Сага об орлах и канарейках

      Атмосфера российского участка вызывала одно единственное желание – повеситься. Облупленная синяя краска в КПЗ, где проститутки играли с бомжами в карты, трескалась и сыпалась на немытый грязный пол ошмётками. В воздухе воняло безнадегой. Глухой беспомощностью, окутывающей панцирем горло и язык; протыкающей гортань медвежьим капканом; захлопывающей рот глухим намордником.       Она – белладонна. Проникая в организм, опустошенность выжигала все живое и настоящее. И начинала прямо с сердца.       Она – хирургический скальпель. Медленно резала плоть ножом, с треском отрывая эпителий от мышц.       Она – убийца похуже того, что недавно объявился в городе. От нее следователи впадали в глубокую апатию, будучи дома, прикладываясь к стакану с сорокоградусным пойлом, а не распивали чаи, как сейчас.       Лейтенант Фёдор Игнатьев и младший сержант Андрей Федорович под шумок успевали ворковать, сидя в самом дальнем углу кабинета. Их тихие переговоры сейчас белый шум для следователя Машнова, чья голова под завязку забита мыслями о том, как решить надвигающийся звиздец. – И что она тебе? – Андрей строит удивленную гримасу, невольно бросая взгляд на утренний город: плавно текут пробки, моросит осенняя изморось, безжалостно срывая последние листья с деревьев. Тревожно и мутно. Туман молочной пеленой еще стоит в воздухе, но даже сквозь него видно, как городские артерии заполонила власть. По кровеносным сосудам, в которых должна течь культура и свобода, сейчас ползет наглый паразит, оставляя за собой багряно-темный след коррупции и беззакония. – А она мне и отвечает: "Где я вам найду ромашки в конце ноября?". И еще таким противным голосом, будто я ей что-то должен. – пародируя обиженную на жизнь продавщицу, Федя вскидывает руки, чудом не роняя стакан с еще теплым американо. – Ты собирался купить ромашки? В октябре? – Для тебя, между прочим, старался. Хоть бы спасибо сказал, хрыч ты ментовской. – Ну ты и романтик хренов, конечно… – Андрей очень старается скрыть улыбку, ибо они и так палятся в участке, – Под дождем шлялся, но зато с ромашками, да? – Да. И поэтому вечером с тебя курочка на ужин и витаминный чай, понял? – Хер тебе, а не чай, родной. Ты не слышал? Замай рвет и мечет. Славка опять накосячил. – Кашин? – Игнатьев надеется не услышать положительный ответ, но увы. – Да. – Снова прикрыл его жопу? – Да. – Убью. Сначала Машнова, а потом Кашина. Такой вечер сорвали, суки. ***       В стакане с виски, который Андрей Андреевич распивал по очень редким случаям, уже было пусто. На часах нет десяти утра, а Замай замахивает третью стопку.       Отеческая злость вперемешку с горьким отчаянием, имеющим коньячное послевкусие, бурлит в Замае черным киселем. Обстоятельства выше него, начальство давит: Москва требует немедленной поимки злодея, а город начинает волноваться. Как выдержать это давление? Еще и Слава со своим дружком – полудурком. – Машнов… Ты меня в могилу скоро заведешь. Ну сколько можно прикрывать его? Ты думаешь мне проблем мало? Спасибо, дорогой друг, помог, блять. – быстрыми и нервными шагами Замай расхаживал по кабинету, еле сдерживаясь, чтоб не выписать Славе отцовскую оплеуху. – Товарищ подполковник, такого больше не повторится, честное майорское. Ну вы же сами понимаете, что я Кашина контролирую как могу. Не всегда получается это чудо-юдо в узде держать. – Слава… – долгий задумчивый взгляд, – Вы чуть не попались. Прикрывай эту лавку, иначе оба сядете. Я это организую. – Ярость кипела, выливалась через край. Уж очень надоела эта клоунада. – Как мне это сделать-то? Андрей, ты сам подумай. Он наш главный информатор. Если бы не Даня, то ты бы в подполковниках не ходил.       Еще она стопка горького коньяка отправляется в Замая, после чего тот безапелляционно отрезает: – Ничего слышать не хочу. Он торгует документами, порошком и еще Бог знает чем, а ты что делаешь? А я за тебя отвечу: задницу ему прикрываешь. Выметайся из моего кабинета и иди ра-бо-тай. Дел у тебя мало что-ли? Добавить? – небольшая пауза, – Ты еще тут?       Недовольный сей несправедливостью Слава спешно ретируется из кабинета злобной фурией, да вдобавок хорошенько хлопает дверью. Не мальчишка ведь уже, а характер свой показать надо. Зачем? А черт его знает. Только вот экологичный выброс эмоций организовать не получается. В приемной у Замая столпились важные шишки. Несколько мужчин в отглаженных пиджаках, и наверняка накрахмаленных воротничках, тихо переговаривались между собой, при этом явно находясь не в самом лучшем расположении духа. Им не нравилось ждать, а Славе их рожи.       Внезапно стало тихо. Аж в ушах зазвенело и было слышно, как собственное сердце отбивает марш в натянутые легкие. – Добрый день, – пафосно, отточенными и острыми буквами снисходит до дикого Славы генерал Чумаков, – Майор Машнов, рад Вас видеть. У меня для вас есть новости. – Давайте с хорошей. – Право выбора вам никто не давал. – пронзительный взгляд оценивающе пробежался по одежке, поднялся вверх, к комичной панаме, в которой был служащий, что конечно же не по уставу, – Первая: дело о загадочном убийстве довольно известного комика - Виктора Гевиксмана переходит под мое крыло.       У Машнова на секунду останавливается дыхание и в глазах начинают сыпать снопы искр. Злость, подобно воде при цунами, уходить глубоко внутрь, осушая берег. Чумакову становится тревожно от такого затяжного молчания, приправленного пустыми глазами майора, но недолго музыка играла, недолго фраер танцевал. Гнев сильнейшей и разрушительной волной опрокидывается на всех стоящих в приемной ором. Тело перестаёт ощущаться своим, границы собственной личности вдруг размывает. – Что? На каких основаниях вообще? Это моё дело, Вы не имеете права! – Славины руки сжимаются в кулаки до побеления костяшек. – Давайте-ка без громких возмущений тут, –Чумаков пятится назад, – Не отвлекайте других сотрудников. – Да клал я на ваших сотрудников! – бессовестно перебивает, – Вы смотрели вообще мою раскрываемость? Вам это ни о чем не говорит? Или Вам совсем поебать?       Ушлый подполковник Фарафонов, стоявший доселе молча, внезапно своей грудью закрывает струсившего Чумакова, становясь живой преградой на пути у злющего Славы. – Вы что себе позволяете? Под трибунал хотите, Машнов? Не забывайте, что разговариваете с генералом. Это приказ. Приказы не обсуждаются. Дело теперь наше, –не говорит. Отрезает, – Вторая новость – вы теперь наставник для нашего стажёра. Передавайте ему свой опыт и знания, чтобы таких доблестных сотрудников, как вы становилось больше. Учтите его обучение мы будем контролировать лично. Ясно? – Думаете, Гена смело бросился в словесную дуэль, дабы защитить честь начальника? Ага, два раза. Гене не столь важно было отстоять честь старшего по званию, как выслужиться. Это дело могло стать неплохим трамплином на пути к еще одной звёздочке на погонах, а то в полковниках уже крайне надоело сидеть. Но признаться честно, бросаться на амбразуру тоже не стоило. Впрочем, сейчас не до рассуждений.       Чумаков практически под ручку уводит Фарафонова в кабинет Замая, оставляя злющего Славу наедине с тем самым стажером.       Машнов изначально и не заметил тощего паренечка в компании важных дяденек, хотя тот и выглядел уж слишком колоритно на фоне отъевшихся начальников, привыкших только в кабинетиках сидеть, да любовниц поебывать. Славе было не до оглядки помещения на наличие новых лиц, ему больше хотелось рвать и метать. Да и сейчас хочется, но стажёр уж слишком невинно выглядит для груши для битья. Голос на него не поднимется наорать. – Как хоть тебя зовут? – Насрать с высокой колокольни как зовут этого юнца. Чистая вежливость. Стажёр также и не виноват, что его начальство те еще говнюки.       Юноша внезапно приосанивается, задирает подбородок и протягивает руку для рукопожатия.       «Еще одного напыщенного индюка не тут не хватало…» - думается Славе. – Ваня Светло, а Вы… Вячеслав Машнов? – Так точно. Только давай сразу - формальности нахуй не нужны. Можно просто Слава. А теперь, дорогой коллега, съеби в туман. Бамбук там покури, в потолок поплюй. В общем, не мешайся под ногами. У меня работы выше крыши. – Слава огромными шагами вышагивает из приемной, направляясь в свой кабинет. Он молится Господу Богу, чтобы тот сделал все то, чтобы Машнова оставили в покое.       Сегодня Бог Славиных молитв не слышит. Светло трусцой семенит за майором. – Что-то ты быстро списываешь меня со счетов, Слава. Спешу тебя обрадовать: у нас новое дело, – в руках у тощего Ваня вдруг показывается бумажная папка-скоросшиватель, в которой явно нет ничего интересного (откуда она, кстати вообще взялась?), – Так сказать с запашком. Ассенизатор угнали. – То есть, я правильно понимаю, вместо поимки маньяка мне присунули поиск говновозов? –Так точно.       Слава громко и глубоко выдыхает. Его воспаленный мозг отказывается воспринимать происходящее за истину в последний инстанции и очень уж ерепенится сознанию того, что сейчас происходит. В этих мыслях дверь собственного кабинета не сразу поддалась к открытию. Пришлось пошерудить ключом, дабы оказаться в своём уголочке.       Светлый кабинет сейчас казался донельзя холодным и мрачным из-за погоды на улице, а запах затхлой бумаги и пыли, создающий ощущение того, что Ваня сейчас находится не в кабинете майора полиции, а в библиотеке, отталкивал. Что уж говорить про стол, заваленный бумагами и старый деревянный стул? (как он там жопу себе не отсидел еще?) – Слушай, малец, дерьма в Питере навалом, а вот психанутый маньяк появился недавно. Помочь хочешь? – А что, если узнают? – воровато озирается Ваня, как будто, боясь, что их сейчас услышат и прибегут наказывать. – Если бы, да кабы с неба падали бы пирожки. Хочешь провонять фекалиями – флаг в руки, барабан на шею. Лично я продолжу поиск маньяка. – Но подполковник Фарафонов против… И еще это опасно.       Слава фыркает, умаянный мнительностью Светло. Ни капли авантюризма и духа к приключениям. Сложно сработаться будет. – Ты меня раздражаешь уже. – Ладно-ладно, – Светло поднимает руки в сдающемся жесте: раскрытыми ладонями к груди, – что у вас там происходит? – Материалы дела раскрыть не могу, уж извиняй. Юный ты еще совсем, не стоит тебе на такое смотреть. Если кратко: убийца использует крайне извращенный способ растерзание своей жертвы, плюсом добавляет свою метку. Три икса. Соответственно мы пониманием, что никаких угрызений совести он не испытывает. Сам убитый за несколько часов до смерти появился на частной вечеринке, где захуесосил одного важного типа в нашем городе и не платил по кредитам. Из мотивов его убийства это все. Любовниц не имеет, никому кроме того типа дорогу не переходил. – Да тут же… очевидно… – Миссионер. Знаю. Но вот с какого хера, он пошел мстить? – Вариантов много: важного типа это настолько оскорбило, что он нанял кого-то или может у кого-то на той тусе было слишком обостренное чувство справедливости. Ты эти версии отрабатывал? – Я, конечно, понимаю, что "СД" полный мудак, но это же не причина его резать? – Люди – долбоебы. Неужели за столько лет работы в органах ты этого не понял? Нам это еще на первом занятии в унике объяснили. – Так может это вообще ты его расчленил? – Слава подозрительно щурится, пока внутри него меняются механизмы восприятия к Ване, а тот сам хитрехонько улыбается. Лис. Натурально. – Не, у меня алиби. Я вчера играл в Скайрим накуренный. Пацаны на серваке докажут. – Опа, а че не делимся? – Сразу после того, как ты поведаешь мне о странностях, который есть в деле, Слава. – Записка странная есть в деле. Там синим по красному написано. Я отдал ее на графическую и почерковидную экспертизу, которые сузят нам круг поисков до пола, количества лет и иногда даже деятельности подозреваемого, да и, наверное, решат они эту головоломку с красно-синим текстом.       Телефон неуместно брякает уведомлением. Новый и скандальный репортаж Дудя был на первом месте в трендах. – Всем доброе утро, с вами в студии Юрий Дудь. На повестке дня у нас все тот же убитый Виктор Гевиксман, более известный под псевдонимом "СД". В деле появились новые улики и, о удивление, это убийство! – Слава помутнел от того, что высветилось на экране. Это были фотографии секретных фрагментов улик из дела – Расследование кишит, оно переходит в руки более уважаемых и опытных людей. Пока - единственное что нам известно, это только то, что дело попахивает жареным. Возможно, это не первая жертва, так как, прочитав записку, мы можем выяснить, что убийца мстит. За кого или что – пока не ясно. Это совершается в личных целях, что очень важно. А теперь к менее важным новостям… – Вырубай! Пиздец. Откуда у этого сраного Дудя столько конфиденциальной информации… Кто это мог позволить? Материалы дела есть только у меня и у… – Кто? У кого, Слав? – Замай…