***
— Замуж? — изумлённо переспросил Джин и недоверчиво уставился на короля Джехуна, гордо восседающего перед ним в огромном пышном кресле. Его Величество удостоил его немедленной аудиенции в королевской библиотеке, в своём личном там кабинете, что считалось проявлением высшего доверия и огромной чести. Настолько огромной, что, услышав о том, что его приглашают туда, Джин и Тэхён посмотрели друг на друга поражённо, и Джин успел лишь тревожно спросить: — Что случилось, Тэ? А Тэхён — отвести глаза и прикусить губу. — Вас ждут, — почтительно, но настойчиво повторил королевский Доверенный, граф Ман. — Прошу вас, герцог Ким, проследуйте за мной немедленно. В общем, ещё до того, как переступил порог библиотеки, Джин понимал, что услышит сейчас что-то из рук вон. Так и получилось. — Прошу прощения, Ваше Величество, — дрожащим от напряжения голосом сказал он, — правильно ли я понял, что принца Тэхёна выдают замуж за старшего принца дома Чон Королевства Бантан? За... северянина? — Именно так, — твёрдо и отчего-то раздражённо сказал король, — и я не понимаю, что за тон, Джин? Что в этом такого странного? На то он и принц, чтобы быть выданным замуж во славу и на благо нашего славного Королевства, разве нет? — Но... Север, Ваше Величество? — Голос Джина дрогнул сильнее. — Тэхёна — туда? Я не могу не спросить, Вы ведь помните... — Я помню, я всё помню, — оборвал его король. Он тяжело вздохнул и поднялся с кресла, подошёл к окну и, отвернувшись от замершего Джина, продолжил тише и резче: — Не надо говорить мне о том, о чём я не могу не помнить, Джин. Я помню, что случилось тогда, помню, что прошло семь долгих лет, в течение которых из-за Тэхёна, его детской ссоры с принцем Чонгуком и последовавшим за этим мы находились в натянутых отношениях с ними. И да, это была не только наша вина, и нам их не понять с их традициями, но... Но теперь принц Чонгук вырос, вошёл в возраст и поставил брату-королю условие, что выйдет замуж только за принца Тэхёна. Джин поражённо ахнул, и король обернулся к нему, горько усмехнулся и покачал головой. — Да, да, мы предлагали ему и принца Манхёна, и принца Данджона — нет. Этому юнцу нужен только Тэ. — Неужели для нас это так важно, что... Король кинул на него тяжёлый взгляд и зло поморщился. — Ты слишком долго не был среди столичных дел, Джин, поэтому и задаёшь такие глупые вопросы. Мы в большой беде из-за претензий Восточных княжеств, они собрались объединиться и отвоевать нашу Первую Провинцию. Как ты понимаешь, они не забыли нам события двадцатилетней давности и до сих пор считают, что эти плодородные земли принадлежат им. Да, у нас есть союзники, с которыми заключены договоры о помощи, но... Король вздохнул и налил себе вина из высокого хрустального графина, выпил залпом полбокала и выдохнул, тяжело и долго. А потом продолжил менторским тоном, словно читал нотацию: — Король Мьян слишком стар, так что королевству Тан не до нас: там решают, кто у них наследовать всё будет. К южанам лучше вообще не соваться: там всё сложно, они постоянно друг с другом воюют и предают всех, кто с ними заключает союз, чтобы получить хоть что-то от этой войны. Так уже попались Сэма, которую позвали Правые провинции, и Яхра, которая записалась в союзники к Левым. Нам же их ссоры ни к чему, а они требуют участия в них в ответ на их помощь нам. Поэтому, как ты понимаешь, у нас одна возможность — Бантан. Они за последние годы усилились весьма впечатляюще: из небольшого, милого, почти игрушечного королевства превратились в серьёзного игрока, захватили Амнерис и левобережную Евору, присоединили к себе даже неприступный ранее Урсу — и это за три с половиной года правления старшего брата Чонгука, короля Монгуна. Так что да, нам с ними пришлось бы считаться в любом случае, даже если бы нам не нужна была помощь с землями, которые непосредственно с ними граничат. А тут — они сами прислали посольство, они предложили этот союз, и в качестве выкупа со своей стороны за Тэхёна — помощь в конфликте с Восточными княжествами до полной победы над ними. Отличный куш. — Но ведь вы понимаете, — начал в отчаянии Джин, которому каждое слово короля было острым ножом в сердце, — что этот мальчишка, принц Чонгук, скорее всего хочет отомстить... Он и тогда-то был дерзким и злым, а во что превратился сейчас, мне страшно и подумать! — Не смей со мной так разговаривать, как будто знаешь то, чего я не знаю, не передумал, не пережил! — болезненно зло кинул ему король. — Ты вообще здесь только потому... — Он вдруг запнулся и выдохнул, старясь, видимо, успокоиться. — Принц Тэхён дал своё согласие, — неожиданно тихо сказал он через паузу. — И этого не изменить. Осталось узнать одно. Джин поднял на него полный тоски взгляд, понимая, что да, уже ничего не изменить. Если Тэ согласился, в таких условиях его всего лишь ставят в известность о решённом деле. Хотя... — Что? — тихо спросил он. — Что узнать? — Поедешь ли ты вместе с ним, — ответил король, пристально глядя ему в глаза.1.
5 января 2024 г. в 11:00
— Джин!
Вырвавшись из рук заботливых дядюшек-воспитателей, Тэхён летел к нему с распахнутыми объятиями и широкой, квадратной улыбкой на лице, противостоять которой не было никакой возможности. Джин счастливо улыбнулся в ответ, поймал юношу, приподнял и покружил, а потом, смеясь, прижал к себе.
— Джин, Джин! Я так рад, так рад! Ты успел! Ты успел! — лепетал Тэхён, тормоша его, притираясь щеками о его плечи и всё крепче прижимая его к себе за талию под широким и пыльным дорожным плащом.
— Успел? — непонимающе переспросил Джин, поднимая брови. Он чуть отстранил омегу, чтобы любовно обвести взглядом его лицо. — Какой же ты всё-таки красивый, принц Тэ!
Джин всегда восхищался тонкой, аристократической красотой своего бывшего товарища по играм и воспитанника, если можно было так сказать. Его изящная фигура, чистая светлая кожа и волшебный разрез глаз, тёмно-медовых, ласковых, с икринками внутреннего света, ровный носик, на кончике которого — Джин знал — таилась маленькая родинка, которую придурочные королевские дядьки всё пытались замазывать, и пунцовые пухлые губы — всё было просто воплощением идеала красоты, принятого в их королевстве. И Джин даже думал втайне, что и создавался этот идеал с Тэхёна. Но ценил его Джин не только за это.
Принц был невероятно добрым, мечтательным и ласковым омежкой, старательно изучал литературу и историю, умел музицировать на нескольких инструментах, обладал волшебным, мягким, низким голосом, с лёгкой нежной хрипотцой, от которой лично у Джина всегда бежали мурашки. А ещё принц немного рисовал и обожал придумывать разные занимательные истории, которыми развлекал своего старшего друга с самого детства во время их путешествий — от замка к замку или по каким-то учебным делам в библиотеки или соседние города.
Да, Джин обожал Тэхёна. Поэтому было логично, что, когда он, юный герцог Ким Сокджин, надерзил и в завязавшейся потасовке дал сдачи брату короля — тот искренне посчитал, что раз Джин бета, а он альфа, то можно распускать свои наглые липкие лапы, — Его Величество решил, что наказать дальнего родственника отлучением его от двора и изгнанием его в дальнее семейное имение, а значит, и разлукой с любимым принцем-воспитанником будет самым действенным.
Не прогадал. Джин тосковал по принцу страшно. Не по жизни при насквозь фальшивом, пропахшим не переносимым даже для носа беты пороком, жестоком дворе, нет. Именно по своему милому и ничуть не пригодному для жизни там Тэтэ тосковал Джин все эти долгие два года. Но на поклон к королю не поехал. Не стал и слать покаянных писем с мольбой вернуть его и обещанием быть покорным, хотя редко навещающие его родственники очень активно на это намекали. Нет и нет.
Джин очень беспокоился за Тэтэ, но знал, что его тронуть не посмеют: он был слишком ценным для отца вложением, чтобы дать ему опорочить себя непотребством. Да и Джин постарался достаточно, и за те десять лет, что был рядом с Тэ, многому его научил, не привлекая к подробностям педагогического процесса трусливое и насквозь купленное окружение, которое к ним приставляли.
Кроме того, рядом с Тэ был верный Хосок, умный и хитрый омега, который был первым слугой принца Тэхёна и которого тот ценил и любил чуть меньше, конечно, чем Джина, но всё же. И доверяли они Хосоку оба, так что Джин беспокойство своё переживал стойко: ему было, чем себя утешать.
Тем более, что Тэхён в первом же письме написал ему, что никогда не простит своему товарищу и учителю, если тот сдастся и вернётся на условиях короля, так как участь его в таком случае ожидает незавидная: всеведущий Хосок подслушал пару разговоров, и то, что Джина хотели сделать наложником старшего принца Михёна, того самого дяди Тэ, который, затащив Джина в свои покои, пытался изнасиловать его, а потом избить, — это было бы только начало. Он стал вызывать слишком много вопросов у королевской семьи со своим свободолюбием и вольными мыслями, которые внушал и Тэхёну, его просто захотели силой приручить, опорочить, сделать слишком грязным, чтобы Тэхён по-прежнему мог ему доверять.
Инициатива в этом подлом деле, как понял из разговоров тот же Хосок, принадлежала королевскому омеге, нынешнему мужу Его Величества Кан Сохё, отчиму Тэхёна. Джин так и не узнал, был ли в курсе сам король. Но это было и неважно. Он с отчаянной решимостью и мужеством переживал своё изгнание и находил утешение в полных ласкового света письмах обожаемого Тэ.
Но вот неделю назад к нему в мыле прискакали послы от короля и потребовали его возвращения в Столицу, в Белый дворец, прямо к королю. Отвечать на его вопросы отказались, но сунули неофициальное письмо, писанное лично Его Величеством и подтверждавшее: господина Кима ждут во дворце спешным образом. Но решило всё короткое опять же "Я прошу, Джин" в конце. Король очень редко кого "просил". И отказывать ему в этих "просьбах" было, как вы понимаете, себе дороже.
И вот теперь, сжимая в объятиях Тэхёна, Джин оглядывал счастливым взглядом высокие белоснежные стены дворца и думал о том, что — соскучился. Чертовски по всему этому соскучился.