Беречь и защищать (18+)

Кто бы и что ни говорил, а этот омега был прекрасен. Даже сейчас, когда его чудные, яркие, вытянутые глаза, тёмные и бархатные в минуты страсти, сверкали гневом, а полные, умеющие быть такими ласковыми и такими пьянящими губы кривились в усмешке. — Что всё это значит?! — раздувая ноздри, что делало его похожим на разгневанного дракона, зло спросил он. — За что Вы подвергли меня такому унижению, Ваше Величество? Или недостаточно я сделал для Вас и Бантана, чтобы относиться ко мне хоть с небольшим уважением? Тэмин горько и криво усмехнулся. Вот что точно умел делать герцог Суджи — это внушать ему, королю Бантана, вину за каждое своё решение, если оно противоречило интересам его истинного омеги. Но не в этот раз. Правильно сказал недавно на одной из их горьких попоек Минхо: альфа внутри — это всего лишь зверь, которого следует усмирять и править им разумом, а если нужно будет — так давить и силой. «Мы же люди, — добавил он, пьяно улыбаясь и одаривая Тэмина ласковым взглядом. — Очень красивые… Такие красивые — люди… А звери у нас некрасивые изначально, грубые… похотливые и дикие. Истинная красота — она должна быть внутри, мой король. Вы ведь понимаете? А это ужасно трудно — смиряться и следовать ей… этой… как её… красоте». Тэмин в ответ усмехнулся так же пьяно, в голове у него было пустовато и мутно от прекрасного старинного вина, взятого из отцовских подвалов, которые они с Минхо грабили с завидным усердием, но эти слова запали ему в душу, как и многое из того, что вот так, ненароком, ронял Минхо. И не то чтобы Тэмин до этого не слышал этих слов, ему очень многое и отец внушал, и книги, которые он читал, но у Минхо получалось всегда сказать что-то так, что не запомнить и не отметить для себя как истину было просто невозможно. Вот и сейчас, жадно вдыхая обожаемый аромат влажного ландыша, чувствуя, как альфа внутри поджимает хвост, скулит и жалким волчонком желает кинуться в ноги этому великолепному омеге и умолять о прощении и ласке, Тэмин сжал и разжал кулаки. Выдохнул, прикрыл глаза, на миг представляя себя посреди холодного и чистого моря, — и снова сжал и разжал пальцы. Этому приёму его как-то научил Чимин. Тогда Тэмин тоже судорожно искал способы противостоять невыносимому манящему обаянию Суджи. Срабатывало не всегда, но в этот раз на удивление помогло сразу, сердце перестало ныть болезненной иглой, а дыхание успокоилось. Он распахнул глаза и, горделиво вскинув подбородок, сказал: — Я прошу Вас не забываться, герцог Ким. — Глаза Суджи расширились, а губы дрогнули от изумления, и тут же в сердце Тэмина засвербело от жалости и вины, но он лишь чуть сбавил тон, сказал мягче и печальнее: — Ты всё прекрасно знаешь, Суджи, зачем делаешь из нас глупцов? Не стоит делать вид, что… — Нет, я не знаю! — Голос омеги взвился, он упёр руки в бока и вскинул голову. — Я прошу объяснить, почему меня, человека, который, следуя вашим интересам, пренебрег своими и поехал в ненавистный мне Бигихт, чтобы привести к покорности Вам вашего брата, человека, который всегда обращался со мной как со шлюхой, несмотря на моё доброе к нему отношение, да к тому же… — Хватит. — Тэмин сказал это негромко, но Суджи тут же умолк и воззрился на него с ещё большим изумлением, трепеща длинными ресницами и становясь сразу похожим на очаровательную лису. — Ваше Ве… — Я приказал Вам замолчать, герцог Ким, — сжимаясь внутренне, оборвал его Тэмин. — Помолчать и послушать меня внимательно. Он выдохнул и, отвернувшись к окну, на миг снова прикрыл глаза. Море… Море и свежесть… Там нет этого опьяняющего аромата. Этот аромат был его благословением и проклятием: он единственный не раздражал его и не угнетал, как ароматы всех других омег. Этот аромат был настолько прекрасным, что Тэмин готов был стелиться и ластиться к его обладателю, готов был исполнить любое его желание, лишь бы эти чудные глаза смотрели на него благосклонно и губы алели манящей улыбкой. Этот омега был создан для него — и это было неоспоримо, с этим невозможно было… «Я борюсь постоянно, мой король… — Тёмные бархатные глаза Минхо блеснули на него из тьмы под веками. — Борюсь не чтобы жить — чтобы побеждать. И себя, и других — тогда это жизнь». Тэмин повернулся к Суджи и, найдя взглядом его подозрительно прищуренные глаза, начал: — Я приказал Вам оставаться в своём доме до моего распоряжения, герцог. Вы нарушили этот приказ, хотя… — Но Вы говорили, что Вам нужен гонец к принцу Чонгуку, что Вы иначе сами должны будете ехать к нему и не сможете сдержаться, если он… — Не смейте меня перебивать! — Кажется, голос Тэмина прозвучал достаточно сурово, так как в сладком ландыше проглянула изумлённая кислота. — Я говорю, а Вы слушаете! Не забывайте, что Вы находитесь в Большом замке Хаба, а не у себя в Тюньёдже! И здесь, раз уж Вы так смело прибыли сюда, хотя я просил Вас дать нам обоим передышку, нет Ваших стражников… — Я прошу Вас!.. — Совершенно неожиданно Суджи грациозным движением опустился на колени и склонил голову на грудь. Тэмин отступил назад и замер, поражённо глядя на него. Ни разу до этого момента герцог Ким Мано Суджи, благородный лендлорд земель и Старший омега рода Ким не опускался на колени перед своим королём. Суджи сжал руки на груди и снова произнёс мягким, низким, грудным голосом, от которого у Тэмина мурашки пошли по спине и в сердце сладко затрепетало: — Я умоляю Вас, Ваше Величество! Простите мне мою дерзость! — По щеке Суджи совершенно неожиданно скатилась жемчужинка, которую Тэмин проводил взглядом, нет — всей своей затрепетавшей душой. — Я на самом деле всего лишь хотел услужить Вам, Ваше Величество! И если я при этом повёл себя излишне непослушно и дерзко — умоляю: накажите меня, испытайте мою вечную верность Вам, мою… — Он медленно поднял на Тэмина сияющий слезами кротости взор и закончил тише, с хрипотцой: — …мою к вам любовь. От этих слов всё внутри Тэмина дрогнуло, сладкая истома потянула от сердца вниз, к животу и ниже — и он рвано выдохнул. — Любовь?.. Я и забыл уже, что это такое… Ваша любовь, герцог… — Простите, — прошептал Суджи и вдруг двинулся на коленях к нему. — Простите меня… я так хотел Вас видеть… — Тэмин, словно заворожённый, смотрел на то, как гордый и властный герцог Ким Суджи ползёт к нему на коленях, и что-то недоброе, острое стиснуло ему грудь и волной жара окатило пах. — Я так скучал по Вам и Вашей милости ко мне… Суджи продолжал смотреть Тэмину в глаза, не давая ему и двинуться, пригвоздив его этим взглядом к стене, у которой тот отчего-то оказался прижатым к ней спиной, а потом он снова заговорил — низко, страстно, бархатно… — Я не смог остаться в стороне, я виноват… — Он запрокинул голову, глядя в лицо Тэмину оттуда, снизу, так, что естество альфы напряглось и он едва не кончил тут же, от одного этого горячего и желанного взгляда. — Но я буду усердно просить прощения… Как никогда не просил до этого… Вы… позволите? Тэмин стиснул кулаки и попробовал вдохнуть, однако его грудь лишь больше наполнилась невыносимо сладостным и ярким ароматом ландыша, голова закружилась, как и всегда, в упоительной истоме — и он кивнул. И тут же гибкое тело прижалось к его ногам, умелые руки обняли его бёдра и лицо — восхитительное, такое звёздно красивое — уткнулось в его пах. — Ах, как же я тосковал!.. — прошептал Суджи и стал жадно тереться о Тэмина, который тут же опустил руку ему на голову и стиснул волосы. — Ммм… Мой король… Скучали по мне? Тэмин хватил воздуху, чтобы ответить, однако ему перекрыло горло, и он смог лишь хрипло простонать, рвано выдыхая, потому что Суджи уже расстёгивал жемчужные пуговицы его бриджей и он чувствовал его горячее дыхание на своей обнажаемой коже… на животе… на естестве… Горячий влажный рот забрал его в плен, и он, выгнувшись, откровенно простонал, стиснул волосы омеги сильнее и стал толкаться в этот рот, насаживая его на себя, чтобы догнать накатившее и подхватившее его волной удовольствие. Остро, почти болезненно он чувствовал, как ласкает его язык омеги, как старается Суджи доставить ему как можно больше наслаждения, как страстно сжимает он ему бёдра, погружая его естество глубоко и так сладко! Тэмин почти слышал себя со стороны — так громко и надрывно он стонал. Иногда Суджи и раньше баловал его такими ласками, но обычно это он опускал короля на колени и трахал ему рот. А вот сейчас омега сосал так умело и с такой страстью, словно на самом деле всегда мечтал отдать себя Тэмину полностью — вот так, откровенно, искренне желая служить… «Я всегда опасаюсь тех, кто может взять меня, даже когда даёт… — Голос Минхо в этот раз возник словно из ниоткуда в голове Тэмина, и он, содрогнувшись, неожиданно ярко и с криком кончил прямо в услужливый омежий рот. — Они слишком часто лгут, мой король… Это так печально… А как у Вас?» Несколько мгновений, дрожа и стискивая зубы, Тэмин стоял, отпуская диковатую волну удовольствия, а потом медленно опустил затуманенный ею взгляд и нашёл им глаза Суджи. Тот утирал рот ладонью, и смотрел на короля пристально, так пристально… Ни капли радости или довольства не было в его глазах. Омега сделал своему любовнику, которого обычно имел сам, приятно, но не получил при этом не то чтобы удовольствия — даже обычного удовлетворения от того, что заставил короля сильного и могучего государства выгибаться и стонать. Раньше именно это выражение на лице омеги ловил Тэмин чаще всего. Но сейчас не было даже и его. Когда Тэмин сосал ему, когда позволял грубо и жёстко брать — Суджи всё почти любил делать на грани боли — он на самом деле наслаждался тем, что его омеге так хорошо. В глазах же Суджи сейчас было лишь напряжённое внимание: единственное, что было ему интересно, — это то, сделал ли он всё, чтобы вернуть себе короля, его милость и свою власть над ним и его телом. И сердце, бедное Тэминово сердце сжалось и зашлось в тоскливом разочарованном бое. Это было… почти больно. Не то чтобы он до сих пор верил в большую любовь или даже искреннюю симпатию к себе Суджи, нет, наверно. Всё давно развеивалось поведением омеги, словно туман, который разгоняется напористым и упрямым ветром. Этот сладкий туман всё ещё тянется струйками, извивается у земли, пытаясь укрыть её, овладеть ею — но остаётся лишь маревом, тоскливой мутной дымкой, не уходя до конца, но уже и не скрывая всё полностью. Увы, душа и сердце — да, они в этой дымке уже иногда находили, нащупывали иной путь, но тело… Оно было предательски верным этой связи с истинным. Оно мучило и делало слабым, унижало и звало к покорности. Именно поэтому на висках Тэмин почувствовал пот, как и всегда, когда ему надо было решиться на что-то неприятное в отношении своего омеги. Звезда, столь жестокая к представителям его рода, которые по слухам, когда-то были прокляты Звёздным проклятием из уст одного из жрецов прежней веры за истребления его ордена, — эта Звезда настырно не давала ему решимости и силы, чтобы делать всё быстро и чётко, если речь шла о Суджи. Он противился ей, он старательно брал себя в руки и медленно, шаг за шагом пытался уйти от этой связи. Но, словно привязанного к этому омеге длинной, гибкой и ужасно прочной лентой, его тянуло обратно, так что любой новый дюйм в сторону от того, на кого его обрекла судьба, вызывал мучительное напряжение всего его тела. Так было и сейчас. Ноги ослабли, Тэмин едва не пошатнулся, но смог удержаться, лишь отвёл от такого пылко прекрасного лица Суджи свой измученный взор. — Одень меня, — сказал он. Это прозвучало как приказ, тихо, но властно. Не сводя с него потемневшего взгляда, Суджи медленно, оглаживая ему ноги, натянул на них бриджи и ловко застегнул хитрые застёжки. Тэмин же выдохнул и сделал несколько шагов к двери, а потом обернулся и сказал хрипло: — Я запрещаю Вам покидать Ваши покои, герцог Ким, пока я не пришлю Вам разрешение сделать это. Если Вы попробуете и в этот раз нарушить мой приказ, окажетесь в темнице. И да… — Тэмин выпрямил спину и вскинул подбородок: — Если я выясню, что попытка отравить южного принца — Ваших рук дело, я Вас не пощажу. — И, не оглядываясь более, он вышел за дверь.

***

Минхо встретил его пристальным взглядом, его ноздри чуть шевельнулись, и лицо тут же отвердело. Он склонил голову и тихо спросил весьма почтительным тоном: — Что прикажете делать дальше, Ваше… — Минхо!.. — Отчего-то Тэмину стало больно из-за этого отстранённого и такого чужого между ними тона. — Минхо, прошу. Ты же видишь, как мне непросто. — Вы оставляете господина герцога под арестом? — чуть помедлив и не ответив ему, спросил Минхо. Тэмин горько усмехнулся. Этот альфа не прощал ему слабостей. Да, этот человек в его жизни играл большую и странную роль, которую Тэмин из-за боязни, нелепой и стыдной, не мог осознать до конца. Именно осуждение Минхо было самым болезненным во всей этой истории с герцогом Суджи, их романом, так беспощадно и неизбежно вынесенным на публику. Тэмин многое пережил с этим романом. Он пережил и перестрадал ревность отца, узнавшего, что его последний и самый любимый любовник, с которым он был много лет, является истинным его сына. Он смог вынести осуждение и явную боль Чонгука, который просто голову потерял, когда всё про них с Тэмином понял. Младший альфа искренне ненавидел герцога Ким Мано Суджи за то, что их отец изменял с ним и папе Тэмина, и папе самого Чонгука. И то, что после смерти отца этот ненавистный ему человек получил в полное распоряжение теперь и его брата, было для Чонгука страшным ударом. А то, что они истинные, увы, для Чонгука было лишь маслом в огонь: в то время сама мысль об истинности вселяла в него злобную тоску и вызывала раздражение. Но и это пережил Тэмин, захваченный невообразимым счастьем обретения истинного, который наконец-то ответил на его страсть. Тэмин ведь правда пытался бороться с собой: он заводил многочисленных любовников-альф, пытался забыться то в развлечениях богатого и распутного Хаба, то в суровых буднях военных походов к границам Бантана, который тогда разными путями медленно, но верно расширялся. А когда Суджи сам пришёл к нему — весь в чёрном, в трауре по королю Юхо, — и, склонив голову, со слезами на глазах признался, что давно и безнадёжно любит его, но лишь теперь не опасается гнева короля, — Тэмин был так счастлив, что почти всем и всё простил. По крайней мере — всё пережил и научился отвечать всем лишь спокойной улыбкой и уверенностью в том, что это осуждение — всего лишь цена за его счастье. Вернее — почти всем. Всем, кроме Минхо. Минхо появился в его жизни незадолго до смерти отца, короля Юхо II. Вернее, он служил в королевской гвардии к тому моменту, как его выделил для себя Тэмин, уже несколько лет. А когда его за особые заслуги (он предотвратил покушение на королевскую семью со стороны тех самых заговорщиков, тогда явивших себя впервые) представили к званию капитана, то Тэмин по традиции лично вручал ему бумаги и награду. Вот тогда впервые он и понял, что значит — непреодолимое хищное обаяние. И впервые за всё время испытал желание, настоящее, животное, стыдное желание лечь под кого-то. Просто потому, что этот альфа неожиданно улыбнулся ему так мягко и так… маняще, что он остолбенел от этой невообразимой, этой ужасной неприкрытой наглости. И — заметил. И — стал, вопреки голосу разума и логике, приближать этого странного, притягательного и невероятно умного, понятливого и расторопного альфу к своей персоне. Суджи терпеть Минхо не мог, всё говорил, что начальник королевской стражи — один из самых опасных людей при дворе, что приближать его — большая ошибка, которая может дорого им всем обойтись, что и взгляд, и слова, и неумение достаточно почтительно кланяться выдают в Минхо грех гордыни, невыносимую дерзость и нежелание подчиняться ни королю, ни этикету, ни основным принципам жизни королевского двора. Тэмин его слушал и понимал, что Суджи, обладавший невероятным чутьём, видимо, ощущает что-то такое… неподвластное осознанию, что было на самом деле между ним и капитаном гвардии Ли Минхо. Он пытался ласками и нежностью успокоить ревнивые — и, увы, небезосновательные — подозрения своего истинного, однако не весьма в этом преуспевал. Минхо в силу положения не мог ничего говорить прямо о «переходящем королевском любовнике» (поговаривали, что этот «титул» как раз капитан Ли и дал герцогу Киму), но именно рядом с ним Тэмин начал впервые стыдиться Суджи. А ещё — стыдиться себя. Отдельные, ни к чему вроде не относящиеся замечания Минхо, его вскользь брошенные слова ни о чём конкретном, болью и сомнением отдавались в беспокойной и трепетной душе короля — и он слушал этого альфу, как-то очень незаметно ставшего для него незаменимым другом, всегда очень внимательно. Слушал — и понимал: Минхо, в отличие от льстивых змей, которыми был полон королевский двор, осуждал не столько Суджи, хотя тот не вызывал у него ничего, кроме презрения. Нет. Тэмина, вернее — короля Монгуна, Минхо осуждал гораздо больше. Осуждал — и страдал от этого. Осуждал — и был всегда рядом. Верный, преданный, мудрый. Разве мог Тэмин в такого не… не… Нет. Нет, слышишь ты?! Разрушить ещё и это?! Нет! — Ваше Величество? Оказывается, Минхо его уже успел о чём-то спросить, пока он снова прокручивал в голове все эти мысли, которые уже не раз посещали его, наводя тоску и страх. — Я сейчас иду к герцогу Ким Сокджину, — тихо сказал Тэмин и медленно выдохнул, стараясь не дышать глубоко. — Я хочу… должен познакомиться уже с ним. — Вы приказали найти младшего герцога Кима, — негромко сказал Минхо. — Он схвачен и ждёт Вас в Вашем кабинете. Тэмин вскинул на него глаза и слабо улыбнулся. — Мой верный друг… — Он запнулся. — Ты всё-таки нашёл его. — Искать не пришлось. Он здесь был, по понятным причинам. — Минхо выпрямился, прямо посмотрел Тэмину в глаза и сказал тише: — Его схватили неподалёку от ворот в темницу. Он сопротивлялся, но мы скрутили его достаточно быстро. Только вот он, кажется, весьма нами всеми недоволен. Он угрожал, что мы пожалеем, что Вы, Ваше Величество, всех нас сурово накажете, если узнаете, как мы с ним обращались. — Тэмин скептически выгнул бровь, и Минхо усмехнулся. — Мы силой привели его в Ваши покои и не позволили по пути ни с кем переговорить. А ещё мы отказались принести его любимое вино из зелёных слив, чтобы скрасить ему ожидание, и он вынужден был удовлетвориться тем что стояло в Вашем кабинете. Тэмин не мог не засмеяться, и Минхо тоже улыбнулся краешком губ. — Он всегда был слишком настоящим и открытым для… — Тэмин чуть замялся. — …для своего рода. — И для того, чего хочет от него его отец, — словно про себя, едва слышно произнёс Минхо. Сердце Тэмина дрогнуло, он с укоризной глянул на него, помедлил и сказал: — Ты же знаешь моё мнение, капитан. — Только оно и важно, Ваше Величество, — тут же склонил голову Минхо, и Тэмину неожиданно захотелось ударить его, по-настоящему ударить в это так услужливо подставленное ему плечо. Но он лишь нахмурился и злобно хмыкнул, а потом молча быстро пошёл вперёд — в коридор, ведущий из покоев Суджи к противоположному крылу, где ждал его тот, кого он всей душой надеялся привлечь на свою сторону в борьбе против всего этого такого сложного и такого жестокого к нему мира — тот, кто станет его мужем и возможно, подарит ему если не счастье, то хотя бы освобождение.