Такое Оле не расскажешь

      — Ну здорова, Антошка! Снова этот мерзкий придурок. Холодок пробежался по спине, заставляя Петрова напрячься.       — Хе-хе, не вышло сдрыснуть, да?! — Теперь Антон обратил внимание не только на Семëна, посмотрев на присоединившихся к нему “братков”. Один из них, парень в джинсах и толстовке с логотипом "adidas", борзо смотрел на Петрова в упор. Невзирая на агрессивно выброшенную фразу, белобрысый мысленно отметил, что голос у парня был приятный. Глубокий... и, вероятно, напрочь прокуренный.       — Очкарик-в-жопе-шарик, на! Ха-ха-ха! — Шепелявый, моментами писклявый голос больно бил по ушам. Паренёк без двух передних зубов, почти приветливо улыбающийся, смотрел на Петрова. В иной ситуации и нельзя было бы предположить, что тот мог являться участником шайки.       Инстинктивно Антон начал пятиться назад, уже чувствуя нависающую угрозу и озираясь по сторонам. Почему они показались именно сейчас, именно здесь, в глуши леса и без единой души в округе.. Трое на одного. У него не было и шанса.       – Что, дар речи потерял, отличник херов?       Плевок Семёна почти настиг очков Антона, отчего тот сделал ещë один шаг назад. Но Бабурин в тот же момент резко толкнул его в грудь, заставляя терять шаткое равновесие. И парень не удержался бы на ногах, не будь позади него стоящего дерева. Спина неприятно заныла, ударившись об твёрдую поверхность коры. Петров стиснул зубы и болезненно промычал. – Отойди от меня! – голос предательски дрогнул на последнем слове. Грузное тело снова придвинулось к нему, раскрыв зловонную пасть. Неприятный ком тут же возник в горле подростка и он с отвращением поморщился.       — Глядите-ка, пацаны! А здесь он не такой борзый, как в школе.       — Ага, вылитый терпила, на.       Лица прихвостней Бабурина обрамляла злобная, превкушающая побоище улыбка. Звери жаждали кровавое шоу. С огнями, ареной, трюками... но самого Антона вместо представления ожидал лишь Сëмин кулак. Парень в толстовке смотрел на происходящее по-особенному внимательно.       — Ты, сука приезжая, не на того руку поднял, — ядовитая фраза была почти сплюнута, а школьник уже замахнулся, демонстрируя всем присутствующим кольцо с фирменной печаткой. Толстяк заметно напрягся, судя по всему прокрутив в голове момент своего унижения, начиная глазеть на Антона красными от злости глазами. — Бяша, подсоби!       Не успев даже среагировать, Петров мощно получил по лицу тяжёлой рукой. В глазах на секунду потемнело, забегали искры. В тот же момент Бабурин толкнул руками ученика в сторону Бяши. Подлая подножка заставила повалиться спиной на холодную корку льда и припечататься об неё затылком. Не давая опомниться и чувствуя свою безнаказанность, Семëн наступил на руку упавшего, мстительно ухмыляясь сверху.       Болезненный стон непроизвольно вырвался у Антона, гримаса боли отразилась на его лице.       — Слыхали, как заныл? — Ботинок стал сильнее давить на раскрытую ладонь, вызывая новый приступ боли. В голосе послышались издевательские нотки. — А ты, случаем, не педик?       Боль растекалась по всей голове, ухо начало припекать, рука немела. Хотелось ответить так же злобно, агрессивно, но вместо этого Антон снова слабо замычал. И тут к его несчастью присоединился ещё один хулиган, свистнув Бабурину.       — Рома, я бы и сам с ним поквитался, — однако противореча своим же словам, послушно отступил, напоследок с отвращением вытирая обувь об перчатку Петрова. Оказывается громила заправлял здесь далеко не всем? Это всё рук дело Ромы?       — Чего молчишь, Антошка? — парень подошёл к раскинутому на земле телу, присев прямо перед ним. Только глянув на главаря банды, Петрова уже бросило в холод. Было в нём что-то нечеловеческое... звериное. В ответ он тоже получал изучающий взгляд, проходящийся не только по лицу, но и по его телу. Будто сейчас сможет найти наиболее аппетитную часть и откусит её.       Часть страха стала переходить на нечто более удивлённое, заинтересованное.       — Отвечай! Ты педик? – Грубая интонация могла испугать не меньше, чем исходящая от Пятифанова аура. Однако никакого ответа не было. С тяжëлым вздохом Антон направил на него провокационный взгляд, которым точно таким же образом обвёл всего Ромку, останавливаясь в районе штанов. Хулиган фыркнул и поднялся на ноги.       — Что, язык проглотил? И где вся твоя храбрость, пидрила? — Семён продолжал унижать, втаптывать итак лежащую на дне самооценку.       Белобрысый, упираясь локтями в землю, начал подниматься, готовясь всë-таки выдать что-то едкое и колючее. Но не успел он и рот открыть, как его тут же схватили за ворот куртки, потянув на себя. Пятифанов зашипел, почти как змея, ему на ухо: — За тобой должок, сучка. — Развернувшись к парням, он отпустил ворот, и Антон с грохотом приземлился обратно на лёд. Шипение начало исходить уже от него, скорченного от боли во всём теле. Раздался свист, и пацаны уставились на своего главаря.       — Оставьте его. Оборзевший ушлëпок, от которого ни толку, ни проку, — будто в подтверждение своих слов, он сплюнул рядом с Петровым, хищно заскалившись. — А вот я не прочь попользоваться игрушкой для битья по назначению... вам здесь больше делать нечего. — Разминая кулаки, почти нараспев протянул Ромка.       — Слышь, а как же мы? Снова всё веселье остаётся тебе?! — И если Бяшка молчал, то Семён явно был против такого расклада. Он ещë не в полной мере отплатил обидчику за своë унижение. Но у Ромы без промедления засверкал в руке нож-бабочка, намекая Бабурина заткнуться.       — Ты меня не ясно понял? — послышался стальной тон, не предвещающий ничего хорошего. — Вали или поменяешься местами с Антошкой!       Ни взглядом, ни силой, ни авторитетом он не мог противостоять Пятифанову. Поэтому Бабурин агрессивно пнул под ногами снег, неохотно разворачиваясь и почти за шкирку унося Бяшу за собой. Тот же хлопнул его по руке, оборачиваясь к Роме. В глазах было немое любопытство, а сам он окликнул его с довольной усмешкой.       — Хорошо повеселиться, Братан!       Когда шаги перестали быть слышимы, а Петров уже медленно закрывал глаза, расслабляясь после пережитого унижения, его вдруг встряхнули за плечо. Глаза напротив блестели, и совсем не по-доброму. Тут он понял: унижениям далеко не конец.       — Что, думаешь я ничего не заметил? По доброте душевной так поступил? — Рома обступил его, вальяжно прислоняясь к дереву спиной. Теперь он шарился по своим карманам в поиске.. непонятно чего? Антон пока не видел. — Становись на колени, Тошка.       И тут городской не понимал, что хуже: то, что сейчас может произойти, или то, что происходящее напрямую касается его школьной жизни и его самого.       — Ты чё, оглох? Настолько Сёма тебе ухо отбил? — Ногой он надавил на бок белобрысого, отчего тот сразу скорчился. И через пару секунд ему-таки пришлось подняться, снизу-вверх смотря на своего одноклассника.       — Что ты... — Антон тихо начал, нервно поправляя съехавшие очки, но его сразу же заткнули.       — Расстёгивай ширинку и соси, — в руках уже оказалась зажигалка с сигаретой, и Пятифанов начал прикуриваться, пустив первые клубы дыма. Затем взгляд опустился на Петрова, который сейчас плотно сжал зубы, с опаской смотря на своего одноклассника. — Что тебе не ясно в моих словах? — Свободной рукой он схватил его за волосы на макушке, буквально утыкая в свой пах. — Давай, живо.       Под губами шевельнулась ткань, отчего дыхание Антона на несколько секунд остановилось. Он что... действительно возбуждён? По одному быстрому взгляду на хулигана стало понятно, что его слова не были шуткой. Петрову непроизвольно захотелось хищно улыбнуться, однако он сдержал страшную усмешку и аккуратно погладил выступивший бугор. Сверху послышался краткий выдох и новая затяжка, сопровождаемая звуком тлеющей сигареты.       — Поторопись, или я зубы тебе выбью раньше времени. — Сейчас это было ничто иное, как пустая угроза. Но она всё же натолкнула действовать дальше.       Расстегнув пуговицу и молнию на джинсах, Антон с нескрываемым интересом погладил натянутую ткань боксеров. А ему, оказывается, было чем похвастаться... точно больше, чем у Петрова. Клубы дыма стали выходить чаще, чем должны были. Может оно того стоит, позлить волчару..       Прислонившись к пока прикрытому тканью органу щекой, он медленно тёрся ей, смотря вверх. И тут на него упал взгляд. Раздражённый, нетерпеливый... похотливый. Он видел, как Рома сжимал сигарету в руках, чуть ли не ломая её пополам.       — Ты будешь начинать или нет? — Низкий голос явно стал более хриплым. Более томным. Ох чёрт... ну почему он такой.       Проведя влажными губами сначала по хлопковой ткани, он ловко опустил её с члена вниз. Но не рассчитал того, что налитый кровью орган увесисто прислонится к его лицу, прижимаясь к носу, щеке, губам. Антон жадно сглотнул. С чего начинать... он не был подготовлен к таким размерам.       Мозговой штурм Петрова никто ждать не собирался, поэтому он провёл языком от самого основания и до головки, улавливая слухом гулкий вздох. Пятифанов вновь нервно затянулся сигаретой, выпуская едкий дым в сторону. Тем временем Антон начинал понемногу орудовать своим языком, оглаживая выпуклые венки, слизывая предэякулят с головки и нежно поддевая зубами крайнюю плоть.       Рома откинул голову к дереву и, будто придушенный кем-то, выпускал воздух сквозь сжатые зубы и прикрывал глаза. После непродолжительных ласк губы стали посасывать алую головку, и тогда прозвучал первый сдержанный стон, больше похожий на рычание.       — Я и не сомневался в тебе и твоих навыках, Тошик..       Последние слова дались с трудом, так как Петров стал опускаться ртом на разгорячённый член, обхватывая им всё больше сантиметров. Последние затяжки, и брошенный окурок летит в сторону, а в руках появляется новая сигарета. Бяша потом будет возмущаться. Это ведь их пачка на двоих. Но это будет потом... а сейчас. Сейчас ему сосёт Антон, и он дико хочет курить.       Наблюдая за старательным мальчиком, Пятифанов прикусывал губу, получая отдельное наслаждение от открывающегося вида перед собой. Петров умело насасывал, плотно обхватывая губами ствол и поступательными движениями полизывая его языком.       Рука опустилась на голову белобрысого, сжимая и путая его светлые, мягкие волосы.       — Знал бы, что ты так отсасываешь... раньше бы Семёна от тебя оттянул. — Казалось, Рома продолжает говорить, чтобы не показывать новых стонов. Но глубокие и прерывистые выдохи выдавали с потрохами, в глазах же вовсе начинало плыть от удовольствия. Приезжий парень-то... не промах. Девчонки и то не на таком уровне сосали.       Будто говоря в ответ, то ли просто нарочно дразня, Антон промычал, раздражая вибрацией член в своём рту. Новый стон вырвался из уст Ромы, сжимающего ногтями ствол дерева. Сигарета в пальцах затряслась, и он вновь поднёс её к себе, продолжив курить. Ладонь надавила на макушку, и Антону пришлось глубже заглотить член, сдержав рвотный позыв и беря в руки бёдра Ромы для опоры. В уголках глаз стали скапливаться слёзы, когда тëмноволосый с резкостью начал вдалбливаться в его рот. Но как ни странно, хотелось стараться, доставить ему ещë больше удовольствия.       И хулиган действительно ловил кайф сейчас сильнее, чем когда впервые пробовал траву. Опираясь почти всем телом об дерево, он порыкивал и низко постанывал, моментами прерываясь на сигарету и выдыхая едкий дым, а рукой насаживая чужой ротик на ствол. И неотрывно смотрел на Антона. Тот прикрыл слезящиеся глаза, однако когда почувствовал взгляд на себе, поднял томные зелëные глаза вверх.       — Проглотишь всё до капли, понял? — На пике слова давались ещё сложнее. И за словами снова последовало мычание, от которого все мысли чуть вверх-дном не перевернулись. Отбрасывая окурок сигареты, он обеими руками схватился за голову Петрова, буквально усаживая ртом на орган.       — Бляять... — затолкнув член максимально глубоко, Рома вместе со стоном проматерился, изливаясь в узкую глотку. Он чувствовал, как стенки горла сжимаются вокруг его плоти, не собираясь её выпускать. Антон, будучи сам на грани, закатил прикрытые глаза и свёл брови к переносице.       Руки Пятифанова оглаживали макушку и светлые волосы по бокам, пока сам Антон начал податливо сглатывать сперму, пытаясь параллельно полизывать член своим языком. Как кот, ей богу.       Когда Антон всё проглотил, Рома отстранил его от себя и спрятал своё достоинство обратно за джинсами, с довольным видом выдыхая и оглядывая сидящего на земле Антона. Очки снова съехали, куртка растёгнута, лицо покрасневшее, а язык мельком появлялся пару раз на губах, слизывая остатки семени.       — Тебя больше не тронут, можешь быть в этом уверен, — сейчас это было последним, что волновало Антона, однако он всё-таки взглянул на говорящего. А тот в это время прокашлялся, пытаясь прочистить горло и перестать говорить с такой соблазнительной хрипотцой.       — Будешь теперь ошиваться с нами. Однако никому ни слова о сегодняшнем дне, усёк? — Резко потвердев характером, Рома вернулся к прежнему образу, и Антон активно закивал. Пелена возбуждения спала, и на смену им пришло обоюдное удовлетворение. — Оправдывай моё доверие и выполняй просьбы как следует.       Он протянул руку белобрысому, и тот с лёгкой улыбкой принял её, поднимаясь на ноги и отряхиваясь.       — И вот ещё что... — уже собираясь уходить, Пятифанов почти обошёл Тоху, в последний момент кладя руку ему на плечо и тихо говоря на ухо:       — Ты обязан отсосать мне снова.       Хулиган ушёл, и всё, что смог сделать Антон, это прислониться головой к стволу дерева. Щёки пылали и краснели, когда как на губах не пропадал пряный и терпкий вкус спермы. Такое Оле точно не расскажешь...

***