Музыка пустых

Вторжение в Уэко Мундо чужаков застало меня в покоях Баррагана за игрой в шахматы. Играла я неважнецки. А этот старикан хорошо смотрелся в роли короля пустых. Несправедливо ему дали лишь второй номер. Старрк хороший парень, Ямми тоже неплох. Формально они сильнее Баррагана, и меня терзает смутное сомнение, что Айзен присваивал номера Эспаде отнюдь не в зависимости от боевой мощи. Чувство юмора у бога смерти черное как небо. Эспада собралась за чашечкой чая обсудить ЧП, а я притаилась на одной из башенок крепости под открытым небом. Айзен сказал всем заниматься обычными делами, значит, буду наблюдать обстановку. Глупость или смелость толкнула этих людей на вторжение? Айзен ждет, что к ним на подмогу явится часть капитанов Готей. Как бы то ни было, но поступком вторженцев я восхищаюсь. Вот что значит преданность команде. Не то, что у пустых. Планы бога смерти мне известны достаточно подробно, во всяком случае, та часть, которую он озвучивал в разговорах или только ради меня. Сведениями о нулевом отряде он уже поделился, кое-какую тактику мы уже обговорили. Айзен слышал мои ответы, благодаря системе видеонаблюдения, а я слышала его благодаря взаимодействию реацу. В ресурекшионе мой слух обостряется еще больше, улавливая самые незначительные колебания на огромном расстоянии. Нулевой отряд силен. Они набросятся на меня сразу как поймут, в чем заключается моя роль, и мне предстоит дать достойный отпор. Возможно, это мой последний «день». Как-то немного грустно помирать. Я зябко поежилась – в одном халатике все-таки. Когда вторженцы проникли в Лас Ночес, я смогла услышать их, хотя расстояние между нами велико. Враги не выделяют мою духовную энергию среди всего прочего фона – даже громкий звук для обычных ушей с такого расстояния трудно услышать, а моя духовная энергия звучит довольно тихо, пока в запечатанном виде. Я бы могла убить нарушителей практически мгновенно – стоит лишь прикоснуться к их телам зазубренным лезвием и создать резонанс. Моя рука уже потянулась к ножнам, заткнутым за поясок... Стоп! Инстинкты побуждают меня мгновенно напасть на врагов, но меня охватывает еще большая тоска. Во-первых, лично мне они опасности не представляют и врагами не являются, как ни посмотри. Во-вторых, пусть другие этим занимаются, все равно настроение скверное. Мой последний «день» не предвещает ничего хорошего, так что хоть поразвлекаюсь, наблюдая за чужими битвами. Для того чтобы лучше сконцентрироваться на звуках, закрываю глаза. Трудновато отслеживать множество целей за раз, но хотя бы местоположение каждого в замке я чувствую четко. Под звуки сражений моя духовная энергия тоже заиграла бодренько, агрессивно – идеально для танца смерти. Я люблю танцевать, а также петь, но в Лас Ночес я крайне редко пела и ни разу не танцевала – дополнительной потехи для Айзена не устрою. Но как бы хороша ни была моя музыка, я не чувствую никакого воодушевления, никакой жажды станцевать губительный танец, спеть прощальную песенку, чтобы убить кого-нибудь. Настроение становится все грустнее и подавленнее с каждым новым сражением пришельцев и пустых. Как бы я не презирала здешних обитателей, все равно жалко, что в битвах они проигрывают один за другим и остаются умирать в одиночестве. За что мы сражаемся? Как бы чуток ни был мой слух, мысли я не могу читать. Не знаю, ради чего воюют эти пустые. Я никогда не сражаюсь ради веселья, только с целью самосохранения. Но теперь у меня даже такой мотивации нет. Умру, так умру – попаду в новый цикл перерождения или прямиком в ад, все равно. За бога смерти сражаться я уж точно не собираюсь. Он не достоин ничего. Биться ради статуса – очередная глупость. Все эти статусы и достижения – пыль. В чем цель жизни? Вот у людей и у жителей Общества Душ есть хоть какая-то цель. Они связаны узами дружбы и товарищества, поэтому помогают друг другу в беде. Интересно, бывшая Трес Эспада, превратившаяся в ребенка, тоже считает Ичиго Куросаки своим другом? А вот я одна и не связана ни с кем. Так и щемит в груди чувство тоски. Немалых усилий стоит сохранить более-менее ровное дыхание, заставить реацу отбивать в бешеном ритме и сдержать подступающие слезы. Эх, Айзен, можешь не рассчитывать особо на меня в грядущих битвах. Чего ради мне обнажать свой меч? Так бы и сидела в мрачных раздумьях на вершине башни, поплевывала бы на войну и на Айзена, но мое внимание привлек к себе Гриммджоу и его очередная идиотская выходка. Он удумал вернуть к жизни поверженного врага и сразить его самому. Назло Улькиорре, я так понимаю, и чтоб доказать свое превосходство. Как это на него похоже! Я закусила губу. Почему такая тяжесть в груди? Тоусен опять его накажет. Ну зачем, зачем, глупый котик, не губи себя... Я не знаю, что предпринять. Замерла в нерешительности. Мне почему-то хочется спасти Гриммджоу от последствий. Айзену-то, в общем, плевать на всех, но Тоусен не такой. Он отстаивает свою, так называемую, «справедливость». Я сижу все так же на вершине башни, свесив ноги. Но теперь во мне зреет твердая решимость, и все мышцы напряглись в готовности. Почему мне небезразличен этот пустой? Сначала я прозвала Сексту котиком чисто ради смеха, но потом я сама не заметила, как он стал МОИМ котиком. Очнись, дурочка, Гриммджоу плевать на меня с высокой колокольни. Подумаешь, перепихнулись пару-тройку раз. Нет, он мой котик, и точка. Мой, и больше ничей! Плевать, кто что думает – у меня достаточно сил, чтобы поступать исключительно как захочу я. Мне никто не указ. Захочу и даже обнажу свой меч ради него. Я прыгаю вниз. Надо бы притаиться где-нибудь поблизости и быть наготове. Лас Ночес огромен – не успела я добраться до места, как Улькиорра схлестнулся с Гриммджоу. Все внутри у меня застыло. Разбитое сердце – так поют люди в наивных песнях о любви. Я помню многие любовные песенки, и мне нравится послушать, а особенно спеть что-нибудь эдакое, чисто для настроения. Я знаю, о чем в них поется, просто не было шанса самой прочувствовать такое, пока на мне красовалась маска. Сама сорвала с себя маску уже давно, но меня окружала только тупорылая биомасса. Если бы не Айзен, я бы не встретила их... Хотя я пообещала себе отпустить мышонка жить своей жизнью, но в мечтах он так и остался моим верным рыцарем. Это невыносимо. Хоть бы успеть вовремя. Не смейте! Я навсегда останусь несчастной, если кто-то из них умрет, а если Гриммджоу и Улькиорра поубивают друг друга, то я этого не переживу. Зажмуриваю глаза, лишь бы сдержать слезы и двигаюсь, полагаясь только на духовную «эхолокацию». Повезло, что у Гриммджоу был план. Сомнительный план, конечно, но хотя бы оба живы. Облегченно вздохнула. Ладно, подожду тут, а потом разберусь с проблемами по мере их поступления. Устраиваюсь под куполом с фальшивыми облаками, все поле битвы Сексты и Куросаки распростерлось внизу. Расстояние приличное, но если я подберусь ближе, то могу ненароком попасть под раздачу – эти двое жутко злые. Тоусен сюда даже не торопится, а члены Эспады с фракциями, которые пока не задействованы в сражениях, наблюдают, высунувшись из своих дворцов. Ну пускай котик развлечется с полу-пустым, полу-человеком, полу-шинигами. Я усмехнулась. Удивительно, насколько быстро растет уровень сил у этого пацана. Ну конечно, недаром это эксперимент Айзена. Он сражался все лучше и лучше от раза к разу, и сейчас стал более-менее равен по силам с Гриммджоу. Я никогда не видела высвобожденной формы никого из Эспады. Этот поединок приковал все мое внимание. Духовная энергия заиграла музыку, идеально подходящую для убийства на бешеной скорости, с которой кружатся оба противника. Мне безумно нравится их танец. Гриммджоу произвел на меня впечатление своим ресурекшионом. Он, конечно, гораздо слабее меня, но полностью соответствует своему имиджу дикого зверя. Столько ярости, злобы, силы и в то же время грации! Человек (до сих пор человек?) умудряется сражаться с Секстой Эспадой на равных, кому сказать – не поверят. Этот парень совершенно не умеет контролировать свою духовную силу, а она очень велика. Куросаки явно не хватает опыта, но он внутренне мобилизуется ради достижения своей цели и сражается на пределе. Я знаю: в такой ситуации всякая душа либо выкладывается по полной и преодолевает свой предел, становясь сильнее, либо погибает. Рискованно. Ну а что ему остается в бою, учитывая, что он неспособен поглощать реацу, как я. Вопрос стоит так: хватит ли у человека силы воли на этот раз или нет? В итоге Ичиго смог победить! Выступив против самой сильной способности Гриммджоу, по сути, только лишь на голой самоотверженности, вере в свои идеалы… И пусть Секста не умер, но он сильно ранен и не сможет дальше продолжать битву. Ну, что, котик, получил? Я подумала об этом с особым злорадством. С чем боролся, на то и напоролся. Пожалуй, мне тоже стоит преподать котику урок. Я восхищаюсь поведением Куросаки. Говорят, что пустым не знакомы такие понятия, как благородство или милосердие. Обычные пустые – это тупой скот, но арранкары не зря ломают свою маску. Благородный, милосердный Ичиго не стал добивать Гриммджоу, как я и предполагала. Он всего лишь молодой парень, в нем нет инстинктивной ненависти к пустым, особенно если он видит наши лица. Спасибо тебе за это и прощай. Я вынула занпакто из ножен и начала спускаться с «небес». О нет! Нноитора! Все это время он выжидал совсем поблизости, и я решила, что он зритель шоу. Пока я еще не успела спуститься, он зашвырнул свой занпакто на длиннющей цепи и попал в цель. Удар широкого загнутого лезвия пришелся прямо по Гриммджоу! По моему Гриммджоу! Я не позволю Квинте убить его! Я лучше сама убью котика!.. Один длинный шаг в сонидо мне потребовался, чтобы добраться до места. Не знаю, в кого именно целится Нноитора новой атакой: в человека или в Сексту, неважно. Скорость не особо большая, но я успела отбить следующий удар серпообразного лезвия своим вакидзаси. Запястье сразу дало о себе знать. Спасибо мышонку за тренировки – я теперь могу выдержать пару таких ударов. Но, как ни крути, само по себе фехтование – это не мой конек. Наши клинки скрежещут друг о друга, я слышу все звуковые колебания в лезвиях и в каждом чертовом звене цепи, но тело Квинты находится далековато, моя запечатанная реацу дотягивается с трудом. Нет смысла тратить реацу и ломать Нноиторе кости в правой руке или крошить его занпакто. Эти мелочи не выведут Квинту Эспаду из строя. Любой из нас может сражаться левой рукой и восстановить прежнюю форму клинка при помощи собственной духовной энергии. Сейчас Ичиго – более легкая цель. Ну и суматоха здесь сейчас начнется. Свободной рукой изо всех сил охватываю цепь Санта Терезы, чтобы Нноитора не мог сделать еще что-то, и замахиваюсь мечом на мальчишку, который пока не успел даже отскочить от меня в сторону. Он отбил удар, даже не задумавшись. В этот раз я заранее выпускаю лавину духовной энергии струиться по всем мелким зазубринам клинка. Со скоростью звука реацу проносится по черному банкаю, потом по пальцам, по руке, по торсу и далее, пока лезвие скользит о лезвие. Самое лучшее – атаковать кровеносную систему потому, что она самая уязвимая, или череп, чтобы осколки костей повредили мозг. Колебания в костях лучше слышно, особенно если занпакто запечатан. Но времени нет, чтобы прислушаться ко всем косточкам в черепушке, достаточно раздробить всего одну очень важную. Я концентрируюсь на этом колебании, и моя реацу поет. Куросаки инстинктивно понял и отдернул меч настолько быстро, насколько возможно, но было уже поздно. Звук, рожденный от соударения наших клинков – это мое оружие. Я успела повредить позвоночник, обездвижив его. Прошло всего мгновение, а Ичиго уже валяется, как мешок. Немая сцена длится примерно еще одну секунду, только моя духовная энергия задает сумасшедший ритм. Женский крик пронзает воздух. Должно быть, Иноуэ в шоке от того, что несколько секунд назад ей казалось, что она почти спасена, а теперь прямо на ее глазах рушится надежда, и ее спаситель и друг повержен. К полному отчаяния и боли женскому крику добавляется детские всхлипы «Ицуго!.. Ицуго!..» Некрасивая сцена. Женщина бросается к телу Куросаки, но Тесла вовремя хватает ее. Нноитора в ярости дергает за цепь занпакто, мне не удержать. Отпрыгиваю подальше в сторону. – Сука! – Скрести свой меч с моим, и я тоже сломаю твой позвоночник! Как же он ненавидит женщин, жалкий ублюдок. Ненавидит, но опасается идти напролом против меня. Я смеюсь и отвешиваю жеманный поклон. – Айзен запретил тебе высвобождать меч! – Нноитора просто в бешенстве. – В чем проблема, Нноитора, я не высвобождала его, видишь? С улыбочкой показала ему свой клиночек. Затем я повернула голову в сторону Гриммджоу, лежащего в луже собственной крови, улыбка тут же исчезла. Он все еще в сознании, шипит от злости пару ласковых в адрес Нноиторы, но дела его плохи. Мой голос не дрогнул, когда я сказала: – Ты арестован. Кажется, я начинаю входить во вкус. Большая сила и большая власть – это хорошее сочетание. До моего уха доносятся тихие звуки возни в песке. Это Ичиго продолжает делать попытки подняться и сражаться. Если бы мне не пришлось отвлечься на Нноитору, я бы немедленно добила бедолагу. Не питаю к нему ненависти, но я уже решила показать котику: в чем он совершенно не прав. Спасибо, конечно, за красочное представление. Я взглянула на человека. Именно таким должен быть истинный воин. Жаль, что я не такая. Использовав сонидо, я молниеносно подскочила к нему и вонзила занпакто в сердце. – Вот как правильно избавляться от врагов, – мой котик лежит неподалеку, я смотрю в яростные голубые глаза, ему только и остается рычать бессильно, – Бей в полную силу. Тысяча слабых ударов – это фигня. Несмотря на то, что Куросаки не был моим врагом, даже такое убийство – мелочь, а приятно. Следующего, кто посмеет выступить против меня, постигнет та же участь. Во всяком случае, я приложу к этому все свои силы. Не теряю бдительности. Внимательно отслеживаю все, что происходит в непосредственной близости от меня, дабы никто не застал врасплох. Орихиме уже даже не кричит и не бьется бессильно в руках Теслы. Голова ее поникла, волосы упали на лицо и закрыли его, но мне-то прекрасно слышно, как она продолжает безутешно плакать. «Ицуго!!!» В очередной раз раздается детский крик. Затем происходит огромный всплеск реацу. Я сразу поняла, что происходит, равно как и Нноитора. Не собираюсь сражаться еще с кем-то, а вот Джируга с радостью сразится с той, кто отвергла его когда-то и теперь является объектом его ненависти. – Займись ею, и даже не вздумай проиграть, – бросаю я Эспадовцу. Ох уж эти мужчины, им лишь бы мускулами поиграть. У меня есть свое дело. Гриммджоу не может сам даже подняться на ноги, и арестован мною, типа от имени Айзена. Я усмехнулась. Как же шикарно делать все, что душе угодно. Я подхватила Сексту на руки и перекинула через плечо. Тяжелый. Удивительно, как искаженно повторились события прошлого. Когда-то он нес меня раненую, а теперь я. Один шаг сонидо – я оказалась как можно дальше от поля битвы. Ну вот что я буду делать с ним? Стоит отнести его «владыке»? Еще один шаг – я повернула в противоположную от Айзена сторону. Он все еще в своих покоях, я слышу все, что там происходит. Бог смерти сидит, откинувшись в кресле, поигрывая Хогиоку в руках, наблюдает за происходящим с мониторов и иногда усмехается. Все, как обычно. В конце концов, каждый развлекается как хочет. Может быть, стоит обработать раны Гриммджоу? Еще несколько шагов – я на пути в самую отдаленную подземную часть Лас Ночес, в мою старую-добрую тюрьму. Не буду останавливаться чтоб передохнуть, хотя такие упражнения не по мне – от напряжения сбилась со счету шагов. Последний шаг, я снова у себя. Ну что, кинуть Гриммджоу в бассейн? Он сильный, выкарабкается и будет как новенький… Кладу Сексту на плитку пола. Надо бы отдышаться – все эти длиннющие шаги с тяжестью на плечах дались нелегко. Я ненавидела эти стены, но сейчас они мне как будто помогут. Наклоняюсь над котиком, смотрю в его лицо. По-прежнему красив. У него сегодня явно не лучший «день» в жизни, но он не утратил всей своей притягательности для меня. Его веки задрожали, и он открыл ярко-голубые глаза похожие на холодное зимнее небо. Из эмоций на его лице в основном злоба, боль и еще что-то. Это какое-то особое выражение во взгляде, которое бывало, когда он смотрел на меня. – Отпусти меня... черт… Морщится от боли при движении, но пытается оттолкнуть, не хочет показаться слабым. А мне он нравится таким. Он вообще мне любым нравится. – Глупый, глупый Гриммджоу, – я ласково треплю его по волосам, а он в ответ злобно рычит. Мне так не хотелось, чтобы эту сексуальную тушку подпортили, но что поделать. Ну и ну… он даже израненный все равно очень сексуальный. Я всегда хотела его. Мне бы хотелось, чтобы он был рядом, он бы делал мою жизнь чуть более безумной, наверно… Я бы слушала с ним музыку, танцевала… Я бы делала с ним вместе еще много вещей… Но что значит это «бы»? Кто сказал, что я не могу этого сделать? Нежно погладила по правой щеке. – Гриммджоу… я слишком сильно люблю тебя, – в уголках моих глаз выступили слезинки. Наконец я смогла выразить свои чувства. Я просто слишком сильно люблю его. Я не могу с этим ничего поделать, мне хочется, чтобы он был моим, и он будет моим. Нам не суждено прожить долго и счастливо, но мы будем вместе, пока смерть не разлучит нас. Гриммджоу станет частью меня. Целую его в губы. Он все так же горяч, а может это лихорадка, я с силой проникаю ему в рот языком, но при этом нежно обнимаю. Вот она – его духовная энергия! И пусть ее мало, но она все такая же как обычно: кусает меня, обжигает, ласкается ко мне, будоражит, когда вливается внутрь меня. Вся моя душа поет от счастья. «Клодия…» снова это слово. Чей-то зов. Я слышу, как меня кто-то зовет. «Клодия, иди сюда, ты мне нужна». Отрываюсь от моего Гриммджоу. Он уже потерял сознание, его дыхание стало совсем тихим и редким, сердце едва бьется. Он все еще жив, но уже на грани. Как же я хочу его! – Клодия, оставь его и иди ко мне, – бог смерти говорит как всегда негромко, но в итоге ему удалось достучаться до меня через систему связи в моих покоях, которой ни разу не пользовались до этого момента. Мне совсем не хочется отрываться от своего занятия, еще чуть-чуть и Гриммджоу будет моим. Я с ним как в раю. Он умрет как отдельное живое существо, но зато мы станем неразлучны навсегда. Снова целую его, но в этот раз все не так – это обычный поцелуй. Твою мать! Из-за Айзена я совершенно сбилась с нужного настроя и теперь не могу забрать его духовную энергию. От злобы сжала тело любимого сильнее, но ничего не помогло. Как же я ненавижу этого падшего бога смерти! У меня не было и нет никакого желания сражаться как за Айзена в войне с Обществом Душ, так и против него, когда он отдаст приказ уничтожить меня за неповиновение. Мне нет разницы, против кого конкретно выступить в бой и от чьих рук, вероятно, умереть. Раз гаденыш не хочет просто оставить меня в покое, придется обрушить всю свою мощь на него. – Один момент, господин Айзен, сейчас поднимусь, но сначала выколю себе глаза, – я сладко улыбаюсь, а затем достаю занпакто из ножен. Зажмуриваюсь, поднося острие к правому глазу. Буду давить медленно, а то с размаха страшно. Я ненавижу боль, но выколотые глаза – это еще цветочки по сравнению со всем, что мне довелось пережить. Моя духовная энергия уже в боевой готовности, я отследила, где находится псевдо-владыка. Конечно же, он на противоположном конце географии, туда даже самые мощные звуковые волны долетят слабее, чем надо, к тому же, весь этот подземный уровень перестроен, дабы сдерживать мою высвобожденную энергию. Мне стоит только подняться поближе к трону псевдо-бога, и тогда он покойник. По системе связи незамедлительно слышу ответ: – Ну что ты, достаточно плотно завязать глаза. Для такой тонкой творческой натуры как ты необходимо сохранять ясность ума и всех органов чувств, чтобы в полную силу сражаться за свою любовь, как ты считаешь? А после победы над моими врагами вернешься к своим делам. Вот сволочь! «Сражаться за свою любовь» – как глупо. Я не верю ни единому его слову. Я закусила губу и слегка наморщила лоб, размышляя. Айзен долго ждать не станет, начнет действовать в любой момент. Хрен с ним. Я достаточно сильна, чтобы делать все, что пожелаю. Я не хочу никуда идти, не хочу расставаться с моим Гриммджоу. В любом случае, это наш последний «день». Но мы не умрем в одиночестве – я решила стать единым целым с тем, кого люблю больше жизни, больше мести, больше шанса на победу. Я точно знаю, что у меня получится закончить все за один поцелуй, но надо позабыть обо всем на этом свете, кроме любви. Легко. Я смотрю в последний раз на его израненное тело, в его измученное лицо. Сердце бешено стучит в груди. Мне не все равно, кто убьет меня. Из груди вырвался горький стон. Айзен бросит против меня всех своих прихвостней и моего мышонка, который так и не стал моим рыцарем... Мой милый Гриммджоу, прошу, дай мне всю свою ненависть и ярость, потому что иначе я погибну от горя под ледяным дождем, который встретит мою любовь с безразличием. Склонилась для последнего поцелуя с чувством полнейшей безнадежности. Все мои мечты разрушены. Даже если я вычеркну саму память об Улькиорре, слившись воедино с милым диким котиком, которого тоже люблю – я останусь несчастной. Я помню все черты Гриммджоу идеально, но я смогу его увидеть только в памяти. Больше никогда не будет ни поцелуев, ни объятий. Мы будем неразлучны до самой смерти, но духовная энергия пантеры станет самой прекрасной музыкой о нем. Гриммджоу сделает мою жизнь более дикой, более кровожадной, но это будут скорее перенятые повадки зверя, а не совместные приключения с любимым. Я буду беречь его внутри себя, но он не будет моей парой никогда. Возможно ли нам жить вдвоем еще долго-долго? В моих прекрасных мечтах я танцую с возлюбленным в бальном платье в каком-то очень красивом месте... И Улькиорра... я не хочу хоронить мечты и любовь о нем, пусть хотя бы теплятся в тайном уголке сердца. Какие у нас шансы? Куросаки Ичиго верил до последнего... До моего слуха доносится происходящее под куполом. Неллиель снова вернулась в форму ребенка, но на смену ей в бой вступил один из капитанов Готей. Долго же они сюда добирались. Несмотря на то, что Ичиго мертв, Иноуэ пытается вернуть его к жизни, благодаря своим удивительным способностям. Сегодня она уже дважды с успехом проворачивала этот трюк. Я улыбнулась, и на душе сделалось спокойно. – Приведу себя в порядок, а то нехорошо как-то в халате идти на войну против твоих врагов. Пригони лифт за мной, если не трудно.