—
— Я подумываю о том, чтобы порвать с Джостеном. — О? — спросила Би, её удивление в основном скрывалось за кружкой чая. (Она перешла с какао на чай год назад, и Эндрю всё еще немного обижался на неё за это.) — Могу я спросить, почему? — Я выпускаюсь. Самое время. — Хм. Как ты думаешь, почему пришло время расстаться с Нилом, помимо выпуска? Насколько я понимаю, он важный для тебя человек. Выбираешь ли ты такой ход действий, потому что тебе кажется, что так нужно поступить, или у тебя есть более конкретные причины? Это защитная реакция или то, чего ты действительно хочешь? Эндрю не ответил на второй вопрос, это было слишком глубоко, но он поставил свою кружку и принялся барабанить пальцами по коленям, пытаясь придумать, как объяснить первый. — Ты знаешь, каковы шансы на успех отношений на расстоянии? Би приподняла бровь, что является единственным признаком того, что его заявление или такая смена темы необычны. Он никогда прямо не называл то, что у них с Нилом, отношениями, даже если Би и сильно намекала на это на протяжении уже многих лет. Это вынужденная уступка. Он был уверен, что втайне она очень довольна тем, что он употребил именно это слово. — Почему бы тебе не просветить меня? — предложила она с лёгкой улыбкой. Он не хотел позволить её веселью сорвать разговор, поэтому невозмутимо продолжил. — Примерно половина. Но если добавить к этому напряжённый график поездок профессионального спортсмена, то это число сократится менее чем до 10%. — И ты думаешь, что это достаточно убедительная причина, чтобы покончить со всем заблаговременно? — Бессмысленно этого не делать. Мы, вероятно, никогда больше не будем жить вместе, и я даже не уверен, что продолжу играть; я всё ещё думаю, что экси — пустая трата времени. Сейчас разрыв связей кажется наиболее разумным решением. Би медленно кивнула, но не стала торопиться с ответом. — Ну, — она протянула это слово. — Я знаю, что у тебя был пример успешных отношений на расстоянии в виде Ники и Эрика, поэтому я хотела бы оспорить твоё предположение, основанное на вашем выборе карьеры, о том, что расставание неизбежно. Ты думаешь, Нил собирается тебя бросить? — Нет. — Если ты не думаешь, что Нил собирается бросить тебя, тогда почему ты решил уйти от него? Ты доверяешь ему в том, что он попытается наладить ваши отношения, несмотря на сложный график? — Да. Но дело не в этом. Просто потому, что он сделал бы это, это не значит, что он должен. — Почему нет? Он заботится о тебе и, кажется, доказал свою преданность. — Дело не в Ниле. Дело во мне. Это не сработает. Может быть, ты и живёшь в Кэндилэнде, но реальная жизнь не Капитан Кранч. Губы Би искривились в усмешке. — Я думаю, ты только что перемешал двух вымышленных сладкоежек. Он небрежно отмахнулся от неё, и его всё ещё удивляет, что она это терпит. — Ты знаешь, что я имею в виду. Нил замучает себя, пытаясь… — у него на языке вертелось удержать меня, но он удержался от этих слов. Нил не должен жертвовать ни малейшей частичкой своего будущего или потенциала, цепляясь за Эндрю в обмен на те скудные крохи общения, которые Эндрю может ему предложить. Он никогда не будет таким, как Ники или Мэтт — полным открытой привязанности. Нил согласился бы на самый минимум, если остался бы с Эндрю, а Эндрю не собирался позволить Нилу постоянно находиться под гнётом своих эмоциональных ограничений. Би некоторое время дала ему повариться в тишине, терпеливо ожидая, пока он собирался с мыслями, прежде чем мягко произнесла: — Эндрю, я не думаю, что то, что Нил выбрал тебя, — это то же самое, что он принял мученическую смерть, но я понимаю, почему ты можешь себя так чувствовать. Хотела бы отметить, что было бы лучше, если бы ты поделился своими опасениями с ним напрямую. Похоже, ты принимаешь одностороннее решение о том, что лучше для Нила, не посоветовавшись с ним. — Он слишком глуп, чтобы понимать что лучше. — Возможно, это твоё мнение, но я бы всё равно посоветовала обговорить это с ним. Ты уверен, что это не саморазрушительное решение, замаскированное под предусмотрительность? Эндрю бросил на неё равнодушный взгляд вместо ответа, потому что нет, он не уверен. К тому же у него почти не осталось слов для этого сеанса. Всё неприятно скручивается у него внутри, а чувства пытаются подкрасться к горлу. — Он слишком сильно зависит от меня. Я не могу быть таким для него. Лицемерие этого заявления устно не оспаривалось, но Би наклонила голову с «этим» выражением лица. — В конце концов ты должен принять то решение, которое лучше для тебя, Эндрю. Я не собираюсь пытаться отговаривать тебя от этого. Похоже, это то, о чём ты размышляешь уже некоторое время. Моя работа — убедиться, что ты принимаешь решение по правильной причине. Я не могу сказать, что ты убедил меня в том, что это то, чего ты действительно хочешь, но расставание — это обоснованный выбор. Как, по-твоему, Нил это воспримет? — Плохо. — Ты же знаешь, я всегда здесь, чтобы поговорить. Дай мне знать, если захочешь запланировать дополнительный сеанс в ближайшие недели. Хотел бы ты подробнее поговорить о Ниле и о том, как планируешь выстроить этот разговор, или хотел бы перейти к выпускному и предстоящему переезду? У Эндрю нет сил ни на то, ни на другое, но они продолжили диалог уже о другой теме и закончили сеанс обсуждением его поисков квартиры.—
Он принял предложение о работе в «Хорьки Цинциннати» ещё в апреле. У команды было дурацкое название и ещё более дурацкий талисман с гигантской ухмыляющейся маской, по которой ему очень хотелось вмазать, но они предложили ему просто смехотворную сумму денег — достаточную, чтобы купить вторую Мазерати наличными — и контракт на один сезон; на самом деле Эндрю не хотел продлевать контракт. Он всё ещё чувствовал, что выбор карьеры в экси мог быть ошибкой — то, что он выбрал для Нила, а не для себя, — но, в конце концов, было предложено слишком много денег, чтобы отказаться. У него не было плана ни на что другое. Его специальность в области уголовного правосудия была ироничной шуткой, выбранной главным образом для того, чтобы точно узнать, насколько сильно система с ним проебалась. Не имея лучшего плана, пережить еще один год, играя в экси, и провести переоценку позже с хорошей заначкой в конце казалось разумным. Он всегда был беден, но никогда не был глуп. Однако теперь, когда приближался выпускной, Эндрю чувствовал себя потерянным. Его фундамент за последние пять лет пошатнулся, и инстинктивная потребность защитить себя апатией и безразличием просачивалась на всё. Сокрушительное осознание того, что все его отношения вот-вот изменятся, заставило его внутренности разрываться между желанием оттолкнуть всех и ещё крепче вцепиться в них всех мёртвой хваткой — и похуй на расторгнутые сделки. Инерция была единственным, что двигало его вперёд. Кевин, конечно, уже ушёл. Он был в Денвере с невероятно высокой зарплатой для новичка, которая очень обрадовала Мориям. Его уход не был слишком большим шоком. Эндрю, естественно, не пропустил его высокомерную критику или то, как он затащил гигантское тело Кевина в постель, когда тот был слишком пьян, чтобы ходить прямо. И Кевин по-прежнему регулярно навещал их всех в Пальметто, посещая любые встречи с Лисами, на которые ему удавалось попасть. Так что, хотя его отсутствие и потребовало периода адаптации, особенно для Нила, на повседневную жизнь Эндрю это не сильно повлияло. Но теперь Ники и Аарон тоже двигались дальше. Ники был очень рад вернуться в Штутгарт и играть роль «содержанки», пока не освободилась должность маркетолога в фирме кузена Эрика. Аарон же собирался в Чикаго с Кейтлин поступать в медицинскую школу, пара была ярким гетеросексуальным примером нормальной жизни молодых людей, готовых бороться за свои трёхзначные зарплаты и американскую мечту о двух детях и одной собаке. Больше не было никаких сделок, связывающих Эндрю с кем-либо. Его брат был волен жить своей жизнью без него, никакого контракта с командой, который удерживал бы их рядом. Ники направлялся обратно через океан, где он оставил своё сердце с того момента, как переступил порог штатов, чтобы «спасти» их. Конечно, Нил и Робин были бы там, где он их и оставил, но он покидал их. В течение короткого промежутка времени у Эндрю было всё, чего, как он обещал себе, он никогда не захочет. Семья. Партнёр. Друзья. Понимание. Но всё это было ненадолго. Всё рухнуло. Эндрю никому не был нужен, и он не нуждался в них.—
Время пришло. Эндрю неделями стоял на краю пропасти, слова застревали у него за зубами, он никогда не был до конца уверен, в какую сторону он в конце концов повернёт, поскольку предостерегающее послание Би и присущий ему пессимизм боролись внутри него. Но он нутром чует, что должен это сделать. Он не сможет смириться с альтернативой. Он предпочёл бы убить эту хорошую вещь сейчас, чем ждать, пока она умрёт, и он больше не сможет тянуть время. Это было бы несправедливо. Он делает это на крыше с Нилом за две недели до выпуска. Весенний воздух уже влажный, и блестящие от пота волосы Нила вьются, когда он смотрит на кампус, рассеянно теребя шрамы на своих руках и потирая пальцами круглые следы ожогов. Его спина изогнута, когда он сутулится вперёд, мягко постукивая ногами по кирпичам под стопами, без сомнения, думая о новобранцах следующего года и летних тренировках, начинающихся чуть больше чем через месяц. Нил расслаблен, каков он всегда с Эндрю, и совершенно не замечает, что Эндрю вот-вот испортит ему этот год. Эндрю тоже не стал вести себя как эгоист, думая об этом. Он знал, как Нил относится к нему. Это было видно по тому, с каким благоговением он прикасался к Эндрю, когда ему позволяют — только с разрешения и всегда очень заботливо. В том, как он смотрел на Эндрю, половину времени не осознавая этого, а от выражения его лица у Эндрю скручивались внутренности, пока ему не приходилось оттолкнуть лицо Нила, потому что он просто был не в силах справиться с тяжестью этого взгляда или невысказанным обещанием, которое он раскрывает. Это проявлялось в границах, которые Нил всегда уважал, и в том, как он слушал и понимал правила, которые управляли существованием Эндрю, когда никто другой этого никогда не делал. Он держал ключи, которые дал ему Эндрю, так, словно они были священны. Нил также выдавал это тем, что по мере приближения окончания обучения становился всё более тревожным и нервозным. Эндрю ещё не готов. Он никогда не будет готов отпустить Нила, но он должен это сделать ради них обоих. Ещё мгновение. Докуривая сигарету, он краем глаза наблюдал за Нилом. Глубокий вдох. Нужно было наконец покончить с этим. Сорвать пластырь. — Я заканчиваю это. Его голос звучал немного серьёзно, и Эндрю ненавидит, что он звучал не так твёрдо, как ему хотелось бы. Он позволил словам повиснуть в воздухе, наблюдая, как Нил мигом вернулся в реальность, а затем удивлённо моргнул. — Что? — Ты слышал меня и знаешь, что я не люблю повторяться. Я заканчиваю это. — он махнул рукой. — Я заканчиваю с тобой. Не жди, что я продолжу играть с тобой в домашние игры после того, как уйду. Я не буду жалким, созависимым подростком, тоскующим по своему колледжу… — он замолк, не зная, как закончить предложение. — Тебе придётся найти кого-нибудь другого, с кем можно было бы оттянуться. Я двигаюсь дальше. Его сухой, горький тон обжигал. Он был слишком груб. Слова недобрые и резкие, но Эндрю не умел быть мягким и он не собирался оставить Нилу места для сомнений. Он не был уверен, что сможет сказать «нет» больше одного раза. Внутренне он съежился, наблюдая, как Нил вздрогнул, словно ему неожиданно дали пощечину, а затем, когда выражение его лица потемнело от гнева, его щеки вспыхивают в тон волосам. Старый добрый вспыльчивый Джостен. Эндрю, честно говоря, предпочитал, чтобы он злился, а не чувствовал боль, хотя Нил явно испытывал и то, и другое. — Да пошёл ты, Эндрю. Ты же знаешь, что я не качаюсь ни для кого другого, — прошипел он. Ну конечно же, это та часть, за которую он ухватился. Ледяной взгляд Нила, как лазер, был направлен на Эндрю, и ему пришлось подавить дрожь. Это определённо было именно так сложно, как он и предполагал. Он закурил новую сигарету руками, которые предательски выдавали его, сделал глубокий вдох и заставил себя успокоиться, в то время как его сердце бешено колотилось от выброса адреналина. — Тогда лучше привыкай к воздержанию, — ответил он со всем безразличием, какое только может вложить в свой тон, выпуская струю дыма прямо Нилу в лицо. — Почему? — резко спросил Нил, не обращая внимания на рассеивающийся канцероген. Эндрю не знал, как ответить на это, не раскрывая слишком многого, поэтому вместо этого он пристально посмотрел на Нила сквозь дымку, запоминая ужас этого момента. Заставляя себя точно запомнить, какой болью были наполнены глаза Нила под маской гнева, чтобы он мог вытащить это наружу позже, когда ему понадобился бы хороший сеанс отвращения к самому себе. — Ты должен назвать мне причину. Я знаю тебя, Дрю. У нас есть это уже на протяжении четырёх лет. — Нет никакого это. Взгляд Нила обжёг сильнее, чем дым, который Эндрю задерживал в лёгких, потому что они оба знали это лучше. Они были «этим» со времён Балтимора, хотя никогда не давали этому определения. Для Эндрю больше никого не было. Не было ни малейшего проблеска интереса к кому-то новому. Он утверждал, что в конце концов устанет от Нила, но даже тогда знал, что это неправда. Нил был бесконечно многогранной головоломкой, исследованием противоречий, которые Эндрю никогда полностью не разгадал бы. И Нил знал Эндрю лучше, чем кто-либо другой, вдоль и поперёк. Вот почему он абсолютно точно не купился на чушь Эндрю. — В чём дело? На прошлой неделе мы планировали, что я приеду в Цинциннати на каникулы, чтобы помочь тебе переехать, а теперь ничего? Я не понимаю. Эндрю не стал бы ему лгать. Он не хотел сказать Нилу, что ему просто стало скучно, потому что это не так. Он не собирался говорить Нилу, что ненавидит его, потому что он и так знает, что на самом деле означает это его «я ненавижу тебя». Это всё ещё определённо была ненависть, но это та ненависть, которая заставляла Нила чувствовать себя как дома, и как же Эндрю ненавидит то, что он позволил дому стать личностью, почти так же сильно, как и человеку, осмелившемуся пробить брешь в его толстых стенах защиты. — Ты планировал. Я слушал, — уклонился он от ответа. — Я не буду таким же жалким, как Ники или Кевин. — он насмешливо произнёс слово «жалким» для пущего эффекта, чтобы дать понять, как мало он думал о том, чтобы тосковать издалека, проглатывая это лицемерие как горькую пилюлю. — Я уезжаю за 500 миль отсюда, Нил. Нет смысла продолжать в том же духе. Это бесполезно, а я не стану оттягивать неизбежное. — Ты не знаешь этого наверняка, Дрю. В голосе Нила послышалась жалобная нотка паники, а на лице появилось недоверие. Это та часть, к которой Эндрю готовился, и он должен был заставить себя продолжать. Эндрю не связывался со всякими «может быть». Он имел дело с тем, в чём был абсолютно уверен, и нет ничего абсолютного ни в Ниле, ни в их будущем, но он также никогда не был силён в отрицании Нила. Он знал, кем является для Нила. Он был причиной остаться, и теперь Эндрю забирал её. — Это то, чего я хочу, — категорически заявил он. Эта фраза была завершением разговора. Нил не стал бы давить на Эндрю. Он пожертвовал бы своими собственными желаниями на алтарь потребностей Лисов, включая Эндрю, и глазом не моргнув. Нил неоднократно доказывал это в прошлом. Если Эндрю сказал бы, что это то, чего он хочет, — хотя обычно он ничего не хочет — Нил принял бы это. Это ужасное, омерзительное знание, которым Эндрю мог воспользоваться. Нил принял бы его «хочу» и не подал бы и намёка на возражение. Эндрю просто нажал на красную кнопку взрыва. Нил сдулся, вся борьба покинула его, и заглянул Эндрю в глаза; потерянность, которую Эндрю разглядел в своём отражении, почти заставила его сожалеть. Почти. — Хорошо, — вздохнул Нил, качая головой, как будто пытаясь сосредоточиться. — Я понимаю. Дело не во мне, но это то, чего ты хочешь. — его рука переместилась к затылку — явный признак беспокойства Нила — прежде чем он прервал движение и вместо этого провёл ею по волосам, делая глубокий вдох. — Эм. Я не знаю, что сказать прямо сейчас. Я собираюсь уйти на некоторое время. Пойду к тренеру. — он с трудом поднялся на ноги, бросая на Эндрю ещё один долгий, потерянный взгляд, а затем ушёл. Услышав, как за ним с лязгом закрылась дверь, Эндрю сделал прерывистый вдох через нос и вытолкнул его обратно. На его грудь надавила тяжесть, и впервые за много лет он почувствовал себя хорошо и по-настоящему одиноко. Нил необъяснимым образом стал человеком, на которого Эндрю опирался больше всего, и теперь он разорвал их связь. Безжалостно. Что ж… на самом деле Нил воспринял это довольно хорошо. Вот ублюдок. Эндрю всё ещё находился на крыше, когда несколько минут спустя увидел, как Нил вышел из Лисьей башни в спортивной одежде, перекинув через плечо свою старую спортивную сумку. Он оглянулся на здание, но это было едва заметно, прежде чем Нил побежал по тротуару прочь от Эндрю. Не успел он отойти и на полквартала, как уже практически бежит в полную силу. Ах, да. Бегунок вернулся. На долю секунды Эндрю задался вопросом, вернётся ли Нил или просто продолжит бежать прямо к своей новой личности. Немаловажная часть Эндрю надеялась, что он не единственное, что удерживало Нила здесь последние несколько лет, но другая его часть эгоистично надеялась, что Нил остался только потому, что Эндрю попросил его остаться. Объективно, он знал, что не может быть причиной для Нила, точно так же, как Нил не может быть для него. Они оба были слишком испорчены, чтобы что-то исправлять, и Эндрю отказывался позволять созависимости и инерции управлять его будущим, когда у Нила оно могло быть лучше. Тем не менее, наблюдая, как Нил бежит, становясь все меньше по мере того, как он мчится всё дальше, пока он не обогнул здание и не скрылся из виду, всё стало яснее. Опустошающее осознание того, что Эндрю поцеловал Нила в последний раз, обрушилось на него, и это послало волну боли по всему его телу. Он выбрал это. Ему это было нужно по причинам, которые он не мог до конца сформулировать, и теперь с ними было покончено. Эндрю тщетно начал жалеть, что не обратил более пристального внимания на то, когда они целовались в последний раз. Что он пометил это как «последнее» и наполнил его таким количеством эмоций, на какое только был способен. Вместо этого он знает, что это был всего лишь мимолётный поцелуй. Приветствие «Доброе утро» перед уроком почти ничего не значит, и его пробрала до костей мысль о том, что это было их прощание. Это казалось глубоко неправильным на тех уровнях, которые Эндрю не хотел исследовать. Он позвонил Би. — Привет, Эндрю. Как у тебя дела сегодня? Какое мягкое и обыденное приветствие, когда Эндрю чувствует, что ось его мира сместилась. Он почти рассердился на неё. Вместо этого он развязал язык и сказал: — Я разговаривал с Нилом. Небольшое и поверхностное описание личного харакири Эндрю. — И что же вы решили? — Би, как всегда, уравновешенная. К чёрту её. — Я покончил с этим. Повисла многозначительная пауза, прежде чем Би спросила: — Как ты себя сейчас чувствуешь, Эндрю? — Я ничего не чувствую. Я сделал это. Я сказал, что сделаю это, и я сделал. Дело сделано. Это не ложь. Такое ощущение, что обезболивающее просочилось в тело Эндрю за последние 20 минут. Его разум помнил, как он посоветовал Нилу прогуляться, но его тело отключилось. Он поднёс сигарету к губам, но даже не помнил, как закурил её. Честно говоря, он не уверен, как долго пробыл на крыше с тех пор, как ушёл Нил. Эндрю невесомый и тяжёлый одновременно. — Как Нил воспринял это? — просила Би. — Он понял. Чёрт бы его побрал. Он понял. Нахуй Нила Джостена. Эндрю не мог сказать, злился ли он на Нила за то, что тот не сопротивлялся ему, или испытывал облегчение. Не мог сказать, чувствовал ли он пустоту или ярость. Нил принял это решение. Он явно был недоволен, но не давил. Как будто он и не умел давить. Будь он проклят за то, что никогда не давил. Он молчит по телефону так долго, что Би наконец нарушает молчание. — Эндрю? Ты здесь? Он хмыкнул в ответ, по крайней мере, присутствуя достаточно, чтобы признать ее. — Эндрю. Как ты себя чувствуешь? — она повторила свой первоначальный вопрос. — Чем я могу помочь? Что ж, на это легко ответить. — Ты не можешь. Я в порядке. Пока, Би. Заимствованная фраза стала горчить у него на языке. Он повесил трубку прежде, чем она успела ответить. Неопределённое время спустя он направился вниз, в свою комнату в общежитии. Робин дома, но Аарон и Ники всё ещё отсутствовали весь день. Она с тревогой подняла глаза, когда он спокойно вошёл в дверь, стараясь замаскироваться как можно лучше. — Эндрю! Ты разговаривал с Нилом? — спросила она, лихорадочно расхаживая по коридору. — Я думаю, что-то случилось! Он появился, запихнул кое-какие вещи в сумку и ушёл. Он даже не взглянул на меня. Ичиро звонил? Не знаешь, куда он пошёл? Эндрю не утрудил себя ответом, но просунул голову в их спальню. Всё казалось нетронутым, но его подушка выглядела слегка помятой. Он пересёк комнату и нашёл спрятанные под ней ключи Нила: от дома в Колумбии и его запасной ключ от Мазерати. Боже. Это действительно могло показаться ударом. У Нила они были почти с начала их знакомства. Он не планировал просить их вернуть. Но Нил не из тех, кто стал бы хранить вещи, которые ему не принадлежат, а Эндрю и, по доверенности, вещи Эндрю ему больше не принадлежат. Эндрю сжал ключи в кулаке так сильно, что стало больно, прежде чем ударил костяшками пальцев по стене. Один раз. Второй. Третий. Он услышал издалека, как Робин с ужасом выкрикивала его имя. Кожа потрескалась. Суставы болели. Эндрю уже много лет не нужно было намеренно причинять себе боль, но прямо сейчас это кажется единственным способом выплеснуть все эмоции, переполняющие его, без Рене рядом, которая могла бы выбить их из него. Наверное, это хорошо, что ему не нужно было начинать тренироваться ещё несколько недель; на его руке будут невероятные синяки. Кровь капала с его пальцев на ковёр, а в гипсокартоне зияла дыра; ему повезло, что он не ударился об опорную балку. Когда он повернулся, чтобы уйти, то заметил Робин, разинувшую рот в дверном проёме. Протиснувшись мимо неё в ванную, он машинально подставил изуродованную руку под кран и завернул её в медицинскую марлю. Он собирался прокатиться на роскошной машине, которую купил для него Нил. Он собирался вести машину до тех пор, пока ему больше не станет всё равно. Пока оцепенение, апатия и решимость не возьмут верх настолько, что Эндрю понял бы, что сможет спать в их постели сегодня ночью. Он не смог.