all about you

      Парень выходит из машины, старается не хлопать дверью слишком сильно. Километры выжженой земли тянутся далеко за горизонт. Мертвые деревья раскачиваются при несильных порывах ветра, на тонких ветках трепыхаются старые тряпки. Под ногами хрустят кости, возможно они принадлежали животному, а возможно и человеку, вперемешку с сухой травой. Тео привык к оглушающей тишине, поэтому каждый шорох вызывает тревогу. Сердце медленно сжимается, кажется, что на секунду останавливается, а потом начинает биться с новой силой.       Заброшенное здание в нескольких километрах от остановки — конечная цель. Там должно быть безопасно, конечно, ненадолго, но даже несколько часов, проведенных без колющего под ребрами ужаса, приятно греют разум. Тео уверен, что там Шота и Чонсоб могут развеяться, побыть обычными подростками, именно эти дети заслуживают мира. Но для начала нужно всё проверить, потому что неприятное ощущение подвоха не дает успокоиться.       — Ты чего?       Тео оборачивается на Интака. Парень выглядит обеспокоенно, поправляет кобуру на поясе.       — В этой местности стало тихо, — ветер играет с темной челкой, заставляя её хозяина щурить глаза. — Тебе не кажется это странным?       — Это же хорошо для нас, — Интак пожимает плечами, подходит к Тео ближе, приобнимает за худые плечи. — Ты слишком привык готовиться к худшему. Всё будет хорошо, обещаю.       Чхве поднимает голову, чтобы заглянут в чужие глаза, увидеть в них ту же уверенность, что звучит в голосе. Интак, за несколько лет жизни в этом вымершем мире, решил быть главной опорой и поддержкой для парня, который взвалил на себя слишком много. В конечном счете, сильно ли он отличается от Шоты и Чонсоба, которых так уверенно называет детьми. Разве и сам Тео не пережил утрату близких, глубокие раны и сильнейшее эмоциональное давление — всё это легко может сломать даже взрослого человека. Хван надеется, что может забрать хотя бы физическую боль.       — Я привык, что всё идет по худшему сценарию, — парень ещё раз смотрит на пустырь. Ветер поднимает пыль и сухую листву. — Ты прав, нам пора.       Тео подходит к машине, берется за ручку двери, но разворачивается к Интаку. Хван тоже оглядывает всё вокруг, пытается вспомнить, как раньше выглядела эта застывшая земля. Разве здесь не должны быть ряды заброшенных многоэтажек или парковка, где разлагаются, заржавевшие от сотни дождей, машины. Мысль о том, что он хочет выбраться отсюда, забрав с собой Тео, острым ножом врезается в голову. Это намного больнее, чем физические увечья.       — Хорошо.       Теплый ветер из открытого окна перебирает темные грязные волосы. Тео проводит по ним рукой, кажется на него вылили бутылку растительного масла, а потом высыпали грязи сверху. Непонятно откуда взявшаяся брезгливость волнами расходится по коже, заставляет хотеть провести руками по волосам ещё раз и ещё. Парень видит своё отражение в боковом стекле, морщится от неприятного зрелища: на лице царапины после недавнего боя, на шее разводы грязи с кровью, нижняя губа треснула. Тео трет лицо руками, как будто это может помочь исправить положение.       — Ты чего? — Интак замечает странное поведение парня, отвлекается от дороги.       — Надо найти воды, я выгляжу так, будто не мылся несколько лет.       Тео откидывается на спинку сидения, чтобы не видеть собственного лица в отражении. Нужное здание становится ближе, осколки разбитых окон блестят всё ярче на солнце, а входная дверь грустно раскачивается на одной нижней петле. Машина останавливается, но ни один из парней не спешит выходить. Петля протяжно скрепит от напряжения, а деревянная дверь с глухим стуком бьется о стену.       — Пошли. Надо успеть всё осмотреть и вернуться, пока не стемнело.       Интак заходит первым. Резкий запах пыли, затхлости и мха обволакивает со всех сторон, не смотря на разбитые окна, ветер не уносит это зловоние прочь. Легкие сдавливает тяжелый запах, но Интак упорно идет дальше, к полуразрушенной бетонной лестнице. На втором этаже становится дышать чуть свободнее. С высоких потолков, с разводами плесени, свисают полуразбитые лампы, ряды грязно-синих диванов поросли мхом и папоротниками. На полу валяются битые стаканы, куски бетонных балок и раскуроченные стулья. Лучи яркого, но не греющего, солнца пробиваются сквозь остатки тонких занавесок, окрашивают стены в теплый желтый цвет.       — Если прибраться чуть-чуть, то будет сносно.       — На первом этаже даже дышать сложно, — недовольно бурчит Тео, носком кроссовка переворачивает заплесневевшую книгу. Обложка покрыта мокрой грязью, так что невозможно понять, что написано на ней.       — Мы же не будем жить там, — Хван идет к диванам, узнать, можно ли убрать ненужную растительность с них. — Есть ещё целых два этажа, возможно там лучше.       Интак без особых усилий вырывает, раскинувшийся на подушках, папоротник. Корни совсем тонкие и короткие, удивительно, что они все это время поддерживали такой большой куст.       — Я схожу наверх, — Чхве перекидывает ружье через плечо, чтобы было удобнее пробраться по лестнице. Скорее всего не суждено им пользоваться третьим этажом, или придется искать другой путь. Тео аккуратно переступает через ненадежные ступеньки, бетонная пыль летит вниз вместе с мелкими камнями. На других этажах мебели больше, но вся она либо поросла мхом настолько, что к ней жутко прикасаться, либо разломана на части.       Тео поднимается на крышу. Солнце медленно, но верно уходит за горизонт, оставляя за собой оранжевые разводы. Парень оглядывается, судя по скрежету мебели по остаткам линолеума и плитки, Интак решил, что они тут останутся. Тео достает из кармана тонкую пачку сигарет и спички, он только недавно обзавелся этой глупой и вредной привычкой, а уже триста раз выслушал нотацию почему это плохо и нельзя привыкать к этой дряни. Тео и сам понимал, что нельзя, но в мире из тысяч «нельзя» он хочет себе одно «можно». Дым согревает сначала горло, а потом и легкие. Чхве опирается на ржавые перила, смотрит на скучный пейзаж и ни о чем не думает. В голове нет ни одной складной мысли о том, что делать дальше.       Интак резко поднимает голову, чуть не роняя себе на ногу кресло. Знакомый, от этого ещё более жуткий, металлический треск раздается на верхнем этаже. Хван уже забегает на последнюю ступеньку лестницы, когда слышит выстрелы. Надежда на то, что нервное подсознание всего лишь подкинуло ему звуковые галлюцинации, падает вместе с резко похолодевшим сердцем.       Тео стоит, прижав ружье к груди, смотрит на раскуроченные остатки дрона. Интак облегченно выдыхает, почему он вообще посмел сомневаться в Тео, он справляелся один в ситуациях и похуже. Интак уже хочет подойти, но Чхве останавливает его. Машет рукой, будто отмахивается от назойливого насекомого. Легкая улыбка исчезает с лица Интака, мертвая тишина убивает.       — Тео! — Хван хватает парня за руку, больно сжимает худое запястье. Дергает Тео как тряпичную куклу, заставляя посмотреть ему в глаза. Сейчас всё будет хорошо: он увидит любимые темно-карие глаза, которые согреют его даже в сильный мороз.       Он смотрит в мертвые белые глаза. В них нет ничего, ни страха, ни сожаления — совсем ничего, даже агрессия, что должна была родиться вместе с вирусом, не отражается в этих глазах. Тео несколько раз хлопает ресницами, хочет что-то сказать, но останавливается на пол пути. Руки Интака трясутся, но он только крепче хватается за чужую куртку, будто этим может спасти себя и Тео.       — Прошу.       Хван поднимает голову, слезы размывают лицо напротив. Дышать становится всё труднее, потому что крик отчаяния засел где-то в горле, но ему нельзя вырваться. Голова начинает пульсировать с той же болью, что Интак почувствовал, когда упал с крыши. Он смаргивает слезы, но взгляд никак не фокусируется на жуткой реальности. Реальности, где его Тео может не стать. Чхве пытается вырвать руку, Интак видит, что тот борется с вирусом.       — Ты должен жить, — Интак прижимает парня к себе, чувствует, как его шею царапают короткими ногтями, как пытаются разорвать кожу до сухожилий. — Ты должен, должен, должен, пожалуйста, Тео!       — Я сделаю всё, что ты хочешь, буду с тобой, если ты хочешь. Только живи. Я же обещал, что все будет хорошо!       Грудь вздымалась от беззвучных сдавленных рыданий, голос срывается от недостатка воздуха в легких. Интак чувствует кровь на шее, как медленно она стекает по позвоночнику, окрашивает его одежду в ярко-алый. Он чувствует эту боль: как пальцы разрывают его кожу, как острые зубы впиваются в плечо — всё прекрасно чувствует. Но слезы отчаяния смывают здравые мысли.       — Прошу.       На грани слышимости, с самого края своего разума просит Тео. Интак знает, о чём его просят. Убить. Но как он посмеет направить оружие на самого главного человека в своей жизни. Он уже однажды потерял дорогого человека, однажды его уже пытались убить. Ни тогда, ни сейчас он не сможет погибнуть, это осознание разрывает бешено бьющееся сердце. Интак запинается о балку позади, падая спиной на перила. Боль в пояснице отдает в голову, смешивается с другими ранами и выливается в очередную волну жгучих слез. Ржавое железо не выдерживает веса двух парней, ломается, отпуская пару падать вниз.       Удар выбивает воздух из легких. Внезапная мысль проникает в голову Интака, он не знает сорвалась она с губ или нет, но мир почему-то окрашивается в чёрный.       — Всё в порядке. Я тебя не отпущу.       Чужая кровь растекается по плечу Интака, капает на желтую траву, окрашивая в красный. Белые безумные глаза перестают судорожно бегать, в попытках сосредоточиться на своей жертве, мелкие сосуды лопаются и глаза заливает алым. Тео слышит быстрое сердцебиение Интака, и медленно угасающее своё.