовала грубости от тебя, - отвечаю я. И это правда. Ни капли лжи. Интересно, как часто Ривен лгал мне? А что, если он и сейчас лжет насчёт своего счастья, насчет меня?.. Я не хочу об этом думать. Я буду оправдывать его до самого конца, закрывая глаза на то, что он уже лгал мне в прошлом. Ведь, как он сам мне говорил, это всё было только ради того, чтобы защитить меня, чтобы я была в безопасности и не попала под огонь мафии. А сейчас я не могу попасть, пострадать? Что, если, гуляя по городу, они примут меня за мятежника, которых, по словам Ривена больше нет, и выстрелят прямо в голову? Ерунда какая-то. Ривен этого не позволит и не допустит. Да, я не буду гулять одна по городу. Определенно. Мне просто это будет не дозволено. Я буду сидеть в особняке, в четырех стенах, как обычно… И видеть солнечный свет только через толстое оконное стекло. Такова судьба девочки Музы, которая влюбилась в хищную птицу, Ястреба. Ривен опускается поцелуем по моей шее и двигается дальше, стягивая мешающееся одеяло с меня. В местах, где он вчера целовал меня чересчур страстно и яростно, остались следы его поцелуев, и сейчас, когда он вновь целует там, я чувствую странное неприятное ощущение, как будто в этом месте мою кожу попросту счесали или оставили лишь тонкий слой, который может прорваться в любую секунду от неосторожных прикосновений. Я выгибаюсь на кровати, но молчу. Только кусаю губу, чтобы не застонать. Ривен замечает это и отрывается от своего дела. - Прости. Я опять, - он отстраняется от меня и просто нависает сверху. Я лежу между его ног, его руки не позволяют мне перекатиться на другое место на кровати, чтобы сбежать от него. Мы молчим. Я просто смотрю в его глаза, а он в мои. Но того напряжения, которое возникает между Хиной и Ривеном, когда они тогда переглядывались в ЗАГСе, у нас сейчас не было… В конечном итоге, я просто отвожу взгляд и перевожу его на другой конец комнаты. – Что тревожит тебя? – задает свой вопрос он. Я не сразу отвечаю, а долго молчу, продолжая смотреть куда-то в пустоту. Потом всё-таки решаюсь нарушить эту глупую тишину, которую сама же создала. - Мне кажется, что все эти события ничего не поменяют в нашей жизни… а точнее в моей. Я так и останусь взаперти под твоей постоянной защитой и присмотром. Так ведь? Ривен вздергивает одной бровью, затем закатывает глаза и перекатывается на спину, на свою законную половину кровати. - Муз, неужели ты не понимаешь, что я не смогу вечно тебя держать за запертой дверью? Ты можешь выйти на улицу, когда захочешь, но только с одним из мафиози, - теперь моя очередь закатывать глаза. Конечно! А на что я вообще надеялась? Что он отпустит меня одну? - Было бы намного лучше, если бы мы гуляли вместе, - я нахожу его ладонь и обхватываю своей. Он крепко сжимает её и слегка улыбается мне, бросая короткий взгляд на наши руки. - Я буду проводить с тобой всё время, какое только будет у меня свободным. Я обещаю тебе, - отвечает он. Да… какое будет свободно… но не всегда. Я боюсь больше всего того, что Ривен будет пропадать на базе каждый день, а возвращаться поздно ночью, и единственное, что мы будем успевать делать, так это проводить всё наше свободное время в постели, занимаясь любовью. А потом это станет привычкой для него и даже когда у него не будет дел в мафии, он не появится дома раньше ночи, а потом снова секс… я так боюсь этого. Я не хочу, чтобы все мои раздумья действительно стали явью. Я жажду видеть его каждый день, хочу проводить с ним время не только в постели, хочу мечтать с ним, хочу делать всё только с ним… быть с ним не только, как с мужчиной, но и как с человеком, который всегда поражает своими идеями. - Знаешь, я, кажется, придумал, куда мы полетим на наш медовый месяц, - задумчиво произносит Ривен. Я внимательно слушаю его. Он хочет замять прошлую тему? Что ж, я не удивлена. Но пусть лучше будет так, чем мы поссоримся после первой же брачной ночи. – На планету, где есть люди, - я выпячиваю глаза, смотря на него. Куда? Люди? Что? Он, видя мои меняющиеся со скоростью света эмоции на лице, поясняет. Как раз вовремя. – Я вижу, что ты скучаешь по этим бесконечным толпам, шуму, человеческим образам… так что готов провести несколько дней… например, на планете Сирены… или, может, на планету Тёмного Заката… куда хочешь? - Ты готов переступить через свои принципы? – щурю глаза, смотря на него. - Ради тебя я готов на всё, - ухмыляется он, ещё крепче сжимая мою руку и пристально смотря в глаза. – Так как тебе идейка? - Думаю, это будет интересно, - провести с Ривеном несколько дней без всяких проблем, знакомых людей, каких-то обязательств – это уже праздник. И даже неважно где. Лишь бы только с ним. – Но не боишься ли ты? - Я? Боюсь? Ты серьезно? – удивляется он, откидываясь на подушку. – Я не боюсь уже ничего с тех самых пор, как мне вырезали это клеймо на спине. Чёрт. Зря я сказала эту фразу. Наверняка, эта рана всё так же болит у него, как будто всё это произошло только вчера… каким зверем нужно быть, чтобы сделать такое с человеком? Нет, с ребенком. Интересно, кем бы стал Ривен, вырасти он в любящей его семье? И был бы он тем самым Ривеном без его кровожадности, жажды мести и чрезмерной любви к власти? Был бы он таким же уникальным, отличающимся от всех остальных парней? И какой была бы я, если бы мой отец не оказался таким подонком? - Прости. Мне не стоило… - Нет, всё правильно. Надо мной смеялись все, каждый унижал меня из-за этого дурацкого рисунка ножом! Я был для всех уродом, главным изгоем во всех компаниях, в какие только мог попасть, - его взгляд серьезнеет, он больше не смотрит на меня. – Я ни о чём не жалею. Каждый из них заслуживал смерти. Каждый должен был гореть… - я поражаюсь четкости и точности его слов. Сейчас он действительно похож на главаря мафии. И сразу же становится словно на десять лет старше. Я ничего больше не говорю, а просто кладу голову на его плечо, прижимаюсь всем телом, стараюсь угомонить разыгравшийся, но уже казавшийся давно потухший огонь в его душе. Но он никогда не потухнет. Пока Ривен является Ястребом, его главный страх всегда будет с ним… его клеймо. - Я хочу, чтобы ты знал, я не считаю тебя уродом, - шепчу я, закрывая глаза. Чувствую, как он обнимает меня одной рукой поверх одеяла. Прижимаюсь к нему ещё крепче, подгибая под себя ноги, превращаясь в маленький компактный комочек. – Я всегда буду с тобой, чтобы не случилось. Он ничего не отвечает, а просто слегка поглаживает меня по бедру. От этих непринужденных прикосновений мне становится спокойно на душе. Не надо никуда спешить, не нужно что-то делать или объяснять кому-то. Впервые за столько время я действительно чувствую, что мы с Ривеном в этом мире одни. Единственная пара, которая обладает таким чувством, как любовь. Или не единственная?.. (Текст будет идти от лица одной из второстепенных героинь – Ланин Мелоди). Я открываю глаза и сразу же вижу белый потолок, который стал мне знакомым не так давно. Я часто смотрю в него, вырисовываю взглядом на нём невидимые картинки. Обычно я подолгу лежу в своей постели, никуда не выходя, слыша, как только капельки в бутылочке из-под капельницы капают, и лекарство стремится в мой организм. Снова закрываю глаза. Я представляю себя этой жидкостью, которая разливается по венам, устремляется к самому центру моего организма. И я желаю быть этим жидким лекарством, лишь бы только не мной самой… Так часто, когда я закрываю глаза, в моей голове вновь всплывает та недавняя картина моей бывшей комнаты. Небольшая коморка без окон с одной единственной закрытой железной дверью. Нет света, порванные обои, цепи и кандалы. Раньше здесь была ещё старая кровать, к которой меня привязывали, вводя новую инъекцию лекарства омоложения моего тела, но потом мои силы для сопротивления исчезли. И кровать убрали. Каждый день по несколько раз меня вытаскивали из этой комнаты и с закрытыми тёмной тканью глазами вели куда-то… мы шли медленно, не спеша, посадив меня на цепь, которая была настолько тяжелой, что тянула меня к полу… она стягивала не только мои руки, но и шею, грудь, ноги… цепь на ногах не позволяла мне делать большие шаги, поэтому я не могла сбежать от этих людей. Хотя один раз попыталась, когда у меня ещё были хоть какие-то силы. Это закончилось пыткой на электрическом стуле и подвешиванием за грудь. Когда мы, наконец, приходили в назначенную комнату, повязку снимали, а моему клиенту давали ключи от цепей, которые сковывали меня. Я медленно открывала глаза, пытаясь рассмотреть комнату. Каждый раз они были разными. Но были в них и схожие черты – ни одного окна, кровать, железная дверь… я не видела солнечный свет ровно столько, сколько была в рабстве у этих людей. Если их, конечно, можно было называть так. Каждый клиент не церемонился со мной – срывал цепи, валил на кровать, насиловал несколько часов, а потом уходил, отстегнув моему хозяину какую-то сумму. Интересно, сколько я стоила? Эти лица… они всегда были уродливы. Я часто хотела ударить прямо в его рожу, но…у меня даже не было сил на это. Меня не кормили неделями, а если вдруг вспоминали про меня, как про забытую пойманную крысу в клетке, которая всем мешала жить, то бросали мне в лицо какие-то остатки после своей пищи, которыми, я, конечно же, не наедалась. Да у меня и не было сил что-либо есть. Я не ела, потому что подобное отношение прививало мне ненависть ко всему, что меня окружает. Всё вокруг вызывало отвращение. Помещение, люди… Моё тело с каждым месяцем становилось всё худее и худее. Большое влияние так же оказывала и омолаживающая сыворотка, которая возвращала мне молодость, но далеко не красоту. Больше, чем уверена, что я не нравилась ни одному из моих клиентов. Их просто одерживало желание поскорее удовлетворить свою мужскую потребность на мне. Ни один! Ни один никогда не предлагал мне помощи, ни один не предложил мне сбежать, а я ведь просила… от чего получала ещё больше. Да, меня били. Часто. Очень. Но вскоре я привыкла к этой постоянной боли и вечным синякам и ранам по всему телу. Привыкла к боли внутри, привыкла ко всему… Единственная боль, которая жила во мне вечно – это боль потери и предательства. Что, что я сделала Хо Боэ, за что он поступил так со мной? Я так и не получила ответ на свой извечный вопрос. Даже после моего освобождения мафией Ривена. Я каждый день представляла, как встречу своего бывшего мужа и просто посмотрю в его глаза. Ничего не буду говорить. Промолчу. А когда мой разум полностью разочаруется в этом человеке, я уйду. Навсегда. Заживу своей личной жизнью, найду любимого человека… но годы шли. А моя единственная мечта была так далека от исполнения. И она так и не исполнилась. Наполовину. Да, я обрела свободу, но так и не посмотрела в глаза моему мужу. Хотя… это что-то бы изменило? Мои бы страдания куда-то исчезли? Нет. Поэтому не было, и нет смысла что-либо выяснять с ним. Он сделал то, что хотел. Единственное, чему я рада, что моя дорогая дочка всё это не пережила. Я навсегда запомню тот день, когда железные двери распахнулись и больше никогда не закрывались… я во многом благодарна Ривену и его мафии. Они подарили мне вторую жизнь. Дали второй шанс. Время на искупление. Хотя я всё равно буду гореть в аду. Помню, как Ривен нёс меня на руках, забрызганных кровью на свою базу, где за мою жизнь стали бороться несколько довольно опытных врачей. Я слышала взрывы наверху, от которых под землей всё тряслось. Помню, как удивлялась спокойным лицам врачей-мужчин, которые медленно и очень тщательно осматривали меня, зная, что наверху вся планета пылает. Помню, как проводила в изоляторе несколько дней, под воздушным куполом, который полностью закрывал меня, в лежачем состоянии. У меня не было сил даже чтобы съесть то, что мне приносил с самого начала Джеймс. Он постоянно был рядом. Каждый день, когда я открывала глаза, он сообщал врачам о моём пробуждении, и они сразу же прибегали и что-то включали на своей аппаратуре, после я сразу чувствовала тяжесть в теле… и засыпала. Это было определенно какое-то лекарство в виде газа, которое заставляло меня спать, так как с каждым днём мне становилось всё лучше и лучше после него. Да, поначалу я чувствовала боль в голове и даже не могла поднять пальца своей руки… но потом... Мне стало по-настоящему хорошо. Больше не было той боли внутри, что я испытывала ранее, когда была в руках тех ужасных людей, не чувствовала истощенности своего тела… А он просто был рядом… Его образ запечатался в моём сознании надолго. Строгие черты лица, словно высеченные из скалы, короткие чёрные волосы, отливающие блеском от яркого света изолятора, карие глаза, цвета тёмного камня, которые смотрели так пристально на меня каждый раз, когда я открывала глаза. Я так долго хотела узнать имя этого мужчины, который проводил со мной так много времени, когда я была без сознания, но не имела такой возможности. Когда же, наконец, врачи удостоверились в качестве своей работы надо мной, воздушный купол поднялся, и я стала свободна. Тогда – то я и увидела его впервые в живую, не через толстую пелену купола, которая искажала изображение, а своими собственными глазами. Он слегка улыбнулся и протянул свою руку, сказав, что отныне он - мой охранник, который будет оберегать меня от всех опасностей, которые только могут появиться в нашем новом мире. - Джеймс… - шепчу я, не открывая глаз, и передо мной снова встаёт образ этого мужчины. Я улыбаюсь сама себе, и из закрытых глаз течёт слеза, которая медленно спускает по моей щеке, заканчивая свой путь на подушке. Я не знаю, почему я плачу. Быть может, потому что через столько лет я снова научилась пускать слезу? Я думала, что я выплакала все свои слёзы в первые годы заточения, но сегодня… я оживаю. Кто-то стучится в дверь моей спальни, и я непроизвольно поднимаюсь на кровати. Моя рука дергается, и я чуть не заваливаю капельницу своими движениями на пол. Хорошо, что она устояла, так как лекарство в ней ещё не кончилось. - Да-да. Войдите, - говорю я, усаживаясь на кровати, вытирая мокрую дорожку на щеке и делая невозмутимое лицо. Никто не должен знать, что творится у меня на душе. Если честно, я ожидала увидеть за дверью никого иного, как врача, который принёс мне новую порцию лекарств, которые я должна выпить за сегодня. Это часть моей реабилитации. - Доброе утро, Ланин. Можно? – но это оказался Джеймс, который держал в своих руках поднос с завтраком. - Джеймс! – улыбаюсь я и киваю ему, чтобы он заходил. Парень переступает порог и закрывает за собой дверь одной рукой, на другой удерживая поднос. Сегодня он, как и обычно, в чёрной форме мафиози, на футболке которой нарисован белый ястреб. Я запомню этот знак на всю жизнь. Он стал моим спасением. - Как ты себя чувствуешь? – спрашивает он, обеспокоено смотря на меня. Он подходит к моей кровати, ставит поднос со всякими вкусностями завтрака на тумбочку около постели и просто останавливается рядом с капельницей. - Я чего-то не знаю? – спрашиваю я. Почему он так взволнованный? Его глаза пристально смотрят в мои, словно жаждут прочитать, что происходит у меня внутри. Я заметила одну схожую черту, как у Джеймса, так и у Ривена. Они оба смотрят слишком глубоко. Наверняка, они каждого, как книгу читают. Их души – это сплетение единого целого. Они обладают силой мысли, они могут общаться без слов… И это можно сказать про многих членов мафии. - Ты ничего не помнишь? – он сощурил глаза, а его брови нахмурились. – Вчера вечером, после того, как Ястреб со своей возлюбленной покинули нас, тебе стало плохо, ты упала в обморок. А посреди ночи проснулась, начала биться в истерике, крича, что тебе больно, что ты хочешь обратно домой… - Джеймс на секунду замолчал, глубоко вздохнул и облокотился об стену. – Врачи сказали, что это продолжение действия эликсира молодости. Как бы мы не старались восстановить твои силы, эликсир проникнул в твою кровь… и теперь является её частью, - он замолчал. Я вижу в его глазах сожаление, он опускает их в пол. - И что со мной будет? Несколько дней назад я чувствовала себя великолепно. Я…я начинала стареть, стала становиться такой, какой и положено быть в моём возрасте, - говорю я, делая большие паузы между предложениями. - Наши врачи придумают, как откачать этот яд из твоей крови. Очень странно, что он до сих пор действует… наши лекарства должны были полностью обезвредить его. Значит, те уроды кололи его слишком в больших дозах. - Но мне, правда, лучше… - перебиваю его я. Не хочу ничего слушать! Я больше не выдержу всех этих проверок, обследований, лекарств, операций… Боже, прошу, я хочу просто прожить оставшиеся годы в счастье. Почему? Почему ты не хочешь подарить мне такую возможность? Что я сделала не так?!? - Ланин, - он глубоко вздыхает и садится рядом со мной на кровати. Я внимательно смотрю на него. Я жду его слова, как последнего… что со мной теперь будет? – Ястреб приложит все силы, чтобы ты была той, кем должна быть. - А если эликсир продолжит своё действие? Что тогда? – мне надо знать всё. Слишком долго я была в неизвестности, чтобы сейчас просто молчать. Я обязана узнать, что будет со мной дальше… - Он не продолжит действовать. Сегодня же ты ляжешь на обследование врачей. - Я спросила не об этом, - укоризненно смотрю на него. Он берёт меня за руку и крепко сжимает в своей ладони. Договаривай, чёрт возьми! Я выдёргиваю свою руку из его. Он в который раз просто хочет меня успокоить, но сейчас я в этом не нуждаюсь. Только правду. - Если эликсир продолжит омолаживать тебя, ты постепенно будешь становиться похожей на пятнадцатилетнюю девочку. Рост, голос, органы, все твои внутренние качества останутся, но тело… это может плохо закончиться. Со временем твои органы начнут останавливаться, один за другим из-за уменьшения тела в размерах… - Видимо я ещё слишком мало настрадалась в этой жизни, раз судьба снова испытывает меня, - я подгибаю ноги под себя, заправляю за уши выбившиеся локоны волос. Опускаю взгляд и вижу, что на мне моё красное длинное платье, в котором я была на свадьбе своей дочери. Значит, Джеймс не лжёт. Я действительно потеряла сознание, раз даже не соизволила переодеться. Теперь я поняла, почему мне опять поставили капельницу. Мафия пытается бороться за мою жалкую жизнь. А что, если я всю жизнь проведу в постели, на пару с капельницей, которая будет поддерживать моё сознание? Не давать эликсиру полностью управлять мной. Я больше не смогу видеть Музу, не смогу понянчиться с её будущими детьми, я не услышу её голоса, не буду иметь возможности даже обнять. Я умру, после того, как стала свободна… когда стала обычным человеком. - Ланин, я же сказал, мы этого не позволим, - он снова берет меня за руки. Его тёплые ладони так приятно греют. Я смотрю на него. Этот человек не может лгать. – Ты больше никогда не будешь страдать. - Как бы я хотела верить в это, Джеймс, - я еле сдерживаю слёзы. Нет, я не должна плакать при нём. Он и так уже видел, как я была жалка, когда меня только привезли на больницу базы. Он видел моё изнуренное тело, как я не могла даже связать предложения, и показывать ему сейчас слёзы, такую нелепую слабость, по сравнению с тем, что ему уже удалось лицезреть, это уже будет моей ошибкой, моей не вынужденной слабостью. - Ну же, выше нос, Ланин Мелоди! Ты поистине сильная девушка! – он улыбается мне. Пытается взбодрить, я знаю. Только благодаря тебе, Джеймс, твоей поддержки и яркой улыбке в трудные минуты моего пребывания здесь, я чувствую себя живой. - Девушка? Никто никогда меня так не называл. В последнее время я слышала в свой адрес лишь шлюха, шалава или… - он перебивает меня. - Давай не будем говорить об этом. Прошлое должно оставаться прошлым. Отпусти его. Впереди новая жизнь. С хорошими людьми, которые никогда больше не оскорбят тебя. А теперь, мне надо накормить тебя, - он отпускает мои руки и тянется за подносом, на котором я успеваю разглядеть горячее кофе, от которого слабые пары запаха распространяются в воздухе, свежеиспеченные булочки, пончики, кексы, на другой тарелке веером разложены различные порезанные фрукты: яблоки, бананы, клубника и киви. Джеймс всегда выкладывает фрукты именно так. А, значит, и сегодня он выбирал, что принесёт мне на завтрак. Его внимание не похоже на внимание личного охранника. И должен ли оказывать охранник хоть какое-то внимание, кроме непосредственной защиты? Джеймс не просто охранник. Далеко не просто охранник. Я беру в руки булочку с маком, от которой ещё исходит тепло, что греет мои руки, и медленно откусываю. До чего же она вкусная! Я, с некоторого времени, стала обожать всё мучное, хотя раньше, до рабства не ела никаких мучных изделий. Наверное, это всё потому, что мы на всём экономили. Вообще на всём. А на еде в первую очередь. Наша семья никогда не отличалась большим заработком, хотя я старалась из-за всех сил, чтобы у Музы было всё, что ей нужно. Недолго девочка росла в заботе и любви… Надеюсь, сейчас Ривен подарит ей всё то, что не успела дать я. - Очень вкусно, - нарушаю тишину я, заканчивая с булочкой и переходя к кексу. – А ты? Будешь? - Нет, спасибо, я уже завтракал, - улыбается Джеймс, наблюдая, как я ем. Он и за этим следить тоже должен? Когда я добросовестно смела всё, что было на подносе, и с завтраком было покончено, как и с моей утренней капельницей, я смогла встать с кровати. Чувствуется невероятная тяжесть всего тела, оно настолько тяжёлое, что я еле стою на ногах. Но показывать это Джеймсу… нет. Ни за что на свете. Осторожно ступая по полу, я подхожу к зеркалу, которое занимает все дверцы шкафа от потолка до пола, что позволяет мне разглядеть себя в полный рост. Я долго смотрю на своё омоложенное лицо, без единой морщинки, какой-либо вмятинки, кожа упругая и эластичная, хотя мне уже тридцать четыре года, а в этом возрасте женщина немного, но начинает меняться во внешности. Слегка поворачиваюсь боком и вижу свою оголенную спину через разрез в платье. Она красивая, ровная и… манящая. Кожа больше не висит на костях, как это было раннее, теперь я обладаю пропорциональным телом. Платье нежно обтягивает мою фигуру, подчёркивая грудь и попу. Да, я нравлюсь себе. Мне нравится быть такой… молодой и красивой. Я могу пережить свою жизнь заново, не потратив свою молодость на удовлетворение желаний похотливых потных мужиков. Я имею шанс начать сначала. Пока эликсир не забрал мои силы окончательно, я могу подарить себя моим любимым людям, уделить им внимание… чтобы они запомнили меня ни как шлюху, которую спасли из секс-рабства, ни как жалкую, дряхлую старуху, а как грациозную Ланин, какой я была, когда стояла на сцене и исполняла свои песни под громкие аплодисменты. - Знаешь, Джеймс… - я перестаю рассматривать себя, а полностью поворачиваюсь к мужчине спиной, смотря на него через зеркало. Я слежу за его взглядом. Он скользит по моей оголенной спине, но, когда я окликаю его, он чётко переводит свой взгляд в отражение моих глаз. – А я не хочу стареть. Хочу остаться такой же прекрасной и соблазнительной для тебя, - да. Я сказала это. - Для меня? – Джеймс тыкает себя в грудь пальцем и удивленно смотрит на меня. – Милая Ланин, этот эликсир убьёт тебя. - Я знаю, - поворачиваюсь к нему лицом и облокачиваюсь об зеркало. Чувствую кожей его холод, но не отстраняюсь. Он такой приятный… - Но разве тебе будет нравиться старая, дряхлая тридцати четырёх летняя старуха? - Тридцати четырёх летняя старуха? Каковы слова! Ни разу не приходилось видеть старуху в таком возрасте. Мне тридцать два. Я что похож на старика, который вот-вот рассыплется? – на его губах играет усмешка. Я насмешила его? Может быть. Но я сказала правду. – Да и какое дело охраннику до возраста того, кого он охраняет? - Только ли охраннику? – теперь ухмыляюсь я. Мы стали слишком близки с Джеймсом, чтобы я считала его своим охранником. Уж чересчур много времени мы идём по одной тропе, милый Джеймс. Я начинаю медленно подходить к нему, остановившись только тогда, когда оказываюсь рядом с ним. Он, сидящий на краю кровати, поднимает голову и смотрит на меня. Я улыбаюсь ему и слегка треплю за волосы. – Мы ведь очень хорошие друзья? - Самые лучшие друзья, - он обводит свои руки вокруг моей талии и прижимается лицом к моему животу. Самые лучшие друзья… Неужели я нашла этого самого человека, которому готова сказать эти три главных слова? Хо Боэ не принёс мне счастье за те годы, когда мы жили вместе…Джеймс же сделал меня нужной всего за пару месяцев. Почему все люди такие разные? У каждого свой характер, своя душа, даже тела отличаются. Почему? Кто стоит над всем этим, кто решает, каким будет новорожденный ребёнок – умным или глупым, больным или здоровым, сильным или слабым?.. Конечно, новорожденное дитя – это как чистый лист бумаги. И только от окружающего его мира зависит, какие именно картинки появятся на этом полотне. Но всё же… разве не все судьбы уже предрешены? И кто решил за меня, какие именно люди принесут мне ту долгожданную капельку счастья? Или я всё сама себе придумала? И любое место в этом мире уже забронировано для каждого человека? Никто не сможет его занять… никто не посмеет его отнять. А может, я просто не знаю, что теперь представляет из себя настоящий мир? Ведь мафия Ястреба смогла завоевать эти самые «забронированные» места, сумела отобрать у тех людей, которые прожили тут уже достаточно долго. Были даже те, кто прожили здесь намного больше Ривена. Тогда почему? Кто решает за меня? Не могу же я постоянно управлять своей жизнью самостоятельно? - Ланин… я люблю тебя, - говорит мафиози и крепче обнимает меня. Джеймс как всегда опередил меня. Что я могу ответить ему, если меня переполняют те же чувства? Я ставлю коленку между его ног, на кровать и наклоняюсь к его лицу. Пусть моё порочное тело сделает всё за меня. Опять. За меня. Я обвожу руками его лицо и слегка прикасаюсь к слегка шершавым, холодным губам мафиози, который сразу же принимает мой поцелуй и проникает языком в мой рот. Меня никто никогда не целовал, кроме Хо Боэ. Хотя это и было слишком редко. Чаще мы уединялись в спальне, и тогда ему было не до моих губ. А что насчет тех, кого я удовлетворяла… о чём вы? Какие прелюдии? Они просто вставляли в меня свой член, без всяких предварительных ласк. Поэтому сейчас, когда Джеймс так нежно целует мои губы, меня переполняет море различных чувств, описать которые я на данный момент просто не в состоянии. Он тянет меня на себя, и мы падаем на кровать. Я не успеваю убрать ногу с колена и упираюсь Джеймсу прямо между ног, открываю глаза в ожидании увидеть его изумленное лицо, но ничего не происходит, он продолжает целовать меня. Его руки ползут по моей обнаженной спине, останавливаясь на талии. Ещё ни один мужчина не вёл меня с собой так достойно. Джеймс не позволяет себя лишнего, хотя его внешний вид так и кидает вызов этому миру, что всё вокруг будет принадлежать ему, хотите вы этого или нет. Когда наш поцелуй прекращается, мы молча смотрим друг другу в глаза. Мои волосы свисают на кровать, закрывая наши лица от лишних глаз, что создаёт такое впечатление, что мы одни в этой Вселенной. - Самые лучшие друзья, говоришь? – улыбаюсь я, проводя большим пальцем по его губам, чтобы стереть свою алую помаду с них. - Может, немного больше? – улыбается Джеймс, целуя мой палец. – Давай забудем наше прошлое? Впереди новая жизнь в идеальном мире! - Совсем немного больше, - расчесываю рукой его мягкие волосы. – Будущее больше не пугает меня. Самое страшное я уже пережила. Так ведь? - Именно так, - Джеймс гладит меня по голове, отвечая на мой вопрос. Я разрешаю себе расслабиться, закрываю глаза и ложу голову на грудь мафиози. Могу поспорить, что сейчас я снова засну. Чувствую невероятную слабость во всём теле. Снова. Но я стараюсь не думать, с чем эта слабость может быть связана. Даже если врачи мафии не смогут придумать, как выкачать из меня этот эликсир, и я через несколько месяцев умру… тогда я хочу, чтобы эти драгоценные дни я провела со своими любимыми на свободе, больше не быть заключенной не только телом, но и душой. Быть свободной, чувствовать себя свободной, ощущать как ветер дует прямо тебе в лицо, растрепывает волосы, лицезреть рассветы и закаты… стать счастливой впервые за всю свою жизнь. Хоть и ненадолго. Но быть… этой уже ставшей взрослой девочкой Ланин. Я через сон ощущаю, как Джеймс продолжает гладить меня по голове. Вокруг тишина, я слышу лишь как бьётся его сердце. И больше ничего. Мы одни. Совсем одни. Пускай звук этого сердцебиения никогда не прекратится и останется в моей памяти навечно. (Текст будет идти от лица главного героя – Ривена). Мы сидим в огромной ванной нашего номера. Этот номер создан для двоих, поэтому и ванную здесь поставили предусмотрительно большую. Это даже не ванная, а больше джакузи. Наша прошлая ночь прошла более чем просто превосходно. Я не могу до конца насладиться тем румянцем на щечках Музы, когда я целую её тело, не могу справиться с собой, когда она остаётся без одежды и выгибается в моих руках. Мой разум просто перестаёт контролировать моё тело, всё начинает плыть перед глазами. А вчера эмоции на её лице менялись слишком быстро с каждым лишним моим движением. Это вовсе не похоже на те дешевые эмоции, что показывали мне мои бывшие знакомые во время секса со мной. Ни одна из них не стоила даже пальца моей Музы. Прошлой ночью я впервые в жизни был настолько удовлетворён во время близости с девушкой. Я вообще первый раз чувствовал такие ощущения в собственном теле. Может, раньше я и испытывал оргазм, но чтобы первые минуты после близости я бездыханно валялся на кровати, даже не найдя в себе силы выйти из девушки, происходит со мной впервые. Всё-таки, чтобы испытывать настоящее наслаждение, надо не только следовать похоти своего тела, но ещё и безумно любить душу того человека, с которым занимаешься любовью. Задумавшись, я соскальзываю со своего места в ванной, ноги, согнутые раннее в коленях, чтобы удержать моё тело от дальнейшего плавания по всей ванной, я сжимаю как можно плотнее, забыв, что между ними лежит Муза. Я чувствую, как она вздрагивает и крепче сжимает мою руку в своей. Испугалась, что я возьму её прямо здесь и прямо сейчас? Заманчивое предложение, но нет. Хоть мой член и не желает вести себя спокойно, сейчас я в состоянии контролировать себя. Музе стоит немного отдохнуть после вчерашнего. - Милая, я просто соскользнул, не бойся, - говорю я, вновь устраиваясь в прежнюю позу и раздвигая согнутые ноги, чтобы Музе было более комфортно. Не хочу, чтобы она думала, что мне от неё нужен только секс. Нет, я действительно люблю её. Поэтому хочу проводить как можно больше времени вместе. Только вдвоём. Она кивает и снова ложится на мою грудь. Пена закрывает наши тела до шеи, поэтому сейчас я не могу насладиться поистине шикарным телом моей жены. Жена… я до сих пор не могу поверить, что женился. Да ещё и на маленькой несовершеннолетней девочке. Я, конечно, всегда знал, что я странный, повернутый на своих идеях псих, но чтобы настолько… Спускаю свои руки с краёв ванной и обхватываю Музу под её грудью. Девушка дёргается и слегка начинает ёрзать на мне, что заставляет моему члену становиться всё тверже и тверже. Я зажимаю зубы, стараясь подавить в себе это появившееся из ниоткуда возбужденное состояние, но мало, что получается. Нет. Не сейчас. Девушка, наверное, уже успела почувствовать, что мой младший друг начал пульсировать между её бёдер. - Ривен?.. – она называет меня по имени, но голову не переворачивает. Я через руку чувствую учащенный стук её сердца. – Мы же не будем заниматься этим здесь? - Нет, не будем, - я целую её в затылок, чтобы успокоить. Для моей Музы происходит всё слишком быстро, её не стоит сейчас пугать нестандартными позами, даже если от них она получит наивысшее наслаждение. Мы попробуем позже. Я с прекрасными ощущениями вспоминаю картинки нашего вчерашнего события. Листаю в голове, словно альбом с фотографиями, сцены нашей свадьбы. Вот я в первый раз встречаю свою любимую в нашем доме после однодневной разлуки. Она стоит у окна и просто светится от счастья. Я с замиранием сердца жду, когда она, наконец, повернётся и я смогу лицезреть её величие в полном виде. Она тянет… я не выдерживаю и называю её имя. Она поворачивается. Её сияющие блеском глаза не скроет даже пелена фаты. Они всегда будут гореть этим завораживающим оживляющим блеском, который заставляет меня каждый день находить тот смысл моей жизни. И я нахожу его в Ней. Возможно, только я вижу в этих синих глазах свою судьбу. Но это даже лучше. Я не хочу… нет, не так. Я не смогу разделить Музу ещё с каким-нибудь мужчиной, кем бы он ни был: отцом, братом, другом… Она только моя. В голову сразу же лезут картинки из ЗАГСа, ресторана, нашего номера в гостинице, где во всех этих местах мы страстно, но в то же время нежно целовались. Я ощущаю вкус губ Музы у себя на губах, и мне сложно подавить в себе желание поцеловать её прямо сейчас. И я целую её, повернув голову своей жены в мою сторону. Она обводит руками мою шею, перебросив их за свою шею и, оставаясь, всё так же лежать на спине. Ей явно неудобно, поэтому я помогаю ей перевернуться на меня на живот. Я слышу короткое плескание воды, которая выплеснулась из ванны на пол из-за наших движений. Хорошо, что этажом ниже никого нет, а иначе мы бы докучали другой паре – сначала бессонной ночью со стонами и криками, затем потопом с утречка. Забавно. Если бы я не сумел завоевать этот мир, и всё осталось так, как было раньше, мы бы с Музой часто выслушивали недовольства от других людей по поводу нашей слишком буйной личной жизни, а меня называл бы каждый пятый педофилом. Да, я видимо им и являюсь, так как не могу даже устоять перед красотой этой несовершеннолетней девушки. Но в этом мире многое поменялось. Так может, и уроки нравственности стоит начать преподавать совершенно другие? Или просто необходимо откопать их из покрова прошлого, ведь то нынешнее поколение, которое я истребил, не знали даже такого понятия, как вежливость по отношению не то чтобы к девушке, даже к окружающим людям. Хотя… мне ли судить? - Ривен… - голос Музы вывел меня из моих философских раздумий. И как раз вовремя, пока я опять не начал грызть себя. Нет, я не жалею о том, что сотворил с этим миром. Я лишь жалею о том, кем я из-за этого мира стал. Девушка ерзает на мне, заставляя моё тело содрогаться от непринужденных прикосновений некоторых частей её тела. - Мне немного неловко, - шепчет Муза, слегка поднимаясь на мне, но, когда понимает, что так она откроет передо мной вид своей груди из-за пены, вновь ложится на меня. Я улыбаюсь. - Ты такая странная, моя милая Муза, - говорю я, гладя её по голове. - Вчера ты просила меня, чтобы я взял тебя сильнее, а сегодня стесняешься даже просто полежать со мной в одной ванной, – я слежу за её эмоциями на лице, слежу за её глазами, наблюдаю появившийся еле заметный румянец на её щеках. - Я не контролировала тогда свой язык. Прости… - почему она так ведет себя? Неужели я такой страшный? - За что ты извиняешься? – я стараюсь не поднимать на неё голос, а делаю тон как можно мягче и нежнее. Что-то всё равно напрягает её в наших отношениях. Я должен как можно скорее узнать, что именно и исправить это. - За своё вчерашнее поведение, - я слышу учащенный стук её сердца. – Мне стоило вести себя более сдержано в постели. - Да брось ты, - ухмыляюсь я. – Ты серьезно так думаешь? Твои стоны только сильнее возбуждали меня, милая. Её лицо полностью заливается краской, она опускает голову и не знает, куда деть свои глаза. Я понимаю это и нежно обхватываю её подбородок двумя пальцами, поднимая голову так, чтобы её глаза «нашли укрытие» в моих глазах. Она пытается вернуться в прежнее положение, но я слишком крепко её держу. - Помнишь, мы обещали быть искренними и откровенными друг с другом в любых темах?.. – напоминаю я, приближаясь к её уху. Следующие слова я лучше скажу шепотом, так как именно тихие звуки доносятся до разума человека лучшим образом. – Так вот, я откровенно говорю тебе, что мне до безумия понравилась наша первая брачная ночь, я ещё никогда настолько долго не пребывал в экстазе после секса с девушкой. Ты такая сладкая… - одна моя рука ползёт к её попе и останавливается там. Чёрт, я, кажется, слишком далеко захожу. Я ведь обещал не трогать её здесь и сейчас. Чувствую, как мой младший друг пульсирует с новой силой и делает успехи в росте и размерах. - Иногда я боюсь тебя, Ривен, - говорит Муза, смотря мне прямо в глаза. – Боюсь, что в этом мире я не смогу найти помощи и защиты в случае чего. - В каком случае? – я смотрю на неё, пытаясь глубже понять смысл её фразы, стараюсь прочесть по глазам, что она хотела донести до меня. - В случае если я тебе надоем. Наступает тишина. Она длится долго. Словно вечность… я не сразу понимаю, что скрыла Муза в своих таких коротких словах, за какими именно буквами стоит истина. Единственное, что я понял, так это то, что она боится меня, потому что она может надоесть мне и тогда Муза не найдет помощи ни от кого в этом мире. Так? Никаких связных мыслей. Хотя может, я что-то не так понял? - Объясни идиоту, что ты имела в виду? – спрашиваю я напрямую. - Ты выкинешь меня на помойку, когда я перестану удивлять твои мужские фантазии? – я вижу в глубине её синих глаз нешуточный страх за своё будущее. В них даже на секунду проступают слезы. - Муза, да что ты такое говоришь? – я убираю свою руку с прежнего места и крепче прижимаю девушку к себе. – Я люблю тебя. Я ни за что на свете не покину тебя. Откуда такие мрачные мысли в твоей голове? – я глажу её по спине, стараясь не причинить лишним прикосновением неприятное ощущение. - Просто… - отвечает она и утыкается носом в моё плечо. – Мне снился плохой сон перед свадьбой, вот я и спросила. Ты был там очень страшный… - Очень страшный?.. – переспросил я, смотря в одну точку: на узорчатый рисунок бежевой плитки в ванной комнате. – В каком плане? - Ты хотел убить меня. На твоих руках появились длинные острые когти, которые ты яростно вонзал в моё тело. Я умирала на твоих руках, а ты наслаждался этим, повторяя одни и те же слова… - я слышу в её голосе нотки слёз. Нет, пожалуйста, только не плачь. Слишком много боли я тебе причинил, так часто я был причиной твоих слез. Я больше не хочу твоих страданий. - Что конкретно я повторял? – спокойно спрашиваю её я. Она поднимает голову и улыбается мне. Её глаза сухие, и сейчас это самое главное. - «Бесконечность ждет нас, милая», - говорит она. И мы почему-то молча смотрим друг на друга, ничего не говоря. Никто из нас не решается нарушить это молчание. Я сказал ей на свадьбе, что теперь мы навечно вместе. Это действительно так. Я не лгал в этом обещании. Но солгал в другом. Я закрываю глаза и притягиваю Музу к своей груди. - Муза, этот монстр из твоего сна никогда не прикоснется к тебе. Потому что я, Ястреб, буду охранять тебя и защищать от любых неприятностей, какие только могут появиться на нашем пути истинной любви, - говорю я, так и не открыв своих глаз. - Но этот монстр… - начинает Муза, но я резко её перебиваю. - Этот монстр останется навсегда в твоём сне, в твоём прошлом и никогда не попадет в наше настоящее. Я клянусь тебе. Ты ведь веришь мне? – теперь я открываю глаза и отпускаю Музу. Но она не отклоняется от моего тела, а продолжает лежать головой на моей груди и рисовать взглядом неведомые мне лабиринты, бегая глазами по небольшому участку наполненной водой с пеной ванны. - Я верю тебе, - шепчет она. Я многое готов отдать за твоё доверие, Муза. - Теперь всё хорошо? – я наклоняю голову к её лицу, чтобы привлечь её драгоценное внимание. Она, видя на горизонте локоны моих намокших волос, слегка поднимает голову и медленно кивает. – Тогда как насчет завтрака? Если честно, я голоден. Эта ночка вымотала меня, - мой смех вызывает улыбку на её прекрасном личике. – Тогда вылезаем? Она всё так же молчаливо кивает, но не встает со своего места, сверля меня взглядом. Ах да, я первый. Муза не любительница покидать ванную первой, так как считает меня маньяком – извращенцем, который будет пялиться на неё, сидя в ванной, пока она будет вытирать своё тело и надевать одежду. Да, возможно так и есть. Я бы не смог оторвать взгляда от её мокрой плоти. Поэтому, чтобы лишний раз не терзать себя, я покидаю нашу «обитель» первым. Оказавшись на полу, я тянусь за полотенцем, которое висит на специальной вешалке, обматываю себя вокруг пояса и захватываю белый шелковый халат, что висел там же. После всех этих действий, я, даже не соизволив вытереть своё тело, покидаю свою жену, послав воздушный поцелуй. Она улыбается мне и посылает мне точно такой же ответ. Покинув ванную, я оказываюсь в нашем номере. Улыбка сразу же меркнет с моего лица, я скидываю полотенце, прикрывавшее раньше моё мужское достоинство, и накидываю на себя халат, туго затянув его поясом. Нахожу валяющийся на полу свой свадебный пиджак и сразу же отыскиваю во внутреннем кармане сотовый телефон. Ни одного звонка, ни одного сообщения. А я-то думал, меня Хина в шесть утра разбудит, поэтому поставил на беззвучный режим. В любом случае, я сам нуждаюсь в звонке ей. Нажав боковую кнопку на телефоне, которая вроде бы должна отвечать за фотокамеру, я послал вызов Хине, прислонив к уху свой телефон. Пока моя «правая рука» соизволила поднять трубку, (что делала очень долго, наверняка, из-за чрезмерной вредности и глупой девичьей гордости) я успел подойти к зеркалу, которое весело прямо у выхода из номера, и отметил, что мои волосы свисали локонами, почти доставая до плеч, но я прекрасно знал, что совсем скоро, они снова поднимутся и примут свою прежнюю форму. Никогда не понимал такой их закономерности. Вроде бы мой папочка имеет нормальные волосы. Хотя, быть может, он просто ходил в салон к личному парикмахеру женского пола, и заодно спал с ней? Ухмыляюсь. Так оно и было. А потом заставлял этих девушек делать аборт. Кто не соглашался – их детей ждала та же судьба, что и меня. Только не на того напали, господа. Интересно, какой была моя мать? Я так редко задаюсь этим. Но поразмышлять на этот вопрос мне не дали возможности, так как Хина всё-таки соизволила ответить на мой звонок. - Правая рука, ты там что уснула? – спрашиваю я, покидая пределы номера. Если честно, я не хочу, чтобы Муза услышала наш разговор с Хиной. Почему? На это есть свои причины. - Ты решил позвонить мне только за этим?! – её грубости не отнять. Хотя я тоже достаточно грубо начал разговор. - Ладно-ладно, не заводись. Как там всё прошло, когда мы вас покинули с Музой? – начнем издалека. - Великолепно! Главный надзиратель ушел, мы начали веселиться не по-детски. - Как будто я в чем-то вас ограничиваю, - хмыкаю я, удивившись такому прозвищу в мою сторону, облокачиваясь на стенку прямо около двери, что ведет в номер, и смотрю вперед себя, прямо в огромное окно, открывающее передо мной лишь небо. - Нет, что ты, Большой Папочка, - я даже через телефон вижу её ухмылку. – А если серьезно, ты что хотел? - Есть у меня к тебе одна просьба… - начал я, отходя от номера и приближаясь к лифту. Нажимаю на кнопку. Лифт на нашем этаже. А где же ещё ему быть? Мы здесь одни. – Я тут планирую свозить Музу на планету Сирены. Мы хотим провести медовый месяц там, - захожу в лифт и, нажав на кнопку первого этажа, облокачиваюсь об периллы стеклянного лифта, закрываю глаза и слышу, как почти бесшумно закрываются двери. - Что, прости? На планете Сирены?!? – да ей разнообразности в тоне голоса не занимай. – Вы там с Музой вчера с кровати упали в порыве страсти и головой ударились? Там же… - начинает Хина, но я её перебиваю. - Не вороши прошлое, пожалуйста. Это было давно. Я тебе звоню не для того, чтобы ты мне нотации читала. Мне нужно, чтобы ты оформила нам всё к этой поездке к завтрашнему дню. Вся моя мафия тебе в распоряжение, архив тоже. Если ты не можешь, я попрошу кого-нибудь другого, - первые пять секунд она молчит, потом глубоко вздыхает и отвечает: - Я сделаю всё, что ты мне прикажешь, ты это прекрасно знаешь. Но я беспокоюсь за тебя, Ястреб. - Не стоит. Я завоевал целую планету, разве кто-то может быть мне указом? – улыбаюсь я. - Определенно нет. Но знаешь, раны могут напомнить о себе, - говорила она и так очевидные факты мне. – Я всё сделаю. Уверяю тебя, завтра вечером вы сможете покинуть эту планету с Музой без всяких проблем. - Спасибо тебе, золото моё, - я прибыл на первый этаж. Двери со звоном открываются, и я выхожу из лифта. Направляюсь в столовую этого отеля. Накануне горничные завезли продукты сюда, но завтрак я желаю приготовить сам. Хина ничего не отвечает, а просто молча вешает трубку, оставив вместо себя лишь короткие гудки. - Больше я никогда не поступлю так опрометчиво, - отвечаю я сам себе и кладу телефон в карман халата. – Даю тебе слово, Хина…