Dicks are for my friends

*** Небо темнеет с каждой секундой, а серые тучи непроглядным полотном застилают обзор на маленькие, подобно кристаллам, звезды. Ветви деревьев опасливо качаются из стороны в сторону, внушая проходящим мимо путникам страх и риск того, что они могут попасть под шторм. Листва громко шуршала, периодически срываясь с места своего рождения и уносясь к черной пучине небосвода. На часах уже давно было за полночь, далеко в самых одиноких районах Токио выли голодные псы. Ночное небо становится таким желанным зрелищем, которое казалось волшебным на каждом закате и обещало вернуться, погасая в первом рассвете. Представление прекращается появлением бледного диска луны, который с каждой минутой разгорается все больше и больше. Так небо делится на две части: очень темную с восходящей молодой луной и светлую полосу на линии горизонта, уходящего на покой багряного солнца. На темной части неба загорается растущий месяц, который сияет так ярко, будто солнце пробивается сквозь тонкий полупрозрачный шлейф перистых облаков. Он покрывает все своим серебристым цветом, и ночь приобретает совершенно иную атмосферу. Ничего не слышно, на улицах никого, и так продолжается до тех пор, пока темная сторона неба не увеличивается и не поглощает все. — Нахоя, ты просто максимально тупой. — Такаши тяжело вздыхает, разрушая ласкающую до этого тишину, что обволакивала комнату старшего Кавата. Кудрявый фыркает и заваливается на кровать с громким замученным мычанием, что выражает эдакий протест к получению новых знаний. Где-то слышится детский плач, наверное, соседка всё никак не могла справиться с новорождённым, о котором так грезила все эти годы. Такаши раздраженно косится на стену, из-за которой раздается крик, в такой атмосфере невозможно делать домашнюю работу, и уж тем более объяснять старшему старые темы. Мицуя по собственной тупости решил взяться за репетиторство друга несмотря на разницу в год. Кавата явно не помешала бы помощь с домашней работой, которую тот систематически не делал из своей вредности. — Учеба это не моё. — Нахоя всё так же ворчит, он безусловно был рад Такаши, но вот кучи учебникам - нет. Юноша лениво переворачивается на бок, чтобы видеть гостя, всё так сидящего на полу среди кучи тетрадей и конспектов, что должен был объяснить младший любимому другу. Кавата был и правда плох в школьной программе, и натаскивать того нужно было срочно и как можно эффективнее, до ежегодного экзамена оставалось около месяца, а все пробники юноша писал до безобразия плохо, что очень напрягало его брата и семью в целом. Такаши цокает и отчаянно борется с желанием кинуть в Улыбашку тетрадь. Сам младший уже давно закончил со своими заданиями, осталось только помочь глупышке-Кавата, что развалился на своей постели и даже не пытается вникнуть в суть. Халатности этого парня стоит только позавидовать, иногда казалось, что его ничего не парит, но так ли это на самом деле? — Иди сюда, я не хочу возиться с тобой до утра. — Мицуя щурится, а старшему не остаётся ничего, кроме как податься напору и сесть напротив гостя. Заставить Нахою делать хоть что-то будет довольно сложно, но юноша найдёт, чем себя занять. *** На улице шел ливень,  что плотной стеной закрывал кругозор, капли, растекающиеся по стеклу, играли в догонялки, а те, что не успели занять позиции, просто бились о ближайшие поверхности. В такой час в большинстве квартир и жилых домов уже не горел свет, не слышались голоса и не шумели дети. Среди множества потемневших окон особенно сильно бросались те, в которых горел желтоватый огонёк или мерцали диоды, и именно из этого разряда была квартира братьев Кавата, но только в одной комнатушке кипела бурная жизнь, пока в другой царила тишина. — Давай, или я продолжу тебя мучить. —  Горячий шепот опаляет ухо, запуская волну мерзких мурашек по телу, и от этого неприятно тянет ниже живота. У Хои всегда были проблемы с учёбой, а списывание всю жизнь у брата далеко уехать не даст, тем более на экзамене. Ручка ходила ходуном в дрожащих пальчиках Нахои, почерк стал ещё более корявым и непонятным, чем был ранее. Если некоторое время назад можно было понять хотя бы одно слово в предложении, то сейчас это месиво в тетради было невозможно сравнить ни с чем. Наверное, сам бес вселился в Кавата и не давал ему осмыслить ничего на своём родном языке, или же всему виной была горячая ладонь Такаши на небольшом члене, изнывающем от возбуждения. Пальцы свободной руки аккуратно перебирают чужие волосы, располагая их то на правой, то на левой стороне маленькой черепушки парня, что, громко матерясь, пытается дописать логарифмы, что и без этого всего были ужасно сложными. — Неправильный ответ. — Мицуя зевает и укладывает голову на плечо трясущегося Улыбашки, что был готов переломить ручку на две части от злости. Хват на тонком стволе становится жёстче, а большой палец перекрывает уретру, не давая кончить в случае чего. Похоже, у Такаши есть садистские наклонности, которые тот ловко выплеснет на кудрявого друга, что отчаянно пытался решить хоть что-то и заново начертить схему. — Даю подсказку... Правильный ответ Б...— Горячий язык касается серьги, после чего тот практически мгновенно оттягивает её зубами. Он дразнит его, сука, дразнит и делает вид, что так надо, а несчастный Нахоя сейчас лопнет от обиды и несправедливости, что кипит в жилах. Его задача, как можно быстрее решить этот ебанный логарифм, и тогда наконец-то ему дадут то, чего он так хочет. Нахою дрочат уже час, если не более и, кажется, он потихоньку начинает ехать крышей. Член ужасно болит, а Такаши спокойный, как ссаный удав, и это бесит больше всего на свете. Рука отрывается от шелковистых прядей и спускается вниз к слегка расставленным ножкам Хои. Мицуя ведет пальцами по внутренней стороне бедра, забираясь непозволительно низко, от чего у Улыбашки сперло дыхание, значит всё-таки сейчас решение ближе к верному. Он прикусывает губу и громко вскрикивает, когда младший слишком сильно сжимает член у основания и убирает руку с бедра. — Да ты охерел! — Похоже Нахое больше не нравится быть послушным мальчиком, но и Такаши не отступится от поставленной цели визита. Он замучает друга до изнеможения, но чертов логарифм кудрявый допишет, даже если придётся затрахать того пальцами до смерти и не давать кончить ещё час. Мицуя обещал себе и Сое, что старший Кавата сдаст этот ебучий вступительный любыми способами, даже если пришлось бы бить того об пол головой. Рука все еще слишком сильно сжимает промежность, от чего тот может только тихо шипеть и грубо схватиться за волосы младшего на затылке, выражая эдакий протест. Нахоя уже тысячу раз пожалел о том, что согласился на эту авантюру, нужно было остановить Таканчика, когда он только прижался к нему со спины и наглейшим способом залез ему в трусы. До этого момента лапал его так только Муто и по пьяне, когда они нажрались в хлам и липли друг к другу прям в подъезде не в силах дойти до квартиры старшего. Чудесное воспоминание, но сейчас стоит поторопиться и закончить с домашней работой или от Улыбашки останется только лужа. Он чувствует, как Такаши тяжело дышит у него над ухом, сложно держать себя в руках и не заливаться краской. Для Нахои это всё слишком странно: вот так сидеть и делать дз, пока тебе надрачивают. Мицуя не может не усмехнуться чужой бурной реакции. Одно дело, когда это просто Улыбашка, вредный, шумный и очень громкий, а это уже совсем другое, но младший не может не признать, что ему очень нравится такой друг. Всё же, решив немного сжалиться, юноша неспешно воспроизводит приятные для парня фрикции, что мало-помалу начинают выдавливать из товарища пошлые звуки. Нахоя пытается толкнуться в теплую ладонь, как сразу же поступающие движения прекращаются, а большой палец просто продолжает размазывать предэякулят по головке. — Давай, осталось посчитать. — Смазанный поцелуй приходится в районе шеи, после чего слышится лишь злое бурчание, и Такаши больно пихают локтем в живот. Пример решался ужасно долго или Нахое так просто казалось, всё, чего он сейчас хотел, так это разрядки и сладкого сна. Тяжело дыша и практически уже ничего не переваривая, Нахоя всё же решает это злосчастное задание и человек за спиной удовлетворительно выдыхает, так, словно это он сейчас сидел на месте уставшего товарища, а не наоборот. — Ну неужели. — Он по-доброму смеётся и не измазанной в смазке рукой треплет старшего по волосам, тот щурится и шлёт его, по всей видимости, нахуй, потому что реакции никакой за этим больше не следует.  Мицуя сладко зевает, пытаясь побороть сонливость, приходится действовать самому, он аккуратно толкает Кавата в спину, но на его удивление тот только насупился и закатил глаза в своей осуждающей манере. — Ага, супер. — Сарказм так и пробирает каждое слово Хои, похоже он зол. Такаши вздохнул и прикрыл глаза, и все-таки этот кудрявый парень просто невыносим до чёртиков и скрежета зубов. Его пальцы вновь обхватывают потихоньку опускающийся орган друга, чтобы напомнить о том, что он обещал строптивому товарищу. Утешительный приз, так сказать. *** За окном стоял безумный холод, дождь все так же барабанил по крышам, а капельки играли в догонялки, сливаясь воедино. Мерзкая погода, в которую никто бы не высунулся из дома, да и вряд ли планировал. Ровно два часа ночи показывали часы на прикроватной тумбе, что была по большей части завалена каким-то бумажками неизвестного происхождения. Гулким эхом от стен темной проникшейся мраком комнаты раздаются стоны: тихие, прерывистые и от этого не менее возбуждающие. Горячие руки блуждали по дрожащему телу, что отзывалось на каждую ласку и было готово отдаться сию же минуту длительному удовольствию.   — Ещё…— Нахоя судорожно выдыхает, ёрзая на месте, тетради под ним взмокли и неприятно липли к телу, но это не мешало старшему глухо стонать и биться затылком о деревянный пол от получаемого удовольствия. Комнате становится слишком душно, и, каждый грёбаный раз втягивая воздух, Кавата думал, что просто сожжёт свои лёгкие, он чувствует, как горячие пальцы сжимают его член у основания, пока другие медленно и аккуратно растягивают податливые мышцы входа.  Тело млеет от ласк, шею жадно выцеловывают, от чего внутри всё сжимается, на глазах наворачиваются слезы от такого желанного оргазма. Такаши крепче сжимает ладонь, стараясь как можно быстрее двигать обеими руками. Сердце бешено, словно маленькая птичка, трепещет внутри, еще пару движений могло принести удовольствие, о коем Улыбашка грезил уже битый час или больше, но шероховатая ручонка партнера пережимает дрожащий член у основания, а большой палец перекрывает уретру, не давая излиться на собственный живот. Кажется, у Нахои такими темпами поедет крыша, и он вцепится в Мицую, как голодная собака. Горячая дрожащая ладонь ведет вверх-вниз, вынуждая всхлипывать и без разбору толкаться то в руку, то насаживаться на длинные фаланги.  — Блять… Ну Такаши, что за хуйня. — Нахоя хнычет, сгибаясь в три погибели, он готов сделать всё, что тот пожелает, только бы ощутить разрядку. Ему не нравилось ждать, не нравилось, когда что-то не дают сразу, а гребанный Мицуя просто улыбается, как дурак, и продолжает трахать его пальцами до потери сознания. Колени судорожно дрожат, а соображать становится сложнее с каждым уверенным толчком в теплое нутро, подушечки пальцев с издевкой размазывают предэякулят по набухшей головке, а листы с конспектами назойливо липнут к заднице. Он скулит, плотно стискивая зубы, стыд за себя пробегает по ребрам. Обе руки неожиданно останавливаются, а теплая ладонь бережно плюхается в розовые кудряшки, чтобы растормошить их, пачкая параллельно предэякулятом. Такаши старается быть ласковым, но Улыбашка, похоже, такие приколы от жизни не ценит, какой-то лист опять сжимается под ладонью, и юноша хрипит в дичайшем желании ощутить разрядку. — Да сейчас…погоди… — Младший мешкает, будучи не совсем уверенным в своих действиях и намерениях. В собственных штанах безумно тесно и жарко, возиться больше смысла нет, но Такаши боится сделать что-то не так и упасть в глазах друга которого так упорно дразнил. Дрожащими пальцами он кое-как разбирается со своими брюками, что, как назло, не расстегивались целую вечность. Украдкой он поглядывал на Нахою, что тяжело дышал, наблюдая за его неловкими и нелепыми действиями, кажется, он изо всех сил держится, чтобы не засмеяться. Прикусив губу и нахмурившись, Такаши припускает сковывающую движения ткань, член под ней буквально горел от возбуждения, а мокрое пятно от смазки вызывало смущение и стыд. Одна только мысль об узком и пылком нутре Хои заставляет кровь закипать, а в голове приятно пустеть. Не отрываясь от милого личика, тот прижимается пульсирующим членом к сокращающемуся отверстию, боже, для него это кажется слишком волнительным. Кавата перехватывает себя под колени, дабы прижать их ближе к плечам и позволить товарищу рассмотреть его причинные места более детально, чем сильно того смущает, на такое невозможно смотреть, будучи трезвым девственником.   Нахоя озлобленно шипит, разводя собственные влажные ягодицы пальчиками в надежде, что это послужит толчком к действиям со стороны партнёра, что слишком медлит. Слегка раздраженные мышцы входа сжимаются, поблескивая от большого количества лубриканта. Ему безумно хочется протолкнуть в себя пальцы, пока Мицуя нелепо мешкает и не решается коснуться его сзади чем-то существеннее, чем длинные фаланги. Младший судорожно сглатывает и, прикусив щечку изнутри, давит головкой на раскрытое отверстие, давно готовое его принять. Его пробирает дрожь, когда тугие стенки обхватывают член, а кудрявый удовлетворенно мычит, запрокинув голову назад. Крупная сочащаяся предэякулятом головка аккуратно проскальзывает в дрожащие анальное отверстие, вынуждая обоих глухо застонать. Такаши старается быть аккуратным, чтобы не навредить старшему хоть и хотелось вжать того в разбросанные конспекты и жестко оттрахать до собственного хрипа и боли в горле. Несмотря на обилие смазки, идет немного туговато, юноша переводит взгляд с дрожащих мышц на светлое лицо Улыбашки, что, стиснув зубы, терпел легкое жжение внутри своего тела.  — Вставляй уже полностью, твои миниатюры меня не пугают. — Острит Хоя, чем сам напарывается на приговор. Стиснув от обиды зубы, младший наигрубейшим способом проталкивает весь орган внутрь друга, что громко вскрикивает и зажимает рот дрожащей от переизбытка эмоций рукой. Задницу обдает болезненным позывом, и кудрявый юноша хрипит себе в ладонь, кажется, не нужно было распускать язык. Внутри Нахои горячо, мокро и до ужаса узко, казалось, тот просто оторвет ему член. Руки фиксируют бедра Нахои на одном положении, чтобы тот больше не двигался, пальцы одной из рук аккуратно обхватывают твердый член старшего, в надежде, что тот расслабиться и перестанет так сильно сжимать его внутри. Ощущения, получаемые в данную секунду, Такаши не мог сравнить ни с чем, сердце бешено бьется в груди, словно готовилось пробить тому ребра. Кавата такой сладкий и до безумия милый, сложно сдержать порыв нежности и не поцеловать его в краешек губ, что мелко дрожат от дискомфорта. Один только слабый толчок вынуждает Нахою замычать и удариться затылком о пол, держать себя в руках было сложно, а соблазн кончить внутрь слишком велик. В ушах звенит от перевозбуждения, перед глазами плывет, он может только хватать воздух ртом и тихо мычать, ощущая тугость мягких стенок. Вид Нахои вызывает сильнейший спазм в паховой области, хоть глубоко в душе тот понимает, что заниматься подобным они не должны. Где-то в этой же самой квартире спит младший брат Улыбашки и даже не подозревает, чем сейчас занимается Хоя с их общим товарищем. Дышать становится невыносимо сложно, стоит Мицуя сжать его член сильнее, как появляется желание позорно кончить, оно угнетало, но было безумно соблазнительным. Спина опасливо хрустит, достаточно выгнуться и потянуть свои ручонки к лицу друга, что растерянно смотрел на парня, лежащего снизу. Он наклоняется, чтобы коснуться теплых и искусанных губ Улыбашки. Резкое движение, которое заставляет кудрявого плотнее прижаться к телу напротив, цепляясь собственными устами за чужие, вызывает незамедлительную реакцию в виде жара и ниже живота. Всё ощущается настолько хорошо, от чего младший думает, что это очередной влажный сон, которому не суждено было сбыться. Двигаться приходилось медленно, от чего кружилась голова, дышать было сложно особенно, когда в твой рот так жадно впивались, вылизывая чуть ли не каждый сантиметр Самому было невыносимо трудно от такого неспешного темпа, возможно, дело было в самом Такаши, что боялся навредить и травмировать партнёра, тихо стонущего ему в губы. Бедра Кавата плотно прижимались к бедрам младшего, что с каждым новым движением охал в пустоту, сильно жмурившись и кусаясь. Никто из них даже не вспоминал о Сое, что в лучшем случае сладко спал в своей комнате и, наверное, подумать не мог о таких грешных делах в его квартире. — Ты такой медленный… — Нахоя практически шепчет на выдохе, когда отрывается от губ Мицуи, что немного припухли от покусываний со стороны кудрявой бестии. Старший дразнит и подначивает на более активные телодвижения, а Такаши по какой-то причине ведётся, как маленький мальчик. Нахоя внутри чересчур горячий и узкий, от чего любое движение вызывает дискомфорт у обоих парней. Член болезненно стискивает, стоит просто сделать толчок в дрожащее нутро и попытаться достать до нужного места. Кавата тяжело дышит, зажимая себе рот, боясь, что спящий брат может их услышать, тело давно отвыкло от подобного рода стимуляций, да и пальцы того же Нахои были значительно меньше чужого полового органа, что медленно, но верно набирал нужный ритм. Стенки горят от растяжения мягкого, до этого неподатливого, отверстия, это чувство заставляет задыхаться и терять самого себя от полюбившегося ощущения, одно осознание происходящего выбивало из него прерывистые вздохи и странные усмешки, что жутко смущали Мицую. Изнемогая от желания и безумной необузданной похоти, Нахоя просто мычал, выгибался и упрашивал быть более напористым и грубым с ним. Тяжело было поверить в то, что это тот самый Улыбашка со своими тараканами в голове и жёстким, местами скверным характером. Но это по-своему возбуждало и будоражило воображение, ведь такие вещи раньше младшему могли только присниться.  *** В комнате стало достаточно жарко, чтобы с двух юных тел начали спускаться капельки пота, из-за которого волосы нелепо липли к лицу. Мысли мешались в кучу, вид такого Нахои заводил настолько, что немели пальцы и ныло в паху, но, как же это, сука, хорошо выглядит, хотелось вцепиться зубами в белое плечо, услышать болезненный стон и прочувствовать большую тесноту чужого нутра, что так старательно его принимало. Он скользит пальцами по белёсым ногам от ступни до мягких бёдер, кои было так приятно сжимать дрожащими ладонями, промокшими от пота.   С тихим вздохом Мицуя проталкивает член глубже практически по самое основание, ощущения были великолепными, особенно, когда Нахоя подал голосок и задрожал всем телом. Наверное, это было достаточно приятно, особенно если судить по количеству слюны, стекающей с краешка губ и вздрогнувшему члену, промокшему от предэякулята. Такаши тяжело дышит, придерживая чужой таз одной рукой, пока второй дразнящими движениями ласкал возбужденный орган друга, чтобы убедиться в правильности своих действий, тот внимательно разглядывает лицо партнёра, что слегка морщился от удовольствия и легкого раздражения. Несмотря на узость стенок, Нахоя старательно пытался двинуться сам, и младший решает дать то, чего так хочет парень снизу.   Тяжелый вздох приходится куда-то в шею, обжигая и в очередной раз, пуская жуткую дрожь по всему тельцу Кавата. Мицуя начинает с лёгких неспешных толчков, чтобы «прощупать почву» и понять, как им обоим будет нравиться больше. Чужие руки аккуратно поглаживают белые бока, ласкают грудь и дразнят в самых горящих от возбуждения местах. Всего этого слишком много, что начинает кружиться голова, а все ранее выученные формулы забываются. Он скулит и просит ещё, от чего тянет ниже пупка, такое только мотивирует на более резкие и глубокие телодвижения, благодаря которым старший был готов удовлетворенно мурчать.   Такаши жмется ближе, стараясь соблюдать быстрый ритм и не сбавлять обороты. Нахоя игриво прогибается, желая побудить этим к ещё более активным действиям со стороны любовника, что, тяжело дыша, старался сделать приятно обоим. Листы тетрадей причудливо смялись под мокрым телом Кавата, что ёрзал на месте, стараясь подмахивать бедрами в такт. Смазка стекает по чужой мошонке, пачкая горячую кожу и оставляя липкий след. Его колотит от возбуждения, пальцы нетерпеливо тянутся к собственному члену, Мицуя усмехается, но не препятствует попыткам старшего довести себя до оргазма. Рваный вдох сопровождается тихими стонами, а упругая задница нетерпеливо жмется к чужим бедрам, чтобы в конце концов ощутить желанную кульминацию. Горячее семя брызгает на дрожащий живот, а дыхание медленно, но верно нормализуется.   Резкий толчок сзади вынуждает откинуть голову, ударившись затылком о ламинат и громко захныкать. Тело обдает дрожью, мышцы стремительно сокращаются, казалось, что это должно принести сильный дискомфорт младшему, что без разбору толкался в податливое и чувствительное тело друга. Конец не заставляет себя долго ждать, член сильно пульсирует внутри Улыбашки, намекая на скорый оргазм.   — Блять…— Громкий стон Такаши отлетает от стен. Не в силах держаться, тот врезается короткими ногтями в белые бедра, вгоняя половой орган по основание дабы кончить внутрь. Он сильно жмурится, перед глазами пляшут причудливые узоры, и буквально за секунды его обдает дрожь. Сперма заливает горячее отверстие, вынуждая кудрявого тихо зашипеть и осуждающе посмотреть на младшего, что, кажется, вообще прибывал в прострации на данный момент. После оргазма соображать было трудно, поэтому оба просто тяжело дышали, стараясь отойти от кульминации, что удивительно быстро их вымотала.  — Теперь я СТО процентов сдам экзамены. — Нахоя смеётся, пытаясь подняться с пола и заодно слезть с обмякшего члена Мицуи, что некоторое время просто залипал на самого Кавата. Жидкость неприятно стекает из растраханного отверстия, пачкая ягодицы и пол с некоторыми бумагами и, кажется, только тогда Мицуя возвращается в мир.  — Блять! Моя домашка!!— Юноша хватается за голову под озорной смех друга, что похоже вообще об этом не волновался. Может, конечно, Така и получил то, чего хотел, но по всей видимости это стоило не только нервов, но и его долгой работы над своим же дз.   — Дааа лаааадно тебе, дома перепишешь.