Когда мир разрушился

— Вставай, пора выдвигаться, — произнес я, пихнув парня в плечо. Тот перевернулся на другой бок, подмяв под себя одеяло, а я шумно выдохнул. Пока я всю ночь спал вполглаза, Джефф умудрился не только хорошо уснуть, позабыв про дежурство, но и, едва не рухнув со стула, проснуться, дойти до кровати и улечься ко мне под бок, кинув руку мне на талию, мирно засыпая, пока я в недоумении затаил дыхание. За эту ночь он несколько раз закидывал на меня свои конечности, отчего я, вздрагивая, просыпался, но его тепло так близко рядом стоило бессонной ночи. — Давай, поднимайся, — я сел рядом, стягивая с него одеяло, что вышло с большим трудом от его сильной хватки. — Еще пять минут, — пробубнил тот в подушку. Я окинул его тело взглядом. На самом деле сейчас мне приходилось заново знакомиться с Джеффом, ведь тот паренек, которого я знал, тот парень из писем и тот, который сейчас тихо сопел на кровати были словно разными людьми. Но одно я знал точно — за эту ночь я уже успел всмотреться в каждую деталь его сонного образа: от длинных черных прядей, уютно лежавших на острых скулах, до приоткрытых гладких губ с теплым мирным дыханием, не упустив крошечную родинку на ключице и трепет ресниц от беспокойного сна. Внешне он почти не поменялся, стал немного худее и сильнее вытянулся, но это был все еще тот парнишка, который помог мне добраться до дома и тот, который с тоской оглядывался, стоя у дома пару лет назад, пока грузный мужчина загружал багаж в машину. Да, я пришел к его дому, где мы столкнулись единственный раз, чтобы увидеть его в последний. Тяжесть внутри не давала мне подойти к нему и поддержать, сказать, что все будет в порядке и пожелать хорошо устроиться на новом месте. Я лишь смотрел на него, будто не знал его лучше всех. Я молча провожал его взглядом, когда он сел в машину, прощаясь с единственным, с кем я стал по-настоящему близок, хоть и через обман. — Джефф, — я навис над ним, прошептав, тот простонал и снова перевернулся. Внезапно его руки повисли на моей шее, надавив, отчего я рухнул рядом с парнем. Тот с улыбкой притянул меня к голой груди, обнимая, как до этого стискивал свою подушку. — Пять минут, — простонал он, а я затаил дыхание, чтобы не вдыхать сладкий аромат его теплой кожи. Сердце парня размеренно билось рядом с моей щекой, а его звук стал музыкой для моих ушей. Я хотел бы остаться здесь навсегда. Но не стоит забывать в каких мы условиях сейчас, и что Крими совсем одна дома и, наверняка, не находит себе места. Пройдясь пальцами по бедру парня рядом, я двинулся выше, дойдя до ребер, и пощекотал его, отчего Джефф вскрикнул и дернулся, выгибаясь. — Ты с ума сошел? — воскликнул он, садясь на постели, я же уже стоял у дверей, толкая тумбочку на прежнее место. — На сборы 10 минут, — бросил я и спустился вниз. Сегодня было достаточно ветрено, отчего сквозь разбитое стекло гостиной в дом врывался воздух, развевая посеревшую тюль. Тихо ступая, двинулся к окну, высматривая нежданных гостей, но на улице было пусто. Нужно торопиться, пока хорошая возможность уйти незамеченными. Шорох ног по деревянным ступеням оповестил о том, что Джефф собрался и готов выдвигаться. — Я голоден, — простонал он, затем широко зевнул. «Протеиновый батончик» — всплыло в моих мыслях. В одну из своих вылазок я нашел парочку упаковок с перекусом, и разделил поровну с сестрой. Кажется, он до сих пор лежит в рюкзаке. — Погоди, — я бегом поднялся по ступенькам, и поднял с полу свою сумку. Бегунок молнии прошумел на всю комнату, и я один за другим принялся вытаскивать припасы из рюкзака. Яркая упаковка батончика спряталась за моим кожаным блокнотом. — Что там? — произнес голос Джеффа за спиной. — Ешь, — я быстро закрыл сумку от его любопытства и пихнул протеиновый батончик парню. Затем быстро разложив припасы по рюкзаку, накинул его себе на спину. — Идем? *** Утро еще только начинало входить в свои права, солнце разгоралось вдали, а мы уже бодро шли по знакомому мне пути к дому. На этот раз Джефф не был таким разговорчивым. Он тихо шел рядом, держа руку на кобуре на случай появления полумертвых. — Не знаю уместный ли это вопрос, но почему вы остались с сестрой вдвоем? — нарушил молчание спутник, — думаю, справедливо будет спросить, когда я немного открылся тебе, — пожав плечами от моего взгляда, он сжал губы в тонкую полоску. — Мой папа был охотником. Опасное пристрастие, но ему безумно нравилось. Он мог месяцами пропадать в лесу с друзьями, наблюдая за жертвой, и приходил всегда с добычей, — я усмехнулся. Вспомнил, как мама чуть не упала в обморок, увидев огромного лося в пикапе отца, и после очень долго ругала его, ведь опыта в разделке такой туши у нее не было. — Но в последнюю вылазку вышла неразбериха. Все, что мы смогли узнать, это то, что в отца случайно выстрелил его друг. Несчастный случай, — я сорвал травинку у дороги, обдумывая, что стоит говорить парню рядом, а что нет. — Как это могло получиться? — Джефф удивленно посмотрел на меня, а теперь уже я пожал плечами. — Отец слишком далеко забрел в гущу, следя за добычей, рация была не исправна, и оказалось, что не он один преследовал этого лося. Друг выстрелил, но промазал, а затем услышал хрипение моего отца в кустах. — Мне жаль, — Джефф подошел ближе, хлопнув меня по плечу, я молча кивнул. — Мама после этого стала сама не своя. То ли мы с сестрой, то ли стены нашего дома напоминали ей об отце, но она просто ударилась в работу и приходила только ночью поспать. Но со временем она приспособилась, в последние дни до эпидемии мы часто проводили время втроем, но когда все началось, она стала одной из жертв полумертвых. Так мы остались с сестрой вдвоем, — я осмотрелся, мы были уже близко к дому. — Я помню, как все началось, — Джефф усмехнулся, — я уже вовсю гнал на попутках до своего старого дома в надежде найти свою подругу. Мы с отцом знатно повздорили из-за того, что я так и не смог устроится на новом месте. Эти напыщенные одногруппники сводили меня с ума каждый божий день, но моему папочке было все равно. У меня кольнуло в груди. Это чувство было знакомо мне. — … И я приехал домой, благо отец так его и не продал. Включил новости и от души порадовался за то, что этот гребаный мир пошел к черту, — напарник горько улыбнулся, — но оставалось лишь одно, что я должен был завершить — найти своего друга, — мое сердце бешено заколотилось. — В то время по улицам еще ездил патруль, который безжалостно отстреливал зомбаков и проверял жителей района, — Джефф бросил на меня взгляд, — удивительно, что сейчас их нет, да? Это все был мой папочка, — он снова улыбнулся, а у меня по коже пошли мурашки, — военные оставили часть припасов, а я попросил их проверить со мной дом на соседней улице. Дом моего друга. — Успешно? — я знал, что нет. Знал, потому что мы уже в это время с сестрой были на пути к дому нашей бабушки, в котором мы сейчас и живем. — Нет, — он покачал головой, — там было тело разложившейся женщины и ни одной живой души. От воспоминаний у меня закружилась голова, и я остановился, потирая глаза. — Тебе не хорошо? «Тебе не хорошо, мама? У тебя кровь!» — голос Крими в голове звенел, будто колокол, пока родные посиневшие руки тянулись вцепиться мне в горло. — Баркод, — крикнул Джефф, тряхнув меня за плечи, отчего я дернул головой, приходя в себя, — нужно было поесть с утра, тебя мутит? — его беспокойный голос окружил меня, защищая от рычания в голове. — Все хорошо, нам не далеко осталось идти, — я скинул его руки и двинулся к дому. Первое, что меня насторожило — с забора дома было сорвано белое покрывало — символ убежища для мирных жителей или место ночлега для путников. Я осмотрелся — на крайнем доме по улице, где жила престарелая семья, с которыми мы часто вместе ужинали, его тоже не было. Второе — распахнутая настежь дверь, глухо ударявшаяся о стену от ветра. — Это тут? — спросил Джефф, а я молча выставил перед собой ружье, ступая на крыльцо. В доме стояла звенящая тишина. Бегло осмотрев комнаты первого этажа, я двинулся на второй, едва дыша. Спальни на втором этаже тоже были пустыми. — Баркод, — обеспокоенно позвал Джефф, а я бегом спустился к нему. — У нас проблемы, — спутник поднял с пола кухни окровавленный нож, и только сейчас я заметил распахнутые дверки и пустые ящики. — Рейдеры, — сдерживая гнев, подытожил я. Крепко сжав в руках ружье, бросился к дому соседской пары. Двери были закрыты, и я принялся колотить по хлипкой древесине. — Откройте, это Код, моя сестра у вас? — кричал я что есть мочи, пока мне не открыл хозяин дома. — Боже, это ты? — я видел, что его изрядно потрепали, оставив синяки на лице и руках, — Наконец ты вернулся, мы не знали, что делать… — сосед расплакался, вытирая потрясывающимися ладонями мокрые щеки. — Где моя сестра? — четко и громко повторил я. — Они ее с собой забрали, — хрупкая бабуля вышла из-за спины своего мужа, с сочувствием смотря. — Куда они пошли? — произнес мой напарник, все время стоявший сзади меня. — В сторону супермаркета, — женщина указала на север, а я чертыхнулся. Прекрасно знаю, где они. — Вам что-нибудь нужно из припасов? — перекинув рюкзак к себе на грудь, я достал пару баллончиков с газом, а Джефф вытащил из своей сумки канистру с водой. — Этого хватит, жизнь научила нас прятать заначки с едой по всему дому и многое они просто не нашли. Да и грядки под боком, — сосед взял мою руку в свои и похлопал по ней ладонью, — не переживай за нас, найди сестру. — Спасибо, — я рванул мимо Джеффа назад к дому, проверяя свои потайные места с припасами. Кухня, за раковиной: две упаковки вяленой говядины — в темноте пальцы дотронулись до гладкой стены, затем зацепились за грубую упаковку. На месте. Кухня, плетеная корзина на верхней полке с сушеными яблоками — пусто. Гостиная, в диване пара упаковок лапши — пусто. — Баркод, — окликнул меня Джефф. Гостиная, горшок с сухим цветком, на дне упаковка риса — грубо дернув за ствол растение, выдернул из глиняной посуды. Вся в земле, но на месте. — Баркод, — произнес Джефф громче, я остановился. Антресоль, которая поранила мне руку, была пустая, но я полез туда потому что… Бегом поднявшись на второй этаж, я направился в комнату своей бабушки к ее старому платяному шкафу. Занимавший всю стену он был предметом роскоши этой комнаты, но вместе с этим и большой находкой для нас. Резные фрески над дверями при надавливании давали скрытой двери отрыть верхнюю антресоль, где бабушка хранила коробки с консервами для торжественных дней, свои драгоценности и бесчисленные упаковки с дорогими брендами одежды, подаренные родными. Все на месте. — БАРКОД, — крикнул Джефф, стягивая меня со стула, на который я встал, снимая коробку с припасами. Та с грохотом упала на пол. — Возьми себя в руки, — приятель обеспокоено смотрел на меня, я же дернул руку из захвата. — Оставайся здесь, я скоро вернусь. Этих запасов хватит, чтобы прожить первое время, пока меня не будет, — я наклонился поднять несчастную коробку, но грубый толчок в плечо заставил меня подняться и сделать шаг назад. — Ты с катушек слетел? Я иду с тобой, — на смену беспокойству пришел гнев. — Это ты слетел с катушек, — я больше не мог сдерживать колотящую злость внутри себя, — я не стану брать ответственность еще и за тебя. Мне хватило того, что я потерял сестру, — я перешел на крик. — Это не твоя вина, Баркод, — Джефф прошелся пятерней по волосам, затем в успокоении хлопнул меня по плечу, — мы найдем твою сестру вместе. — Почему я вообще должен идти с тобой? Ты просто как шнурок привязался за мной и не отстаешь. Я даю тебе жилье и припасы, это то, что тебе было нужно, я найду сестру один, — я знал, что слова больно ударят, но подвергать его опасности там, куда нам следует отправиться, я не стану. — Я шнурок? — Джефф усмехнулся, и зло кинул взгляд, — ты хочешь умереть? — сильный толчок в плечо вновь заставил меня шагнуть назад, пока я не уперся ногой в каркас кровати. — Почему все хотят решать за меня? Мне что, 5 лет? — Джефф толкнул меня снова, отчего я потерял равновесие и рухнул спиной на мягкий матрас. Сам он навис надо мной сверху. — Если я сказал, что мы идем вдвоем, значит, мы идем вдвоем, — его тон звучал твердо и непоколебимо. — Ты станешь рисковать жизнью ради незнакомца, которого знаешь один день? — я говорил уже спокойно, всматриваясь в его карие глаза в обрамлении морщинок, словно завтра я могу их уже не увидеть. — Кто сказал, что мы незнакомцы? — взгляд Джеффа прошелся по моему лицу, остановившись на губах, — меня не отпускает чувство, будто я знаю тебя всю жизнь.