Сквозь закрытые веки пробивался холодный полуночно-синий свет. Во рту было сухо и голова раскалывалась от пронзительной боли. Тело затекло от скрюченной позы, а при малейшем движении в тонкие запястья как будто врезались грубые верёвки.
Джина облизала пересохшие губы и медленно приоткрыла глаза. Её руки были крепко привязаны к разным краям изголовья кровати. С трудом приподнимая голову, она осмотрелась. Она лежала на большой кровати в чужой комнате. Стол, стул, шкаф, небольшой диван — не было никаких примечательных деталей, которые помогли бы девушке прояснить ситуацию. За окнами царила глубокая ночь. Единственным звуком был шум льющейся воды из-за приоткрытой двери в ванную. В комнате царил полумрак с единственной зачарованной лампой, переливающейся синими волнами по высокому потолку.
Мысли в её голове путались. Последнее, что она помнила — обычный вечер, девушка шла к себе в комнату после ужина, но дальше лишь непроглядная тьма. Раздумья прервала наступившая мёртвая тишина. Сквозь полупрозрачную пелену перед глазами она увидела очертания мужского тела, показавшегося в проёме двери. Парень на голое тело надел спортивные серые штаны и подошёл к Джине.
— Наконец-то очнулась, — наклоняясь к ней, Чонсу хищно оскалился.
— Что… ты? — сглотнув, прошептала она.
— Я вижу, ты сейчас уже не такая храбрая, котёнок. Обычно ходишь вся такая высокомерная и строишь из себя неприступную, но, понимаешь, запретный плод сладок. Я хочу тебя. С ума схожу по тебе, — прошептал он, наклоняясь к её лицу.
От парня веяло свежестью с лёгким ароматом мускуса и кедра. Он положил ладонь на её грудь и приблизился к её губам.
— Пожалуйста, не надо, — хрипло произнесла Джина и, дёргаясь от него в сторону, зашлась в сухом кашле.
— Во рту сушит?
Девушка медленно кивнула. Он провёл большим пальцем по её сухим губам и, надавив в центре, заставил приоткрыть их. В образовавшуюся щель между верхней и нижней губой парень просунул конец волшебной палочки. Джина, ещё плохо соображавшая после обморока, в ужасе распахнула глаза.
— Агуаменти.
Слабый поток воды начал вливаться прямиком в рот. По щекам побежали маленькие струйки, затекая по шее к затылку. Напившись вдоволь, девушка вжалась в подушку и осторожно замотала головой. Чонсу убрал палочку и вытер ладонью её губы.
— Что ты сделал со мной?
— Я очень долго занимался разработкой собственного сонного зелья, выводя для него лучший рецепт. Я хотел, чтобы оно отличалось от Усыпляющего зелья тем, чтобы действие наступало не сразу, а примерно через минут сорок. Спустя месяц подбора ингредиентов — зелье получилось превосходным. Как оказалось, для этого в конце нужно добавить всего две веточки валерианы, а после помешать семь раз против часовой стрелки. Наверное, эта способность к зельеварению передалась мне от любимого дядюшки.
— Господин Хван… он твой дядя?
— Ага… а ты не догадывалась? Он кузен моей никудышной матери.
— Не догадывалась. Отпусти меня, Чонсу, — вежливо попросила Джина.
Парень рассмеялся и, проведя рукой по её бедру, продолжил рассказ:
— Так вот, за ужином я незаметно подлил зелье в твой чай и стал ждать. Оно начало действовать, когда ты подходила к дверям своей комнаты. Я подхватил тебя и ты так сладко заснула в моих объятиях. А сейчас ты лежишь передо мной здесь. В моей комнате, на моей кровати.
— Похотливый извращенец, — дерзко выплюнула девушка. — Вы ведь проводите время с грязнокровками, разве тебе не хватает этого?
— Грязнокровки. Их можно трахать лишь в их грязный рот и жопу. Жёстко. Но ты, — на выдохе прошептал он, — чистокровная сучка. Породистая, — просмаковал Чонсу. — Так манишь, что я не удержался.
— Это запрещено. Тебя накажут. — Джина вновь задёргала руками, пытаясь ослабить тугие верёвки.
— Мне плевать, киска. Я не собираюсь трястись из-за какого-то наказания, пока у меня есть возможность вкусить этот сочный плод.
Парень впился в её губы жёстким сумасшедшим поцелуем. Девушка в ответ сильно укусила его за язык. Взревев, Чонсу оторвался от неё. Слизав кровь с уголков губ, парень грубо схватил её за подбородок и злорадно зашептал:
— Ещё раз вытворишь подобное и я опущу тебя на колени, как тех шлюх, которые были в этой комнате до тебя.
Упиваясь беспомощностью Джины, он заклинанием ножниц разрезал её одежду, обнажая тело девушки. Присвистнув от восхищения, он проделал то же самое с лямками белого бюстгальтера. Его взору открылась маленькая грудь с тёмными выпуклыми сосками. Просовывая руку под женскую талию, парень приподнял её бёдра и начал мучительно медленно, играясь, стягивать с неё трусики. Джина попыталась скрестить ноги, но Чонсу наблюдал за ней, разливаясь полубезумным смехом.
Спускаясь вниз, он покрывал влажными поцелуями её живот, переходя на лобок и внутреннюю сторону бёдер девушки. Обдавая горячим дыханием её промежность, он несколько раз вкруговую провёл кончиком припухшего языка по чувственной точке. Джину от ужаса и стыда бросило в жар. Вставая, парень принялся стаскивать с себя штаны.
— Ты пожалеешь об этом, — тихо произнесла она.
Чонсу, поглаживая набухший член, достал из прикроватной тумбы тюбик со смазкой. Размазав гель по блестящей головке, он потёрся между половых губ девушки. Дёрнувшись от первого толчка парня, из глаз Джины потекли слёзы.
— Ох-х, ты такая узкая, — прошипел Чонсу.
Прикусив губу, девушка закрыла глаза в надежде просто перетерпеть это.
— Смотри на меня. Хочу видеть, как тебе хорошо со мной.
Девушка глубоко вдохнула, и, открыв глаза, пронзила его чёрным полным нескрываемой ненависти взглядом.
— Грязнокровок я трахаю на столе или же на полу, — прерывисто дыша, шептал он, — но ты… ты первая, кого я трахаю на своей кровати.
Подрагивая от грубых резких движений, она продолжала смотреть на него с презрением.
— Знаешь, а я ведь хочу узнать тебя поближе. — Чонсу резко остановился и, оставаясь в Джине, потянулся рукой за палочкой. — Акцио сыворотка правды!
Пузырёк с прозрачной жидкостью вылетел с полки с различными цветастыми склянками прямиком в ладонь парня. Откупоривая пробку, он поднёс сосуд к губам девушки. Джина плотно сжала губы и категорично замотала головой. Чонсу грубо зажал пальцами её нос, заставляя приоткрыть рот. Через две минуты безусловный рефлекс заставил девушку сделать глубокий вдох. Парень капнул три капли.
— Какая же ты сволочь, — прошипела она.
— Я не делаю ничего плохого, милая. А вот ты — строишь из себя недотрогу, но сколько же на самом деле у тебя было половых партнеров? — восторженно спросил он, все ещё полностью наполняя её собой изнутри.
— Один, — глухо отозвалась Джина.
— Неужели ты скромница? — жарко прошептал Чонсу. — Так приятно тебя портить, — его руки переместились на её ягодицы, сжимая их до жгучей боли.
Вынимая полностью головку, он снова грубо вошёл в неё. Пак наслаждался звуками, наполняющие его комнату. Скрип кровати, хлюпанье члена в её влажной щёлке и приятные слуху всхлипы девушки. Лицо Джины было мокрым от слёз. Губы стали алыми и припухшими от собственных укусов. Прижимая девушку к своему телу, он утробно зарычал, испуская горячую струю глубоко внутрь.
— Тебе понравилось? — проворковал парень, покрывая мокрыми поцелуями углы её подбородка и шею.
— Нет, — равнодушно заключила она.
Глаза Чонсу загорелись бешеным огнём. Его рука сомкнулась на её горле, придушивая Джину. Чувствуя как пальцы сжимаются на шее все сильнее, её всхлипы превратились в сдавленный хрип. Парень зажмурился и ослабил хватку.
— Не понравилась горькая правда, ублюдок? — через хриплый кашель прошептала она.
Отбросив волосы со вспотевшего лба, он вынул член. Поднимая с пола мокрое после душа полотенце, Чонсу вытер себя от смазки и спермы. Не стесняясь своей наготы, он взял бутылку хересного бренди с полки и налил алкоголь в бокал. Джина наблюдала за ним, слабо приподнимая голову. Тело ниже пояса болело, а подвязанные к кровати руки совсем перестали чувствоваться. Вязкая жидкость стала медленно и мерзко вытекать из неё, и девушка, превозмогая боль, вытерлась бёдрами об покрывало.
— Раз тебе не нравится со мной, то кто же тогда тебе интересен? — он вернулся на кровать и, сделав глоток, спросил.
Джина поджала губы и завертела головой, пытаясь удержать правду, рвущуюся с губ. Чонсу, злорадно ухмыляясь, поставил бокал на тумбу. Слабая пощёчина, оставленная его ладонью, на мгновенье ослепила девушку.
— Чем дольше будешь сдерживать правду внутри себя, тем сильнее она будет проситься наружу. Кто тебя интересует? — с расстановкой проговорил парень в её дрожащие губы.
— Нотт… Теодор Нотт…
Её глаза шокировано расширились от собственных слов.
— Нотт? Серьёзно? — В уголках его раскосых глаз проступили слёзы от смеха. — Он же такой скучный. И убивает без интереса. Без вкуса. Без азарта.
Чонсу, хмыкнув, больно прокрутил в пальцах девичий сосок.
— Ты неприятно удивляешь меня. Наверное мечтаешь о том, как он трахает тебя под накрытым одеялом?
Джина молчала, стиснув зубы.
— Ах, точно, — растянул он губы в мерзкой улыбке, — кстати, ты ведь до сих пор не знаешь кто убил твоего папашу?
— Ты что-то знаешь? — её лицо побледнело.
— Ну, конечно, киска, — таинственно прошептал парень.
— Скажи мне, — учащённо задышала она.
Он медленно наклонился к её уху. Втянув воздух, Чонсу тут же жарко выдохнул.
— Это…
Снова глубокий вдох и горячий выдох.
— Его имя…
Вдох. Пауза. Выдох.
— Скажи мне! — закричала Джина.
Парень приподнялся на локтях и нежно провёл указательным пальцем по её ключицам, хитро вглядываясь в её чёрные глаза.
— Если я выебал тебя — это не значит, что я буду делиться всеми своими секретами, сучка.
— Я убью тебя, — задыхаясь, прошептала она.
Вновь раздался его безумный истеричный смех.
— Обещаю, я сотру с твоего лица эту мерзкую ухмылку и уничтожу тебя! — пылко прокричала Джина.
— Я буду ждать этого, сучка, — лениво ответил Пак. — Ну а пока…
Прогремел взрыв. Входная дверь разлетелась в щепки, царапая всё вокруг. Чонсу в последний момент успел применить щитовые чары, защищая их от осколков и пыли.
Как только в комнате показался Нотт, Джина начала терять сознание и, услышав хруст чьей-то сломанной челюсти, отключилась.
***
Джина очнулась уже в другой комнате, укрытая тёплым одеялом. Волшебная палочка из сиреневой акации лежала возле подушки. Кисти рук подрагивали от сходящего онемения, а низ живота адски покалывал. Она приподняла покрывало. На ней были чужие мужские вещи: серый джемпер с длинными рукавами и спортивные длинные штаны, явно не её размера. Одежда была мягкой и пахла свежестью вперемешку с мужским парфюмом. Девушка медленно закатала рукава кофты. На тонких запястьях краснели широкие следы от верёвки.
— Твои вещи были разодраны и все в пыли. Я оставил их там. Прости, — послышался негромкий голос в углу.
Теодор, напряжённо сидя в кресле, держал пальцами дымящуюся сигарету. Костяшки руки были покрыты запекшейся кровью, а на носу парня красовалась ссадина.
— Это лучше, чем быть голой. — Джина села на кровати, оглядываясь. — Мы в твоей комнате?
Нотт коротко кивнул.
Спальня была вдвое больше, чем её собственная. Мебель была изготовлена из дорогого тёмного дерева. На шкафу висела чёрная мантия с серебряной маской Пожирателя смерти. Дождь громко стучал в большие окна, выходящие на высокие горы.
— Почему я здесь? — тихо произнесла девушка.
— Я подумал, тебе будет некомфортно одной после всего случившегося. — Поднявшись, парень затушил окурок в пепельнице. — Ты в порядке?
— Да… наверное, — её голос дрогнул.
— Мм, Джина… Послушай, — он присел перед ней на корточки, — он кончал в тебя? Это очень важно.
Она, вперившись в него невидящим взглядом, кивнула.
— Блять, — Теодор встал и подошёл к шкафу.
Внутри стояло множество склянок. Он взял зелье экстренной контрацепции и протянул его Джине.
— Лучше выпей. Мало ли что у этого отморозка на уме.
Она залпом опрокинула пузырёк с пурпурной жидкостью.
— Спасибо. Теперь я лучше пойду к себе, — откидывая одеяло, девушка привстала с кровати.
— Останься, — он осторожно взял её за руку. — Сейчас не лучшее время, чтобы ходить по замку. Здесь тебя никто не тронет. Я не позволю, — он взволнованно выдохнул.
— Я пойду. Мне нужно в душ, — нерешительно выдавила она.
Теодор вернулся к шкафу и достал свежее полотенце, футболку и большие шорты. Он положил их на кровать рядом с девушкой и рукой указал на дверь ванной комнаты.
— Ладно, — решив довериться ему, Джина подхватила вещи.
В душевой она кинула взгляд в зеркало. Пальцы Чонсу оставили шесть небольших тёмно-лиловых кровоподтёков овальной формы. Слёзы ручейком полились из её глаз. Девушка утирала их, но они бежали вновь, как вода из давно накопившегося родника.
Отмывшись от неприятной грязи и липкости, она надела предложенную Ноттом одежду и неуверенно вышла. Прошлёпав босыми ногами по холодному полу, Джина села на кровать, поджав коленки к груди. Теодор молча сидел рядом, давая девушке время обдумать произошедшее.
— Почему вы здесь? — спустя некоторое время, отрешённо спросила она.
— Вы?
— Ты и этот ублюдок. Почему вы, имея метку, находитесь здесь?
— Нам велено оставаться в школе и помогать Донгёну с обучением студентов и другими его делами. Но при важных операциях Тёмный Лорд вызывает нас и мы аппарируем к нему.
Слушая его, Джина рассматривала татуировки парня. Гебридский чёрный дракон обвивал левое предплечье, чуть не задевая Чёрную метку. На правой же руке были изображены лес, горы и звёздная ночь.
— Зачем ты сделал их?
— Нравится, — Нотт замялся, пытаясь скрыть это за ухмылкой.
— А если серьёзно?
— Хотел сделать менее заметной Чёрную метку, — сказал он с едва заметной грустью.
В комнате воцарилось молчание.
— Джина.
— Мм? — девушка подняла на Теодора уставший взгляд.
— Найдёшь убийцу отца — убей, не тяни.
— Теодор, когда… — её голос дрогнул.
— Розье, у меня нету ответов на твои вопросы.
Она промолчала. На смену дождя начало восходить солнце и его лучи незаметно проникли в комнату. Джина ненароком засмотрелась на засветившиеся кудри Нотта. Подхватывая локон, она осторожно вытянула его.
— Такие длинные.
— Чтобы девушкам было за что держатся, — сорвалось с его языка.
Джина, словно обжёгшись, оторвала руку.
— Я пошутил, Джина. Прости.
Он наклонился ближе и расстроенно покачал головой:
— Я сморозил глупость.
Воздух наполнился его лёгким запахом и сердце Джины затрепыхало. Он напоминал сосновый лес после дождя, перемешанного с запахом сигарет. Девушка почувствовала тепло его тела и ей захотелось глубоко зарыться в это ощущение безопасности.
Они сидели молча и смотрели друг другу в глаза. Джина судорожно вздохнула, когда Теодор осторожно убрал прядь волос с её лица. В его взгляде снова промелькнула знакомая нежность, но она быстро заменилась печалью. Джина сократила расстояние между ними и парень, не удержавшись, первый притянулся к её губам. Она мягко подхватила его поцелуй, смакуя вкус Нотта.
Они целовались долго, не замечая времени. Джина, положив свои ладони на его плечи, села на колени, прижимаясь телом к парню. С жаром углубив поцелуй, Нотт позволил своим рукам заскользить по её телу. Через секунду она резко оторвалась от него.
— Нет, — горячо прошептала девушка. — Мы не должны, нам нельзя, — повторила она несколько раз и замолчала, всё дальше и дальше отодвигаясь от Теодора.
— Джина, — восстанавливая дыхание, он протянул к ней руку.
Но девушка, подхватив свою палочку, вскочила с кровати и вылетела из его комнаты. За дверью оказался четвертый этаж. Её спальня оказалась всего в пяти метрах от его.
«Неужели всё это время он жил совсем рядом?», — этот вполне обычный факт по-настоящему поразил Джину.
Парень остался сидеть на кровати. Он корил себя за эти минуты слабости, но при этом отчаянно тосковал. Сердце желало ринуться за ней, но разум противостоял этому.
***
— Вызывал, дядюшка? — с расстановкой произнёс Чонсу, заглядывая в кабинет директора.
Он был пьян. Пошатываясь, он доплёлся до кожаного дивана и развалился на нём. На его лице проявлялись два огромных синяка на скуле и возле глаза. Чонсу нагло смотрел на Донгёна, с щелчком переминая сломанной челюстью.
— Ты, сукин сын, зашёл слишком далеко! — заорал на него дядя, щедро используя запасы корейских матерных слов.
Чонсу расхохотался безумным, пустым смехом.
— Какого чёрта ты смеёшься?
— А что мне делать? Плакать? Я просто развлёкся, — пошло ухмыльнулся Пак.
— Я долго терпел твои выходки, Чонсу, — сухо произнёс Донгён.
Мужчина подошёл к своему шкафу с магловским оружием и достал чёрную небольшую шкатулку. Он поставил её перед племянником на чайный столик и лёгким взмахом палочки открыл. Внутри лежал танто, выполненный из губчатого железа.
— Пришло время прибегнуть к нашим старым наказаниям, — Донгён расстелил на столе шелковую ткань.
— Дядя, это слишком. Этот ритуал уже никто не соблюдает, — закатил глаза Чонсу. — Я просто трахнул эту сучку, а не убил её.
— Она игрушка Тёмного Лорда, ты не должен был лезть к ней! — громко вскрикнул он. — Выполняй приказ. Иначе я сделаю это сам, при всей школе и пальцев уже будет два, а не один.
Мужчина был суров и непреклонен.
— Выполняй приказ, — в его голосе прозвенела сталь.
— Пошёл ты нахуй, дядя, — ядовито выплюнул парень.
Чонсу положил левую руку на ткань ладонью вниз. Взяв нож, он резким движением отсёк фалангу собственного мизинца. Кровь из раны хлынула рекой, пропитывая шелк. Парень побледнел и упал с дивана на колени. Донгён наложил на оставшуюся часть мизинца кровоостанавливающее заклинание.
— Надеюсь это научит тебя дисциплине и послушанию, — сказал он, оборачивая отрезанную фалангу тканью.
Чонсу харкнул на его блестящий начищенный ботинок и встал. На выходе из кабинета он выудил из мини-бара дяди светло-зелёную бутылочку.
— Тебя ненавидят в Корее, но ты по-прежнему продолжаешь пить это дерьмо? Ты безнадёжен.
Парень швырнул напиток в стену. Стекло с громким треском разбилось на осколки, а прозрачная соджу стала грустно растекаться по полу. На дрожащих ногах Чонсу вышел, пока его дядя оставался стоять в центре комнаты с каменным лицом.
