Убегая на край света

Ни Зоро, ни Санджи, ни кто-либо ещё из команды даже не заметили эту атаку. Только когда вместо привычного трёпа Санджи о красоте девушек из его горла вырвалось канареечное чириканье, а обычно молчаливый Зоро рассмеялся чем-то, похожим на лягушачье кваканье, стало понятно, что что-то не так. Их никто не понимал, хотя сами Зоро и Санджи, казалось, понимали человеческую речь. Местные жители сказали, что это один из местных дозорных обладает силой плода Речь-Речь, с помощью которого люди могли овладеть звериным языком. Правда, какой прок от того, что Санджи теперь мог пообщаться с канарейками, а Зоро — с лягушками, было неясно. Хорошо хоть эффект плода Речь-Речь должен был пройти сам по себе через несколько часов. Всё зависело от индивидуальных особенностей личности. Команде уже надоело смеяться, они исчерпали все шутки, которые смогли придумать, и оставили их наедине охранять корабль, пока к ним не вернётся человеческая речь, а сами пошли дальше веселиться на острове. Санджи что-то щебетал в его сторону, и Зоро по выражению лица понимал — ругается. Ему всегда казалось, что весь творческий потенциал, остававшийся после придумывания новых блюд, Санджи тратил на оскорбления. Но Зоро так даже больше нравилось. Может, Санджи считал, что это Зоро виноват, хотя сам мечник здесь ни при чём. Не больше, чем Санджи. Никто из них не заметил эту атаку. Но Зоро всё равно стал отвечать. Санджи его, конечно, не понимал, и продолжал что-то трещать на своём птичьем языке. Во всяком случае, так он звучал для Зоро. Ругаться быстро надоело. Не зная, что конкретно говорит собеседник, кровь словно отказывалась кипеть, как это обычно бывало при их перепалках. На Санджи вдруг навалилась усталость. Промелькнула шальная мысль, что, может, стоит сказать что-нибудь, что в обычном состоянии взаимопонимания сказать было нельзя? Странная мысль. Они ведь всегда говорили друг другу всё, что думают. Правда, в основном только негативное. Но... почему бы не попробовать? — Знаешь, а я ведь ревную тебя к Нами. Не её к тебе, а тебя к ней, понимаешь? — спросил Санджи. Зоро, естественно, не понимал, но это было к лучшему. Он, заметив, как изменился Санджи и его голос, успокоился и вывел целую балладу, увы, для Санджи состоящую из одного только кваканья: — Мне нравится, как ты готовишь, — признался Зоро. — У тебя хорошо получается. А на кухне ты... Как будто совсем другой человек. Собранный, сосредоточенный. Не то, что рядом с женщинами. Рядом с женщинами ты ведёшь себя как тряпка, аж смотреть противно. Санджи подумал, что лучше бы Зоро продолжал ругаться. Так могло возникнуть ощущение, что они могли общаться, как нормальные люди, почти по-дружески. Он продолжил: — Я не сразу это понял. Сначала хотел, чтобы это меня, а не тебя она звала помочь с перестановкой в каюте и донести сумки с острова на корабль, заставляла помочь Усоппу с ремонтом и просила открыть чернильницу, потому что пробка запечатана слишком сильно. Санджи остановился перевести дух. И чтобы Зоро по выражению лица не понял, что тот говорит о наболевшем. Пусть лучше он выскажется (выквакается?), пока Санджи подбирает слова. — Твоя одежда такая... выпендрёжная. Неудобная. Как ты только в ней двигаешься? Особенно в бою. Сковывает же движения. Пуговиц так много... И со стиркой же мучаешься, хоть бережёшь свои руки для готовки. Но тебе идёт. Ты в ней... такой горячий. Почему у Зоро такой сексуальный голос, даже когда он квакает? Хуже только его взгляд, который Санджи ловил на себе. Стало страшно, что они говорят об одном и том же и даже понимают друг друга, хоть всё ещё разговаривают на разных звериных языках. — Я боюсь, что рано или поздно вы сойдётесь, поженитесь и заведёте детей. А что будет, если скрестить навигаторские способности Нами-суан и твой топографический кретинизм? Обычный ребёнок? В смысле, нормально ориентирующийся, не так хорошо, как Нами, но и не так ужасно, как ты. Или он будет рисовать замечательные карты и при этом абсолютно не ориентироваться на местности? — рассуждал сам с собой Санджи. — Кстати, про руки. Ты ведь их используешь в бою — когда бьёшь своим поперечным шпагатом. Это огромная нагрузка, — упрекнул Зоро, сложив руки на груди и покачав головой. — Нами ведь нежная девушка, тебе такие не подходят. Тебе нужен кто-то сильный, стойкий, кто может дать отпор и утолить твою жажду крови. К тому же зелёный ужасный смотрится с рыжим. С жёлтым было бы лучше, — Санджи, опустив глаза в пол, заправил прядь за ухо. Зоро говорил и говорил, слушал ответное чириканье Санджи и пытался представить, что он мог бы сказать ему. И совсем забыл о времени... — Когда мне надо... снять напряжение, я... я представляю тебя. — ... Ты мне понравился с первой нашей встречи, как только я увидел тебя. Зоро понял, что сказал Санджи. И по округлившимся глазам увидел, что и Санджи его понял. И если бы они не были здесь одни, их бы и другие поняли. И надо же было действию плода закончиться именно в этот момент! — Мартовский кок, — не очень уверенно обозвался Зоро. — Тупоголовое маримо, — словно откликнулся Санджи. — Спиралебровый. — Варвар. Они ещё немного поперекидывались оскорблениями, постепенно повышая голос. Такие привычные, а в крови отдавались жаром, и в какой-то момент Зоро не выдержал, набросился на Санджи, но мечи не вынул. А Санджи только это и нужно было — он поднял согнутую в колене ногу, готовясь отбить атаку. Можно сказать, они дружно сделали вид, что ничего не слышали, и выпустили пар. Всё будет по-прежнему.

***

Пока они плыли к следующему острову, приключения сами не находились. Луффи и Усопп были заняты тем, что ловили рыбу к ужину, Нами закрылась в своей каюте, чтобы поработать с картой, Санджи готовил на камбузе, а Зоро просто заснул прямо на палубе. — Усопп! — окликнул Луффи, привлекая его внимание. Всё равно было скучно — рыба как назло не клевала. — Чего тебе, Луффи? — отозвался тот. — Я тут подумал, — начал он, и Усопп напрягся: обычно когда Луффи думал, это ничем хорошим не заканчивалось. Впрочем, когда не думал — тоже. — А как ты с таким длинным носом целуешься?! — Чего?! — воскликнул Усопп и против воли покраснел. — Как ты целуешься?! — повторил Луффи громче, думая, что Усопп его не услышал. — Хорошо целуюсь, всем нравится! — привычно солгал тот. Не признаваться же, что он ещё ни разу не целовался — засмеёт. К тому же он никогда не задумывался, что нос может помешать... — А что ты с носом делаешь?! Наверняка же неудобно! — Сминаю его в гармошку! — продолжал лгать Усопп, выставив грудь вперёд, гордясь своим остроумием. — Правда? Круто! — обрадовался Луффи, и Усопп уже думал, что опасность миновала и можно расслабиться, но не тут-то было: — А покажи, как это! — попросил Луффи. — Чего? Хочешь, чтобы я тебя поцеловал?! Ты в своём уме?! — Всего разочек! Что тебе, жалко, что ли? Или сложно? — Жалко! И сложно! Мы же оба парни, зачем нам целоваться?! — А если я буду похож на девушку?!— спросил Луффи и, не дожидаясь ответа, сжал грудь ладонями и потянул. По его задумке должна была получиться женская грудь, но в ней не было ничего общего с женскими формами. Санджи, если бы увидел такое издевательство над женской природой, упал бы в обморок. Усопп такой роскоши позволить себе не мог — ему нужно было защитить свою честь. — Ни за что!!! — замахал он руками и принялся убегать, спасая свою жизнь. Что было бесполезно против длинных, растягивающихся, загребущих рук Луффи. Усопп кричал и звал на помощь, но искренний смех Луффи, пытающегося догнать его, как будто всё заглушал. — Предатели!!! — почти плакал Усопп, видя, что никто не откликается на его мольбы. Тогда он сменил тактику: — Я болен, Луффи!!! Это абсолютно новая неизученная болезнь!!! Если ты поцелуешь меня, я умру!!! И, возможно, она заразная и ты тоже умрёшь!!! — Ты так на каждом острове говоришь, но никто ещё не умер! — смеялся Луффи. — Подожди! У меня герпес! Это правда, и он очень заразный! Нам нельзя целоваться! — Геркулес? Это же каша такая, да? Не мясо, конечно, но тоже вкусно! — облизнулся Луффи и, казалось, в его глазах загорелись четырёхконечные звёздочки. — А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А!!! — голосил Усопп, понимая, что его план провалился. Луффи повалил Усоппа на палубу и уселся сверху, его растянутые груди свисали на живот распластавшегося парня. Луффи был на удивление лёгким для человека с бездонным желудком, должно быть, это из-за того, что он резиновый. Усопп мог бы поднять его, скинуть с себя — такой вес ему по плечу. Но его будто парализовало, он не мог пошевелиться. Он ещё раз оглянулся по сторонам в надежде найти помощника, но на палубе по-прежнему никого не было. Только Зоро спал, и их маленькая потасовка его не разбудила, или же он специально притворялся спящим, чтобы не вмешиваться. Луффи склонился прямо над лицом Усоппа. Тот в ужасе закрыл глаза, как будто это могло помочь избежать происходящего, как-нибудь отмотать время назад, когда всё ещё было нормально. Луффи остановился и дотронулся до его носа. — Твёрдый... В сторону не наклоняется и гармошкой не сгибается, — огласил он свои выводы. А Усопп терпеть не мог, когда раскрывали его ложь, и, неизвестно где набравшись смелости, подался вперёд, собираясь поцеловать Луффи и доказать ему, и... Ничего не получилось. Его длинный нос наткнулся на щеку Луффи, которая не могла ещё больше вдавиться в череп. И как Усопп не наклонял голову, даже на девяносто градусов, его нос всё время мешал дотронуться до губ Луффи. Луффи терпеливо ждал, но, не выдержав, захохотал. Усопп не успел придумать ничего оскорбительного в ответ, как Луффи слез с его бёдер, но вместо того, чтобы отстраниться, переполз в другую сторону, так, что их головы были перевёрнуты друг от друга. — А если так попробовать... — рассуждал он вслух и попытался приблизиться к губам Усоппа. По его задумке нос Усоппа должен был проходить выше его подбородка, чтобы можно было встретиться губами. Но, увы, даже в такой позе ничего не получилось — нос по-прежнему мешал, только теперь утыкался куда-то в подбородок. — Ничего, мы что-нибудь придумаем, — улыбаясь, заверил Луффи, наконец приняв вертикальное положение и протягивая руку Усоппу, как будто ничего не случилось. Тот неохотно её принял и поднялся на ноги. — Не надо ничего придумывать, меня и так всё устраивает!!! — воспротивился Усопп, а Луффи на это лишь рассмеялся.