***
Июнь 1997 г.
Оглушенный, потерянный, он стоял перед знакомой обшарпанной дверью, судорожно втягивая слабыми легкими влажный от дождя воздух. Хриплые вопли мальчишки, извивающегося от боли на полу за сотни миль отсюда, полные отчаяния крики его матери, рвущей на себе белокурые волосы, все еще звучали в ушах. Но уже не трогали Снейпа. Ни один мускул не дрогнул на окаменевшем лице. Сочувствие не шевельнулось в сердце. Они страдали. Но они были живы. Его клятва исполнена. Больше он ничем не мог им помочь. И он сбежал. Как только это было ему позволено. Не вполне понимая, что делать дальше. Осознавая лишь то, что остался жив. Ночной ветер то и дело бросал в лицо сальные черные волосы, отросшие ниже плеч. Одежда пропиталась липким потом и дождевой водой. Колени все еще дрожали от недавнего заклятья Круциатус, отразить которое он не посмел. Сколько их было, этих заклятий? Одно, пять... или десять… Боль, данная в награду за труды, лишала чувства собственного достоинства, стирала все человеческое. Тело содрогалось от воспоминаний о пережитой боли. Но разум молчал. Он был вымотан. Опустошен. Казалось, с того момента, как Снейп встал с постели вчера утром, прошли годы. И все же он не сломался. Не выдал себя. Карая непокорного слугу за самодеятельность, Темный Лорд все равно был им доволен. И это поражало. Он не понял, что перед ним предатель, даже когда ему сообщили, что именно Снейп помешал схватить Поттера. Не понял того, что лежало прямо на поверхности. Он по-прежнему ему доверял. Похоже, он и впрямь планировал отдать Хогвартс в распоряжение Снейпа, как на то рассчитывал Дамблдор, и взять мальчишку там голыми руками. Вернее, руками Снейпа и других Пожирателей Смерти. Как будто Поттер настолько глуп, чтобы прийти к ним в руки. Не говоря уж о том, что сперва придется взять под контроль министерство. Эти мысли скользили по краю онемевшего сознания, едва задевая его. Все это будет потом. Он подумает об этом потом. Когда придет в себя. Если этому вообще суждено случиться. А до той поры он жаждал только одного – спрятаться. Мелькнула дурацкая идея отправиться домой, но в Хогвартсе знали его адрес. И его, конечно, уже ищут. Возможно даже авроры. Отсидка в Азкабане вовсе не входила в его планы. Поэтому из ставки Лорда он аппарировал прямо в Лондон – на порог дома, где еще недавно его ждали, где хорошие парни однажды приняли его в свою компанию, пусть и не доверяя до конца. Теперь, когда все изменилось, ему стоило держаться подальше отсюда, хотя бы из чувства самосохранения. Но за последние несколько часов это чувство у Снейпа отключилось окончательно. После тяжелого разговора с хозяином он не чаял остаться в живых. По сравнению с этим, угроза столкнуться с кем-то из бывших соратников по Ордену Феникса казалась смешной. Всем же остальным доступ сюда был закрыт. Взломав замок простейшим заклинанием, Снейп толкнул дверь и скрылся внутри. Слабый огонек вспыхнул на конце волшебной палочки, освещая мрачную прихожую. Из глубины дома веяло гнилью и запустением. После гибели Блэка Ордену пришлось убраться отсюда из-за угрозы, что на порог в качестве законной наследницы вот-вот заявится Беллатрикс. Почти год дом был необитаем. Но лучше все же удостовериться. – Гоменум ревелио! – прошептал Снейп, делая шаг в темноту. Никого. Он здесь один. И даже, кажется, в безопасности. Опираясь рукой о стену, он медленно дошел до жуткой темной гостиной и бессильно рухнул в ближайшее кресло, покрытое пыльной простыней, словно какое-нибудь недавно умершее существо. Закрыл глаза, сбрасывая ментальные блоки, как сбрасывают после бесконечно долгой битвы тяжелые доспехи, не дававшие свободно дышать. Его настоящие мысли и чувства, которые он подавлял много часов, начинали вырываться на поверхность. Сначала слабыми пульсирующими всплесками, затем все сильнее, пока не превратились в кипящий, оглушительный поток. Перед глазами замаячило бледное, смертельно уставшее лицо Дамблдора, каким оно было за секунду до... Умоляющее. Удивленное. Удовлетворенное?.. Снейп не знал, сможет ли когда-нибудь стереть его из памяти. Верно ли он оценил ситуацию? Правильно ли понял его просьбу? Действительно ли это был тот самый момент? Ему казалось, что он забыл весь план, что Дамблдор в нем ошибся, и вообще хотел от него чересчур многого, считая, что Северус сможет сдерживать Волдеморта не хуже него самого. Но он не сможет. Это же ясно как день! Он физически не способен сделать то, о чем они договаривались. Он слишком для этого слаб, слишком глуп, слишком не уверен в себе. Как мог Дамблдор взвалить на него такое? Это нечестно! «Ну, так убей меня, как убил его, ты, трус!» – заорал Поттер у него в голове. И Снейп сжал зубы в холодной ярости. Как он посмел? Как он посмел сказать такое ему в лицо? Проклятый безмозглый щенок! Но ведь он не знает правды. И, возможно, не узнает никогда. Никто не узнает. Все будут обвинять его так же, как этот нахальный сопляк. Каждая собака будет презирать его и желать мучительной смерти. Не говоря уж о людях, которые и раньше его недолюбливали. Кто он для них теперь? Грязный, вероломный урод, поднявший руку на их божество. Не будь идиотом, Северус! Он сам просил тебя об этом. Это было необходимо. Или… нет? Или… Он умирал. Ты же знаешь, что он умирал! Ты лишь избавил его от страданий… …разорвав собственную душу. Вот откуда это странное чувство – словно сам себя предал. Ранил самого себя. Его душа пострадала, несмотря на все обещания Дамблдора. Пострадала в точном соответствии с магическим законом. Убийство калечит душу вне зависимости от мотивов. Какой же ты глупый, Северус! Ты ведь с самого начала это знал! Еще называл себя Пожирателем Смерти... Эти игры не для тебя. Ты для этого не создан. Твой удел – книги да пробирки. И все же ты убил. Обрушив последний мост к отступлению. Отныне ничто уже не станет как прежде. Из всех возможных путей, доступных еще вчера, сегодня остался лишь один – вперед. Во мраке и одиночестве. Без подсказок. Без поддержки. Без надежды на счастливый исход. Без единой живой души, способной его хотя бы пожалеть… И так до самого конца. Он никогда особенно не нуждался в людях. Но черная бездна, разверзшаяся перед ним сейчас, заставляла его холодеть от ужаса. Второй раз в жизни он готов был позвать на помощь, наступив на горло своей гордыне. Но никого не было. У него никого и никогда не было. Никто и никогда не жалел его. Даже Лили. Спустя столько лет он хранил на нее обиду. В тот страшный день, когда они поссорились и она отказалась слушать его извинения, захлопнув перед ним портрет, он пытался написать ей, как сильно сожалеет о своих словах, объяснить, что он просто взбесился из-за издевательств… что на самом деле он вовсе так не думает… что она должна простить его, потому что он не сможет без нее жить! После нескольких неуклюжих фраз волшебный пергамент почернел и рассыпался у него в руках. И тогда он понял, что Лили бросила свою половину в огонь. Без колебаний. Без сожаления. Перечеркнула все, что было между ними. Вырвала с корнем из своего сердца и из своей жизни. Она забыла его. А он не смог. И за все эти бесконечно долгие годы так и не обрел ничего, на что мог бы опереться. Кроме воспоминаний о ней. Он был совсем ребенком, когда она ворвалась в его унылую маленькую жизнь, полную нищеты и унижений, подобно пламени, озаряя все вокруг своим сиянием. И после ее ухода осталась лишь мертвая выжженная земля, на которой уже ничто не могло прорасти. Никому больше не было до него дела. Никто так и не смог его полюбить. Оказалось, что любить такого, как он, могла только Лили. Она была тем единственным в жизни счастливым шансом, который он упустил. Но где-то здесь, в этом доме, должна быть ее фотография. Всеми забытая. Никому уже не нужная. Кроме него. Он рассеянно обвел взглядом темную гостиную, прикидывая, откуда начать поиски. Вряд ли Блэк стал бы хранить ее здесь, у всех на виду. Сперва надо проверить его комнату. Еще бы знать, где она. Освещая себе путь волшебной палочкой, Снейп начал осторожно подниматься по лестнице. Плохо представляя, что ищет, он заглядывал в каждую из комнат, какие встречались на пути, но все они уже были перевернуты вверх дном. Ящики выдвинуты, дверцы шкафов распахнуты, простыни сорваны и брошены на пол. Похоже, после смерти Блэка его вороватый собутыльник вволю тут похозяйничал, выгребая все мало-мальски пригодное для продажи. Но старые письма и фотографии вряд ли могли его заинтересовать. Они должны быть где-то здесь. Если только Блэк не забрал их с собой. Что было не так уж невероятно. Владей Снейп подобным сокровищем, он бы точно никогда с ним не расстался. Размышляя так, он дошел до площадки верхнего этажа и огляделся. «Сириус» – гласила надпись на одной из дверей. Значит, это здесь. Забыв обо всем, что произошло этой ночью, он вошел в комнату Блэка, такую же разоренную, как и все остальные. Сердце билось в непонятном предвкушении. Он несколько раз глубоко вдохнул, заставляя себя успокоиться, и принялся искать, перелистывая книги и обшаривая ящики. За окнами начинало светать. Каждую минуту сюда мог заявиться кто-то из Ордена. Наверняка, Поттер уже успел рассказать всем свою версию случившегося. Разыскивая Снейпа, они могут проверить бывшую штаб-квартиру. И Дамблдор больше его не защитит. Наплевать. Письмо Лили должно быть где-то здесь. Оно нужно ему сейчас же. Вместе с фотографией. Снейп начинал терять терпение. Мерзавец Блэк! И кто только тянул его за язык! Какого дьявола нужно было дразнить Северуса этой фотографией, чтобы потом засунуть ее неизвестно куда? Он владел этими реликвиями, не имея на то никакого права. Они достались ему случайно. Это несправедливо! Он вдруг вспомнил, что Блэк собирался показать их Поттеру… Да, верно. Он, должно быть, отдал их Поттеру давным-давно. Северус вернулся напрасно. Он растерянно опустил руки, стоя посреди комнаты, голова склонилась, волосы занавесили лицо. Он был готов разрыдаться от бессилия. На фоне всего пережитого эта утрата казалась смехотворной. Но именно она стала последней каплей. Нет, упрямо подумал он. Не может быть, что их здесь нет. Не может быть, чтобы ему было отказано даже в таком ничтожном утешении. Не может быть! Он в отчаянии перетряхнул очередной журнал, и внезапно к ногам его выпорхнул сложенный вчетверо листок и кусочек заколдованного картона. Сердце замерло у него в груди. Быстро наклонившись, он дрожащими пальцами подхватил гладкий пожелтевший от времени квадратик и перевернул… Она была там. Лили. Его Лили. Запертая навеки внутри одного единственного бесконечно повторяющегося мгновения из давно забытой жизни. Пораженный, он медленно опустился на пол, не в силах оторвать взгляд. Он любил ее сколько себя помнил. Эта любовь, казалось, была неотделима от него, незыблемая, неприкосновенная, не подверженная влиянию времени. Но оказалось, он почти забыл, как она выглядела. Подумать только, почти забыл!.. У него не было ее фотографий и годы разлуки стерли из памяти детали ее внешности. И сейчас он с удивлением открывал их вновь. Как в тот день, когда увидел ее впервые. С тем же отчаянным восторгом и тоской. Жадно вглядывался в ее доброе сияющее лицо… Изнывая от нежности, гладил пальцами ее волосы, и плавный силуэт… мучительно пытаясь сберечь все это в сердце. Она стояла в правом углу фотографии. Красивая. Смеющаяся. Живая. Совсем не похожая на торжественное мраморное изваяние в Годриковой впадине. Рядом, как сумасшедший бладжер, носился ее любимый маленький сынок, и бегал взъерошенный муж... Северус поднял валявшееся рядом письмо и поднес к глазам, узнавая ее почерк. Он хорошо помнил содержание, но не удержался от соблазна еще раз прикоснуться к ее жизни, пожирая глазами поблекшие строчки… и нежную подпись в конце. Он вовсе не чувствовал себя вором, посягнувшим на чужое счастья. Напротив. Он чувствовал себя ограбленным. Ведь если бы не чертов Поттер, невесть за что возненавидевший его с первой встречи, этот дом, о котором она писала, мог быть его домом. И этот ребенок, доставлявший ей столько радости, – его ребенком. Это могла быть его жизнь. Их общая с Лили жизнь. Он думал так, яростно отмахиваясь от осознания, что в действительности сам все разрушил. Что сам пугал ее, что сам ее ранил. Что любовь Поттера спасла ее от отчаяния. Что Поттер сделал ее счастливой, несмотря ни на что. А Северус остался не у дел. Один на всем белом свете. Он думал, что давно разучился плакать. Но сейчас слезы ручьями текли у него из глаз и он не мог их удержать. Он мысленно молил ее о прощении. Запоздало признавался ей в любви. А она лишь молча улыбалась. Не ведая о том, что ждет ее впереди. Что жертва ее окажется напрасной. Что ее мальчик умрет. Что все было предрешено. Вы ведь знали это, Дамблдор, знали с самого начала. И в тот день, когда потребовали от двадцатилетнего сопляка посвятить жизнь защите Гарри Поттера, вы уже знали, что Гарри Поттер обречен. Он будет послушно сражаться, пока у него есть надежда на победу. Но настанет день – и я приду, чтобы лишить его всякой надежды. И подтолкнуть в раскрытые объятия смерти. Если все это кажется вам справедливым, если вы не нашли другого пути… Что ж, пусть будет так. Я все возьму на себя, Дамблдор. За все отвечу. За преступления, совершенные по вашей просьбе. За решения, которые принимали вы. За воплощение плана, которого вы мне так и не раскрыли. И за предательство мальчишки, который вас… любил. Мне это будет нетрудно. Меня-то он никогда не любил. Так пусть узнает правду от меня. По крайней мере, это будет честно. Небо за окном светлело все больше. Неуклонно приближалось утро. Северус сидел на полу в старой комнате Блэка, опустив голову так, что волосы почти скрывали лицо. Лили на фото продолжала тихо смеяться, не глядя на него. Она по-прежнему ни о чем не догадывалась. Она просто любила тех двоих на фотографии. А этого чужого, разбитого, постаревшего Северуса в ее реальности не существовало вовсе. Словно это они продолжали жить, а он – давно умер. Но ведь я еще жив, в отчаянии думал он. Я здесь! Посмотри на меня! Бесполезно. Она была поглощена ими. Отдала себя им без остатка. В приступе жгучей ревности он разорвал фотографию пополам, отшвырнув подальше обрывок с ненавистным Поттером. Оторванная от своей семьи, Лили наконец взглянула на того, кто их разлучил. И в глазах ее плескался страх. Северус почувствовал себя еще хуже. Он не хотел ее пугать. Никогда не хотел. Из груди вырвалось глухое рыдание. Плечи вздрогнули. Прости меня, безмолвно взмолился он, прости. Мне так страшно. Останься со мной. Ее лицо смягчилось, во взгляде появилось искреннее сочувствие. И в этом была вся Лили. Будь она жива, наверняка погладила бы его по плечу. Но ее давно не было. Остались только кости на кладбище, да этот заколдованный картон… Да еще мальчишка, которого Северус терпеть не мог. На котором весь свет сошелся клином. Внезапная злость мгновенно высушила слезы, возвращая его мысли в привычное русло. Он вытер нос и глаза рукавом. Бросил последний взгляд на фотографию, прежде чем спрятать ее у себя на груди, и медленно поднялся. Пора, наконец, взять себя в руки. Впереди еще много работы. И никто кроме них двоих ее не сделает. Воистину, Дамблдор знал, на кого ставить. Если кто и умел противостоять Темным искусствам так же хорошо, как Северус Снейп, так это Гарри Поттер. Да. Гарри исполнит все, как надо. И я ему помогу. Хочет он того или нет. Наверное, я не то человек, который должен это делать… Но больше некому, Лили. Остался только я.