Дело о необъяснимых убийствах

Обычный человек легко задастся вопросом «Отдыхают ли когда-нибудь герцог и верховный судья?», лишь посмотрев на их график, подразумевающий круглые сутки быть в своих кабинетах. Однако люди, часто находящиеся рядом с дворцом Мермория в ночное время, понимают, что у них есть свой особый секрет: практически каждый день, поздно вечером, Ризли подходит к дверям дворца и ждет Невиллета. Никто не знает, куда они идут после этого в полной тишине: может быть, сразу же расходятся в разные стороны; может, в кафе обсудить недавнее заседание или просто в гости друг к другу провести осташийся день. Но, как это часто бывает, ни одно из высказанных предположений не оказалось верным. Выходя за пределы досягаемости человеческого зрения, они начинают вести живой разговор, поддерживаемый с обеих сторон. Зачастую судья с главой крепости выбирают отдаленные от города территории для своих посиделок, вошедших в привычку, но для сегодняшнего вечера было решено пойти на пути аквабуса, расположенные над водой. Несмотря на безоблачное небо и яркий свет луны, шанс, что их заметят по дороге к уже закрывавшемуся вокзалу, был очень низок — мало людей гуляют поздно вечером. Пусть Фонтейн и является страной справедливости и закона, здесь легко нарваться на воров или убийц, работающих по ночам. Мелюзины, обычно охраняющие вокзал, не стали спрашивать причину, по которой судья и герцог оказались в столь поздний час у здания. Они знают, что Невиллету можно доверять в любом случае. В здании вокзала людей осталось совсем немного. Кто-то спешил домой, наскоро раскладывая вещи по сумкам. Некоторые ожидали родных или друзей с крайних рейсов аквабусов, другие, наоборот, провожали. Общая суета на первых двух этажах позволила пройти незамеченными и спокойно подняться на третий этаж, уже покинутый людьми. На путях дул прохладный ветер. Стояла умиротворяющая тишина, лишь звук шагов и дыхание друзей пронзали ее. Никто не мог их побеспокоить, все давно разошлись. Ушла и Эльфан, проводив последних пассажиров. Иногда над головой пролетали редкие птицы, путешествовашие в одиночестве или отставшие от стаи. Кое-где на небе проглядывали далекие звезды, окружавшие полную луну, ронявшую свой серебряный свет на ровную гладь воды внизу. Осторожно пройдя вдоль путей, приятели, не сговориваясь, остановились. Под ногами не осталось ничего, кроме тридцати пяти метров высоты и спокойного моря. Землю и ту они прошли, чтобы точно не разбиться при случайном падении. Невиллет сел на самый край, Ризли стоял рядом, не решаясь подойти ближе к низкому борту, сделанного, похоже, просто для вида. Спросил: — Не боишься упасть? На что услышал ровный, холодный голос, промолчавший почти всю дорогу: — Нет. Даже если и упаду, плавать я умею. — А если вдруг сознание потеряешь? Мне прыгать за тобой? Невиллет пожал плечами, мол, решай сам. — Ты сегодня какой-то неразговорчивый. Тебя что-то тревожит? — Ризли все-таки решил сесть, свесив ноги с бортика. Невиллет не ответил. Он продолжил смотреть куда-то вниз и думать о чем-то своем, руками расчесывая свои длинные, серебристые в лунном свете распущенные волосы, перекинутые через плечо. Бант он положил возле себя. «Волнуется?» — подумал Ризли и глянул на лицо судьи, пытаясь прочесть его эмоции, но оно осталось каменным, только глаза были отведены в сторону. Трудно было не заметить странную перемену в поведении вершителя человеческих судеб: отстраненный в обществе, но общительный с герцогом Невиллет сейчас молчал, не обращая на друга никакого внимания. — Бойкий подсудимый попался в этот раз? — Ризли предпринял новую попытку разговорить Невиллета, однако тот снова промолчал. Повисла напряженная тишина. Обычно, когда во время своих посиделок, они замолкают, и герцог и судья наслаждаются пейзажем без какого-либо дискомфорта. А сейчас Ризли физически ощущал неловкость, испытываемую Невиллетом рядом с ним. Порывы холодного ветра, один за другим, вынудили Ризли надеть курту, которую он носил на плечах. Пытаясь разбавить паузу, он спросил: — Тебе не холодно? Невиллет лишь отрицательно покачал головой. Вновь наступило молчание. Неизвестно, сколько бы еще оно продлилось, если бы Невиллет не начал тихо: — Ризли? — тот вопросительно посмотрел на него. — Ты когда-нибудь в кого-нибудь влюблялся? — на щеках судьи проступил румянец, видимый даже при свете луны. Было слышно, как его всегда твердый голос слегка дрогнул на последнем слове. — Хах, наш бесчувственный судья влюбился? В кого, если не секрет? — со смешком, вопросом на вопрос ответил Ризли. И, глядя на то, как стушевался Невиллет, добавил: — Прости, не хотел смутить тебя еще больше. Ну, а, если серьезно… Почему ты интересуешься? — Просто… Я плохо разбираюсь в чувствах и не понимаю, что чувствую сам. И я хотел узнать, что ощущают другие люди, когда влюбляются. Так что, у тебя было нечто подобное? — Думаю, что нет, извини. С Клориндой у нас чисто рабочие отношения. За все время, проведенное в крепости и как заключенный, и как герцог, я не помню, чтобы мне нравилась хотя бы одна девушка. — Тогда, может быть, тебе нравятся парни? — шепотом спросил Невиллет, надеясь, что его не услышат сквозь вой усилившегося ветра. — Точно нет, — Ризли ответил на вопрос, различить который не должен был. Осознавая это, уже успевший расслабиться судья снова растерялся и отвернулся от него. Герцог прекрасно понимал, чем вызвана подобная реакция почти постоянно невозмутимого Невиллета — он не привык говорить о чувствах. Все их разговоры сводились к одним и тем же темам: суды, заключенные или просто забавные случаи. Любые упоминания чувств или эмоций стали избегаться после первой же встречи. Чтобы не смущать его сильнее, (хотя куда еще сильнее?), он перевел взгляд на луну, постепенно закрываемую облаками. До носа донесся странный сладковатый запах. — Ты что-нибудь чувствуешь? — не выдержал и поинтересовался герцог. Судья снова покачал головой. Над головой послышалось хлопанье крыльев. Ризли не придал этому особого значения: порой птицы снуют туда-сюда. Но звук всплеска воды заставил его встревожиться. Он покосился в сторону Невиллета, тот сидел неподвижно, опустив голову. — Невиллет, что ты делаешь? — обеспокоенно спросил герцог. Попавшие на кожу капли стали неприятно щипать, отдавая холодом, постепенно охлаждая участки кожи. Вместо ответа судья качнулся вперед, его тело безвольно сорвалось с маленького бортика и полетело вниз, с каждой секундой набирая скорость. Смотритель крепости очнулся от немого шока, только увидев брызги над водой. Не поняв толком, что произошло, он, не раздумывая долго, прыгнул следом. Сингвайн говорила, в каком положении наиболее безопасно входить в воду при прыжке с большой высоты. Вот только она не уточняла о смертельной высоте. Время замедлилось, и Ризли надеялся лишь на милость богов. Перед глазами показалась водная гладь, герцог зажмурился, задержав дыхание. Мужчина вмиг оказался погруженным в воду. Он открыл глаза. Кругом было темно, но опускавшееся все ниже тело, перекрывающее остатки поступающиего света, было видно. Ризли быстро — насколько это было возможно — подплыл к Невиллету, поймал его и устремился вверх. Воздуха кое-как хватило, потому, вынырнув, Ризли стал жадно заглатывать его, направляясь к берегу. И без того нелегкая одежда, намокнув, стала еще тяжелее, усложнив путь. Достигнув границы прибоя, герцог опустил Невиллета на песок. Он судорожно пытался вспомнить, как Сингвайн учила его делать искусственное дыхание, если кто вдруг упадет в воду, а рядом не будет никого, кроме него. Опустившись на колени, Ризли растегнул верхние пуговицы фрака и рубашки судьи, ослабил жабо, поддерживая одной рукой шею, другой запрокинул его голову назад. Затем, глубоко вдыхав, плотно прижимал свой рот к раскрытому рту Невиллета и с силой выдыхал воздух. Когда начинала кружиться голова, он, отстраняясь на несколько секунд, переводил взгляд на грудь, руками надавливал на нее, массажируя сердце, а после продолжал делать искусственное дыхание. Через пару минут Невиллет очнулся, резко выпрямился, выплевывая воду. Прокашлявшись, он непонимающе уставился на Ризли, хриплым голосом спросил: — Что произошло? Ризли не ответил. Он крепко обнял друга и в свою очередь задал вопрос: — Болит что-нибудь? — Голова. А еще очень холодно. Только сейчас герцог понял, что поднялся сильный холодный ветер. Но сказал лишь: — Надеюсь, не заболеем. Ризли почувствовал кивок и услышал шепот: — Так спать хочется… Затем послышалось ровное сопение. — Невиллет, — позвал герцог, но судья даже не шевельнулся. — Эй, Неви, — еще раз позвал он уже тише, понимая, что Невиллет вряд ли откликнется. Тревога не покидала Ризли: несмотря на то, что Невиллет жив — спасибо неведомому чуду! — и сейчас мирно спит в его объятиях, все произошедшее казалось слишком странным. Он знал, что судья часто не высыпается из-за большого количества документов или размышлений над чересчур таинсвенным делом, но сомневался, что он станет спать на встрече с ним. Если бы сон одолевал сильнее, Невиллет бы все рассказал в заранее написанном письме. Смысла задерживаться на берегу не было, и Ризли, подхватив спящего Невиллета на руки, направился в сторону дома. Загулявшихся допоздна людей или мелюзин на улице практически не было — к этому времени настала глубокая ночь — потому дошел он без приключений. Ни волосы, ни одежда по пути не высохли, Невиллет не проснулся, хотя несколько раз рядом раздавались громкие звуки, способные поднять мертвого. Закрыв входную дверь, Ризли прошел в свою комнату на втором этаже. Он не стал зажигать свет — глаза привыкли к темноте. Прижав судью к себе одной рукой, второй он смел на пол все, что лежало на столе — документы, канцелярские принадлежности, небольшую стопку книг — и положил на него Невиллета. Полез в шкаф за чистой и сухой одеждой себе и судье, после стал раздевать последнего. (Ох, и не думал Ризли, что когда-то будет раздевать мужчину.) Было сложно освободить тело от тяжелого фрака и рубашки с маленькими пуговицами, поверх которой был туго затянутый корсет, сапоги до бедер хотелось забыть как страшный сон, но Ризли справился. Он надеялся, что Невиллет, когда проснется, не убьет его за подобную самовольность. Одежда герцога была велика для худого тела судьи: черная футболка слегка оголяла плечо, серые штаны доставали до пола. Ризли, приводняв голову Невиллета, распустил его волосы, промокнул их полотенцем, предварительно взятым из шкафа. Убрав полотенце, осторожно поднял неподвижное тело и, переложив на кровать, накрыл его одеялом. Сам он переоделся, развесил влажную одежду сушиться и ушел в гостиную. Ризли попытался уснуть, расположившись на диване, но полночи пролежал, думая о случившемся. Он уже сопоставил некоторое факты: почти бессознательное состояние Невиллета вызвано сочетанием тех странных звуков и запаха. Оставалась непонятной их природа и причина, по которой они обрушились на судью. Да и все ли в порядке с его здоровьем тоже. Лишь с восходом солнца герцог уснул. Утром Ризли первым делом заглянул в спальню, где на кровати лежал Невиллет в том же положении, в котором его оставил герцог. Вот только сейчас, в солнечном свете, стали видны покраснения лица и шеи судьи, похожие на ожоги. Это дало герцогу понять, что без осмотра врача Невиллет не обойдется. К счастью, Сингвайн должна быть неподалеку. Пару дней назад заболел один из хороших друзей Ризли. Герцог, беспокоясь за него, договорился с Сингвайн, чтобы та осмотрела мужчину и дала необходимые рекомендации. Встреча была запланирована на сегодня. Смотритель крепости был уже у дверей нужного дома, когда прием подходил к концу. Радостная мелюзина, смотря на больного и улыбаясь ему, выходила на улицу. Ризли поприветствовал друга, закрывающего дверь, и обратился к медсестре: — Здравствуй. Как прошел осмотр? — Оу, герцог, — отозвалась Сингвайн. — Твой друг ничем особо серьезным не болен. Ему нужно лишь хорошо отдохнуть и отоспаться. — Рад это слышать. Знаешь, у меня к тебе еще одна просьба. Осмотришь мсье Невиллета? — спросил Ризли, переходя на шепот. — Разумеется! Но… что с ним могло случиться? — так же шепотом ответила мелюзина. — Это долгая история. Я расскажу тебе ее, когда мы придем. Он у меня дома. Герцог растянул путь до дома, стараясь привлечь меньше внимания. Он сам не так часто выходит за пределы крепости Миропид, а Сингвайн покидает ее только в самые крайние моменты. Несмотря на солнечный день, людей на улице было мало, что сыграло им на руку. Ризли облегченно выдохнул, увидев свой дом: не попались. Он отпер дверь и пригласил войти Сингвайн. — Вот, что произошло… Ризли вкратце пересказал все события прошедшей ночи, пока мелюзина обследовала все еще спящего Невиллета. Сингвайн тщетно пыталась понять, что заставило судью погрузиться в долгий, беспробудный сон, но смогла лишь подтвердить то, что сказал Ризли: покраснения на коже — это ожоги. Обработва их, она покачала головой и сказала: — Извини, я никогда не встречалась с подобным. Но жизни мсье Невиллета вряд ли что-то угрожает. — У тебя есть предположения, что это может быть? — Снотворное. Но… если и ты чувствовал запах, то почему уснул только Верховный судья? — Мне тоже хотелось бы это знать. Ладно, думаю, нам пора возвращаться. — Тяжело вздохнув, нехотя проговорил Ризли, выходя из комнаты. Сингвайн кивнула. Обернувшись, она последний раз взглянула на тело судьи, безжизненно лежавшее на кровати, и последовала за герцогом. В крепости Миропид все шло своим чередом. Большая часть заключенных в погоне за купонами беспрекословно выполняла свои обязанности. За другими, более борзыми, внимательно следили надзиратели. Сводили с ума серые стены и звук бесконечно капающей воды. Молодая девушка, окончавшая на отлично Академию Сумеру на даршане Амурты, но обвиненная в умышленном убийстве пациента, замещала старшую медсестру в ее отсутствие. Бран и Вулси выдавали бесплатный обед. Ничего не требовало вмешательства герцога. Пройдя в кабинет, Ризли стал перерывать все документы, пытаясь отыскать информацию о случившемся с Невиллетом. Если нечто похожее уже случалось, преступник должен был пребывать в крепости, а значить часть его бумаг должна находиться у него. Ничего не найдя, он решил отдохнуть за кружечкой чая. Ризли хотел написать письмо Клоринде с просьбой поискать информацию в архиве, но тут же отказался от этой идеи: вероятно, в дворце Мермория уже забили тревогу о пропаже судьи, так что без внимания дело не останется. Поэтому не стоит создавать лишний интерес к своей личности, даже через письмо подруге. Так герцог и провел весь день, роясь в делах давно минувших дней. Он бы и продолжил заниматься этим, если бы Гонкур не заглянул, чтобы сообщить о неисправности груши. Отдав распоряжение, Ризли устало приземлился в кресло. Только сейчас мужчина посмотрел на часы: был уже поздний вечер. Что-то искать дальше было бессмысленно, и Ризли принялся за свою рутинную деятельность — отчеты, с которыми провозился до рассвета. Заваленный бумажной работой — нужно было убрать все вытащенные из папок и сваленные на пол документы и рассмотреть новые — он переночевал в крепости. На утро, после недолгого сна на маленьком, неудобном диванчике ужасно болело все тело. Выпив чашку чая и кое-как расходившись, Ризли заставил себя прибрать до конца весь устроенный вчера бардак и разобрать оставшуюся часть недавних документов. Затем он, впервые за прошедшие сутки, покинул кабинет. Обойдя крепость и убедившись, что все в порядке, герцог направился к единственному выходу из подводной тюрьмы. На поверхности все суетились. Оперный театр «Эпиклез» был окружен народом. Люди с газетами в руках что-то оживленно обсуждали: кто-то спорил, другие читали, одергивая сильно раскричавшихся, а кто-то высказывал свое мнение. Здесь были все: и мужчины, и женщины; даже дети участвовали в обсуждении. Повсюду ходили жандармы, иногда расспрашивая кого-то из толпы. «'Паровая птица' выпустила сенсацию?» — подумал Ризли, продвигаясь дальше. «Хотя, я, кажется, знаю, из-за чего все так взбудоражились». Проходя по улицам, он наблюдал одну и ту же картину: казалось, весь Фонтейн сидит на иголках из-за неизвестной лишь ему новости. До Кур-де-Фонтейна Ризли добрался без проблем. Но перед вокзалом, его остановил запыхавшийся женский голос: — Ваша Светлость! Ваша Светлость! Подождите! — Шарлотта, что на этот раз? — этот голос герцог узнает из тысячи. — Что Вы думаете по поводу сложившийся ситуации? И как вы будете оправдываться? — быстро сказала девушка, отдышавшись. — По поводу какой ситуации? Что значит «как я буду оправдываться»? — спросил напрямую Ризли, чувствуя себе круглым идиотом. Вокруг собиралось все больше человек. — Вчера Верховного судьи, мсье Невиллета, не было во дворце Мермория. С учетом запланированных дел и встреч нельзя сказать, что он решил устроить себе выходной. К тому же его не было и сегодня. Очевидцы утверждают, что именно Вы были с мсье Невиллетом за несколько часов до его пропажи. Затем, на следующий день погибла молодая ученая. Что Вы скажите на это, Ваша Светлость? — Я… — Ризли растерялся. Люди окружили его и Шарлотту, не давая ступить и шага. — С ним… — Этот герцог однажды уже совершил преступление, верно? Так что же мешает ему совершить новое? — перебил мужчина из толпы. — Он специально втирался в доверие судье, чтобы тот ничего не заподозрил, в то время, как герцог будет его устранять. С тех пор, как ушла Фурина, а Оратрис перестала работать, Невиллет стал единственной надеждой на справедливость в этой стране и соответственно последним препятствием. Теперь, когда нет и его, преград для преступников нет. Ведь ученая погибла сразу после пропажи судьи. Народ загалдел, поддерживая мужчину. Шарлотта делала фотографии для газеты, Ризли молчал, стараясь найти весомый аргумент, пока жандармы пытались разогнать сборище людей. Герцог больше не мог этого терпеть. Сжав кулаки, он повысил голос, чтобы его услышали все: — Тишина! — Люди мигом замолчали. Удовлетворенно кивнув, Ризли продолжил уже спокойнее. — За мсье Невиллета не стоит переживать. Он находится у меня, правда без сознания. Осматривавшая его Сингвайн сказала, что его жизни нынешнее состояние не угрожает. В то время, когда погибла ученая, я был в крепости, что может подтвердить старшая медсестра. Жандармам, наконец, удалось прогнать народ, шокированный заявлением герцога, возражать которому больше никто не осмелился. Пользуясь общей суматохой, Ризли смог сбежать из круга внимания. Он быстро подошел к мальчишке-газетчику Пабану, купил свежий выпуск и поспешил в переулок с меньшим количеством людей. Прислонившись к стене, он стал читать. «Пророчество сбывается?» — гласил заголовок. Лицо Ризли мрачнело с каждым прочитанным словом. «Тело юной ученой — вернее то, что от него осталось — было обнаружено по пути к новому Исследовательсокому институту Фонтейна». К статье прилагалась фотография небольшой кучки пепла, покрытой униформой исследователей. На одежде лежал Гидро глаз бога. На заднем плане была нетронутая палатка. «Как утверждают специалисты, это не может быть несчастный случай, иначе бы сгорела одежда и трава рядом. К тому же, по словам коллег девушки, никаких горючих веществ с ней не было — ее целью было проследить за уровнем воды. Раздеть и затем сжечь тело тоже никто не мог: трава поблизости такая же, как и под пеплом. Вероятно, смерть исследовательницы вызвана химическим веществом — свойства ее одежды изменились: ткань стала жесткой и потеряла яркость. Глаз бога начал светиться, хотя с потерей хозяина глаза обычно потухают. Несмотря на скудные факты, обстоятельства гибели ученой остаются неизвестными».